***
Через год после прихода Шегана в школу, в его жизни появляется рыжая плутовка, которая совсем не даёт возможности остаться без её красных щёк и запаха розовых роз в волосах. Да и честно говоря, ему подобное даже нравится. Он рад, что тогда смог поговорить с госпожой Ян Лин и смог найти своё огненное счастье, что сейчас бегает по территории школы и играет в снежки со своими подружками. Рождество и правда исполняет мечты.1.
12 декабря 2021 г. в 15:57
Снег — уникальная вещь. В нём можно укрыться от всех проблем и невзгод, он сможет согреть в самый морозный вечер. Но более уникальный снег — первый снег. Он всегда выпадает неожиданно. Его совсем не ждёшь. Ты можешь ждать его на протяжении долгих дней, а он так и не выпадет. Как вдруг… Однажды утром проснёшься и не узнаешь всё вокруг.
В Хитерфилде, к сожалению, снег явление не частое. Но как только он появляется, то все жители города сбегаются на улицу и играют в снежки или лепят ледяные фигуры. В горах очень холодно, поэтому и снега там тоже много. Там, в горах, никогда не встретишь радости или горя, печали или забав, заботы о живых или громкого шума машин, что с самого утра попадают в долгие пробки.
В горах много захоронений. Туда почти не взобраться, а значит, никто приходить не будет. Лишь путешественники, что взобрались на вершину, смогут помянуть умершего.
Шеган не понимал, почему люди оплакивали трупы умерших. Люди, в его понимании, были лишь странными сосудами, в которых заключено слишком много эмоций. В людях Шеган видел только подпитку своих сил и гнев, что почти всегда хранится на затворках сознания.
Не смотря на своё закреплённое мнение насчёт людей, Шеган понимал… Нет, он знал… Он был одиноким. У него не было близких или каких-то знакомых. Он не мог ни с кем поговорить или поплакать кому-то на плечо. Шеган был несчастен, и осознание этого, только заставляло бить куски льда на верхушках гор. Но он знал — он способен на то, чтобы найти человека, который перестанет быть просто сосудом для подпитки. Шеган способен на любовь. А значит, рано или поздно, он перестанет быть одиноким.
Двадцать пятого декабря в Хитерфилде празднуют Рождество.
Шеган видит, как какая-то старушка с азиатскими чертами лица, которая каждый год приходит сюда, в горы, садится рядом с чьей-то могилой. Каждый год эта бабушка приносит одни и те же цветы — розовые розы, и просто смотрит на могилу, лишь изредка вслух произнося: «Мне так жаль, Кесседи…» — после чего встаёт и исчезает в густом тумане.
— Здравствуй, — тихо говорит кто-то рядом с лицом Шегана и садится рядом, на какой-то камень.
— Здравствуй, — холодно произносит Шеган и с любопытством смотрит на ту самую старушку, которая пару секунд назад пропала из поля зрения демона.
— Сколько раз сюда прихожу, а ты всё также сидишь здесь. Скучно, наверно? — весело произносит пожилая женщина и начинает болтать ногами. Сильный ветер сносит капюшон старушки и чёрные пряди волос тут же обрамили её лицо.
Шеган долго смотрит на неё, пытается найти подвох, но понимает, что сейчас его выслушать сможет только она. Через мгновение он начинает говорить:
— Я — Шеган, — демон зла и ненависти.
— А я Ян Лин — бывшая стражница Завесы, — улыбается Ян Лин и протягивает крохотную руку для рукопожатия, — будем знакомы.
Шеган знал, что существовали стражницы Завесы — верные хранительницы Кондракара и всех миров, поэтому нисколько не удивился, что эта хрупкая старушка была той самой героиней.
Ян Лин, в свою очередь, тоже знала об одиноком демоне Шегане, который веками слоняется по Земле, поэтому тоже не удивилась ему.
Помолчали.
— Почему ты здесь? — задала вопрос Ян Лин после нескольких минут молчания. Её тихий хриплый голос практически растворился в бушующем ветре, но Шеган всё прекрасно слышал.
— А где мне ещё быть? — отвечает Шеган, а его взгляд устремляется куда-то в сторону Хитерфилда, где только что пошёл едва заметный снег.
— У тебя есть кто-нибудь из близких? Навести их, они, наверное, давно ждут тебя.
— У меня никого нет. Я сам по себе.
— Ты одинок? — сделала умозаключение Ян Лин и грустно улыбнулась Шегану. Она не понимала, как можно остаться совсем одному в мире. Ей было неподвластно понять, почему Шеган был один, но она знала, читала в книгах, что люди, которые страдают одиночеством — самые несчастные люди, которым вырвали сердце и разорвали на тысячу самых мелких кусочков.
Одиночество приходит внезапно, но с Шеганом оно было всю жизнь. Шеган не знал, как он появился и для чего, но он точно всю жизнь был одинок. Возможно, где-то за золотистой маской, было лицо напуганного мальчика, которого ввели в этот мир как какого-то щенка, да так и оставили, бросили.
— Возможно, — глухо отозвался Шеган и тихо хмыкнул.
Помолчали.
— Знаешь, — начала Ян Лин, — я думаю, рано или поздно, ты сможешь найти того, с кем ты не будешь одинок. Ты сможешь жить как все, я уверенна. Просто тебе нужно перестать прятаться от всех живых.
— Ты абсолютно права, но я не могу, — уверенно произнёс Шеган и поднял правую руку вверх, к звёздам.
— Ты просто не пробовал, — мудро произнесла Ян Лин.
Она подсела чуть ближе к Шегану и медленными ползками начала приближаться к нему. За пару секунд она села почти впритык к нему и протянула свои руки к его маске.
— Дай взглянуть на твоё лицо, Шеган.
А Шеган и не сопротивлялся. Он чувствовал, как старушка аккуратно снимает с него надоевшую золотую маску и громко вздыхает. Она увидела в лице Шегана одноклассника своей внучки, который пропал несколько лет назад.
— Мэтт? — на всякий случай спрашивает Ян Лин и вглядывается в голубые, словно чистый хрусталь, глаза Олсена.
— Кто это? — грустно спрашивает Шеган, и чувствует, как за его спиной начинает рушиться его прошлое, а будущее приобретает смысл.
— Нет, извини, обозналась, — медленно поизносит Ян Лин и отворачивается от Шегана.
Молчит пару секунд, а после произносит:
— Шеган, ты хочешь получить шанс на лучшую жизнь?
В этот момент прошлое Шегана окончательно разбивается о гору, а в его глазах появляются решимость и отвага.
— Что нужно делать? — серьёзно спрашивает Мэтт и пытается поймать взгляд Ян Лин.
Снег всё также шёл над Хитерфилдом, заставляя всех жителей выходить на улицу и играть в снежки или лепить ледяные фигуры.
Примечания:
Добра и шаурмы