My worst enemy

После сошествия лавины и смерти Злоцвета в горах стало гораздо спокойней. Никакие клоны не промышляли похищением детей, Эоле не приходилось драться, и даже Беннет, похоже, мог расслабиться на некоторое время. Тихий пейзаж морозного Драконьего Хребта вновь стал непоколебимым. Где-то там, внутри ледяных пещер отчаянные искатели приключений сражаются за свою жизнь. И учёные из лагеря внизу снова и снова стараются установить датчики на снежной территории. Когда-нибудь это место будет изучено достаточно хорошо, чтоб даже новички могли отправиться сюда на подлёдную рыбалку или просто поглазеть на Небесный Шип. Но для Альбедо всё это неважно. Его исследования гораздо глубже. Его первоначальные знания куда интересней, чем несколько отсыревших мёрзлых дневников. Дурин, проклятая попрыгунья, его похищенные записи — это далеко не конец. И, само собой, тот, кто осмелился бросить ему вызов, не настолько прост. Альбедо не знает, как назвать это существо, да и Рейндоттир скупилась на имена для неудавшихся экспериментов. Ни клички, ни имени, ни какого-либо упоминания. Пустое место, даже для собственного создателя. Насколько больно чувствовать себя брошенным своим единственным родителем в таком огромном мире? И насколько больно оставаться изгоем, едва способным имитировать человеческое поведение? Просто мусор. Скомканный клочок бумаги, который должен был сгореть. Теперь он обратился в Величайший Шедевр из плоти и крови, из мела. И он собирается забрать всё у своего чуть более успешного брата. — Альбедо. Голос приятный, но... Гораздо более живой. Он переливается в ледяной тишине, он зол, он агрессивен. Это существо убьёт его. По крайней мере попытается. И оно приближается такой ленивой поступью, какой передвигается сильнейший из людей. Уверенно, неминуемо. Обнажив острый крепкий меч. — Каково тебе быть учеником Голд? Не оружием, не бесполезной тварью, рисунок которой не долетел до помойки, а самым настоящим учеником? — Некто щурится, скалится. Эта ухмылка совсем не идёт спокойному лицу. Его пальцы в кожаных перчатках сжимают рукоять так, словно могут сломать, и Альбедо ищет всё больше доказательств — он не совершенен. Среди них двоих именно Альбедо не совершенен. Дурацкая метка на горле, его ужасающие мысли об уничтожении дома, Кли, которая так часто слишком далеко от своего названного старшего. Как она там? Не добрался ли этот паршивец до маленькой добродушной девочки? Впервые алхимик чувствует холод в душе, пожирающий изнутри. Тревога мелко потряхивает его тело, изводя тянущей судорогой напряжённые мышцы. Всё в нём готово бежать и сражаться, и лишь мозг живёт своей отдельной жизнью, любопытно устроившись перед экраном его глаз. Так Альбедо чувствует себя ещё менее настоящим. Ему нечего ответить. Его положение вовсе не его заслуга, как и не его вина. Так уж вышло, что он конечный вариант, не черновой. Так просто вышло. Нет повода извиняться, нет повода сожалеть. Но он сожалеет. Альбедо чувствует, как хорош этот юноша. Идеально подделанное тело — сильное, устойчивое к суровым погодным условиям. Каждая деталь, даже эта звёздочка... Без неё он так красив. Чистые глаза, полные неизведанного энтузиазма. Вот оно — счастье. Искрящееся счастье от рождения. Рейндоттир создала никчёмное существо, но Альбедо вдохнул в него жизнь. — Чего молчишь? Неужели тебе стыдно? — Один взмах и кончик меча беспрепятственно упирается под подбородком. Никакого страха алхимик от этого не чувствует. Он уничтожил одно глупое создание и уничтожит второе, вот только нужно ли? Как он чувствует! Как он чувствует... Ярость и едкая злоба, до скрежета зубов, ревность, ревность, слепящая боль. Альбедо всегда мечтал понаблюдать за людьми. Их он изучать не может, это не слишком этично, к тому же опасно. Приходится довольствоваться своим искусственным воплощением. Эта его копия такая же пустышка, но ощущает всё отменно. О, будет ли ему до ужаса больно, как реальным людям? Будет ли он изнывать от жары элементального зелья, когда оно сработает неверно? Будет ли ронять ледяные слёзы при лютом морозе? И будет ли ему приятно, если к нему прикоснуться? Альбедо не ощущает такого разнообразия эмоций. Он даже не может злиться в полной мере. Это существо другое. Вложив так мало в его внешний вид, наставница многое отдала за навыки перевоплощения и настоящие чувства. Похоже она решила отказаться от подобного в конечном проекте, поэтому Альбедо не в состоянии ответить так, как ему хотелось бы. Он сжимает холодное лезвие в ладони и легко отводит от собственного лица. — Стыдно за твою никчёмность? Это ты бесполезен настолько, что не достоин жизни. Не то что знаний. «Я мог бы изучить алхимию»... Твоё самомнение меня смешит, — его шаги вперёд ровные и на губах вовсе нет улыбки. Альбедо хмурится. Кончики пальцев дрожат, будто он собирается придавить бабочку остриём тонкой иглы. Её крылья останутся в его коллекции. Это существо может сиять, только пока горит от гнева, и он ему поможет. — Даровать жизнь — это высокомерие, так ты думаешь? Но красть её у других не кажется тебе унизительным. «Изучить алхимию». Ха. «Изучить». Тебе повезло, что я был так подробен в своих записях, иначе ты ничего бы и не понял. — Заткнись! Ты ничуть не лучше меня! — И вот приятный нежный голос становится грубым до рези в ушах. Альбедо никогда и сам не слышал его таким. Низкий, хриплый. Очередная мелочь так невообразима. И в отражении он может постичь самого себя, при этом погрузившись в исследование совершенно нетипичного представителя фауны Драконьего Хребта. С лёгким ударом существо бросается вперёд. Его ледяной клинок — вдребезги об сталь киноварного веретена. Капитану Ордо Фавониус не составит труда парировать удар кого-то, кому толком не приходилось драться. Скрытый от людей, спрятавшийся даже за спиной цветка, некто был совершенно плох в фехтовании. И после нескольких бесполезных попыток прорваться сквозь сопротивление, по щелчку пальцев Альбедо сбил его с ног золотистой гео-конструкцией. Она выросла из-под снега и там же исчезла, оставив непутёвого клона в недоумении. Он собирался сражаться. Чтобы убить или чтобы выжить — неважно. Он так стремился остаться под Солнцем, что его злобный взгляд заставлял Альбедо сомневаться. — Не лучше... Ты прав, не просто лучше. Я идеален, — он неспешно приблизился и наступил на чужой быстро вздымающийся и опадающий живот. О, как он чувствует! И снова. Это существо так честно выражает эмоции. Явно ощущает, что скоро ему придёт конец. — Я намного превосхожу тебя. И если я захочу — твоё гнилое сердце станет моим ужином. Уколом меч ткнулся в грудь съёжившегося создания, когда Альбедо притормозил, увидев настоящую слезу. Он не помнил, когда сам плакал в последний раз и мог ли вообще расстроиться настолько, но отчаянье в светло-голубых глазах напротив прожигало дыру в нём. Альбедо не так жесток. Ему нравится смотреть, насколько это существо превосходно. Ему также нравится смотреть на эмоции на собственном пустом лице. И он злит и выводит из себя, угрожает и даёт последнюю надежду. Он высокомерен настолько, насколько Рейндоттир вложила себя в последний эксперимент. — Стой! Постой! — Милый задушенный всхлип всё же заставил Альбедо отвести лезвие. Он представлял, насколько страшно потерять только обретённую жизнь. Вновь погрузиться в чёрную пустоту, «потерять сознание», исчезнуть, так и не получив имени. Никто не знал и не узнает этого существа. И даже алхимик забудет его очень-очень скоро. — Мы можем договориться, не убивай меня. Тихая торопливая речь после предыдущего хвастовства звучала слишком забавно. Если бы Альбедо мог, он бы смеялся в лицо этому созданию, но он сумел лишь улыбнуться. Тёплая улыбка — всё, что подарила ему Рейндоттир. Такое выражение лица успокаивает, если не обращать внимания на оружие. В то время как Альбедо хотел пугать. Он хотел стать реальным кошмаром, чтоб после показаться спасением. Да, они могут договориться. Но лишь на его условиях, никак иначе. — Хорошо, — алхимик смягчился и кивнул. — Не думай, что я глуп. Ты никуда от меня не денешься. Альбедо не сдержался и погладил холодным лезвием чужую щёку. Творение нахмурилось, прикрыло глаз. Теперь не недовольное, а просто пытающееся спрятаться от опасности. Инстинкт. Как много инстинктов у этого существа? Сколько оно способно протянуть без еды или воды? Без сна? Есть ли периоды, когда оно готово к размножению? Альбедо не ощущал такого. И он сомневался, что его первая версия сильно в этом отличалась. Если Злоцвет вёл себя подобно цветку, они с этим Безымянным были на пару ступеней повыше. Почти как люди, но всё ещё ненастоящие. Интересно, что пошло не так в том эксперименте?.. Альбедо может выяснить это, понаблюдав или поставив эксперимент. Лучший способ узнать ошибки своей наставницы. К тому же, это гораздо веселей, чем читать одни и те же оставленные записи. — Сначала я узнаю, в чём был прокол Рейн. Затем, каким образом такой мусор как ты остался жив. А потом решу, есть ли смысл тратить своё время на тебя дальше. С таким условием они отправились в лагерь посреди заснеженной горы. Под внимательным наблюдением Безымянный юноша не решался больше ничего выкидывать, да и прикрытия в виде попрыгуньи у него больше не было. Оставалось с тревогой в сердце следовать, может, навстречу смерти. И настоящий Альбедо был взволнован не меньше. Его двойник возродился через века в желудке Дурина, а потом с невероятной скоростью умудрился изучить лекции по алхимии и создать разумное существо из обыкновенного цветка. Более того, он перевоплотился сам и прекрасно справлялся с новой ролью. Если бы он мог понаблюдать за Альбедо подольше, то обязательно заменил бы его без малейших подозрений. И даже золотистый ромб... Его отсутствие, разве не признак совершенства? Эти мысли терзали, не давая ни секунды покоя. Словно колючая буря разрасталась в голове алхимика всё больше и больше, всё холодней. И даже тёплый огонь в лагере не помогал унять мелкую дрожь. Безымянный ошибся. Ему не стыдно, вовсе нет. Он встревожен и вместе с тем возбуждён. О, Боги... Как давно не происходило ничего настолько занимательного? Альбедо чувствует себя таким никчёмным по сравнению со старшим братом. И чем хуже он ощущает себя, тем больнее старается уколоть словами другого. Конечно, это тоже часть наблюдения за реакцией. И всё-таки Альбедо не думал, что он сам может быть мелочным. Похоже они оба цепляются за одно место, но остаться должен только тот, кто действительно достоин. — Разденься. — Что? — Раздевайся, хочу посмотреть, насколько ты постарался над этим телом, — для начала Альбедо собирался удостовериться в их полной идентичности. Проверить, не забыло ли это существо ещё каких «мелочей». В конце концов, оно явно не видело алхимика без одежды и не могло в точности повторить его фигуру. — Откуда у подобной твари смущение? — Я не тварь и я не смущён, — что-то из этого было враньём. Щёки создания были лёгкого розового оттенка теперь, хоть оно и послушно принялось стягивать с себя одеяния алхимика. — У тебя дурацкие чулки. Тёплые, но дурацкие... — Их оставь. Снова милая улыбка легла на лицо Альбедо. Он поближе притащил мольберт с красками и уставился на свою почти обнажённую натуру. Очень удобно ставить эксперименты над самим собой, рисовать автопортрет, следить за своими же мышцами. Как он реагирует и как он мог бы реагировать. И всё же, они такие разные. Так что смотреть на эту неуверенность жутко смешно. На щёки, цвета нежных закатных облаков, на серебристый отсвет в прядях, на зажатые движения и руки, так удобно устроившиеся чуть ниже паха. Удивительно, что это существо так реагирует. Как самый настоящий человек. Пусть оно и не должно знать подобных чувств. — Тебя ведь не устраивают только чулки, тогда что ты там прячешь? — Кисть чуть коснулась полотна, когда Альбедо почувствовал изъедающее вдохновение. Он готов творить, его руки чешутся, но... Будто не для рисования. — Отвали, — Безымянный юноша надулся пуще прежнего, и стало ясно. Он не слишком хорошо разобрался в собственной анатомии. У него не было времени на это в прошлом, а теперь и подавно. С каким же интересом, наверное, он придавал новый вид половым органам. Но по его реакции о заинтересованности и не скажешь. — Тебе что, нечем заняться? Зачем ты собрался рисовать это?! Альбедо ещё несколько мгновений потупил в нарисованный штрих, а затем понял, что писать картину у него сейчас явно не выйдет. Может, Рейндоттир избавилась от этого засранца, потому что он был слишком болтлив? Совсем глупым его не назовёшь, но что-то заставляло алхимика чувствовать превосходство, дарованное создательницей. Наверняка также чувствуют себя обычные люди, избранные Богами. — Закрой рот и встань ровно, иначе я привяжу тебя к столбу. Собственный грубый голос даже испугал Альбедо. Рейндоттир говорила с ним похоже, только в качестве наказания использовала угрозы игнорированием. Раньше такие методы не казались излишне жестокими, но теперь Альбедо ощутил себя настоящим злодеем. — Я не хочу, чтоб мой голый портрет стоял посреди пещеры и чтоб на него пялились твои дружки! Одной вспышкой алхимик вновь обнажил меч. Ему требовалось всего-то зарисовать очередное существо, с которым он столкнулся, но то слишком рьяно сопротивлялось. И даже создало новое блестящее льдом оружие, лишь бы защититься. Зато оно наконец убрало руки выше. Непринуждённой позу не назовёшь, однако Альбедо отвлёкся от намечающейся потасовки и постарался вернуться к рисованию. Чулки правда выглядят глупо, если это единственное, что осталось на теле. С другой стороны — ткань плотно облегает тонкие ноги, подчёркивая привлекательную форму. Чем-то похоже на женскую фигуру. Но затем Альбедо вспоминает, что смотрит на самого себя. Странный видок. Взъерошенные влажные волосы, злобное личико, сомнительный меч в ладонях, бархатистые тёмные чулки на светлой коже и всё-таки существующий член. Стоящий, изогнутый вверху так, что головка мажет предэякулятом по животу. Любопытная реакция. Страх, агрессия, обнажение? Что из этого привело к такой быстрой и крепкой эрекции? Альбедо хотел бы записать. Ему прежде не приходилось сталкиваться с этим. Так и стоя с мечом в одной руке и кистью в другой, он задумался над происходящим. И над тем, как реагировал его организм. Любознательность — то, что двигало его вперёд. Но руки жгла вовсе не она. Не она заставляла открыто засматриваться на чужое тело. И вовсе не чувство прекрасного. — Ты наглец! Хватит рисовать меня! — Существо скрипнуло зубами от досады, и его щёки совсем заалели. — Тебя возбуждает считать этот облик своим? — Что?! — Ничего, продолжай... Голос Альбедо звучал так спокойно, словно он проводил обыкновенный эксперимент в обыкновенный день в своём лагере на Драконьем Хребте. Но заняться написанием картины ему так и не дали. — Почему ты так смотришь на меня? — Бедное создание паниковало. И для этого было достаточно его раздеть. Ну это ли не прелесть? Альбедо был готов зайти несколько дальше, а потому плавным движением скинул свой плащ, а после и синюю рубашку целиком расстегнул. Если своя нагота смущает, то и чужая будет тоже? Хорошая гипотеза. Создание непонятливо фыркнуло и на миг словно приняло решение отступить, однако так и не сдвинулось с места. Тогда Альбедо стянул рукава кофты, мягко скинув её на пол к плащу. Мышцы его живота напряглись от прохлады, показывая едва заметные линии пресса. Теперь оставались только шорты да нижнее бельё. Глянув на второго, под внимательным, но таким молящим взглядом, он избавился от остатков одежды, чтобы совершенно сравняться со своей копией. Они выглядели точь в точь, и лишь звезда могла их рассудить. Тёмное небо, звёздное сияние в его глубине, отблески изумрудного цвета на серебристых иголках сосен. И два юноши. Обнажённые, румяные то ли от смущения, то ли от мороза, и готовые в любой момент отразить атаку. Будто повздорившие любовники, ссору которых скроет пуховое одеяло ночи, придавив и спутав, и заставив покрыться испариной от жара. Жар битвы, конечно. Это то, на что надеялся Альбедо, когда его мысли занесло в поэтическое русло, но «любовники»... Что ж, это было бы интересным опытом. Альбедо приходилось сражаться и уже даже приходилось убивать своего клона. Однако ещё ни разу он не пробовал прикоснуться к себе с явным намерением довести дело до конца. И ни разу он не прикасался ни к кому другому. Тем более к кому-то, кто был бы его зеркальным отражением. — Если бы Голд знала, что ты за извращенец! Думаешь, что можешь скрыть свои мысли, а сам пялишься, как Дурин на всё съестное, — мягкий свет ледяного лезвия пропал. Похоже, что милое создание тоже не слишком хотело драться сейчас. Оно было напугано, но старалось не уступать. Раз уж они и оказались в подобном виде, то пусть он хоть будет иметь шанс на победу. — Вот оно что... Значит всё-таки страх накрыл волной адреналина и позволил тебе наслаждаться ситуацией? Я смотрю на тебя, как Дурин перед обедом?.. — Альбедо был ошеломлён таким сравнением. Может у него и не хватало опыта в постельных утехах, но он никогда бы не подумал, что его лёгкая заинтересованность будет выглядеть как голод проклятого дракона. С другой стороны — что ж, если это является причиной стояка его приятеля, то почему бы и нет? Разве это творение не собиралось занять чужое место? Тогда ему лучше изучить поведение самого алхимика. Случайным образом близнецы, но их тела реагируют схоже. По крайней мере Альбедо так кажется. Он и сам возбуждён, но вовсе не напуган. И в отличие от съёжившегося двойника, он себя не стесняется. Есть ли причины? Рейндоттир вложила много труда в такой изящный сосуд. Альбедо может наслаждаться самим собой. Как учёный, как художник, как простой человек. Это разительное отличие в уверенности среди них двоих делает из Альбедо прекрасного лебедя. И совсем не важно, что это его горло расчерчено звездой Каэнри'ах. — Ты придурок и смотришь на меня как придурок, — Безымянный запнулся, когда его ладони коснулся Альбедо. Он легко попятился назад, однако не успел отойти на достаточное расстояние. Пальцы его рук оказались переплетены с пальцами алхимика, словно они решили пуститься в странный ночной танец. Романтично. Две розы, запутавшиеся стеблями, две розы, уткнувшиеся друг другу в бутоны. Так Альбедо прижался лбом к своему двойнику, ища неведомого понимания. — Отпусти меня. — Тихо и смиренно. Никакого настоящего сопротивления. Безымянный не дёргался, даже напротив — подавался ласковым прикосновениям и смущённо льнул ближе. Пусть его брови всё ещё были нахмурены, но он неуверенно тянулся прижаться бёдрами в ответ. Потому что это приятно. Инстинктивно, конечно, ему это нравилось больше, чем Альбедо, как бы он не старался скрыть яркие эмоции. — Ш-ш-ш... Ты помнишь? Я устанавливаю правила, — мягкий голос окутал существо подобно колыбели, и оно отпустило себя в чужие объятья. Тепло и заботливо. Будто любовные заигрывания остановились тяжёлым отпечатком на головке его члена. Ладонь Альбедо лежала там, осторожно и неторопливо массируя орган, пока сам алхимик следил за своей копией из-под полуприкрытых век. Он отмечал трепет второго, а заодно и свои ощущения, и прервался только когда тонкие сжатые губы напротив поманили его, ещё на миг разомкнувшись. Юноша собирался что-то сказать, однако моментально замолк, полностью отдавшись в руки такому ненавистному младшему брату. Действительно необычное чувство взвилось как золотой цветок в глубине живота, лепестками опаляя внутренности. Такая лёгкость всепоглощающего понимания, наверное, была знакома лишь гениальнейшим из людей, однако Альбедо опустился в это ощущение, словно в горячую ванную после долгих зимних дней на Драконьем Хребте. С удовольствием он позволил себе испить близнеца до дна, сжав в ладони их два влажных члена. Происходящее казалось самым правильным и очевидным, и даже дрожащее создание не смело оборвать ласковый поцелуй. Возможно, оно впервые в жизни оказалось кому-то нужным. Прощаться с заботой излишне больно, что щемит в груди. И потому Безымянный цепляется за чужие хрупкие плечи с особым остервенением. С тихим причмокиванием поцелуй прекратился, лишь стоило Альбедо по кругу обвести рукой. Он старался быть аккуратным, старался прижаться ближе, чтобы как будто слиться в единое неразличимое целое. Также чувствует себя путешественник по отношению к сестре. Полное единение, примагничивающее звёздную пыль, чтобы яркой вспышкой создать невероятное произведение искусства. Они тоже создадут подобное, если будут двигаться чуть активней. Альбедо чувствует, что внутри тянет. Тянет и вьёт, и тяжело давит, заставляя дыхание сбиться. Ему так сложно. Но пойманному в ловушку созданию лучше — оно тычется в подставленное плечо и хлюпает носом, словно роняя слёзы. Так чувствительно и открыто, как истинному Первочеловеку никогда не удавалось. Отпускать юношу не хочется. Ноги дрожат и он так внимателен к любому движению. Считает на выдохе каждый толчок и двигает бёдрами, даже если потом чуть выше кости останется синяк. Ему так хорошо, что это передаётся по воздуху, подобно электрическим разрядам. Он дышит сбивчато, загнанно. И он такой шумный рядом с чужим ухом, что Альбедо хочется его укусить. Но он только сжимает чужую шею. Создание теряется. От страха ли, от удовольствия — с маленьким мягким стоном оно кончает в тёплую ладонь. Напряжение взрывается яркими красками и выплёскивается жемчужной жидкостью. Совсем немного. Она мешается с предэякулятом Альбедо, позволяя ему двигать рукой лишь быстрее. Лёгкий дискомфорт постепенно становится ощутимым, юноша дёргается, пытаясь отстраниться, однако ему суждено выдержать то, как алхимик жмётся к нему тоже, пачкая живот. Несколько мгновений уходит на то, чтоб они вдвоём могли прийти в себя. И затем Альбедо щурится, практически довольный своей исполненной идеей. Его голова пуста от мыслей. Руки беспорядочно касаются своего и чужого тела, пачкая и размазывая словно клей, который способен соединить осколки, и тот так красиво переливается на бледной румяной коже. Нет желания отрывать Безымянного от себя, тем более нет желания его уничтожать. Они так похожи, потому что они — единый великий замысел, рождённый из мечтаний одного алхимика. Теория и практика, задумка и воплощение. Альбедо это он, а он — Альбедо, в бесконечном продолжении друг друга кроется их основа жизни. И даже если они стоят в одних чулках посреди морозного пейзажа Драконьего Хребта, покалывание под кожей совсем не от холода, а от некоторого предвкушения. Возможно, некая сила, заставляющая их стремиться друг к другу, возродила Бедное создание, проглоченное драконом сотни лет назад. И теперь эта сила сжала их со всех сторон, сплющила как предсмертные звёзды и заставила взорваться, тут же перемешав их атомы. Они съёжились под натиском ветра со снегом и с неохотой опустили ладони. Буря должна была их сплотить, но для начала требовалось одеться. — Красивые чулки. Не понимаю, что не так, — Альбедо первым нарушил тишину, прочистив горло. Эта ночь казалась ему странной после всего, но северное сияние окутывало разум всплесками эмоций, а крохотные падающие звёзды на небе притягивали взгляд и расслабляли. Люди такие маленькие, незначительные. Их проступки так малы по сравнению с космосом, и Альбедо порой хочется верить, что от него ничего не зависит. — Ты извращенец, — юноша в ответ только пробурчал. Он коснулся спермы на своём животе и провёл по постепенно опадающему члену. Непонятно. Но хорошо. Как же странно сближаться с тем, кто имеет такое же тело. Как же правильно. — Ты чёртов извращенец... Если бы... Что творится в твоей голове? Я не понимаю. Альбедо загадочно улыбнулся. Он вовсе не собирался раскрывать всех своих карт, они ещё могут повеселиться вместе, если творение решится и дальше присваивать себе чужой облик. Что в голове главного алхимика Ордо Фавониус узнать никто не в состоянии, а значит и кража личности ему не так уж грозит. Избавиться от Альбедо тоже та ещё задачка, требующая серьёзного подхода. — Если хочешь знать, о чём я думаю, то лучше приходи ещё раз попозже, — он поднял одежду и точно такой же набор своей копии переложил на алхимический стол. Им ещё предстоит придумать, как выпустить Альбедо №2 в свет так, чтоб ни у кого не осталось вопросов. Возможно, им следует использовать чьё-нибудь более свободное тело. — Сейчас что-нибудь придумаю. Алхимик накинул плащ поверх голого тела и натянул длинные перчатки. Только чтоб ими коснуться живота Безымянного, принося холод и растирая пушистый снег по липкой коже. В конце концов, нужно помочь отмыться от собственной грязи. На что юноша лишь вздрогнул и прикрыл глаза, практически блаженно. Будто они могли бы продолжить свою ночь прямо сейчас, вернувшись под покрывало тьмы из ярких созвездий. Однако Альбедо слишком быстро отстранился. В его руках был комплект одежды искателя приключений, который ему когда-то настойчиво всунул Сайрус. Это им точно пригодится.