***
Наступил сентябрь. Самый дождливый за последние несколько лет, если верить прогнозам погоды. Сильные ливни грозились не покидать пределы города вплоть до конца месяца, чем явно подпортили планы большинству его жителей. В том числе и Шерри. Узнав, что поход в зоопарк отменяется, она здорово расстроилась. Ведь долгожданный отдых с родителями снова пришлось отменить. По крайней мере, такого мнения она придерживалась с самого утра. Но к концу дня настроение её заметно улучшилось. Да, у них не вышло сходить на прогулку, и билеты в кино были давно распроданы. Однако Аннет твёрдо решила восстановить справедливость. И судя по тому, как прекрасно они проводили вечер, это у неё хорошо получилось. Ничто не доставляло ей большей радости, чем сидеть с мужем и дочерью за одним столом. Болтать о вещах, не связанных с работой, слушать рассказы Шерри о школе и смеяться с комедийного выступления, что транслировалось по телевизору. Аннет не спала, нет. Это не было плодом её богатого воображения. Их семья действительно собралась вместе, за ужином, который они с Шерри приготовили вместе. Ради таких моментов стоило забыть об исследованиях. Хотя бы на время. И Аннет забыла. Постаралась забыть. Первые тревожные мысли закрались в голову, когда домой пришёл Уильям. Напряжённый, ссутулившийся, с бегающими от волнения глазами, под которыми навсегда залегли тёмные круги. Он ничего не объяснил. Просто небрежно махнул рукой и переключил всё внимание на дочку, которая бросилась ему на шею с радостными криками. Они не виделись уже очень давно. На протяжении всего вечера Шерри не отлипала от отца. Тараторя без умолку, она успела рассказать обо всём, что случилось с ней за последнее время. Кроме того, похвасталась новенькой школьной формой, пошитой на заказ к началу учебного года, и модными белыми кедами. В общем, делала всё, чтобы семейный ужин закончился как можно позже. Благо Уильям не торопил события, и за это Аннет была бесконечно ему благодарна. В их общем разговоре она принимала минимальное участие. Предпочитала наблюдать за дорогими ей людьми со стороны. А ещё мечтать… Мечтать о том, как они будут жить, когда всё закончится. Аннет не сомневалась — уход из Амбреллы подарит ей и её семье лучшую жизнь. Куда более спокойную и, несомненно, счастливую. Но всему бывает предел. Стоило Шерри уйти спать, как гостиная погрузилась в неуютную тишину. Такую, от которой пальцы невольно сжимаются в кулаки, и дышать становится тяжелее. — Что-то случилось? — спросила Аннет с беспокойством. Конечно, она знала, какой последует ответ. Но измученный вид мужа не позволил ей задать вопрос прямо в лоб. Уильям и так всё объяснит. Потому что, хоть их супружеские отношения давным-давно дали трещину, друг другу они доверяли без остатка. — Сегодня поймали ещё двоих шпионов. Они пытались проникнуть в западное крыло и, кажется, были вооружены, — Уильям вздохнул. — С завтрашнего дня я закрываю доступ. Будем работать только вдвоём. Почувствовав напряжение во всём теле, Аннет не выдержала и поднялась на ноги. Всё чаще она ловила себя на мысли, что рано или поздно начальство не ограничится предупреждающими письмами. За ними обязательно придут. И тогда Шерри уже никогда не дождётся своих родителей. — Но как же твоя договорённость с этим ублюдком из полиции? Его люди должны защищать лабораторию, а не пускать туда кого попало. — В последнее время шефа Айронса перестала устраивать моя цена. Что же, отныне денег он больше не получит. Не собираюсь вести дел с тем, кто не способен выполнить элементарную работу. — Но ведь контракт с ним — единственный шанс безопасно закончить исследования. Айронс может сдать нас в любой момент, если захочет. Что, если Амбрелла платит ему напрямую? — Пускай так, — произнёс Уильям равнодушно, поглядывая на наручные часы, — плевал я на него. Власти штатов одобрили моё предложение по продаже G-вируса, пообещали защиту в обмен на сотрудничество. Ещё пару дней, и мы сможем убраться из города. Аннет покачала головой. Она боялась, не верила, что им так легко удастся сбежать. Даже если у них всё получится, то как им быть дальше? За все те зверства, произошедшие в стенах лаборатории, их определённо ждал арест. Они могли хоть до бесконечности ругаться на продажных полицейских, на совет директоров и других учёных, творивших ужасные вещи «во благо науки». Однако сами Биркины оказались не лучше. То, что создал Уильям, не поддавалось разумному объяснению. Это было преступление против всего человечества. Преступление, для которого не существовало никаких оправданий. — Думаешь, нам просто так простят наши грехи? Мы не отмоемся от них и в том случае, если согласимся до конца жизни пахать на правительство. — У нас нет иного выхода. — Выход есть всегда, Уильям. Приблизившись к мужу, Аннет накрыла его ладонь своею, чтобы наконец-то поймать на себе затуманенный взгляд. — Ну почему ты такой упрямый? Почему ты не можешь просто отдать вирус? Давай уедем прямо сейчас, пока о нас не спохватились. Начнём новую жизнь где-нибудь на побережье. С чистого листа. Ты, я и Шерри. Он раздражённо цокнул языком. — Какие ещё пожелания? — Никаких, — ответила Аннет, игнорируя его недовольный тон. — Мне всего-то хочется, чтобы мы стали семьёй, какой всегда желали быть. Но если тебе этого не надо… — Не выдумывай. И ты, и Шерри значите для меня куда больше, чем тебе кажется. Вот только и со своим творением я так просто не расстанусь. Пойми же, это работа всей моей жизни. Как я могу бросить её, когда исследования вот-вот завершатся? — А мне интересно, как у тебя хватает ума так рисковать нами? Что толку от наших опытов и сотни загубленных жизней, если вместо супер-сыворотки мы получили эту… мерзость? Она не лечит человека, а уродует до неузнаваемости. Так ради чего её защищать? Лицо Уильяма помрачнело ещё больше. Сказанное подействовало на него далеко не лучшим образом. Он поджал губы, высвободил ладонь из руки Аннет. — Тем более. Раз ты так ударилась в раскаяние, то должна понимать, насколько G-вирус может быть опасен. И не нужно напоминать изо дня в день о моей ошибке. Я своё получил и, возможно, ещё получу, если у меня ничего не выйдет. Пусть так. Но это моё детище, и я ни за что не отдам его Амбрелле. А насчёт вас с Шерри, — он устало прикрыл глаза, — всё решаемо. Уезжайте с утра, как можно дальше от города. Желательно в другой штат. — Как безучастно ты это говоришь, — произнесла Аннет шёпотом, почти беззвучно. — Такой риск, но ты о нём будто не думаешь. Ну разве может вирус быть важнее собственной жизни? Скажи, Уил. Может? — Не знаю… Прости, Аннет. И снова она ощутила необъяснимую тяжесть на сердце. Такую, что словно камень потянула её на дно. Можно сколько угодно отрицать свои чувства, размышлять о собственных ошибках, пытаться исправить их разрушительные последствия. Только толку с этого она всё равно бы не получила. Аннет любила свою семью больше жизни. Любила мужа, за которым была готова идти хоть в огонь и воду. Так много возможностей для истерик, обид и скандалов, столько шансов забрать Шерри и громко хлопнуть дверью на прощание. Но ни одним из них она не воспользовалась. Ведь когда-то давно дала себе слово: быть с любимым человеком и в горе, и в радости. Сегодня их разговор грозился окончиться ссорой. Уильям мог уйти обратно в лабораторию, закрыться у себя в кабинете и продолжить возиться с вирусом, который никому и никогда не принесёт ничего хорошего. А она осталась бы дома, наедине со своими мыслями. Пролежала бы всю ночь без сна, отсчитывая часы и минуты, чтобы под утро поспешить вслед за мужем. Потому что это была их совместная работа. Их общий грех. Однако Аннет могла всё исправить. Заметив, что Уильям собирается подняться из-за стола, она ещё крепче сжала его руку. Придвинулась ближе, отрезая все пути к отступлению. — Пожалуйста, не уходи. — Извини, — сказал он будто через силу, — но мне надо работать. — Ты всегда думаешь только об одном и сразу дуешься, если услышишь в свою сторону хоть один упрёк. Уильям, милый, я вовсе не хотела тебя обидеть, — не дожидаясь ответа, Аннет села к нему на колени, обвила шею руками. — В мире не найдётся вирусолога гениальнее, чем ты. Я знаю это и до безумия тобой горжусь. Веришь? После небольшой паузы Уильям сдержанно кивнул. В его глазах застыло искреннее удивление: не то от признания, не то от внезапной близости. — Тогда ты должен понимать, что одного я тебя не оставлю. Даже не предлагай. Мы вместе это начали, вместе и закончим. — И кто теперь из нас упрямый? — Неважно, — Аннет погладила его по щеке, запустила пальцы во взлохмаченные волосы, — но от меня ты так легко не отделаешься. Затем прильнула к нему всем телом и поцеловала. Нежно, но настойчиво. Поражаясь тому, как давно они не наслаждались моментами уединения. Работа лишала их возможности заботиться не только о Шерри, но и друг о друге. Они словно забыли о своих чувствах, втоптали их глубоко в землю. Оттого любой намёк на привязанность казался чем-то чуждым, неестественным. Особенно для Аннет. Она не была уверена, что поступает правильно. Но когда Уильям ответил на её ласки, сомнения отпали сами собой. — Ты самая прекрасная женщина на свете, — прошептал он с лёгкой улыбкой. — Мы уедем, Аннет. Обязательно уедем, но… — Знаю, сначала вирус, — ответила она, расстёгивая верхние пуговицы на его рубашке. — Может, всё-таки останешься? До утра? Обещаю, одним поцелуем дело не ограничится. Недолго думая, Уильям снова кивнул. Прижал Аннет к себе. — Ты умеешь убеждать. — С тобой иначе нельзя, — она игриво подмигнула и потянула его за собой. — Пойдём, любимый. Нам не помешает хороший отдых.***
После того, как гулкое эхо автоматной очереди прокатилось по подземному комплексу, мир Аннет перевернулся с ног на голову. Забыв обо всём на свете, она побежала вперёд, в сторону западного крыла. По пути ей повстречались насмерть перепуганные сотрудники. Один из них чуть не сбил Аннет с ног. Благо она смогла сохранить равновесие и не перевалиться через ограждение. В противном случае последние секунды жизни ей довелось бы провести в полёте на самые нижние уровни. Выругавшись себе под нос, она перевела дыхание и вновь сорвалась на бег. Лишь на мгновение задержалась у лифта, чтобы не нарваться на вооружённый спецотряд. Солдаты не заметили её. Прошли мимо, в спешке направляясь к выходу. Стоило Аннет увидеть кейс в руке одного из них, как внутри неё всё похолодело. Она не хотела верить в это. Не имела права опускать руки прямо сейчас. Но с каждой минутой надежда на лучший исход таяла с неумолимой скоростью. Преодолев последний поворот, Аннет влетела в личную лабораторию мужа. Заметила дыры от пуль на противоположной стене, выбитую вентиляционную решётку и осколки стекла на полу. Они не успели.... У них ничего не получилось. И кара настигла их раньше, чем ожидалось. Из последних сил Уильям повернул голову в её сторону. Попытался подняться, но безуспешно. С диким стоном осел обратно на пол, часто задышал, силясь не захлебнуться собственной кровью. От увиденного сердце Аннет болезненно сжалось. Она подбежала к нему, рухнула на колени. Красно-бурые пятна, что расползлись по когда-то белой рубашке мужа, привели её в неописуемый ужас. — Не бойся, дорогой, — произнесла она дрожащим голосом. — Я тебе помогу! Ты только потерпи, слышишь? В ответ услышала хрипы, сквозь которые смогла различить лишь одно слово — «забрали». Даже сейчас, когда жизнь медленно покидала его, Уильям не забывал о своём детище. В его широко раскрытых от боли глазах стояла обида. Обида за то, что с ним так несправедливо обошлись, за то, что отняли плоды долгих и кропотливых исследований. Аннет судорожно вздохнула. Она догадывалась, к каким последствиям это всё могло привести. Знала, как вирус влияет на людей, и на что способна Амбрелла, когда подобная дрянь попадает в её распоряжение. Уильям предупреждал её. Но что-либо изменить было уже невозможно. Вытерев тыльной стороной ладони выступившие слёзы, она поднялась на ноги. Пнула носком туфли шприц, по-видимому, выпавший из украденного кейса, и бросилась в соседнее помещение. — Аннет… Уильям вытянул руку в её сторону. Словно пытался что-то сказать. Но затем страшно закашлялся, окропляя воротник алой кровью. — Я сейчас! — крикнула она через плечо. Но поиски хоть каких-нибудь медикаментов не увенчались успехом. В ящиках лежали бумаги, письменные принадлежности, упаковки из-под предметных стёкол, защитные маски, но ни одного бинта. И уж тем более никаких обеззараживающих спреев или самых простых обезболивающих. Точно весь мир в один момент отвернулся от неё. Заставил смириться со скорой потерей мужа. Не помня себя от злобы, Аннет хватила кулаком по столу. И фотография, что стояла прямо на его краю, упала лицевой стороной вниз. Послышался треск разбитого стекла, вслед за ним — душераздирающий крик. Это был Уильям… Дальше всё происходило, как в тумане. Стук её каблуков, мигающий в лаборатории свет, муж, поднимающийся на ноги с перекошенным от боли лицом, и теперь уже пустой шприц, выпавший из его ослабших пальцев. Аннет помнила, как замерла в дверном проёме, точно парализованная, и как часто забилось её сердце. — Боже мой! — с трудом она узнала собственный голос. — Что ты наделал, Уильям?! От осознания, что сбылся её самый худший кошмар, Аннет стало плохо. С трудом оставаясь на ногах, она вжалась спиной в стену. Сдавленно всхлипнула, пытаясь удержать бурный поток слёз. — Им так просто не уйти, — прошипел Уильям, делая несколько шагов в сторону выхода. От смертельных ран на его груди не осталось и следа. Вирус, как и ожидалось, подействовал мгновенно. Вот только лучше от этого заражённому не становилось. Уильяма всё равно ждала гибель. Ещё более жестокая, ещё более мучительная. И ради чего? Чтобы догнать своих обидчиков и разорвать их на куски? Отобрать у них образцы? Зачем, если к тому времени рассудок его окончательно помутится? Умственная деградация, животные инстинкты вперемешку с неконтролируемой агрессией… Аннет видела достаточно, чтобы понять — отныне её мужа нет в живых. Он погиб здесь, в лаборатории. Так рьяно защищая вирус, что обернулся против своего создателя. — Любовь моя, а как же мы? Как же Шерри? Слова заглушил мерзкий хруст костей, вслед за ним — жуткий вопль. Уильям обхватил себя руками, желая удержать внутри рвущие кожу рёбра, и бросил на жену стекленеющий взгляд, полный боли и сожаления. — Прости, Аннет… Это было последнее, что ей довелось услышать от него. Проводив шатающуюся фигуру обречённым взглядом, Аннет сползла по стене на пол, прижала колени к груди и разразилась громкими рыданиями. Последний лучик надежды навсегда погас в её душе.