Is this gonna hurt?

Был теплый летний вечер. Окраины города уже готовились ко сну, в то время как центр только просыпался. Здесь, далеко от каменных джунглей, все было иначе. Иначе дышалось, иначе думалось, иначе жилось. Теплое солнце уже заходило за горизонт. Такой редкий гость в забытом счастьем городе обычно давал надежду, что именно сегодня все будет по-другому. Мягкие желто-оранжевые лучи ласково касались бесплодной земли и медленно исчезали, забирая с собой тепло. Это другая тишина и воспринимается она по-другому. Вдали от вечной суеты, криков и клаксонов машин прятался покой. Голоса были приглушенными. Ветер аккуратно перекатывал песок, шуршание которого сливалось с речью кочевников, делало его неотъемлемым участником разговоров. Мирно гудели генераторы. На небе появились первые звезды. Этого было достаточно, чтобы привести в смятение ее душу. Два голоса вдруг сотрясли тишину. -К чертям! И тебя, и твои планы, и все это! — надрывалась девушка. Это было настолько обыденным, что на разговоры на повышенных тонах уже давно никто не обращал внимания. Иногда где-то поблизости материализовывался Митч, который тоже привык. С максимально скучающим видом, сложив руки на груди, он наблюдал за ссорящимися. Изредка устало покачивал головой и полушепотом с укоризной произносил имя напарницы. -Ты! — прошипела она, вложив в это местоимение всю ненависть, которую только могла. — Ты обещал нам другую жизнь. Сказал, что здесь все изменится. И что же теперь, начнем плясать под дуду дерьмо корпы? Или будем ныкаться по углам? Это твоя новая жизнь? Нет, это горькое, блядь, разочарование. -Панам, ты же знаешь, что я не буду разговаривать с тобой в таком тоне, — отрезал мужчина, пытаясь изо всех сил сохранить спокойствие в голосе. Однако нотки нетерпения так и сочились из каждого слова. — Остынешь, тогда продолжим. -Ну зашибись! Взял пару уроков по уходу от ответственности у пиджаков. Поздравляю, блядь. Но это конечная. Сол не стал дослушивать тираду кочевницы. Все это она говорила уже тысячу раз, но от того, что это произносилось вслух, ничего не менялось. Лидер клана развернулся на 180 и направился в сторону палатки с оружием, так и не проронив больше ни слова. -Давай, отворачивайся! Конечно, это же проще всего. Но отвернешься ты от меня, а как же клан? Панам не чувствовала себя обиженной или уязвленной, смотря на широкую спину уходящего Сола. Она чувствовала ярость, которая наполняла каждую клетку ее тела. Кочевница сжала зубы до неприятного скрипа. Она была готова порвать. Порвать на тысячу маленьких кусочков кого угодно, кто осмелился бы сказать ей, что она не права. В ушах противно зазвенело, но девушка не двигалась с места и продолжала буравить взглядом главу клана. Она хотела, чтобы ее не просто слушали, а слышали. Что казалось практически непосильным для такого упрямого осла как Сол. Больше не было сил с этим бороться. Неконтролируемая ярость полностью взяла верх в этой битве. Кочевница стала бомбой замедленного действия: никто не знал, когда она взорвется, но осколки, несомненно, сделают больно всем. Панам уверенным шагом направилась в свою палатку, подальше от человека, который медленно, но верно отравлял ей жизнь. Войдя внутрь, она резко остановилась. Буря дурманящих эмоций, отключающих разум, тотчас охватила девушку, которой захотелось разнести к чертям эту палатку и разбить или сломать все, что в ней находилось. Беспомощность душила жестче веревки. Она все сильнее и сильнее сдавливала шею, не давая права даже на маленький вдох. Вдох свободы, которая была так необходима не только самой Панам, но и всему клану. Ведь свобода бессмысленна, если ты один. -Всего один вопрос, — прозвучал мужской голос за спиной у девушки. -Съебись, — даже не оборачиваясь, произнесла она. А это уже была не ярость, нет. Это была та самая беспомощность, пришедшая на смену своей подружке, с которой они на пару так хорошо выносили мозг не только самой хозяйке, но и всем вокруг. Ведь Панам знала, какой вопрос сейчас прозвучит. Знала и все оттягивала момент, когда же придется дать на него ответ. И, видимо, этот день настал. -Я сваливаю. Хорошая жизнь, да? Выбираюсь из одной ямы с дерьмом, чтобы упасть в другую. Я не могу сидеть за одним столом с человеком, которого мне хочется от души ебнуть чем-нибудь тяжелым по голове. Пусть прогибается под кого-угодно. Плевать. Не хочу в этом участвовать. -Подумал, давай подготовим твой «Тортик» и махнем на север, ко мне на родину. Нас здесь ничего не держит, — понизив голос проговорил парень, пройдя чуть глубже в палатку и остановившись ровно позади кочевницы. Все эмоции будто разом покинули девушку. Все до единой. Осталась только тупая ноющая боль. Боль от того, что кое-кто знал ее даже лучше, чем она сама себя. От того, что этот кое-кто буквально прочитал и озвучил ее мысли. Она хотела не просто сказать, а прокричать «да». Так, чтобы все в этом дрянном мире слышали, что она наконец осмелилась сделать единожды хоть что-то для себя любимой, а не для клана, других людей, новых знакомых. Она хотела сделать выбор в пользу собственного счастья, независимости и бесконечной свободы. -Что, панцербой, не сидится тебе в этой песочной клетке? — хмыкнула Панам, поворачиваясь лицом к напарнику. — Как же я устала от этого всего. Девушка с шумом выдохнула и позволила себе маленькую слабость: она сделала полшага навстречу другу и прислонилась лбом к его плечу. Помимо Митча только Скорпион знал, как можно загасить яркое пламя бунта внутри Панам Палмер. Она любила нарываться, любила идти против правил, устоев, традиций. Но, как, впрочем, и все, ненавидела разгребать последствия своих опрометчивых поступков. Никакой магии, никаких нетраннерских приблуд, ничего сверхъестественного и мозгоплавильного. Просто два человека, которым хорошо вместе. Панам обняла Скорпиона, не ожидая от него ничего взамен. Вот он здесь, рядом. Мягкий, теплый, живой. Его сердце размеренно бьется, с каждым ударом приводя Панам к душевному спокойствию, ненадолго возвращая равновесие в ее внутренний мир, сотканный из переживаний и бесконечных метаний. -Ты же знаешь, я за любой кипиш. Но если ты в моей тачке разведешь такой же срач, как здесь, пойдешь пешком, — вдруг произнесла девушка, немного отстранившись от друга. Скорпион тихо рассмеялся. Этот смех Панам обожала. Она улыбнулась. Впервые за долгое время хоть что-то вызвало в ней всплеск положительных эмоций. Теперь хотелось вдохнуть полной грудью и наконец-то стать по-настоящему свободной.

***

-Скорпион говорил, что мне будет плохо в городе. И что, когда наконец осточертеет это все, мы накупим консервов, набодяжим в термосы кофе с виски и поедем, куда глаза глядят. Он хотел уехать подальше от этого всего, — вспомнила вдруг Панам. — Только он погиб.