Fatalistic Foresihgt

— Он погонится за Эри… с Мидорией… потом он... точно убьет Мидорию... и сбежит... В конце концов, предсказание сэра Ночноглаза оказалось ничем иным как фактом. Хотя, как и все остальное, оно имело свои недочеты. Изуку не очень волновало, что злодей насмехался над его побитой фигурой, у него были гораздо большие заботы, чем ублюдок, пытавший Эри. Это были широко раскрытые рубиновые глаза, глядевшие на него сверху с того места, где девочка слезла с его спины. Она смотрела на него с оцепенением в глазах, он не мог сказать точно, было ли это от падения или от его травм. Он уже и не думал, что когда-нибудь узнает, его голова так кружилась. — …Эри… Она ничего не ответила, за исключением дрожи в ладони, когда потянулась к его руке, сжимая окровавленную ткань вокруг его мышц. Где-то вдалеке их проклинал Восстановитель, он кричал, разрывая свое собственное тело на части, страдая той же болью, через которую он заставил пройти эту невинную маленькую девочку. Он прошелся по телам, с которыми объединился, чтобы одолеть его, его лицо не выражало ничего, кроме раздражения и отвращения из-за этого поступка. Казалось, его даже не волновало, что эти тела были его бывшими союзниками, и что теперь они были по-настоящему мертвы из-за него, они погибли из-за него, из-за него. Он пристально посмотрел на героя-стажера, когда рука в перчатке мягко поднялась и обхватила лицо ребенка, эта улыбка на лице парня, она раздражала его больше всего на свете. Конечно, мальчик не понимал, насколько не здоров он был, он был так же плох, как и та девчонка. Проклятие, причиняющая только боль. Проклятие, поражающее не только его врагов, но и самого мальчика. Восстановитель предположил, что должен считать себя счастливчиком, что проклятие Эри сошло на нет в середине боя, остановив последний шквал атак мальчика, но после одного удара с обеих рук, его руки превратилась в сплошное месиво, раскачивающиеся в воздухе без возможности использовать их снова. Это напомнило Изуку о том, как он впервые использовал свою причуду, даже сейчас, когда он привык к боли, он ничего не мог поделать, если его конечности окажутся покалечены. Его кровавая улыбка была действительно всем, что он мог сделать, дабы скрыть, как скрипели его зубы, маскируя боль, которая захватила его тело и удерживала его голос в заложниках, когда он коснулся щеки девушки. — Д-Деку… Алая полоса блеснула на ее щеке, когда рука Изуку упала и вернулась обратно на землю, этой кроваво-красной жидкости было достаточно, чтобы образовалась капля, которая потекла дальше по бледным щекам девочки. Уголки рта Изуку дернулись в мягкой улыбке, когда капля крови озарила верхнюю губу Эри, прежде чем скользнуть в ее слегка приоткрытый рот. Она не заметила этого, продолжая все ещё мелко дышать, не совсем осознавая реальность своего положения, кроме очевидного. Деку. Ее герой. Тот, чьи руки были такими теплыми, такими успокаивающими, такими похожими на все, о чем она когда-либо мечтала. Он был ранен, истекал кровью, умирал. Это была ее вина. Она была проклята. Она не сказала ему, нет, неверно, это он не поверил ей, поэтому попытался помочь ей. Если бы она просто убедила его, если бы она просто сказала правильные слова, тогда он не был ранен из-за нее. Чисаки был прав. Она была проклята. — … э-эй… Все, что она только и делает — это причиняет боль окружающим, она была злом, монстром, и… и она причинила боль ему. — …Эри… Красные глаза встретились с зелеными, когда ее герой — тот, кого она предала и убила своим злом, — улыбнулся ей. Она не заслуживала этой улыбки. Не заслуживала. Она заслуживала, чтобы на нее кричали, ругались, делали больно. Она заслуживала Чисаки. — …однажды ты станешь удивительным героем… Я знаю, ты станешь… ты хорошая… Она покачала головой. Как он мог все еще не знать? Как он мог все еще не понимать? Она пыталась рассказать ему. Он ей не поверил. Она показала ему. Он все ещё не был согласен. Почему же он не соглашался? Он был ранен из-за нее, истекал кровью из-за нее, умирал из-за нее. Они лежали здесь в луже крови, пока Чисаки шел к ним, но он все еще не менял свое мнение. — Эри. Ты наконец готова принять правду? Она обернулась через плечо и встретилась с золотыми глазами и хмурым лицом, совсем не похожие на добросердечный взгляд и мягкую улыбку мертвеца, лежащего перед ней. Она была готова. Готова принять это. Она кивнула головой, хотя ее руки все крепче и крепче цеплялись за ткань геройского костюма Деку. Трясся его медленно, потом сильнее и ещё сильнее. Он не сказал ни слова, только запрокинул голову через плечо, пара безжизненных глаз смотрела на пустые улицы и больше не встречались с ее собственными. Она была готова принять это. Чисаки улыбнулся, снова встретившись с её глазами, в них плескалось поражение. Было странно видеть его рот, видеть, как он улыбается. Он больше не носил эту чумную маску, она хотела бы, чтобы она была на нем. По крайней мере, тогда она могла представить улыбку Деку за место улыбки Восстановителя. Образы накладывались друг на друга и искажались, когда она сидела на месте, ее белое платье прилипло к ногам, пока кровь пропитывала тонкую ткань. — Так и есть. Ты наконец-то признаешь это, ты… — …ты хорошая… Она сморгнула слезы, которые наполнили уголки ее глаз, когда она неуверенно поднялась на ноги, игнорируя слова, сказанные Чисаки, или отголоски фраз Деку. Она с трудом шла обратно к негодяю, даже не потрудившись остановиться, когда прошла мимо него, и продолжила путь прочь от собирающегося за ними шума. Подальше от героев. Он быстро последовал за ней, слишком довольный ее подчинением. Это был хороший день. Его план провалился, да, но в конце концов он победил. Эри даже не моргнула, когда металл сверкнул в переулке слева от нее, пронессясь в воздухе над ее головой и попав точно в правый глаз Восстановителя. Она не остановилась, когда фигура ее мучителя рухнула на землю, мертвой ещё до столкновения, или когда хмурая блондинка появилась из переулка. Девушка бросила взгляд на тело героя, ее вездесущая улыбка исчезла с ее губ, когда ее ботинок ударился и встретился с головой Восстановителя. Его шея сломалась с тошнотворным хрустом, но ей было все равно. И ее действительно не волновало, в какую ярость придет Шигараки, когда узнает, что она убила ублюдка. Она не жалела, что она покончила с человеком, которого он хотел пытать, ни в малейшей степени. Изуку Мидория, истекавший кровью, принадлежал ей и только ей. Восстановитель отнял у нее эту возможность, он пустил ему кровь слишком быстро, слишком яростно. Ей не удалось увидеть, как исказилось бы лицо молодого парня, когда он был бы на грани смерти, и она не получила от этого никакого удовольствия. Изуку Мидория был мертв, и она была зла. Ее глаза метнулись направо, пока маленький ребенок продолжал свой путь, исчезая в каком-то переулке. Она быстро последовала её примеру, отступив в тень, дабы забрать Твайса и вернуться к лиге. Тогда герои и прибыли на улицу. Два трупа, лежащие всего в нескольких десятках метров друг от друга. Это было ужасное зрелище, ситуация ещё сильнее усугубилась, когда выяснилось, что ребенок пропал. Их миссия потерпела полный провал, якудза пала, да, но также пал восходящий и новый яркий герой. И в конце концов им не удалось спасти даже одного ребенка. Как они могут называть себя героями, когда они не в состоянии спасти одну маленькую девочку? Урарака была первой, кто нашел их. Именно ее скорбь привлекла остальных. Ее крики боли и горя эхом разнеслись по пылающим, истерзанным от битвы улицам. Герои прибежали, чтобы выяснить, что произошло, пробежав мимо полных печали глаз сэра Ночноглаза, который смотрел, прислонившись к скале, сжимая одну руку и прижимая ее к своим ранам. Юная героиня Фроппи нервно топталась рядом с ним, ожидая, когда рядом с ними остановится машина скорой помощи, чтобы они могли погрузить раненого мужчину внутрь. Ее сосредоточенность на нем никогда не мешала ей вздрагивать с каждым криком Уравити. Неджире была второй, на этот раз не порхая с присущей ей изобилием энергии, вместо этого она скользнула на землю в сторону Деку и сразу же начала массаж сердца. Айзава был следующим, его мало заботили собственные раны, когда он разорвал свой шарф ножом, которое он держал в ножнах на боку, разорвав его на бинты и туго обмотав раны мальчика. Два идеальных полевых жгута плотно обхватывали обе его руки, перекрывая кровь, которая все еще оставалась в его теле, от выхода через зияющие раны на его изуродованных руках. Остальная часть оружия захвата прошлась вокруг живота мальчика, где Восстановитель пробил дыру в его кишечнике. Ничего не изменилось. То немногое, что осталось в его теле, медленно просачивалось через оружие захвата, вытекая с каждым сжатием Неджире, только и делая труп все бледнее и бледнее. Без скорой помощи или средств доставки большего количества крови в его тело ничего нельзя было сделать. Однако они не прекращали. Когда третьекурсница геройского курса уставала, учитель заменял её, заставляя сердце Изуку биться. А когда уставал Айзава, она сменяла его. Несколько прибывших героев ничего не говорили, уже зная, что ни один из них не принесет никакой пользы, ища за место этого следы Эри. Итак, они продолжали работать. Очако сидела на коленях поодаль, рука, которую она держала в воздухе, медленно опускалась, пока кончики ее пальцев не коснулись шероховатой поверхности улицы. Она уставилась на свои слегка розовые подушечки пальцев, которыми она всегда так гордилась, только теперь они вызывали у нее тошноту в животе. Это было совсем не похоже на тошноту, которую она всегда чувствовала, как побочный эффект чрезмерного использования своей причуды. Это было намного хуже. Это была ее вина, не так ли? Она была слишком слаба, чтобы помочь. Она знала, что это произойдет, она была там, когда сэр Ночноглаз сказал об этом. Он заглянул в будущее, он увидел смерть Деку, он увидел ее. Он сказал ей. И она ничего не сделала. Она попыталась и рухнула. И что потом? Она сдалась? Она поверила, что Деку изменит будущее? Она оставила его совсем одного в борьбе с чем-то подобным? Конечно, можно было поверить, что причуда, подобная Мираи, не всегда может быть верной, особенно в случае с причудой Эри. С возможностью перемотки времени, насколько точным может быть предвидение на самом деле? По-видимому, сегодня это было не так. И в определенный момент, на определенном расстоянии в будущее, его видения становятся все более и более расплывчатыми, он видит уже знаки, а не видения. Но это касается событий, происходящих далеко, далеко в будущем. Это же было совсем другим случаем. Он точно видел, как все это произошло. Начиная с преследования Деку, до тех пор, пока взгляд мальчика не потух. Он видел, как Восстановитель насмехался над ним, а Эри трясла его. А потом… ничего. Мидория умирает. Деку умирает. Конец истории. Тем не менее, она верила, что Деку сможет это сделать, и оставила его сражаться в одиночку. Каким героем она была? Каким другом она была? Но она не могла смириться с этим. Ей нужно было как-то искупить вину. В первый раз, когда она провела кончиками пальцев по шершавому бетону, ей было больно. Крошечные порезы горели на подушечках, когда она грубо волочила их по земле. Во второй раз это принесло только облегчение. Кровавые полосы на земле не останавливали ее, когда она продолжила свои действия. В третий раз. Четвертый. Она даже не была уверена, сколько раз проделала это, прежде чем оба ее запястья были вырваны в воздух. Ее глаза уставились по вверх от разодранных кончиков пальцев на человека, который их держал. Она не рассмотрела его, хотя сомневалась, что поняла бы, кто это, даже если бы увидела его лицо. Она не могла сосредоточиться ни на чем, кроме пульсирующей боли в сердце и слез, горящих в ее глазах. Ее челюсть слегка дрожала, когда она пыталась сдержать рыдания, но это не помогло. Врач не обратил на нее никакого внимания, когда потащил ее в заднюю часть свободной скорой помощи для лечения. Ее взгляд, естественно, вернулся туда, где другой медик пытался оттащить Айзаву от трупа Деку. Ее классный руководитель небрежно отбрасывал локти и пытался пробраться обратно к парню, крича о… о чем-то. Неджире исчезла из виду, она не могла сказать, куда именно, но она увидела, как Рюкью полетела на север. Время, казалось, одновременно замедлилось и ускорилось, пока она сидела в машине, каждый ее палец был обмотан по отдельности, а вскоре за ними последовала и вся ее рука. В какой-то момент появился Киришима и Фэтгам с двумя членами Восьми Заветов Смерти позади них. Он выглядел избитым и забинтованным, но он улыбался. Эта улыбка длилась недолго. Примерно в то же время маленький ребенок забрел в лес, который граничил с городом. К счастью, город частично эвакуировался перед налетом, это привело к проблемам только тогда, когда никто не мог найти девочку. Но ей было все равно. Чем меньше людей поблизости, тем меньше людям она сможет сделать больно. Так было лучше. Вероятно, было к лучшему, что Чисаки не мог последовать за ней сейчас. В конце концов, она только причинит ему еще больше боли. Она была больше похожа на монстра, чем кто-либо другой, даже он. Так было лучше. Особенно без любого из этих героев вокруг нее. Они могут быть такими же хорошими, как Деку, она не могла так рисковать — не могла рисковать ими. Кто знает, что с ними может сделать ее проклятие. Так было лучше. Она прислонилась к старому дубу, положив ладонь на его шершавую кору, только чтобы рухнуть мгновением позже, когда дерево растворилось в ничто, часы поворачивались все дальше и дальше, пока не осталось ничего. Она, спотыкаясь, поднялась на ноги, ее измученные конечности едва слушались её, когда она двинулась вглубь леса, подальше от тех, кого она могла ранить. Ее плечо задело куст, и ее рог внезапно вспыхнул красным, прежде чем куст съежился, перемещаясь на другой конец временной линии. Становясь все старше и старше, пока он не увял и не сгнил, не оставив после себя ничто, кроме питательных веществ, оставшихся после его разложения. Она отпрыгнула в сторону, карабкаясь по земле прочь от пыли, разлетающейся по ветру. Полоса почерневшей, мертвой жизни следовала за ней по пятам. У нее перехватило дыхание, когда влияние проклятия распространилось наружу, воздух наполнился ее силой. Ее спутанные седые волосы взметнулись в воздух, пока она отчаянно замотала головой, ее рубиновые глаза закрылись, когда она пыталась остановить свое проклятие, чтобы она не уничтожила все хорошее в её жизни. Ее руки тряслись и дрожали, когда она подняла их в воздух, отказываясь позволить им упасть и прикоснуться к чему-либо. Очень быстро это перескочило на её ноги, когда трава вокруг ее пальцев исчезла. — … хватит… Она жмурила глаза все крепче и крепче, пока умоляла. — … пожалуйста… хватит. Золотой свет залил поляну вокруг нее, когда она все больше теряла контроль над своим проклятием, огонек дугой пролетел по небу и достиг небес. Вскоре за ним последовал красный свет, еще один столб, спиралью поднимающийся к звездам. Золотой. Хватит. Красный. Хватит. Золотой. Хватит! Красный. ХВАТИТ! Руки и ноги Эри упали на землю, когда она закричала, столб света изогнулся, на этот раз несся на себе отметины обоих цветов. Мир вокруг нее погрузился в хаос, деревья и кустарники одновременно росли и увядали, птицы падали с неба мертвыми только для того, чтобы врезаться в землю рептилией. В ее мире не было ничего, кроме боли, когда она кричала и дрожала, рыдала и скорбела. А потом, с последним криком, все прекратилось. Ее глаза закрылись, дыхание замедлилось. А потом она увидела. Мир вокруг нее был туманным, серым, темным и совершенно некрасивым. Со всех сторон доносился шепот восьми разных голосов, источник которых невозможно было определить. Они о чем-то спорили, каждый из них становился все громче и громче, пока все это не закончилось ревом. — ПРЕКРАТИТЕ! Стало тихо. На мгновение её тело поднялось в воздух, слишком счастливая, чтобы освободиться от всего, что могло причинить ей боль. Она надеялась, что ей никогда не придется возвращаться. Её желания никогда не исполнялись. Два изумрудных огонька появились перед ними, сияя такой добротой, любовью, мягкостью и… — …Д-Д-Деку? Шары придвинулись ближе, и она тут же попыталась отодвинуться, но застряла, ее тело парило в воздухе без всякого контроля над собой. Она не знала, был ли это он, но никто другой никогда не смотрел на нее так, тем более они были похожи на его, но это не имело смысла, потому что он был мертв, она убила его, и он никогда не вернется, и это была ее вина, потому что он думал, что ее проклятие не было ее проклятием, и она не пыталась убедить его достаточно хорошо, она не… — Привет, Эри. Звук резонировал отовсюду вокруг нее, точно так же, как прошлые голоса, не будучи привязанным к одной конкретной точке. Но это был его голос. Это был Деку. Ей ничего так не хотелось, как снова броситься в его объятия, как тогда, когда они впервые встретились, но она не хотела и не могла. Она все еще не могла двигаться в этой пустоте, и ещё потому что отказывалась снова причинять ему боль. — Эри, мне нужно, чтобы ты знала, что во всем этом нет твоей вины. Ни в чем из этого нет ни капли твоей вины. Она покачала головой. Он не понимал, он не мог, он… — Твоя причуда… Проклятие. — … она хорошая. Тебе делал больно Восстановитель, он лгал тебе, причинил тебе боль и был неправ. Твоя причуда… Проклятие. — …может сделать так много хорошего. Верно? Еще одно покачивание головой. — Эри, ты мне доверяешь? Очевидно, она доверяла ему. Ему и только ему. Ему и не кому-либо другому. Он первый, кто был добр с ней. И он был последним, кто дал ей эту доброту. Это не означало, что она могла доверять себе. Она не могла этого видеть, но ей показалось, что он улыбается. Вокруг нее образовалось давление, когда облака вздымались и двигались, окутывая ее, как шаль. Ей было тепло, несмотря на все это, несмотря на ощущение холода и бледность, которые поселились на ее коже, в груди стало тепло, когда давление усилилось. Это было похоже на то, как все это начиналось. Его руки. — Я рад, что ты мне доверяешь, я очень-очень рад. Как думаешь, ты сможешь сделать для меня кое-что? Она медленно и нерешительно кивнула. — Герои придут и… Эри, тебе не нужно их бояться, хорошо? Мой учитель, у него черные волосы, он должен быть там, если его нет, спроси о нем. Его зовут Айзава, или Сотриголова. Скажи им, что Изуку хочет, чтобы он был с тобой, он может стирать причуды, он сможет защитить тебя от самой себя, пока ты не научишься контролировать это, понимаешь? Ты можешь сделать это для меня? Она кивнула, и давление усилилось, незнакомая тяжесть навалилась на ее голову, маленькие облачки пробежались по ее серебристым волосам. — Хорошо, я горжусь тобой, ты очень сильная, Эри. Ты отлично справляешься. Как ещё думаешь, сможешь сделать для меня что-нибудь еще? Она могла. — Попроси позвать другого мужчину, Яги-сана, ты сможешь это сделать? Кивок. Хватка вокруг нее ослабла, и изумрудные огни снова появились перед ней, снова сияя, даже когда они смотрели на нее. Она ничего не понимала. От этого у нее заболел живот. Деку должен ее ненавидеть. Она убила его. Не так ли? Как он вообще с ней разговаривал? Был ли он все еще жив? Разве он не умер, как она думала? Неужели он… — Прости, Эри… Меня не будет рядом, когда ты проснешься, мне так жаль, но тебе придется быть сильной, когда ты проснешься, хорошо? Я бы ни за что не изменил своего решения, пока ты в безопасности, это самое важное для меня. Она не думала, что сможет, это и так было достаточно трудно сейчас, когда он все еще здесь. Почему он не мог просто пойти с ней? Почему он не мог остаться с ней рядом? — Когда Яги-сан доберется туда, скажи ему… скажи ему, что я прошу прощения, я не хотел, чтобы это произошло таким образом… и скажи ему… скажи ему, что ты десятая. Ты можешь сделать это для меня? Два рубиновых глаза настороженно посмотрели на изумрудные огоньки, прежде чем неуверенно кивнуть в ответ. Эри могла поклясться, что видела, как огоньки слегка уменьшились, как если бы глаза Деку гордо улыбались ей. Пара фиолетовых огней появилась над его плечом, и Эри напряглась. Несколько произнесенных шепотом слов проплыли в воздухе, прежде чем изумрудные огни погрустнели. — Прости, Эри, но, кажется, наше время почти истекло. Она покачала головой, отчаянно пытаясь пошевелиться, вцепиться в облака, которые ускользали от ее желаний и ускользали от нее. Давление поднялось, и ей захотелось закричать, вернуть его обратно. Но этого не произошло. Этого не будет. — Мне жаль, Эри, но это не прощание. Я всегда буду с тобой, хорошо? Мне нужно, чтобы ты была сильной, хорошо? Нет! Она не могла! Она не смогла бы сделать это без него! Он нужен ей! Неужели он этого не понял? К черту, что он отталкивал её, к черту всех, кто был рядом с ней. Она нуждалась в нем. Она не смогла бы сделать это без него. — Ох, Эри. Слова звучали печально, в них не было ничего, кроме печали и страдания. — Я знаю, мне очень жаль. Я скоро вернусь, прости меня. Ты этого не заслужила. Ты можешь… можешь пообещать мне кое-что еще? Ты можешь сделать для меня последнюю вещь? Я хочу побыть немного эгоистом, хорошо? Она с тоской посмотрела на него, рубиновые глаза встретились с изумрудным ликом. Конечно, она кивнула, как она могла не согласиться? Он дал ей все, так что она сделает то же самое. — Ты можешь пообещать мне, что не будешь думать о себе плохо? Ты хорошая, Эри, ты говорила, что доверяешь мне, и я знаю, тебе трудно в это поверить, но ты хорошая. Прежде чем у нее даже появилась возможность ответить, опровергнуть это, попросить о другой просьбе, которую она должна была выполнить, ее вытащили из утешительной бездны и вернули в почерневший бывший лес, в который она забрела. На краю идеального круга вокруг нее грустными глазами смотрела блондинка, ее лицо было частично закрыто металлическим когтем. Эри свернулась калачиком, прежде чем заговорить тихим голосом, умоляя женщину о помощи. — Можете… можете привести Ай-Айзаву и Я-Яги-сана? Слова были кроткими и такими тихими, что почти не достигали ушей профессиональной героини, но она быстро сделала то, о чем ее попросили, без всякой надежды надеясь, что эти двое смогут собраться достаточно быстро, чтобы прийти сюда. Где-то, в глубинах Один за Всех, Девятый сломался, обхватив руками лицо, когда, наконец душераздирающе зарыдал. Все его тело дрожало, когда он упал на пол, только чтобы быть пойманным руками Седьмой. — Отдыхай, Девятый. Отдыхай и приходи в себя, ты нас не подвел, ты так хорошо поработал. Восьмой заберет её отсюда, и мы поможем ей, так что отдыхай. Он плакал до тех пор, пока его тело не стало слишком измученным, чтобы продолжать, и последнее, что он увидел, были две приближающиеся фигуры и их красные, опухшие глаза. Все будет в порядке. Надеялся он. Он просто должен был довериться своим друзьям и семье, что они помогут ей. Это было все, что имело значение прямо сейчас. Эри нуждается в большей поддержке, чем некоторые призраки в ее сознании.