Быть смелым.

      Метая ножи в стену, Микки каждый раз мечтательно хотел попасть в ребра Йену, блять, Галлагеру. Прокрутить внутри тела, и вытащив, вести концом кровавым до его губ, и вокруг обводить каждый раз, когда он хочет поцеловать его. Кажется, водил бы он бесконечно долго. Оставшись без оружия в руках, он одним шагом вскочил на кровать, и достал несколько ножей, убрав большую часть во внутренний карман, оставив только один в ладонях. Встав обратно, парень прицелился кинуть теперь повыше, как тут раздался негромкий стук. Милкович обернулся и увидел в проходе свою сестру. Метнув острие высоко в стену, он подошёл к ней и убрав ладони в карманы штанов, облокотился об стену, сделав важный вид. — причина беспокойства? — без интереса спросил парень, посмотрев на неё снизу вверх. Она была одета мило, чёрная майка, в которой обычно спит, джинсовые короткие шорты. Небрежный пучок волос и, как оказалось, мятная жвачка во рту. — я поговорить, Микки, — проговорила Мэнди, качая бёдрами прошла в комнату и села на кровать, закинув ногу на ногу. Она взглянула на брата хитрым взглядом, повернув голову чуть в сторону.       Милкович присел рядом с девушкой, сложив руки в замок и склонившись телом вниз, начал ожидать начало разговора, который всё никак не начинался. Девушка осмотрела его комнату, вещи. Она были все в худшем состоянии, были глубокие порезы от ножей, которые Микки метает постоянно, после того, как познакомился с чёртовым Галлагером. Пропади пропадом, ебнутый гей. Повернув голову, она увидела кубик-рубик в идеальном состоянии, он был чистый, сложенный по цветам, и стоял подальше от всех предметов на столе. Йен как-то подарил ему этот куб, когда проходил мимо дома Милковичей и крутил его в руках, пока Микки не крикнул ему, стояв на пороге: «— хочешь умнее стать? Мне кажется не выйдет! — рассмеялся парень, затянувшись сигаретой, сщурив глаза, ожидал его реакцию. — давай сам собери, и принеси мне его обратно, раз такой умный, — проговорил Галлагер и кинул в руки Микки кубик, улыбнувшись ему.»       Мэнди повернулась к брату, и аккуратно дотронулась до его плеча. Милкович слегка дёрнулся, но не стал убирать руку девушки. Он взглянул на неё каким-то обречённым взглядом, будто пытаясь донести до неё всё без каких-либо слов. Девушка мягко улыбнулась, и второй рукой приобняла его, прижимая к себе. Микки не стал сопротивляться, и полностью отдался нежности сестры. — каково это, любить мужчину? — интересовалась Мэнди, гладя по чёрным волосам ладонью. Брат на секунду перестал дышать, будто ему стрельнули в сердце, но глубоко вдохнув, опустил пулю куда-то далеко вниз. — я бы мог сказать, что нереально… но… нельзя так говорить, «любить мужчину». Более правильно сказать, как любить его. Он же… не виноват, что заставил меня стать геем, сукин сын. В нём было что-то особенное, то, что я не смогу увидеть сразу, и только потом начал понимать, что его огненные волосы, зелёные глаза так смогут вынудить меня ощущать, что-то кроме злости… — пытался признаться? — пытался убедить себя не быть пидором. Я не настолько смельчак, чтобы говорить, что вздумается.       Девушка отстранилась от него, и встала с кровати. Она сложила руки на груди и подняв брови, пыталась разглядеть бесчувственного хулигана в своём брате. Пока видела только труса, который не может взять свои силы в кулак и сделать это. Разве это её брат? Опасный тип, весь район с братьями держит, всех знает, за всё отвечает. Не думаю. Кто знает. Вдруг взаимно? Парень взглянул на неё со стыдом внутри себя, будто бы он обязан перед ней отчитываться, но всё же имел какую-ту вину, что, как сопля ведёт себя.

***

      Казалось, что уснуть было нереально, чёртов гей не давал ему уснуть. Постоянно был в мыслях, и сегодня вечером, когда Микки шёл за сигаретами, увидел Галлагера, который разговаривал со своим старшим братом. Йен был расстёгнут, что заставило брюнета съёжится от холода. На улице не весна, а настоящая зима. Хотелось дать подзатыльника и обнять покрепче, чтобы передать всё своё тепло тела, но гордо проходя мимо, он кинул «наплевательский» взгляд в его сторону, который Йен поймал. Всю дорогу обратно он не мог забыть, как Галлагер взглянул на него, его шея, его брови, его волосы, на которых было пару снежинок… Была мечта целовать парня в макушку, в холодные, свежие, рыжие волосы…       Резко встав с кровати, Милкович схватив телефон с кровати ринулся из дома к предмету воздыхания. Два двадцать ночи, думаю, никто же не спит в такое время. Фонари тускло освещали путь, была тишина. И только запыхавшийся парень бежал по тропинке к нужному месту. Он точно запомнил путь до его дома, потому что не раз следил за Галлагером. Перепрыгнув через заборчик, Микки оказался на территории их дома. Пройдя к чёрному входу, он перепугался и чуть не грохнулся на стену дома головой. Йен, быстро среагировав, поднял ногу к бедру Милковича и толкнул его в сторону, вернув ему равновесие. Брюнет схватился за сердце и пытался ещё минуту отдышаться, пока тем временем встал парень и подошёл к нему. — ты чего тут забыл? — задался вопросом рыжеволосый, отряхнув от снега спину и зад. — зачем ты занимаешься ночью? — задал вопросом на вопрос парень, убрав руки в карманы штанов, он всё ещё был шокирован. — заставляю себя думать о другом, так, чего наведался? — говорил Йен, убрав руки за спину. На нём была майка, да военные штаны. Пока на Милковиче находилась тёплая куртка, да свитер под ним. — я это… в общем… что, как мямля. Люблю тебя, Галлагер, — признался Микки, вытащив руки из кармана приподнёс к холодному лицу парня и притянул его на себя, нежно поцеловав в губы. Галлагер был холодный, будто мёртвый, а тепло Милковича согревало кожу. Йен был растерян, но взяв себя в руки, не отстранился, а своими ладонями пробрался под куртку и свитер брюнета, проводя по спине морозными руками, заставив Микки прижаться к рыжему сильнее от неожиданного холода. Парень нежно водил по спине, туда-сюда, вернув одну руку на талию, он крепко прижал к себе хулигана. А второй ладонью взял запястья рук Милковича и страстно впился в губы, то покусывая их, то облизывал. Йен развернул брюнета к дому и вжал в стену, отстранившись от губ, он тихо произнёс: — какого это, любить парня? — очень возбуждающе, — сказал Микки, притянувшись к губам Галлагера.       Светило пару фонарей вдали, луна высоко в небе отражала свои лучи. Холод и тепло проносились между этими телами, через крепкие ладони обоих. Казалось, что это счастье, что свершился тот момент, когда он был таким смелым. И в будущем, не боясь, он будет с честью говорить: — я стал смелым ради него.