Его женщина и тьма проклятий

Она совершенно точно была не в порядке. Любой, кто знал ее хуже, чем он, в жизни бы не сказал такого. Лю Минтао выглядела прекрасно — изящное длинное пальто в талию с воротником из ламы, темно-красный шарф, задорная шляпка на взбитых волосах, каблуки. Безупречна, как и всегда. Но Ху Гэ видел только чудовищное напряжение. Она рывками стаскивала с руки узкую перчатку, и все никак не могла ее снять — дергала беспорядочно пальцы и морщила губы в приклееной, ненастоящей улыбке. — Погоди, — он отвел ее руку в сторону, и сам стянул сначала одну перчатку, потом другую. — Спасибо, — прохладно сказала она и принялась расстегивать пальто. Вмешаться в этот процесс Ху Гэ просто не решился. Инстинкт самосохранения орал и требовал отойти подальше, а еще лучше забаррикадироваться в другой комнате и не выходить, пока Лю Минтао не уйдет. Но Ху Гэ любил эту женщину — всю, от макушки до пяток, со всеми ее проблемами, закидонами и прочими проявлениями, которые так часто называют загадочной женской душой. Поэтому он вздохнул и обнял ее со спины. — Гэ-диди, — тон был ласковым и грозным одновременно. Никто, на памяти Ху Гэ, больше не обладал подобным умением. — Да, Тао-мэй? — Немедленно отпусти меня. — Нет. — Немедленно. — Я же сказал, нет. И она заплакала. Нет, ее плечи не тряслись, она не шмыгала носом, и вообще никак не выдавала своего состояния, но Ху Гэ совершенно точно знал, что она сейчас плачет. Лучшее, что он мог сделать — не замечать ее слез. Минтао не простит, если он увидит ее слезы. Поэтому он просто ждал. — Пусти, — сказала она мягко спустя какое-то время и похлопала его по руке. В ее голосе было невозможно услышать даже намека на пролитые слезы. Вместо ответа Ху Гэ потерся носом о ее висок и тихо спросил: — Хочешь как тогда? Она молчала всего ничего — может быть, секунд пять или десять — а сердце Ху Гэ трепыхнулось и рухнуло куда-то в пятки. «Неужели я ошибся», — успела мелькнуть мысль, и вслед ей Минтао решительно качнула головой. — Да. — Тогда пойдем. Они так и шагнули вперед — не размыкая объятий. В спальне Ху Гэ поправил шторы, так чтобы и щелочки между ними не осталось, зажег небольшую лампу с мягким, рассеянным светом. — Это обязательно? — спросила она. — Да, я хочу тебя видеть. Всю. Она молча смотрела на него. — Мы можем ничего такого не делать, — он выделил голосом «такого». — Я накормлю тебя ужином, посмотрим кино и просто ляжем спать. Или не просто, — тут он хохотнул. — Пошалим перед сном. Минтао прикусила губу. — Останешься на ночь? — Ху Гэ умоляюще сложил ладони. — Ты же обещала. — Да, — кивнула она, помедлила и объявила: — Будем. — Точно? — Да. — Точно-точно? В ответ она кинула в него тапочком. Его же собственным тапочком. Он перехватил его перед самым носом и, ухмыльнувшись, шлепнул им по ладони. — Тогда раздевайся. Будем как тогда… **** Тогда было странно и неожиданно, причем для них обоих. Он никогда не думал, что осмелится на что-то подобное с Лю Минтао. Нет, Ху Гэ не относился к ней как к хрупкой статуэтке — скорее наоборот. Однажды они умудрились сломать кресло в гостиной — красивое и прочное чиппендейловские кресло. Извлекая хохочущую Минтао из обломков, он никак не мог понять — как?! Как им это удалось?! Вопрос так и остался без ответа. Так вот, он совершенно не помнил, как все случилось. Только что они лежали в постели после секса и просто болтали, хихикая над какими-то глупостями, а в следующий момент он навис над Лю Минтао. — Я хочу посмотреть, как ты мастурбируешь. — Что? — Ты слышала. — Нет, — она полыхнула щеками, точно невинная девушка, и Ху Гэ, высказавший свое желание в запале, почти бездумно, вдруг понял, насколько сильно ему хочется увидеть Минтао покорной. — Да, — он наклонился и куснул ее за плечо, обозначая намерения. — Нет. Он даже не стал возражать, а просто смотрел на нее молча, уверенный в своем праве. — Нет, — снова повторила она в ответ на его бессловесное давление. Тишина повисла между ними тяжелым, темным облаком, и Ху Гэ почти уже был готов заговорить, обратить все в глупую шутку, заталкивая вглубь разочарование, как она сдалась. Почти незаметно дрогнули ресницы, метнулись зрачки, и он понял, что добился своего. — Как… — горло у Минтао перехватило, она закашлялась, и он тотчас сунул ей бутылку с водой, стоящую на прикроватном столике. — Как ты хочешь… ну… Он смущалась так сильно, словно действительно была вчерашней девственницей, которую похотливый муж принуждает к слишком изощренным ласкам. Румянец стек со щек на шею и ключицы. — И вообще… — кажется, она совсем не могла найти слов. — Я не знаю… — Ты никогда не ласкала себя? — Ху Гэ выбрал нарочито спокойный и равнодушный тон. — Не поверю. Наверняка в твоем шкафу есть коробка со всякими девайсами. Признайся, ты даешь им имена. Она покраснела еще гуще, наполняя его душу ликованием. — Бан… — пискнула она и закрыла лицо руками. Он и представить себе не мог, что Лю Минтао может издавать подобные звуки. — Что?! Я не слышу. — Банни, — чуть громче повторила она, выныривая из сложенных ковшиком ладоней. — Кролик? — он задрал бровь. — Потому что похож или потому что умеет трахаться без остановки? — Да, — выдавила она, и Ху Гэ милосердно решил не допытываться дальше. — В следующий раз принеси его с собой, — Минтао замотала головой. — Обязательно! Я хочу познакомиться с Банни. Она всхлипнула. Все происходящее неимоверно возбуждало. Вроде бы еще ничего не случилось, а его член уже стоял так, что отогнуть не получилось бы. — Ну! — поторопил он. — Не тяни! В любое другое время Ху Гэ просто не позволил бы себе командовать, но, похоже, сегодня ему можно было все. Наверное, звезды так сошлись. Лю Минтао вздохнула легчайше и медленно развела ноги. Она еще не остыла после секса — стоило ей лишь коснуться узкой полоски выстриженных волос, как набухшие складки тут же разошлись, показывая ему нежные глубины. Алый ноготь нерешительно коснулся клитора. Ху Гэ громко сглотнул, и Минтао тут же сомкнула колени. — Я не могу, — прошептала она. — Почему? — Стыдно! Вместо ответа он расцеловал ее колени и решительно потянул их в стороны. — Порадуй меня. Она дернулась, но Ху Гэ держал ее крепко, не давая снова закрыться. Наклонился, втянул носом воздух, впитывая теплый аромат возбуждения. Минтао попыталась что-то сказать, но он провел языком по бедру — от колена прямо к розовой мякоти — и она лишь смогла ахнуть в голос. Ее перетряхнуло крупной дрожью, и Ху Гэ прикусил нежную кожу прямо у паха. Минтао вскрикнула пронзительно и громко, потянулась было к нему, но Ху Гэ ее остановил. — Поласкай себя, — повторил он, — я хочу видеть все-все. Он втерся плечами между расставленных ног, нависнув над ней. — У меня самое лучшее место, — ухмыльнулся Ху Гэ. — Первый ряд, самый центр. Отсюда я не упущу ни одной детали, — и он шлепнул ее по бедру. Этот шлепок — слабосильный, почти ласкающий — заставил ее дрогнуть. Она сжала клитор между пальцами, развела рукой мокрые складки, показывая нутро. Там все было набухшим, натруженным после недавнего соития. И очень-очень чувствительным. Ху Гэ не выдержал, коснулся ее влажных пальцев, и она вздрогнула. — Сейчас, — лихорадочно прошептала Минтао, уже не думая, как выглядит со стороны — с широко разведенными ногами, раскрытая до предела. — Я сейчас... Но оргазм, бродивший где-то совсем рядом, подкатывающий в горло, все не приходил. Ускользал на последнем мгновении, лишь подразнив грядущим удовольствием. Она взбрыкнула, пытаясь закрыться, сжать бедра, но Ху Гэ не дал. Удержал ее колени раскрытыми. — Не могу, — она была готова заплакать. — Отпусти меня! Вместо ответа он вдруг перевернул ее, подсунул под живот подушку, отчего зад соблазнительно выпятился, и от души шлепнул. На тонкой коже вспыхнул алый, болезненный отпечаток, Минтао пронзительно вскрикнула, но даже не попыталась возмутиться. — Еще? — нелегко было держать ровный тон, но, видят боги, он старался. Он пробормотала что-то, уткнувшись в подушку. — Не слышу. — Да. И он ударил еще раз. Хлестнул открытой ладонью, звонко и сильно, оставляя еще один алый след. — Продолжим? — Да. После каждого удара он спрашивал согласия. Ее голос становился все глуше, но она исправно соглашалась. После десятого он не выдержал — перевернул Минтао на спину — и замер, глядя на слипшиеся от слез ресницы, искусанные губы и глаза, сияющие сумасшедшим светом. Теперь она сама бесстыдно развела ноги, показывая свое возбуждение. — Ты совсем мокрая, — он, нажимая, провел пальцем по складкам вниз, к накрепко сжатому входу. Нырнул в него пальцем, неглубоко, на фалангу, и сказал: — Я хочу тебя трахнуть сюда. Дашь? Она ахнула и, зажмурившись, замотала головой. — Это да? Или нет? Было так странно и одновременно будоражаще видеть ее настолько растерянной, выбитой из привычного образа. — Тебе же наверняка хочется попробовать. Ведь так? Палец вошел чуть глубже, заставив Минтао судорожно вдохнуть. — Не зажимайся. Ху Гэ потянулся к прикроватному столику, в ящике которого точно лежала смазка. Лазурная и с блестками, из какой-то очередной подарочной корзины. Он не выкинул ее сразу только из-за безумной расцветки. Слишком было смешно. — С ума сойти, — прошептала завороженно Лю Минтао, глядя на тонкую переливающуюся струйку лазурного цвета. — Чувствую себя феей. — А ты и есть фея, — ухмыльнулся Ху Гэ. — Фея Динь-Динь, а это твоя волшебная пыльца. Минтао рассмеялась, и он, не теряя времени даром, размазал гель вокруг входа, щедро выдавил на еще один палец и протиснул его внутрь. — Ах… — Больно? Она покачала голово. — Продолжай. Было сложно сдерживаться, и Ху Гэ про себя вспоминал монолог из Генриха IV, повторяя его на английском, и все время забывал слова — особенно когда Минтао сжималась на его пальцах. — У тебя последняя возможность сказать «нет», — предупредил он, сбившись в очередной раз на строчке «...ужель терпеть согласны тьму проклятий...» Она промолчала. Все-таки у нее была совершенно потрясающая задница — круглая, крепкая, но не жесткая, и очень, просто невозможно тесная. Он подавался вперед, тревожа вход, и тут же отступал, позволяя облегченно вдохнуть. А потом снова шел на приступ крепости в блестках. Минтао уже вся изнемогла под ним — Ху Гэ видел, как потемнели от пота корни волос — тогда он решил, что пора. — Сейчас. Она вскрикнула, явно от боли, но тут же расслабилась, сдавшись на милость захватчика. — Это был самый потрясающий секс в моей жизни, — сказал он потом, когда они лежали, тесно прижавшись друг к другу, под одним одеялом. — Спасибо. — Как-нибудь повторим, — сказала Минтао и моментально заснула. *** Похоже сегодня это «как-нибудь» настало. Предвкушение било в голову почище шампанского. Покорная Минтао. Вся — от волос до кончиков пальцев на ногах — его и только его. Он никогда не был особенным собственником в любви. Понятно, что верность во время отношений важна, но не стоило придавать ей такого уж большого значения. Но с Лю Минтао было все по-другому. Если бы он мог, то присвоил бы ее себе, посадил на облако и никому не давал бы приблизиться. Он сам понимал, что все это звучит довольно крипово, и потому сдерживал себя, лишь крепче целовал, оставляя метки, хотя бы там, где их никто не мог видеть. Впереди целый вечер, когда она будет только с ним. Это ли не счастье?!