Trust fail

      В самом начале средней школы их классный руководитель однажды решил провести групповое занятие, которое по его задумке должно было не только познакомить их друг с другом, но и позволить им немного сплотиться. Изуку не был в точности уверен, не учел ли Хасуми-сенсей его ситуацию, попросту решил проигнорировать или намеренно хотел поиздеваться, но для Изуку тот урок превратился в очередной сеанс затяжного издевательства на глазах учителя, потому что никто – никто – в этом классе не желал хоть в какой-то мере "сплачиваться" с беспричудным неудачником вроде него.       Кульминацией его мучений стало упражнение под названием "Trust fall" или "Падение на доверие", суть в которого заключалась в том, что один из учеников должен был закрыть глаза и упасть спиной назад в ловящие руки партнера. Детали упражнения Изуку считал несущественными – в тот момент, когда ухмыляющийся одноклассник обошел его и встал ему за спину, Изуку уже знал, чем всё закончится. Ему не нужно было беспокоиться о том, что он упадет: он был на сто процентов уверен, что именно это и случится.       Однако в тот момент средняя школа только-только началась, учитель был новым и у Изуку еще теплилась слабая надежда, что на этот раз всё может быть по-другому. – Сенсей? – неуверенно поднял руку Изуку, сразу привлекая к себе внимание одноклассников.       Он практически кожей чувствовал вибрирующую возбужденную тишину, которая сразу же установилась в комнате: дети, словно голодные коршуны, ожидали его слов, уже заранее предвкушая реакцию, которая позволила бы им растерзать его.       Сенсей повернул к нему голову и, в тот момент, когда он понял, кто его зовет, лицо мужчины тут же приняло недовольное выражение: – Мидория? Это простое задание: только не говори мне, что тебе не хватило ума его понять!       Вокруг раздались смешки, которые никто даже не пытался скрывать. – Нет, я…– Изуку запнулся, но заставил себя продолжить, – Хасуми-сенсей, могу я… пропустить это упражнение? Пожалуйста!       Учитель даже не успел и рта раскрыть, как кто-то выкрикнул: – В чем дело, Деку, ты какой-то особенный?! – Да, Мидория, слишком хорош для такого задания? Или оно наоборот слишком сложное для тебя?       Одноклассник позади грубо ударил его в спину кулаком, заставляя поморщиться от боли: – Не волнуйся, Деку, я почти уверен, что поймаю тебя, – хмыкнул он. – Тихо! – вмешался сенсей. – Все приготовитесь! Мидория, не выдумывай чепуху. Тебе нужно научиться взаимодействовать с одноклассниками, а не пытаться выделиться среди них. Встань на место, закрой глаза и приготовься падать. И не подглядывать!       Изуку прикусил внутреннюю часть щеки от досады. Кулаки сами собой сжались от обиды. Он даже не знал, почему его это так расстраивает: к этому моменту Изуку уже давно должен был привыкнуть к несправедливости, но каждый раз она чувствовалась будто унизительный удар в лицо – хлесткая пощечина от реальности: знай своё место, глупый Деку! Неужели ты в самом деле хотя бы на секунду понадеялся, что кто-то будет относиться к тебе как к живому, полноценному, чувствующему человеку. Он стиснул зубы, принимая нужную позицию и складывая руки на груди.       Худшее, что может с ним случится? Скорее всего он больно ударится спиной о пол. А после в течении еще нескольких минут будет лежать там, приходить в себя и слушать, как остальной класс потешается над ним, а учитель отчитывает за какую-то ошибку. Потому что разумеется, падение будет его ошибкой, а не виной партнера, который сознательно отказался его ловить.       Потому что Деку всегда и во всем будет виноват. Такова правда жизни – чтобы ни случилось, вина всегда будет возложена на него. – Три! – начала отсчет учитель.       Изуку закрыл глаза. – Два!       Он услышал, как одноклассник за спиной говорит что-то вполголоса кому-то еще, а затем последовал мерзкий смех, и напрягся. – Один!       Изуку сделал глубокий вдох и позволил себе упасть, готовясь услышать громкий стук, которой произведет его тело.       Он в самом деле услышал оглушительный грохот, с которым что-то тяжелое упало на землю, но спустя секунду с удивлением понял, что это не он – чьи-то ладони, которые казались очень горячими даже через униформу, крепко удерживали его плечи, а спина Изуку прижималась к чьей-то груди. Его… всё-таки поймали?! – Ну и сколько ты собираешься торчать в таком виде, Деку? – раздраженно рявкнул ему в ухо знакомый голос, и Изуку с криком отскочил, в ужасе распахивая глаза.       Голос принадлежал Каччану!       Он резко развернулся, готовясь увидеть что угодно, но меньше всего оказался готов к тому, что Кацуки стоял лицом к однокласснику, который обязан был поймать Изуку, и злобно отчитывал его: – Какого хрена, придурок?! Ты мозгов, блять, лишился или что?! У тебя руки дырявые, что ты не можешь поймать даже этого неудачника?! – Я… я… – Что "я", блять?! Сука, глянь сюда, болван! – Кацуки схватил перепуганного мальчика за воротник и указал на острый угол парты, и Изуку вдруг сглотнул, отчетливо осознавая, что наверняка ударился бы об него головой при падении и последствия для него оказались бы более, чем плачевными. – Кого по-твоему заставили бы сначала потащить этого недоумка в больницу, а потом вести домой, ха? – Кацуки рывком оттолкнул от себя несчастного, так что тот запнулся и упал на задницу, а пылающий взгляд Кацуки сосредоточился на Изуку. – А ты что вылупился, Деку? Тебя это тоже касается – должен был хотя бы взглянуть, куда падаешь. Или не падать вовсе, если уж на то пошло. В этом, мать его, и заключается вся суть доверия – если его нет, то и падать, блять, не нужно! Тьфу, идиоты!       Каччан демонстративно сплюнул и протопал на своё место, уже костеря на чем свет стоит своего партнера за то, что тот до сих пор не удосужился подняться на ноги и по какой-то причине продолжал валяться на полу, даже не слушая его лепет о том, что это Бакуго был тем, кто позволил ему упасть.       Изуку продолжал ошеломленно стоять на месте, в то время как сердце громко бухало у него где-то в ушах. Он до сих пор не мог поверить в то, что только что случилось, и по непонятной причине чувствовал себя так, будто сердце расширяется в его груди и готовится вот-вот вырваться наружу.       С того дня прошло не меньше десяти лет, но почему-то сейчас, сидя на диване их с Кацуки квартиры и грея в руках чашку с горячим чаем, Изуку почему-то никак не мог выкинуть из головы тот эпизод. В те годы Кацуки не редко обижал его и причинял боль – скорее это даже было правилом, чем исключением, но в тот день Каччан по какой-то причине решил помочь ему, и Изуку так до сих пор и не знал почему. Было ли дело в том, что если бы Изуку серьезно ушибся, Кацуки действительно обязали бы позаботиться о нем? Или у Каччана всё-таки существовала какая-то внутренняя черта, которая проходила там, где Деку мог серьезно навредить себе, например, расколов череп об острый угол парты?       Изуку нравился второй вариант. Он взглянул на сидящего рядом с ним пепельноволосого мужчину в растянутой домашней футболке и пестрых семейниках, который рассеянно прокручивал ленту соц.сетей в своем телефоне, и подумал, что это бы значило, что Каччан уже в те годы хоть немного, но заботился о нем. – Чертов двумордый дышит нам в спину, – вдруг проворчал Кацуки, явно имея в виду рейтинг героев. – Это естественно, он чертовски хороший герой, – пожал плечами Изуку, почти не задумываясь.       Палец Кацуки замер. Он подозрительно взглянул на Изуку через телефон и нахмурился. – С чего это вдруг ты его хвалишь, Деку? Чем еще он тебе так нравится, а? – вопрос звучал шутливо, но только наполовину – Изуку не мог не чувствовать недовольный тон, который пробивался сквозь игривость.       Изуку вздохнул. – Каччан? – Ммм? – Ты мне не доверяешь? – спросил он осторожно.       Кацуки вытаращился на него с удивленным видом. – С чего ты это взял, задрот? – он раздраженно пнул пяткой колено Изуку. – Если бы это было не так, я бы не позволил тебе прикрывать спину себе в бою. Нет никого, кому я бы доверял больше, чем тебе болван. – Нет, я имею в виду… не в бою. Это… я имею в виду…       Кацуки закатил глаза. – Я не понимаю, задрот. Прекрати мямлить уже. Откуда это вообще взялось? – Я имею в виду… – Изуку вздохнул, – ты же знаешь, что мы с Тодороки просто друзья? – спросил он мягко.       Лицо Кацуки на мгновение прояснилось, будто он наконец-то понял, к чему ведет его парень, затем он поморщился, будто съел что-то кислое. – А… знаю, конечно, – не совсем убедительно отозвался он, глядя в сторону. – Тогда почему ты так себя ведешь?       Кацуки схватил его за затылок и притянул к себе, громко чмокая в губы, а потом грубо оттолкнул, вставая на ноги. – Потому что я доверю тебе, глупый, но я не доверяю этому ублюдку.       Он вскочил на ноги. – И это всё равно не имеет значения, потому что ему ничего не светит. Ты мой, Деку, а Половинчатый может катиться куда ему угодно. – Каччан! – Мы опаздываем, задрот! – бросил ему Кацуки и не оборачиваясь ушел в свою комнату, явно собираясь переодеваться, хотя они собирались начать готовиться только через двадцать минут.       Изуку вздохнул пряча лицо в сложенных ладонях. Коробка с кольцом была спрятана в карман его смокинга, который сейчас висел в его комнате, почти все друзья и знакомые, с которыми он связался, обещались прийти – всё было готово к задуманному им шагу. Однако у него было это дурное предчувствие, которое не давало ему покоя, и Изуку никак не мог отделаться от него. К этому моменту он уже успел достаточное время проработать в качестве про-героя, чтобы доверять инстинктам, и его инстинкты сегодня вопили об опасности. Вот только о какой?       Благотворительный вечер, на который они собирались, не только должен был быть оснащен самыми продвинутыми системами безопасности и обеспечен высококлассной охраной, но еще и будет набит внутри кучей профессиональных героев, в число которых будут входить и Кацуки с Изуку – то, что они будут там в качестве гостей ничуть не умоляет того факта, что каждый из них сможет постоять за себя и других в случае опасности.       Единственной причиной для беспокойства могло быть только то, что Кацуки не понравится его предложение, либо обстоятельство, в которых Изуку собирался его сделать. Честно говоря, самому ему претила сама идея публичного признания – оно казалось ему попыткой загнать партнера в угол, учитывая то, что большинству людей может быть некомфортно отказывать кому-то на публике. Изуку ни за что не хотелось бы подвергать Кацуки таким неудобствам, если окажется, что его парень не готов к более серьезному шагу.       Но к тому моменту… честно говоря, Изуку уже был на грани отчаяния. Он понятия не имел, что он делает не так и почему Кацуки сомневается в нем и в их отношениях. Сколько бы раз Изуку не поднимал эту тему, Каччан яростно всё отрицал, но Мидория не мог не чувствовать, что с ними что-то не так.       Если бы Каччан верил ему, разве ревновал бы он всё время его к Шото? Разве изводил бы Изуку этими вечными туманными намеками, будто проверяя, не кроется ли за их дружбой нечто большее?       …Если бы Каччан доверял ему… разве стал бы он уделять внимание другим людям? Разве пытался бы заигрывать с незнакомцами прямо у Изуку на глазах?!       И ведь Изуку мог даже точно вспомнить момент, когда всё это началось. Это была уютная ламповая встреча с их друзьями в небольшом баре, хозяева которого любили их компанию и всегда относились с особым вниманием. Все они были изрядно навеселе и в какой-то момент Мина с Кацуки решили подразнить своих партнеров, неуклюже изображая заигрывания. Это было так глупо и нелепо, что никому и в голову не приходило воспринимать это всерьез… ну или почти. Кацуки, вероятно, прочел какую-то искру недовольства в глазах Изуку, а когда они возвращались домой, всё никак не мог перестать дразнить его по этому поводу, как бы Изуку его ни просил.       У Каччана была эта жутко раздражительная черта характера, которую Изуку никак не мог понять: находить мелкие незначительные вещи, которые выводили его из равновесия и давить, давить, давить на них до тех пор, пока Изуку не сломается и выйдет из себя – как будто зрелище теряющего контроль и спокойствие Изуку доставляло Кацуки какое-то извращенное удовольствие. Со временем он даже перестал пытаться просить Каччана не дразнить его подобным образом: знал, что это только заставит его мучить Изуку с еще большей охотой.       Однако на этот раз всё приняло даже большие масштабы. Изуку сорвался вскоре после того, как они пришли домой, высказал много лишних и ненужных вещей, и тогда уже вспылил и сам Кацуки. Слово за слово, и они уже кричали друг на друга во всю глубину легких, а потом – Изуку даже не помнил, как это случилось, – они уже отчаянно прижимались друг к другу и целовались так, будто могли умереть, если не сделают этого. Адреналин быстро смешался с возбуждением – в какой-то момент они уже были в постели, отчаянно занимаясь любовью, чередуя нежность и грубость и растворяясь друг в друге. Когда всё было позади и они просто лежали вот так, тяжело дыша и приходя в себя, оба просто рассмеялись и решили оставить случившееся позади.       Вот только вскоре нечто подобное повторилось еще раз – и на этот раз Кацуки флиртовал уже с менее близким и знакомым им человеком. И Изуку знал, чертовски хорошо знал, что он делает это специально – на протяжении всего разговора лукавые рубиновые глаза то и дело отвлекались от собеседника, сосредоточиваясь на Изуку, которому оставалось только скрипеть зубами, наблюдая за тем, как любимый человек уделяет внимание кому-то другому – только затем, чтобы Каччан позже со смехом рассказывал ему о том, с каким выражением Изуку смотрел на них всё это время. За исключением того, что Изуку вовсе не находил это смешным. Ни тогда. Ни в следующий раз. Ни в многие, многие, многие разы позже.       Изуку старался держаться. Он не хотел опускаться до мелочных проявлений ревности и собственничества, демонстрировать пещерного человека на публике, который будет с дубинкой отгонять людей от своего возлюбленного.       Изуку верил Каччану, хорошо?       По крайней мере, он искренне пытался, но боже, порой это становилось так тяжело! Потому что со временем сомнения начинали разъедать его, как ржавчина разъедает металл – медленно и неумолимо.       Он больше не мог спокойно смотреть на знакомых Каччана, задаваясь вопросом, действительно ли Кацуки и это человека связывает только работа или дружба?       Наблюдая за "невинным" флиртом Каччана с очередным незнакомцем, Изуку не мог не думать о том, не будет ли он иметь потом продолжение.       Может ли он доверять друзьям Каччана? Тем самым, которые были и его собственными друзьями тоже!       Действительно ли Каччан задерживается на работе или он сейчас с кем-то другим?       …любит ли его вообще Кацуки или всё, что между ними осталось – всего лишь привычка, от которой он пока не готов избавиться?       Как… как скоро Каччан поймет, что Изуку больше ему не нужен?       Изуку было стыдно за такие мысли – в глубине души он знал, что они беспочвенны, но они возвращались почти с той же периодичностью и настойчивостью, с какой приходит и уходит приливная волна на море.       Он должен был что-то сделать, иначе эти сомнения грозили свести его с ума. Должен был доказать Каччану, что он может доверять Изуку. Кольца на пальце будут надежным указанием на то, что они вместе и всерьез, и тогда ни Изуку, ни Кацуки не придется переживать о том, что кто-то покусится на их возлюбленного. Надежный и безопасный план. – Тебе нужно не кольцо покупать, а пойти к психологу. Желательно вместе с Бакуго, – прямо заявил ему Тодороки, когда Изуку высказал ему эту идею. – У нас всё хорошо, – упрямо покачала головой Изуку. – Я просто… я просто хочу, чтобы он мне верил, – угрюмо добавил он, не глядя другу в лицо. – Изуку, – тихо позвал его Шото, схватив за плечи и настойчиво глядя в глаза. – Неужели ты считаешь, что это твоя вина?       Изуку моргнул, потому что сам вопрос казался ему странным. Очевидно, что проблема была в нем, верно? Как еще?       Он моргнул, с удивлением чувствуя слезы под ресницами. Когда он вообще начал плакать? Шото мягко заключил его в объятия, тихо баюкая и прижимая к себе, и Изуку глупо подумал о том, что теперь он еще рискует испортить безумного дорогой костюм друга.       На самом деле Изуку так тогда и не смог ответить на вопрос Тодороки.       Ответ пришел к нему позже, когда он и его друг, почти все его бывшие одноклассники и нынешние коллеги по цеху, целая орда незнакомых ему знаменитостей и еще бог знает кто, до кого Изуку не было никакого дела, стояли и смотрели на то, как его несостоявшийся жених целуется с незнакомым ему человеком в тот момент, когда Изуку с минуты на минуту собирался сделать ему предложение.       Потому что ответ был до нелепости прост.       Это действительно не была его вина.       Изуку был глуп, раз ему пришло в голову что он вообще как-то может повлиять на Кацуки – Каччан всегда делал то, что он хочет. И он продолжал и будет продолжать делать это вне зависимости от того, как настойчиво Изуку будет просить его перестать или к каким бы отчаянным шагам он не прибегал, чтобы переубедить Каччана.       Изуку с удивлением понял, что он даже не чувствует боли по этому поводу. Он… вообще перестал что-либо чувствовать в тот момент, как увидел как губы другого человека соединяются с губами Каччана. Чувствовал себя онемевшим и холодным внутри и снаружи. Двигался машинально – будто настоящий Изуку сжимался в клубочек и выл где-то внутри него, а кто-то холодный и расчетливый взял его тело под свой контроль.       Кто-то, кому не было противно находиться рядом с Каччаном,       кто-то, кто мог притвориться, что между ними еще что-то осталось,       кто-то, кто мог спокойно вернуться в их общую квартиру,       кто-то, кто бездумно лежал в кровати, ожидая когда дыхание Кацуки станет размеренным и спокойным, сигнализируя о том, что он наконец-то погрузился сон.       Только после этого настоящий Изуку смог выбраться наружу, осторожно скинуть с себя чужую руку и начать быстро собирать вещи: до утра еще оставалось время, но чем быстрее и тише он уберется из этой квартиры, тем будет лучше. В конце концов, ему еще предстояло написать письмо на прощание – он не мог уйти от Каччана, хотя бы не попытавшись объясниться.       Он был уже у самого порога, когда проклятая коробочка с кольцом внутри нашлась в кармане, обжигая его руку, словно раскаленное железо, и Изуку вдруг засомневался. Он оглянулся на закрытую дверь спальни.       Каччан всё еще был для него самым дорогим человеком на свете. Изуку… всё еще мог передумать. Деку и Каччан ведь были командой, верно? Каччан сам ему сказал, что он ему доверяет.       Изуку так сильно сжал в руках темную коробку, что она слегка заскрипела, рискуя сломаться в его ладони. Внезапно он вновь почувствовал себя двенадцатилетним школьником там, в заполненном ненавидящими его детьми классе, со сложенными руками на груди и тяжело бьющимся сердцем. Смутный далекий голос учителя медленно отсчитывал цифры. Небольшая коробочка в руках тянула его куда-то, призывая закрыть глаза и просто упасть, доверяя знакомым горячим рукам… А затем грубые резкие слова Каччана, произнесенные подростковым ломающимся голосом отчетливо прозвучали в его памяти, и Изуку открыл глаза.       Десять лет назад Каччан поймал его тогда, когда он этого не ожидал. Сейчас? На этот раз ловить его было некому – он так и будет падать, пока не рассыплется на кусочки, а Кацуки скорее всего даже этого не заметит.       Коробка полетела в мусорную корзину.       Подхватив чемоданы Изуку расправил плечи и направился к выходу из квартиры.