Свободная птица
Это была недостигаемая мечта запертого в четырех стенах мальчика из башни. Вот уже как пятьдесят лет он изо дня в день вглядывался в облачный горизонт, с каждым разом ещё более печальным взглядом. Прикрывая свои серебряные глаза, Бонт всегда представлял мир, который есть за стенами башни; как он взлетал высоко-высоко, проводил рукой по белым, как его душа, облакам, и мог почувствовать этот желанный ветер свободы. Всё это он не только представлял, но и чувствовал. Но, вырываясь из фантазий, Бонта всегда ждала жестокая реальность. Но его душу согревали приятные сны о желанной свободе. Архангелы и Серафимы посчитали, что так они смогут подарить ему хоть какую-то возможно полетать. Бонт всегда с предвкушением ложился и засыпал, ведь он знал, что в его мире снов ждут его грёзы. Но утром Архангелы и Серафимы, как всегда приходили к нему для очередных медитаций и лекциях. И за это Бонт не мог их винить — это их работа. Но досада брала своё, ударяя железным холодным молотком по сердцу. Сказать, что в башне живется скучно? Скорее всего, нет. Бонту никогда не давали заскучать: регулярные тренировки и уроки, дабы поддерживать как и физическую, так и духовную форму, также медитации для упорядочивание эмоций и мыслей. Один архангел даже каждую неделю приносил по три-четыре художественные книги с Земли или с школьных библиотек. И Бонт всегда взахлёб читал и перечитывал эти книги за неделю, а потом получал новые. Лишь чтение давало ему возможность отвлечься от тоски, которая холодным одеялом накрывала его с головой и неприятно щекотала внутри груди. Но было ещё кое-что. Точнее, кое-кто, согревающий ему душу от холода тоски. Именно с её именем на устах Бонт засыпал сладким сном. Именно она теперь появлялась вместе с ним в его грёзах — не по воле Серафимов, а именно по его воле, что, казалось совершенно невозможным. Как говорится, любовь может разрушить любые преграды и оспорить любые условности. Именно её имя было для него слаще всего.Вики
Невинная улыбка сама по себе поползла вверх. Строки такой книги были давно забыты. Бонт мечтательно подставил большой кулак под щеку, опершись локтем об колено. Он сидел на лиловом шерстяном одеяле, аккуратно постеленном на подоконнике, свесив левую ногу и мирно покачивал её. Закатные солнечные лучи мягко касались лица Бонта, его обольстительной улыбки. На душе было окрыляющее чувство лёгкости. Он довольно редко чувствовал подобное за все пятьдесят лет, что он себя помнил. Милые и ненавязчивые воспоминания забрались в его голову. Бонт снова пытался бежать… Не было такого момента, когда бы он не постарался выскользнуть из своей комнаты при первой же возможности, и тот день тоже не был исключением. Он верил, что рано или поздно ему всё-таки удастся не заплутать в длинных коридорах и бесконечных лестницах. Но всегда он начинал путать, спускается он, или наоборот: поднимается? Поворачивает направо или налево? Ангел начинает терять счет времени и ориентацию в пространстве до той поры, пока его не настигнут. Но на этот раз его побег был с самого начала обречён на провал. Архангелы возвращались, а он у самой лестницы прятался за колонной. Если он выбежит — они сразу увидят и услышат. Это засада! Вдруг ангел почувствовал чью-то энергию — кто-то чужой и незнакомый поднимался по лестнице. Осторожно выглянув из-за перил, он заметил фигуру поднимающейся девушки. — Ш-ш-ш… сюда. Ангел прошептал так, чтобы его услышала только она. И незнакомка услышала. Девушка его заметила, а затем, к превеликому счастью для него, поднялась на самый верх. И вот он — тот самый момент, когда пора бежать! Бонт бесшумно потопал по ступенькам, словно призрак паря над полом, пока не почувствовал, что кто-то пронзительно смотрел на него. По телу пробежались холодные мурашки. Быстро обернулся и опешил. Его встретили голубые, словно небо, глаза. Это была та самая незнакомка. Он был не в силах сделать что нибудь и сказать что нибудь, её глаза были, как возможность жить: отведешь взгляд, и сразу же рассыпишься в прах. В конце-концов Бонт взял верх над собой, и он сделал то, что первое пришло на мысль. — Что ты делаешь? Отпусти, больно же! — мимолетный укол прямо в сердце. Он не хотел ей причинить боль. — Прости-прости, моё имя Бонт, — взволнованно и умоляюще затараторил ангел, обыскивая карманы и с страхом вглядываясь на лестницу и прислушиваясь к каждому шороху. — Держи, — он вложил в её руки старое зеркальце и сжал пальцы, чтобы она его не уронила. — Что это? З-зачем ты мне это даешь? Раздался хлопок двери и торопливые шаги по лестнице. Бонт заволновался, а пальцы судорожно сжали ладони девушки. — Прошу, возьми его. Ты сама всё поймешь, только возьми, прошу. Твоя энергия… Я могу тебе доверять. Шаги были уже совсем близко. Ангел раскрыл крылья и бросился в проём между лестницами, но это была его ошибка. Проём был слишком узким для его широких крыльев, и зацепившись, он полетел вниз, мимолетно бросив последний взгляд на неё. Совсем скоро его схватили с синяками и ссадинами, что причиняли неприятную боль, но это была слишком малая цена, отданная за встречу с ней.Она выглядела грустной и расстроенной. Словно потерянная принцесса…
Всегда было приятно вспоминать этот момент. Бонт мог десять раз на дню, снова и снова прокручивать это воспоминание, расплываясь в детской улыбке. Это воспоминание было важным лично для парня. Ангел взглянул на зеркало, прикрытое фиолетовой шелковой тканью. Вот и показалась она, в порхающем от каждого шага чёрном лёгком платье до самого пола и с небрежно прицепленным цветком лилии, игриво выглядывающим из её волос, которые легко можно было спутать с свежей пшеницей. «Словно принцесса» — улыбчиво подумал Бонт, тепло осматривая её. Девушка не замечала его, бегая из одного конца комнаты в другой, что-то ища беглым взглядом. — Привет, Принцесса, — она наконец-то остановилась спиной к нему, но даже так было видно, как её щеки заливались румянцем. — П… Принцесса? Бонт? — наконец повернулась она в его сторону, чего так ждал ангел. — М-м? — Т-ты, никогда меня так не называл. — Тебе не нравится? Ты против? — заволновался Бонт, испугавшись того, что это может ей не понравиться — он ещё не знал, как нужно общаться с девушками, поэтому придерживался искренности во всех своих словах. Вики замахала руками. — Нет, конечно нет! Мне очень приятно. Спасибо, — последнее она сказала более робко и застенчиво, глядя Бонту в глаза, который снова расцвел, как весенняя сирень. — Я очень рад, Вики. Как у тебя успехи? — его голос звучал чересчур теплым, переполненным нежности и доброты. Сердце ангела вытворяло такие кульбиты при виде Вики! Хотелось просто забыть все слова на свете и повторять лишь её имя. — Успехи? Ты имеешь в виду, освобождения тебя из башни? У меня есть очень хорошие новости! Я зна… — Я совершенно не об этом. Я о тебе, — сейчас это меньше всего волновало ангела. Он сел на пол в своей излюбленной позе. Вики была слегка удивлена таким поворотом, но не растерялась. — Всё довольно хорошо, — начала она так же, как и все начинают после такого простого вопроса. — Я всё ещё не могу найти и раскрыть свою способность. По прежнему внутри пустота, чуть ли ветер не веет, — самокритично улыбнулась она, размашистым движением убирая прядь светлых волос с лба. — Значит, ты не там ищешь. Если чего-то нет в одном месте, значит, оно в другом. Способность не обязательна должна быть «заметной». Иногда настоящая сила там, где ты бы никогда бы не догадалась. Я считаю, что у тебя выйдет найти себя, — от поддержки Бонта, Вики стало в разы легче. В его словах есть смысл. Теперь она с большим энтузиазмом взглянула на него. — Ну, а ты? Чем ты обычно занимаешься в башне? — У меня не так уж и много выбора, — рассеяно улыбнулся ангел, потягивая шнурки своего серого худи. — Медитации, тренировки, учеба. В свободное время читаю книги, которые приносит мне один архангел, за что я ему очень благодарен. Иначе я бы уже давно умер со скуки. — А я за свою жизнь почти и не читала никаких книг, кроме учебников из школы или университета. — Университет? — непонимающе ангел наклонил голову на бок. Просто так разговаривать, без каких-то пустых забот, было приятно. Он никогда вот так ни с кем не общался, архангелы весьма неразговорчивы, Серафимы говорят только по делу. А ведь ему хотелось просто поговорить. Никто никогда не слышит его попытки пообщаться. А вот сейчас, смеяться над такими странными для него, но интересными историями из жизни Вики, перепрыгивать из темы на тему — дружеская, чуть ли не родная атмосфера обволакивала с всех стороны, нежно щекоча щеки. Всё ушло на второй план, только он и она. — …В детстве я всегда мечтала научиться летать. И, когда я умерла, казалось бы, мечта сбылась, за спиной есть крылья, иди и лети! Но это так страшно, как оказалось. Я такая наивная была, — Вики прижала колени к себе мечтательно улыбаясь. Было приятно вспомнить наивное детство. Всё же, нужно ценить каждый миг из жизни, каким бы он не был, ведь жизнь может оказаться чудовищно короткой. — Я об этом могу только мечтать, — печально взглянул на свою собеседницу Бонт, но грусть быстро прошла. Проснулось что-то другое. Неудержимое желание почувствовать её объятие, запах волос, чувство, что она рядом, что здесь. Недалеко, в паре сотен метров, а прямо перед ним. Бонт глубоко вдохнул, пытаясь унять волнение и дрожащие руки. — Вики, я бы хотел… — Ох, у меня же должна быть встреча с Люцифером, я опаздываю! — не дав договорить ангелу, спохватилась Вики, резко поднимаясь на ноги. — Прошу, прости меня, давай я завтра с тобой свяжусь? Спасибо за хороший вечер, прощай! — её отражение замерцало, пока не исчезло вовсе. Перед Бонтом уже стояло его грустное отражение в зеркале. Ангел медленно, но сильно сжал золотую раму зеркала, и сильно-сильно зажмурился, прислонившись лбом к стеклу. — Я хотел сказать, что люблю тебя, Вики… Люблю. Он горько шептал последнее слово, не отрываясь от зеркала. Было такое чувство, будто его накрыли тяжелым одеялом, которое не позволяло оторваться от зеркала и заставляло снова и снова повторять, пока в его дверь не постучали. — Бонт, настало время вечерней медитации, — нагрянул милый голосок Серафима Миллей. С виду милая женщина ангел, до невозможности красивая и выглядит совсем молодой, несмотря на частые визиты на территорию школы. Пожалуй, Бонт был больше открыт к ней, чем к другим Серафимам, потому что она всегда относилась к нему с теплом. Однако он всё равно недолюбливал неё, как и всех, хотя у него было к ним уважение, как к высшим ангелам. Парень очень тяжело вздохнул и страдальчески взглянул на Серафима. Она задумчиво прищурилась. — Ты снова общался с той Непризнанной? — её голос прозвучал очень тепло и заботливо, словно мама спрашивала у своего собственного сына, но Бонт ничего не ответил, да и ответа она не ждала, Миллей и так знала, что они общались. — Ох, Бонт! Я рада, что ты имеешь друга, с которым можешь общаться. Но тебе не кажется, что Непризнанная не самый лучший друг? И вообще, тебе запрещено общаться с кем либо из учеников. Раньше я видела, как ты расцветал на глазах, я неимоверно рада была, что она делала тебя счастливой, и закрывала на вашу дружбу глаза. Но, с каждым днем, я вижу, как ты вянешь. Она стала плохо на тебя влиять, вам стоит прекратить общение для твоего же блага. — Она тут не причем, — неожиданно рявкнул парень, бросая через плечо неприязненный взгляд и равнодушно тряхнув крыльями, тем самым давая знать, что не хочет больше это слышать. — Пойми меня правильно! У неё своя жизнь, и поверь мне, ей не пожмут руку, если там узнают о вашей дружбе. А вот у тебя, есть своя жизнь… — Что вы подразумеваете под словом «Жизнь»? — его брови сердито нахмурились. — Бонт… — То есть, вы хотите сказать, что заточение в башни называется жизнью? — он поднялся на ноги, невольно сжимая ладони в кулаки, и Миллей заволновалась — для такого чистого ангела должны быть чужды эмоции злости. Это не есть хорошо. — Бонт, я знаю, каково тебе, я… — Нет уж, вы ничего не знаете. Вы всё узнаете, когда будете на моем месте, — голова ангела резко разболелась, а на глазах собирались слезы. — Просто ответьте мне, пожалуйста, зачем вы меня здесь держите? — Придет время, и ты всё поймешь, мой милый ангел. А теперь, давай успокоимся? — она подошла ближе, успокаивающе приложив нежную белую ладонь к его щеке. Слёзы, которые вот-вот готовы были брызнуть с глаз, прошли, и на душе стало гораздо легче. — Вернемся к медитациям? — постояв немного, упорядочивая свои мысли, парень всё же неуверенно кивнул. Но медитации лишь помогли Бонту ещё больше сконцентрироваться на Вики. Он лежал в кровати, не сомкнув ни на секунду глаз. Ангел просто смотрел в одну точку и думал. Странное для него чувство неприятно теребило сердце внутри, под рёбрами покалывали холодные иголки. Бонт поднялся, мрачно оглядывая комнату, наполненную лунным светом. Глаза сразу притянулись к зеркалу. На его языке крутилось лишь её имя. Он чувствовал боль, совсем чужую боль, не его. Сама вселенная вела его к зеркалу. — Вики?! Она лежала на кровати, обхватив руками подушку и прикрыв им лицо. Крылья Непризнанной подрагивали, а сама она время от времени всхлипывала. Вики была совершенно одна в своей комнате, ее соседки-дьяволицы нигде не было видно. Его грудь сжало от боли и жалости, смотря на неё — это все равно, что давить ножом на душу и водить по ней, причиняя страдания. — Вики, — на этот раз он прошептал её имя очень тихо, но, на удивление, она смогла услышать. — Б-онт? — она оглянулась и заметила его взволнованный вид в большом зеркале. Лицо девушки раскраснелось, а глаза опухли от слез. От этого всё внутри парня сжалось до размера с атома. Ангел, в надежде дотянуться к ней, приложил руку к зеркалу. — Скажи мне, что случилось? Почему ты плачешь? Прошу, — Вики огромными глазами смотрела то ли на Бонта, то ли на своё отражение. Воспоминания с новой силой нахлынули, а вместе с ними и новая волна слёз. — Бонт… я… Мне так плохо-о-о! — она взревела, подбежав к зеркалу и больно упав на колени напротив него. — Я считала, что м-между нами любовь. Я раньше отрицала мою тяжесть к нему, но он охмурил меня, чертова псина. И-и-и-и, как ок-ок-ок-казалось, я всё это время была просто… Просто сексом, — зрачки Бонта с каждым её словом сужались, губы очень медленно вдыхали воздух, чуть ли вообще не дышали. Пальцы начали судорожно сжимать раму зеркала и дрожать. Как больно осознавать всё ею сказанное. — А я ведь просто хотела быть любимой. Я л-лишилась всего: и маму, и жизнь, и любовь! Я хочу всего лишь быть счастливой. — Хватит! — Вики замолчала и мгновенно успокоилась. Бонт прильнул к зеркалу, смотря только на неё. — Никто, слышишь меня? Никто не имеет право доводить тебя до слёз. Он даже вздоха твоего не заслуживает! Он никто. А ты прекраснее всех цветов на свете, ярче солнца для меня. Ты та, о которой я день и ночь грезил. Мне больше не нужны никакие небеса и свобода. Мне нужна только ты! Мне больно сейчас смотреть на твои слёзы. Ты заслуживаешь куда больше, чем это! Да, я тебе ничего не смогу предложить, что было бы достойным тебя, я лишь имею эту клетку. Я не заставляю это делать тебя, ты не вынуждена, но пообещай мне, что ты освободишь меня из башни, и тогда мы уйдем далеко отсюда и будем всегда вместе, — Бонт приложил ладонь к зеркалу, терпеливо ожидая её ответа. Вики изумлённо смотрела в печальные глаза Бонта. Она прекрасно понимала, что, освободив его, все будут искать Бонта и неё, и они будут все время в бегах. Она понимала, что для него это очень опасно. Вики прекрасно понимала, что их жизни никогда не вернуться к прежнему. Каждый раз, когда она видела Бонта — её сердце останавливалось. Вики прекрасно видела свои чувства к нему, но всячески отрицала их, будучи ослеплена чарами демона, всё это время проведенное с ним. Но сейчас всё по другому. Теперь Непризнанная смотрит не на мальчика из башни, а на Бонта, которого она так полюбила и привязалась. Неосознанно, Вики благодарила судьбу за то, что свела их души. Раньше бы она трижды подумала над ответом, но сейчас, выбор был лишь один. Она приложила ладонь к тому месту, где была его. — Я обещаю, Бонт, обещаю, что освобожу тебя. Освобожу и мы убежим отсюда! И будем всегда вместе… — Вики тепло улыбнулась ему и приложила лоб к зеркалу, не отрывая от него взгляда, — вместе… Навсегда. Бонт ошарашенно уставился на неё, он не надеялся ни на что, просто он не мог больше держать все свои чувства в себе. Ангел очень печально улыбнулся, а по щеке потекла слезинка. Облегченный вздох, и он тоже прислонился лбом к зеркалу, сжав руку в кулак, а другой облегчённо отпустил раму. — Моя принцесса… Спасибо… Спасибо тебе, — каждый его вздох нес несоизмеримую благодарность. Он облегчённо прикрыл глаза, благодаря всё на свете. На мгновение Бонту показалось, что совсем рядом с ним сидит Вики, что их не разделяет зеркало и сотни метров, что они стали, будто одним целым. Эта близость казалась куда интимнее, чем что либо. Больше ничто не станет на их пути преградой. Их любовь разрушает любые стены и расстояния. Вместе они сильнее за всю вселенную. Больше нет ни школы, ни небес и Ада, ни Земли.Остались только они. Только их настоящая любовь. Только он и она.