Мое единственное умозаключение - я люблю тебя

После отмены Сегуном указа об охоте на Глаза Бога дни в сопротивлении стали восприниматься гораздо легче: несмотря на немного давящую новость о том, что привыкшие бороться солдаты теперь не могут найти себе места в мирной обстановке, преобладало всеобщее облегчение — люди смеялись и общались, вспоминая совсем недавние дни так, как будто бы это было много лет назад. Казалось бы, что проблем теперь стало гораздо меньше, но у генерала их только прибавилось. Когда ты каждый день думаешь о том, как выжить и справиться с угнетением, нет времени на самокопание и прочие душевные тягости, но как только появляется свободное время — все это дает о себе знать. В день, когда Казуха неожиданно вернулся на поле боя и помог сопротивлению, Горо не находил себе места — он был безумно рад его видеть, настолько, что был готов броситься к нему в объятия и радостно вилять хвостом (что ж, осуществилось только второе), парень не ожидал увидеть старого друга в такой момент. Правда, одна вещь все-таки его смутила. После боя, когда все собрались обсудить обстановку и дальнейшие действия, Люмин спросила ронина про их отношения с генералом из чистого любопытства. Казуха, конечно, ответил, что они друзья — еще тогда Горо внезапно осознал, что после таких слов на сердце как будто бы начались скребстись кошки. Хоть от подобного сравнения ему и стало смешно, но точнее это чувство описать было весьма сложно. Кроме того, он стал все чаще ловить на себе пытливые взгляды Кокоми, словно зрящей прямо в его душу и знающей, насколько неоднозначные чувства он испытывал. Хотя, честно признаться, было сложно не заметить то, как уши и хвост мгновенно поникали. Радовало то, что Каэдехара остался еще на некоторое время и вместе они провели довольно много времени — обсуждали произошедшее за время отсутствия ронина в Инадзуме, много смеялись, но находили время и для не очень-то веселых тем. Конечно, им обоим было тоскливо, когда они вспоминали Томо, но время было лучшим лекарством, да и кроме того разделять печаль с кем-то было гораздо легче, чем выносить это все в одиночку. Однажды Горо поймал себя на том, что слово «друг» стало еще более неприменимо к их взаимоотношениям. Он чувствовал себя невероятно спокойно с Казухой, каждый раз, когда они не были рядом, искал его взглядом по близости и настолько привык к нему, что волей-неволей начал задумываться обо всем этом. И, конечно, он нашел ответ на свой вопрос, хоть немного сомневался в нем. Манера речи Казухи, его спокойный тихий голос и кроткий нрав запали в душу Горо, хотя чего скрывать — кажется, он до безумия любил все его черты. При взгляде на возлюбленного, сердце генерала билось, казалось, в сто раз чаще, чем он махал хвостом (а тот порой выдавал все его эмоции), а подобные мысли неоднократно наводили его на странные предположения о лихорадках, и в такие моменты он чувствовал себя никем иным, как главным героем очередного романа издательского дома Яэ. Один из них он, кстати, случайно нашел на столе ее превосходительства Сангономии, и даже не предполагая, что пестрая книжка с красивой обложкой далеко не о военной стратегии, приоткрыл ее на странице с закладкой, оставленной самой Кокоми. Что ж, каково было удивление Горо, когда вместо строчек сухого текста и тактик он наткнулся на пару строк весьма интересного характера — описать трудно, но с того момента генерал поклялся самому себе больше не брать чужих книг, и, что забавно, хотя бы иногда судить книгу по обложке. Проблема была даже не в том, что описанное глубоко его шокировало или смутило, в бо́льшей степени он удивился тому, что неосознанно представлял на месте двух героинь романа, как ни странно, себя и Казуху. Фантазия, которую раньше он считал весьма скудной, в тот раз вызвала у него такой шквал эмоций, что он не мог успокоить свое сердце — убедился, что чувства, которые генерал испытывает к Каэдехаре, гораздо сильнее, чем ожидалось. Впрочем, для других это могло бы быть очевиднее, чем для него самого — сейчас он вспоминал все двусмысленные фразы главной жрицы острова Ватацуми и тщательно раздумывал над каждой. Но чем больше он копался в себе и в своих чувствах, тем больше тянул время, а это было гиблым делом, ведь никто не знал, когда Казуха снова покинет Инадзуму. В прошлый раз он отпустил его и стало неимоверно тоскливо, но кто он такой, чтобы держать ронина здесь? Генерал понимал, насколько плохо было его возлюбленному в Инадзуме, знал, что его душевные раны еще свежие, и хотя хотелось сказать, что он отдаст за него все, что у него есть и защитит, если тот все-таки решит остаться, но не стал. Отчасти просто испугался, отчасти — не хотел заставлять Казуху страдать. Но какая разница, что было в прошлом, ведь сейчас он не намеревался так просто это оставить. Размышлять о подобных вещах можно вечно, но делать это за чашечкой чая было гораздо большим удовольствием — иногда генерал позволял себе выпить чашечку ароматного напитка с нотками облачных плодов, а иногда и предпочитал ему более резкий вкус наку. Конечно, наилучший чай делали в чайном доме Коморэ, да и атмосфера там всегда была весьма мирной. Недолго думая (а может и вовсе не думая) Горо направился прямиком туда.

***

Как только парень приоткрыл дверь, сразу же увидел весьма знакомый силуэт, вызвавший в нем противоречивые чувства. И нет, это был далеко не Казуха, как могло бы показаться с первых строк, а громко сюрпавший чай из чашки Тома. Его реакция не заставила себя долго ждать — он оторвался от напитка и обратил внимание на генерала. — Горо! — ехидно улыбнулся Тома, подперев щеку рукой, — Какими же судьбами тебя сюда занесло? Что, по Тарумару соскучился? — Ага, не то слово, — произнес медноволосый в ответ так, будто бы эта фраза должна была сопровождаться закатыванием глаз. Не медля, он подошел ближе к Томе и уселся рядом с ним, шумно выдохнув и, по видимому, не планируя говорить больше ни слова. — Чай? Кофе? А может быть… — Чай. Горо не дал продолжить блондину мысль, отчего тот как будто бы наигранно печально вздохнул и поднялся за чашкой. «Интересно, с каких пор в его обязанности стала входить чайная церемония?» Но на деле удивляться было нечему: с тех пор, как Тома стал работать на дом Камисато, он освоил множество навыков, и если бы он сказал, что умеет вязать, никто бы в Инадзуме этому совершенно не удивился. Хотя, вязать он и вправду умел, Горо волей случая повезло это увидеть. Сложно сказать, к сожалению или к счастью, но отвязаться от Томы с его навязчивой идеей связать для генерала какую-нибудь модную шапочку было невероятно трудно. Аромат заварки быстро донесся до его чуткого носа и от этого стало как-то немного спокойнее, то ли от того, что он вспоминал уютные вечера, проведенные с семьей за чаепитием, то ли от других воспоминаний. Однажды он поймал себя на мысли, что от Казухи пахнет чем-то настолько же приятным: иногда это были едва ощутимые нотки корицы, иногда цветного чая, а бывало в нос ударял резкий запах кровоцвета. Такая внимательность к деталям в очередной раз наталкивала генерала на мысль о том, что Казуха был ему явно не "просто другом". — Ну что, рассказывай, — из череды размышлений его вывел толчок в плечо от Томы. — Что рассказывать? — Причину, по которой ты ходишь с такой кислой миной. Или ты просто настолько рад меня видеть? Горо стало на толику веселее после такого высказывания. — Конечно из-за тебя, кто знает, вдруг ты мне в чай плюнул. — Каждый раз плюю, не замечал? Крайне удивительно, но последующие несколько минут прошли в полной тишине. И хотя диалог получился весьма ироничным и забавным, отвлечь от переживаний он смог только ненадолго, а поделиться ими было гораздо сложнее, чем казалось с первого взгляда, особенно учитывая, что сам генерал сопротивления не имел ни малейшего понятия о делах сердечных. А вот Тома в этом слыл настоящим профессионалом, правда непонятно, откуда были такие выводы о его опыте, но советы он раздавал весьма дельные, вопрос был только в том, следовал ли он им. Пытаясь найти душевное успокоение, Горо протянул руку к недалеко лежащему Тарумару и аккуратно его погладил, а заодно и почесал за ушком. Пёс, который находился в полудреме, резко проснулся, а после того, как увидел своего давнего «приятеля», еще больше взбодрился и начал звонко лаять. — Тарумару, фу, прекрати, — пытался остановить неугомонную собаку Тома, думая, что та еще больше выведет из равновесия его друга — Тихо. Может для других это тявканье и казалось бессмысленным шумом, но Горо с рождения была дана способность понимать собак, а потому он знал, насколько ценную информацию ему говорит сиба-ину. Просидев в такой обстановке пару минут, Горо успел раскраснеться, шерсть на ушах и хвосте встала дыбом, и, он не сказав ни слова и не допив чай, быстрым шагом покинул Коморэ. Томе оставалось только удивленно смотреть ему вслед.

***

Тарумару хоть и не отличался излишней болтливостью, но язык у него был явно без костей: он не стеснялся выдать чьи-либо секреты или откровения, иногда даже самые сокровенные переживания. Именно благодаря этому парень и узнал, что кое-кто совсем недавно посещал чайный дом в весьма странном состоянии, да еще и, судя по всему, не выдержав наплыва эмоций, вслух рассуждал о своих тревогах. Казалось бы, что это вполне обычное дело, и какое право имеют лезть другие люди в подобные вещи, но была одна важная деталь - ронин вскользь упоминал о своих чувствах к определённому человеку. И, волей судьбы, тем самым «кое-кем» оказался никто иной, как Казуха. А «определенным человеком» оказался сам Горо. Внутри бушевала буря чувств и эмоций, сердце стучало в бешеном ритме, мысли хаотично и беспорядочно путались, а сам голубоглазый то заливался румянцем, то останавливался с совершенно невозмутимым видом. Молчать он просто больше не мог, тем более теперь, когда уже знал о взаимности, хоть и не из уст самого возлюбленного, наконец-то смог решиться на такой ответственный шаг. Сейчас ему не хотелось ничего, кроме как крепко обнять Казуху, высказать ему все, что было на душе, выслушать его самого и больше никогда не отпускать. Сомнения были, но только в том, стоит ли надеяться на «жили долго и счастливо» и в том, сможет ли сам Горо быть надежной опорой для партнера. Как говорится «не попробуешь — не узнаешь», да и сам Казуха не был человеком, который просто так бросил бы и не объяснился. Впрочем, он уже спешил в бывший штаб сопротивления, ведь именно там зачастую проводил время ронин.

***

Как только Горо прибыл на место он сразу же увидел Казуху, болтающего о чем-то с другими солдатами — такая картина была совершенно не новой, ведь беловолосый отлично влился в коллектив и, хоть и редко, но болтал с остальными. Первое время генералу было как-то неприятно на душе, он не понимал, что это за чувство и с чем его едят, но все равно действовал точно и быстро, отправляя солдат на какие-либо поручения. Естественно, это была просто-напросто ревность, но смущать ею он не хотел ни себя, ни Каэдехару. В любом случае, сейчас был именно тот случай, когда обстоятельства требовали экстренного вмешательства, потому как парням было, о чем поговорить. — О, Горо... Здравствуй, — Казуха произнес это как-то необыкновенно тихо, как будто бы боялся чего-то. — Привет. Ребята, у меня для вас есть работа, — Горо подозвал к себе парочку ребят, мешавших уединенному разговору, быстро придумал что-то вроде «Ее превосходительство просила вас подежурить на таком-то береге» и, так как совесть не позволяла ему нагло лгать своим же подчиненным, а потому отчасти сказал правду, ведь недавно ему докладывали о подозрительной активности в назначенных местах. Впрочем, это было сейчас не так важно, ведь теперь, когда он мог поговорить с ронином тет-а-тет, различные миссии его совершенно не волновали. — Слушай... Возможно, тебе есть, что мне сказать? — этот вопрос легко можно было посчитать весьма глупым, но ничего логичнее генерал просто не смог придумать, хоть и давить на Казуху совершенно не хотелось. «Всё-таки стоило взять парочку советов у Томы.» Беловолосый неловко посмотрел на Горо, но не выдал ни слова. По нему было видно, что он заминается и боится, в некой скованности легко прослеживалась тревога, хоть она и была совершенно несвойственной Казухе. От подобной обстановки медноволосому захотелось щелкнуть себя самого по лбу. — Ты же недавно был в чайном доме, так? — Откуда... Впрочем, да, так.. Снова не тот вопрос. У Горо заканчивалось терпение, он раздражал сам себя и к горлу как будто бы подступал ком. Что-то спрашивать было изначально плохой тактикой, поэтому больше ничего не оставалось, кроме как сказать все самому как есть. — Казуха, дело в том, что... кажется, ты мне нравишься. Нет, не так. Я тебя люблю. Возможно, это звучит как крайняя глупость, — он немного нервно посмеялся, да и хвост его начал лихорадочно дергаться, — Я понимаю, что у меня не должно быть оснований полагать, что это взаимно, но... Я не могу больше молчать, понимаешь? Я думал об этом всю последнюю неделю, до этого еще больший срок, просто раньше мне была незнакома природа этих чувств. А теперь, кажется, я понял. Казухе, оказывается, был очень к лицу румянец. Раньше Горо никогда не доводилось видеть подобные эмоции на лице ронина, но сейчас ситуация была действительно из ряда вон выходящая, и даже самый невозмутимый человек вряд ли бы остался равнодушным. Актуальным вопросом было бы «как продолжать?», еще более уместным «а стоило ли вообще об этом говорить?». Генерал аккуратно потянулся к руке возлюбленного, словно желая взять ее, вложив в это действие всю нежность, которую мог бы, но тут же себя одернул. Этот жест не остался незамеченным. Так они и стояли пару минут. В абсолютной неловкости и тишине, с кучей путающихся в сознании мыслей и непонятных чувств. Горо просто забыл от волнения все, что хотел сказать, и думал, что провалился, но тут раздался голос Казухи. — Знаешь... На самом деле, я не знал и не знаю, что мне делать дальше. Я не хочу покидать Инадзуму, но одновременно меня ничего здесь не держит, я не знаю, отправляться ли мне обратно в странствие, не знаю, насколько нормально то, что я испытываю. Раньше меня всегда успокаивал шёпот травы да шелест деревьев, я думал, что разобрался со всеми противоречиями после... Ты понимаешь, после того, что случилось с Томо. — он немного поник, но вскоре снова продолжил, будто бы со вторым дыханием, — И пока я обдумывал причины, по которым мне тяжело покидать это место, я пришел к еще одной важной мысли, кроме той, что это моя родина. Уши Горо как будто бы незаметно еще больше повернулись в сторону беловолосого. — Это ты, Горо. После этого сердце забилось еще чаще, чем билось раньше, даже фраза «в сто крат» не была бы таким уж большим преувеличением. Все это было сказано спокойным и тихим тоном, что было весьма присуще Казухе, но то ли некая дрожь в голосе, то ли само поведение выдавало переживания. Признаться честно, у него гораздо лучше получалось формулировать мысли, чем у Горо. — Сегодня я даже пришел в чайный дом, надеясь хотя бы там успокоиться и найти ответы на свои вопросы. Я понял лишь одно — я тоже тебя люблю. Подобная фраза вызывала у генерала неимоверное желание заключить в объятия беловолосого, но он мирно ждал, пока тот договорит. Правда хвост снова выдал все его эмоции, и он не заметил, как начал им вилять, что не скрылось от чуткого взора Каэдехары, отчего тот немного улыбнулся. — Ты очень много значишь для меня, с самой первой нашей встречи я понял, что могу доверять тебе. Ты был рядом тогда, когда это было нужно мне, ты просто чудесный человек. Я горжусь тем, что могу общаться с тобой, но недавно я поймал на мысли, что хочу чего-то большего. Хочу вместе наслаждаться природой, если отправляться в путешествие, то не в одиночку, разделять и горечь, и радость, провести с тобой жизнь. Но откуда я мог знать, взаимно ли это? Вдруг ты воспринимаешь меня исключительно другом? — Нет, я не... — Подожди немного, хорошо? — Горо послушно кивнул, отчего Казухе стало еще более забавно, в каком-то роде он даже умилился, — Теперь... Теперь я знаю, что это взаимно, но послушай. Точно ли ты хочешь быть со мной в таком смысле? Мне немного страшно, что я не тот, кто тебе нужен, что я не смогу дать тебе того, что ты захочешь, да и... Генерал резко схватил его за плечи и тут же опомнился, аккуратно убрав руки. — Послушай, Казуха, я не знаю, как ты видишь себя, но для меня ты самый светлый и приятный человек. Я счастлив только потому, что ты рядом со мной, и мне нравится все в тебе. Это не было спонтанно принятым решением, — буркнул Горо, — Я тоже обдумывал это днями, и меня беспокоили те же самые вопросы. Он очень нежно и трепетно взял его руку в свои. — Я был бы безумно рад, если бы дальше мы бы смогли идти вместе. Я тоже хочу разделить с тобой все чувства, я хочу прожить с тобой всю жизнь, как бы громко это не было сказано. Мне тяжело выражаться словами, но я правда серьезен. — Ох. Тогда... — сейчас пришла пора Казухи краснеть и смущаться, пытаясь найти в голове хоть одну мысль о том, как продолжить сказанное Вместо тысячи слов Горо посчитал нужным просто обнять возлюбленного. В этот момент их сердца как будто бы забились в унисон, на берегу стало настолько тихо, что слышен был только ветер и их дыхание. Через время генерал слегка отстранился и посмотрел прямо в глаза возлюбленному. Теперь он чувствовал в себе гораздо больше уверенности, чем раньше. — Так я получу свой ответ на «я люблю тебя»? Каэдехара улыбнулся самой мягкой улыбкой, которой мог. — И я тебя люблю.

***

С того момента минуло едва ли больше нескольких часов, но на побережье уже успело стемнеть. Они сидели рядом, довольно близко, и Горо осмелился положить свою руку на руку Казухи. — Знаешь, почему я решил признаться? — Почему? — удивленно спросил Казуха, явно не ожидая такого вопроса — Мне... Мне Тарумару рассказал про то, что ты приходил... про взаимность. Звучит как глупость, но это правда. Беловолосый начал тихо смеяться, потому как ожидал какого-то чувственного ответа на такое, а не такой забавный факт. Горо немного засмущался и отвел взгляд, не желая продолжать рассказывать, но через пару минут уже ласково поглаживал волосы Казухи и спокойно слушал его тихую речь. В тот день они оба чувствовали себя невероятно счастливыми.