2047

На его руки всегда пялились. С немым сочувствием, невысказанным сожалением, с едва уловимой тоской. Редко кто мог сразу отвести взгляд от тонких резных колец на пальцах. И мало кто был способен после этого посмотреть ему в глаза. Поднять взгляд значило бы увидеть смерть так близко, как никому никогда не хотелось. Каждое кольцо – одна прожитая жизнь. Восемь серебряных и одно черное. Последнее. Только с парой недостающих лепестков, которые рано или поздно должны были оплести фаланги до самых ногтей. Идеальные украшения. Бесстрастные свидетельства смерти. Они были у всех, только не каждому удавалось собрать все девять. Немногие соглашались раз за разом умирать в погоне за любовью. Играть в догонялки со смертью, пытаясь перехитрить, обмануть, предугадать следующий шаг, который становился последним. Большинство останавливалось. Большинство сдавалось и принимало тот суррогат любви, который так или иначе предлагался взамен настоящей. Кольцо человека, познавшего истинную любовь, становилось золотым, с розовым отливом, напоминающим рассветное солнце. Кольца тех, кто согласился на подделку, отдавали дешево-желтым, пластмассовым, тошнотворно-фальшивым. Однако получить такое оказывалось легче, чем снова и снова переживать смерть любимого человека в призрачной надежде избежать ее в следующей жизни. Большинство отступало на третьей. Редкие мазохисты доходили до шестой. Тэн же разменял девятую. – Расскажи мне о нем, – просил Тэён. На его пальце счастливо горело истинно золотое кольцо, ему повезло выиграть в смертельной гонке с третьего раза. Тэн грустно улыбался, глядя на изящные переплетения тонких розоватых веточек, переливающихся в темноте. Их с Доёном история была красивой настолько, насколько иногда может быть красивой россыпь капель крови на разбитом зеркале. Больно, завораживающе. Тогда, в самый первый раз, у Тэёна не получилось спасти Доёна от шальной пули террориста в торговом центре. Он стал одной из жертв чудовищной бойни. Тэён стал следующей. Родственные души не умеют жить друг без друга, если им суждено было встретиться. Родственные души умирают в один день. Родственные души воскресают только для того, чтобы опять пересечься в новой реальности или не увидеться больше никогда. Безумный круговорот, заевшая пластинка с похоронным маршем и рождественскими хоралами. Второй раз Тэён оказался на пассажирском сиденье, когда на мосту на них с Доёном летела огромная черная фура. Издевательски подмигивающие красные лампочки красиво отражались в лужах крови на влажном после дождя асфальте. Третий раз Тэён поймал Доёна на краю крыши небоскреба. И именно в ту ночь, когда они лежали рядом на шершавом пыльном бетоне, глядя в затянутое рваными тучами небо, их кольца стали золотыми. Заиграли тем самым розовым свечением, которого все так отчаянно желали и настолько же панически боялись. – Расскажи мне о нем. Восемь колец горели безжизненно-серебряным, глянцевым, мертвенно-перламутровым. Черное вилось змеей, давая Тэну еще один – в этот раз последний – шанс на любовь. Первый был потрачен на шайку наркоманов в темном переулке, которая набросилась на Лукаса с ножом. Меткий удар в сердце не оставил ни единой надежды на спасение. Второй раз – блестящий белый автомобиль на пешеходном переходе. Осколки разбитого стекла впились в любимое лицо, раскрасившись алыми кровавыми разводами. Третий – борт самолета, путешествие, о котором они так долго мечтали, взлет и падение без возможности выжить. Груда покореженного металла, части тел, пестрые ошметки чемоданов и разбросанные вещи. На выжженной траве тускло поблескивала подвеска-полумесяц, которую Тэн подарил Лукасу на их годовщину. Четвертый шанс оказался откровенной глупостью, ребячеством, пьяной выходкой и приключением, что закончилось двумя изломанными фигурами на капоте припаркованной под высоткой машины. Вопли обнаружившей их девушки, владелицы автомобиля, расплывчатым эхом звучали в ушах Тэна до того, как его сердце окончательно перестало биться. Пятый раз пищал больничным оборудованием, мигал разноцветными датчиками и шумел аппаратом искусственного дыхания. С последней каплей ядовито-красного лекарства химиотерапии все закончилось. Вечером шестого Лукас просто не вернулся домой. Наутро Тэн умер в их общей постели, так и не выпустив телефон из рук. Из динамика продолжали слышаться длинные гудки. Седьмым стала драка в баре, где Лукас заступился за девчонку, имени которой даже не знал. Под потолком крутился зеркальный шар, из колонок громыхала музыка. Вокруг них суетились люди, кто-то звал на помощь, кричал, пытался помочь. Тэн держал Лукаса за руку до самого приезда скорой, которая безнадежно опоздала. Так же она не успела и в восьмой раз, когда Лукас на своем новеньком хромированном байке врезался в отбойник, пытаясь увернуться от летящего с дикой скоростью джипа. Движение тогда перекрыли на несколько часов, и Тэн, медленно отсчитывая секунды, просто смотрел вверх сквозь надтреснутое защитное стекло шлема. Небо в тот день было пронзительно-синим. – А если ты его больше не встретишь? – тихо спрашивал Тэён. Тэн невесело усмехался и опускал взгляд на девятое – последнее – кольцо, что оплеталось черной матовой лентой вокруг безымянного пальца: – Значит, я умру. Шел дождь. Ночной город сверкал неоновыми огнями, стеклянные небоскребы возвышались по обе стороны дороги, призывно-эпилептически мигая рекламой, что обещала неземные удовольствия, дорогую роскошь и искусственную красоту. Блестящие автомобили проносились мимо, оставляя после себя размытые блики габаритных огней и следы шин на мокром асфальте. Прохожие прятались под цветными зонтиками и спешили по своим делам, не обращая внимания на одиноко бредущую фигуру. Тэн затормозил на перекрестке, поднял голову и прикрыл глаза. Капли стекали по его лицу, срывались с кончиков волос и терялись в грязных потоках воды на тротуаре. – Эй, – раздалось вдруг за спиной. Он резко обернулся. – Не стой так близко у дороги, – в низком голосе послышалась ласковая, знакомая до боли, усмешка. – Лукас, – неверяще выдохнул Тэн. – Прогуляемся? – ухмыльнулся тот, кивнув на загоревшийся зеленым сигнал светофора. – Нет, – замотал головой Тэн. – Нет! – он всхлипнул и порывисто обнял Лукаса за шею. – Нет… Капли дождя на его щеках смешивались со слезами, холодный ветер пронизывал насквозь, пальцы судорожно сжимали куртку на спине Лукаса. Где-то вдалеке слышались тревожные сирены полицейских, из внедорожника, остановившегося на перекрестке, гулко грохотала музыка. – Пообещай больше не умирать, пообещай мне... – отчаянно хватая ртом воздух, захлебывался Тэн. – Пообещай... Щелканье светофора разрезало ночную тишину, пешеходы торопливо перебегали проезжую часть, стремясь побыстрее скрыться от бушующей непогоды. Лукас отстранился и, улыбнувшись, нежно взял в ладони его лицо: – Обещаю. Нетерпеливо сигналили машины, город переливался в потоках воды голубыми, фиолетовыми и зелеными огнями, шпили высоток терялись в тяжелых свинцовых тучах. Две фигуры, замершие на перекрестке, держались за руки и неотрывно смотрели друг другу в глаза. Черные резные кольца на их безымянных пальцах сияли ровным золотисто-розовым светом.