***
Прошло немало времени, прежде чем все снова принялись за еду. Халрак и Клбкч молча вернулись на свои места, не проронив ни слова, и только Селис попыталась заполнить ужасную тишину в зале словами. Эрин пришлось подняться наверх, чтобы найти Лионетту. Девчонка пряталась в своей комнате под кроватью. Она спустилась только тогда, когда Эрин заверила её, что Рэлк ушёл, но только затем, чтобы схватить тарелку с едой и снова забаррикадироваться в своей комнате. Эрин тоже не сразу вспомнила, что велела Торену не двигаться. Скелет стоял, застыв на месте, пока трактирщица не сказала ему, что он мог идти, и тогда он схватил ведро и вышел из трактира. Эрин чуть было не подумала, что он разозлился… но ведь у Торена нет эмоций, так ведь? Два гоблина за столом тихо переговаривались. Ни один из них не выглядел обеспокоенным; Рагс вообще выглядела весёлой, а её спутник то и дело бросал взгляды на Эрин. А что до самой Эрин? Она чувствовала себя ужасно. — Он был добр ко мне. Он был первым, которого я встретила. Первым, кто не пытался меня убить, я имею в виду. — Я знаю. Селис сочувственно похлопала Эрин по спине. Они обе уставились на свои блюда, но есть ни одной из них больше не хотелось. — Но это было удивительно, как ты с ним справилась. В городе никто не провоцирует Рэлка, когда он в ярости. Даже Капитан Стражи Зевара с ним осторожна. Рэлк однажды избил в драке более сорока разумных, ты знала? — Нет. — И этот Навык! Это был Навык, да? Когда ты глядела на Рэлка, всё вдруг стало очень тяжёлым. Как будто сам воздух пытался меня раздавить. — Это просто само вырвалось. Я не знаю, как я это сделала. — Ну, он ушёл. — Да. Но он может никогда не вернуться. Селис нечего было на это сказать. Спустя некоторое время Эрин встала, подошла к Клбкчу и Халраку и поблагодарила их за помощь. Клбкч кивнул и сказал Эрин, что поговорит с Рэлком, хотя девушка не была уверена, что это хорошая идея. Халрак только кивнул. — Ты странный человек. Храбрый. Эрин решила, что это был комплимент. Ужин прошёл в тишине, но, по крайней мере, можно сказать, она была приятной. Эрин болтала с Селис и Клбкчем и время от времени подходила к столу с двумя гоблинами. Они просто уставились на неё, когда она подошла в первый раз, а Рагс лишь пожала плечами, когда Эрин извинилась за Рэлка. Что-то с ними было не так. Они продолжали наблюдать за Эрин, но, видимо, были слишком заняты болтовнёй на своём языке, поэтому трактирщица оставила их в покое. Спустя несколько часов Селис ушла. Ей нужно было завтра идти на работу, и Клбкч тоже ушёл, чтобы проводить её обратно. Халрак задержался ещё на час, прежде чем уйти, бормоча что-то о раскопках и магах. Рагс и её таинственный друг-хобгоблин ушли последними. Эрин чувствовала на себе его взгляд, когда они уходили, но девушка не была уверена, хорошо это или плохо. И тогда Эрин осталась одна. Она сидела в своём трактире, слушая шаги Лионетты над головой и раздумывая, куда делся Торен. Её сердце всё ещё болело. Что ей было делать? Гоблины. Ей было стыдно, что она выгнала Рэлка, но… нет, она могла расписаться под каждым словом. Но в голове Эрин также до сих пор звучали слова Магнолии. Она слаба. Все те великие вещи, о которых говорила женщина… Эрин действительно была неспособна сделать что-либо без посторонней помощи. Она даже не могла противостоять Рэлку без всеобщей помощи. Так. Значит. Что она могла сделать? — Повысить уровень. Это был её единственный выход, не так ли? Эрин вздохнула. Сильнее. Она должна что-то придумать. Она должна что-то сделать. Каким-то образом. Как-то. — Ну, у меня есть одна идея. Завтра она может… Кто-то постучал в дверь. Эрин нахмурилась. Поздний ночной гость? Трактирщица задумалась о том, чтобы ответить, что они закрыты. Она прошаркала к двери и отперла её, резко распахнув, и замерла на пороге. А после улыбнулась, её лицо озарилось радостью и облегчением. — Риока?***
Я зла. Думаю, я всегда злилась. С тех пор как я разочаровалась в людях, на которых равнялась. С того дня, когда я перестала верить в героев. Это долгая история. И, наверное, во многом я сама виновата. Давным-давно была одна сердитая девочка, которая злилась на всех. Бунтовала. Мы все проходим через эту фазу. Но я так и не смогла преодолеть чувство ярости, когда узнала, что мир несправедлив. Что, несмотря на то что мне была уготована прекрасная жизнь, в ней всё ещё было так много несправедливости. Временами я забывала об этом. Я бежала, бежала, чтобы забыть, и в итоге убежала в другой мир, где, как мне казалось, я могла быть счастлива. Но теперь всё вернулось. Всё та же старая ярость, рычащий зверь в моём нутре, клокочущий гнев, кипящий в моём сердце. Такие эмоции могут привести меня к убийству. А в этом мире есть люди, которых стоит убить. Нет… не люди. Монстры. Просто монстры. Под моими ногами хрустит снег. Я шагаю вперёд, маленький детёныш гноллов неловко шагает рядом со мной. Мой желудок пуст, и голова кружится. Я на грани. Точнее, уже за ней, по правде говоря. Две мои культи на правой руке ноют. Я измучена, голодна, ранена. И так зла. Даже сейчас ярость грозит поглотить меня. Я… Я никогда раньше не была в такой ярости. Я чувствовала гнев раньше. Жгучий и кипящий. И я чувствовала ярость, глубокую и клубящуюся, нарастающую, как в скороварке, готовую взорваться от хорошей искры. И я чувствовала ярость, всепоглощающую, прожигающую дыру в моём разуме, уничтожающую здравый смысл. Но это… это другое. Это чувство пугает даже меня. Это чёрная ярость, ужасное безумие, вцепившиеся в меня когтями. И вместе с ним я слышу голос, который, как мне казалось, я похоронила. Он шепчет мне. ╬ Убей всё. Убей всех. Зарежь их. Выколи им глаза. Разорви их на куски. ╬ Пусть этот чёртов мир сгорит. Я не могу перестать смотреть на свою руку. На место, где должны быть мои пальцы. И память. Я помню Уркша и племя Каменного Копья. Все мертвы. Всё из-за меня. Гоблины. Я просыпалась с криками две ночи подряд с горящей от заражения рукой. Я напугала Мршу. Даже сейчас молодая гнолл следует за мной, но на расстоянии. Она боится меня и, возможно, ненавидит за то, что я сделала. За цену, заплаченную за её жизнь и мою тоже. Я смотрю вниз, на неё, а гнолл смотрит вверх, на меня. Её мех сейчас такой белый – цвета свежего снега. Если она остановится, то станет практически невидимой, и её карие глаза – единственный настоящий цвет на её теле, не считая когтей и носа. Она… молчалива. Она всегда была молчаливой. Но теперь Мрша ходит как призрак. Она потеряла своё племя. Свою семью, своих друзей… Всё из-за меня. Даже сейчас я вижу фей, парящих над головой. Я слышу Уркша, слышу его голос среди звуков умирающего вокруг него племени. — Мы предлагаем всё. Кто-нибудь из них выжил? Хоть кто-то? Или вся эта проклятая армия тоже погибла? Какова была цена? Мрша спотыкается, зацепившись за что-то в снегу. Я останавливаюсь, и она медленно поднимается на ноги. Она устала. И голодна. Никто из нас не ел. — Осталось ещё немного. Ты можешь идти? Она кивает. Я киваю в ответ. Больше сказать нечего. Если я понесу её, то свалюсь через километр. — Прости меня. Сколько уже раз я это говорила? Сколько раз я видела это, когда просыпалась и вспоминала? Мрша просто молча смотрит на меня осуждающим взглядом. Но она не может сказать мне, что чувствует. Да это и неважно. Я знаю. Я знаю, каково это – потерять веру в того, кем ты восхищался. Я подвела Мршу. Я принесла ей истории, а потом смерть. Я подарила ей маленькую мечту, а потом забрала всё, что у неё было. Я… это всё моя вина*. *Конечно, нет. Я знаю, что это не так. Я не несу ответственности за всё это. Не я заставляла армии сражаться, и не я заставляла гоблинов убивать. Но это моя вина. Только моя. Слишком поздно возвращаться. Слишком поздно предлагать что-то другое. Всё, что осталось, – это она, и я должна позаботиться о ней. Поэтому я поворачиваюсь и смотрю на заснеженные равнины. Что-то пролетает в поле моего зрения. Тело из хрусталя и льда. Бессмертие, застывшее в форме маленькой феи. Она смотрит на меня. — ❄ До города, искомого тобою, всего час пути. Не останавливайся сейчас. ❄ Это почти заставляет меня рассмеяться. Феи беспокоятся о нас. Обо мне. Я гляжу на говорившую фею. — Какова была цена? Что было заплачено, что потеряно? Она молча смотрит в ответ. Это тот же вопрос, который я задаю каждый раз, когда они приближаются. Фея молча улетает обратно к остальным. Они избегают меня. Неужели они не могут ответить? — Чем мы заплатили? Неужели цена была настолько огромной?! Я кричу на них. Мрша зарывается в снег и закрывает уши лапами. Феи смотрят на меня молчаливыми судьями. — ❄ Не спрашивай, смертная. Что сделано, то сделано. Знание о том, что могло быть, принесёт лишь сожаление. ❄ Я срываюсь. Я не помню, как хватаю камень в снегу и бросаю его в фей. Я кричу на них яростным охрипшим голосом. — Идите нахер! Дайте мне хоть раз прямой ответ, суки! Скажите мне! Будьте вы все прокляты, предательские демоны-попустители! Какова была цена!? Скажите мне или… Что-то. Я вижу дрожащий клубок меха, трусящий по земле рядом со мной, пока я бросаю снег и кричу на удаляющихся фей. Я останавливаюсь, застыв. Мрша трясётся в снегу, подальше от меня. Она дрожит так сильно, что кажется, будто она вибрирует. Гнев мгновенно покидает меня. — Мрша. Я… Я делаю шаг к ней. Она отшатывается, и я останавливаюсь. — Прости меня. Я сажусь на снег с погасшим пламенем. Остались только угли, но угли тлеющие. И всё же вина и печаль во мне сейчас слишком сильны, чтобы их игнорировать. На этот раз я действительно всё испортила, не так ли? Я думала, что несколько зелий и алхимических трюков всё изменят. Но я… Я была самонадеянна. И теперь эта самонадеянность стоила жизней. Если бы у меня были уровни, возможно, я бы добралась до Мрши раньше, или, возможно, я смогла бы сражаться. Может быть… Но теперь слишком поздно. Слишком поздно. С той ночи голос системы, или что это было, перестал со мной разговаривать. Обычно каждую ночь я слышала в голове какое-то уведомление и отменяла его. [Босоногий Бегун Уровень 1!] или [Адепт Уровень 3!] после боя с Кальрузом. Но теперь когда я жду этого, то ничего не слышу. Вообще ничего. Думаю, оно просто отказалось от меня. Или это была часть цены, которую я заплатила? Я не знаю. Я знаю только, что я спаслась от верной смерти и заплатила за это чудо двумя пальцами. И я знаю, что Мрша выжила ценой всего своего племени. Может быть, им суждено было умереть, а это позволило одному из них выжить. А может, феи изменили судьбу так, что погибло всё племя, а не только Мрша. Думаю, я никогда не узнаю. Но я помню Гоблина-Лорда. Я помню его глаза и его проклятую армию. Я сжимаю кулаки, когда Мрша медленно перестаёт дрожать и поднимает взгляд на меня. Я заставляю себя неубедительно ей улыбнуться. Но внутри снова поднимается безумие. Я никогда не прощу их. Они умрут. Я клянусь. Я не убийца. Так мне сказала Эрин. Но эти монстры заслуживают смерти. И я убью их, даже если это означает, что я никогда не смогу вернуться к тому, кем я была раньше. Но пока что я смотрю на Мршу и пытаюсь сделать свой голос мягким. Успокоить её. Хотела бы я знать как. Она всего лишь ребёнок. Ей нужен эксперт, чтобы помочь ей справиться с травмой и потерей. Но я безжалостно гоню её вперёд. — Прости, что кричала, Мрша. Мы уже почти пришли. Как только мы доберёмся до города, мы сможем поесть и поспать, хорошо? Там мы будем в безопасности. Я указываю пальцем, и Мрша прищуривается. Вдали на снежных равнинах виден Лискор. Гнолл выглядит неуверенно. — Мы будем в безопасности, я обещаю. Какая ложь. И как я могу обещать это ребёнку, который только что видел, как вокруг неё вырезали её семью? Но Мрша кивает, доверяя мне, и мы идём дальше, пока клинки вины режут моё нутро на куски. Всё дальше и дальше в оцепенелой тишине. Кажется, что проходит секунда, прежде чем я останавливаю свой взгляд на деревянной двери. Я оборачиваюсь и моргаю. Уже ночь. Мрша прислоняется к моей ноге, слишком уставшая, чтобы делать что-то ещё. Феи исчезли. Я оглядываюсь вокруг, но их сияния нигде не видно. Хорошо. Наверное. Моя голова вся в тумане. Я поднимаю левую руку, свою здоровую руку, и стучу. На минуту мне кажется, что никто не выйдет. Но в окнах есть свет. Пожалуйста, пусть она будет там. Затем я слышу скрежет засовов в замке, и дверь открывается. В холодную ночь выплёскиваются свет и тепло. Я моргаю. — Риока? Дверной проём заполняет знакомое лицо. Странно, но она ничуть не изменилась. — Привет, Эрин. Она сияет. Я же едва могу поднять голову. Я вернулась. Все оставшиеся силы покидают мои ноги. Я сваливаюсь вперёд, на Эрин. Она вскрикивает и ловит меня как раз вовремя. — Риока? Что случилось? — Я вернулась. — Ты ранена? Ты устала? Подожди, дай мне… кто это? Я пытаюсь взять себя в руки, пока Эрин ковыляет к двери. Это выглядит почти комично, поэтому я улыбаюсь, но потом я вижу, как Мрша с тревогой смотрит на Эрин из снега. — Мрша. — Кто? На лице Эрин отображается замешательство, когда я поворачиваюсь и машу рукой. Гнолл медлит, но всё же заходит в тёплый трактир, принюхавшись к воздуху. — Ой! Она такая миленькая! Эрин нагибается, и Мрша выпрыгивает обратно за дверь, словно дикий зверь. Я вздыхаю. — Всё в порядке. Эрин… это Эрин Солстис, Мрша. Она друг. Друг. Я держу дверь открытой. Мрша колеблется, но снова входит. На этот раз Эрин держится на почтительном расстоянии. — Откуда она взялась, Риока? Как я могу объяснить? Я просто вздыхаю. — Это долгая история. Её зовут Мрша. Она ещё ребёнок. Я привела её сюда, потому что больше ей некуда идти. Мрша пробирается по залу, её когти стучат по половицам. Она идёт на четвереньках – похоже, гноллы чередуют передвижение на двух и четырёх конечностях, а она всё ещё привыкла передвигаться на всех. Она принюхивается и смотрит на тусклые угли в камине, но остаётся рядом со мной. Эрин смотрит на Мршу, и её глаза широко распахиваются от внезапного понимания. — О нет. Ты… Она потерялась? Или… бросили? — Ни то, ни другое. Её племени больше нет, Эрин. Это всё, что я могу сейчас сказать. Даже это причиняет боль. Глаза Эрин расширяются только сильнее, но ей требуется всего несколько секунд на осознание. Она прожила в этом мире столько же, сколько и я. Возможно, даже дольше. Она понимает, что я имею в виду. — Мне так жаль. Эй, милая, ты в порядке? Эрин с широкой улыбкой наклоняется к Мрше. Но Мрша просто отстраняется. Она прячется за столом и глядит на Эрин. Я не могу винить её за то, что она боится. — Мрша. Всё в порядке. Эрин неопасна. Она хорошая. Она поможет присмотреть за тобой. Лучше, чем смогу это сделать я. Мрша выглядывает на Эрин из-под стола, и я осознаю, как она похудела. Она почти не ела после той первой ночи, а без еды… Эрин даёт Мрше понюхать свою руку, но Мрша всё ещё стесняется. Она смотрит на Эрин широко раскрытыми глазами, и я понимаю, что Эрин, вероятно, всего лишь второй человек, которого гнолл когда-либо встречала. Очень жаль. Если бы она встретила Эрин первой… Я закрываю глаза. Всё болит. Я опираюсь на один из столов Эрин, обессиленная. Моя рука показывается на свет, Эрин глядит вниз и задыхается. — Твоя рука… Я морщусь. Мне всё ещё тяжело смотреть на культи. Я обмотала их бинтами, но… — Это неважно. Я расскажу тебе позже. — Расскажешь позже? Риока, что случилось… — Сначала покорми её. Она сегодня ничего не ела. Я указываю на Мршу. Мой желудок пуст, и я вот-вот потеряю сознание от голода. Мрше, наверное, ещё хуже. Она навостряет уши, когда я говорю «покорми». Эрин всё ещё медлит. Она пялится на мою руку, и это меня… раздражает. Я знаю, что там всё плохо. Я смотрю на неё каждую секунду каждого дня. Но это неважно. — Эрин. Еда. Моя подруга дёргается, а Мрша отпрыгивает назад. Эрин дико озирается вокруг. — Еда? У нас есть еда. Есть остатки мяса… эм… куда Торен его дел? Она повышает голос, чтобы позвать проклятого скелета. — T… — Не надо. Мне приходится повысить голос до полукрика, который пугает и Эрин, и Мршу. Обе смотрят на меня. — Что? — Не зови Торена. Ты напугаешь её. Не могу поверить, что мне приходится ей это объяснять. Мой нрав… он вспыхивает и гаснет. Не вина Эрин. Эрин моргает, глядя на меня, а потом переводит взгляд на Мршу. — Ох, точно! Я скрежещу зубами, пока Эрин бежит на кухню в поисках еды. Почему я злюсь? То есть почему я злюсь на неё? Это не вина Эрин, что у неё ветер в голове гуляет… Контролируй себя. Я не могу доверять своим эмоциям в данный момент. Я делаю несколько глубоких вдохов, когда холод меня наконец-то отпускает и мои конечности наполняет усталость. Всё хорошо. Теперь всё в порядке. На самом деле это не так, но я говорю себе это, пока не вернётся Эрин. Она приносит немного еды, завёрнутой в ткань, отряхивая её от снега. Оказывается, у неё есть мясо… часть жареной птицы и несколько других кусочков, холодный хлеб и сыр. Должно быть, она положила всё это в снег, чтобы сохранить. Разве она не знает, что это привлечёт падальщиков и монстров? Если бы она хоть на секунду задумалась… Успокойся. Разворачивая еду, Эрин подкидывает дров в камин. — Простите… вы можете положить её возле огня, чтобы разогреть. И я не думаю, что Торен в трактире. Он, наверное, вышел на улицу. — Хорошо. Мясо холодное и жёсткое от того, что хранилось на улице. Я едва чувствую его вкус, но проглатываю. Мрша ест так же быстро. Эрин смотрит, как мы поглощаем еду, и идёт за добавкой. — Хватит. Я говорю это после ещё нескольких минут бешеного поедания. Мрша поднимает взгляд на меня. — Не ешь слишком много, а то станет плохо. Тяжёлая еда на пустой желудок. Меня уже слегка подташнивает, но я жива. Жива. Эрин крутится вокруг меня и Мрши с кувшином тёплого молока в руках. Я знаю, что ей хочется задать вопросы, но мне не хочется ничего говорить. Всё, чего мне хочется, – это спать. Спать и не думать об этом. Но, видимо, мне придётся. — Почему ты не ела? То есть у тебя разве с собой не было много еды? Нет, мы себя шутки ради голодом морим. Я прикусываю губу. Успокойся. — У нас закончилась еда день назад. Варианты были либо остановиться и попытаться добыть еду, либо идти дальше. Я не была уверена, что смогу что-нибудь найти – или смогу ли выбраться из опасности, если встречу монстра, – поэтому мы просто продолжали двигаться. Мрша дрожит. Она тянется за стаканом молока и принимается его жадно глотать. Я смотрю на неё и чувствую только больше мук. Ещё одна вещь, за которую я должна буду ответить. Эрин замечает мой взгляд. Я не знаю, что она видит на моём лице, и знать не хочу. Смотреть на её выражение лица и так достаточно плохо. — Риока, что случилось? Наконец Эрин ставит кувшин на стол и садится рядом со мной, уставившись на меня. Мрша колеблется, но затем просто немного отстраняется от Эрин, жуя какие-то объедки на своей тарелке. Я вздыхаю. — Это долгая история. — Расскажи мне. Пожалуйста? Всё, что я знаю, – это то, что ты собиралась на далёкую доставку, но потом тебя прогнали Морозные феи. Это они сделали? — Нет. А возможно, так и есть. Но… они злобные, лживые, антагонистические… и всё же, я знаю, они любят детей. Нет, они никогда бы не организовали всё это, даже если бы могли. А Эрин всё пялится на меня. Просто смотрит. Я хочу рассказать ей, но не могу. Я хочу навсегда похоронить эти воспоминания, а другая часть меня хочет признаться в своём провале. Я колеблюсь. Мрша всё ещё здесь. Она не позволит мне так просто уложить себя спать. И это нужно сказать. Поэтому я смотрю на Эрин. — Хорошо. Никто больше не должен знать. Возможно, я больше никогда не расскажу всё о том, что произошло. Но Эрин знает меня. Я знаю Эрин. Мы знакомы не так давно, но я доверяю ей. Больше, чем кому-либо в этом проклятом мире. Она вместе со мной помогла спасти Церию. Она… Может понять. Я начинаю медленно говорить. Я рассказываю Эрин всё, что произошло, с тех пор как я выбежала из её трактира, преследуемая феями. Кое-что из этого неважно. Долгие, мучительные дни, которые они мне устроили… теперь не имеют смысла. Это почти приятные воспоминания по сравнению с тем, что было потом. И я не могу описать, что произошло в лагере гноллов. Я просто говорю Эрин, что развлекала фей историями, и на этом всё. То, что я тогда почувствовала, слишком ценно, чтобы передать это простыми словами. Затем наступила битва между двумя армиями. И Некромант. Эрин слушает, задаёт вопросы, на которые я не отвечаю, интересуется, строит догадки. Но это всё прелюдия. Когда я начинаю рассказывать о той ночи, когда Мрша потеряла всё, ребёнок опускается на пол и закрывает глаза лапами, дрожа. По её лицу текут слёзы. Эрин смотрит на неё, но я продолжаю. Это должно быть сказано. И это так просто. — Я заключила сделку с феями. Они помогли спасти Мршу и меня, но племя Каменного Копья… мы всех их оставили гоблинам. Армия отступала, и я побежала с феями. Они заморозили всё на нашем пути. Я не знаю, что случилось с остальными. Воспоминания почти стёрли меня из мира живых. Я видела призраков, кровь и смерть. Но мир перед моими глазами снова возвращается, когда я слышу плач Эрин. Она плачет. Но мои глаза сухие. Плечи Эрин трясутся, когда она смотрит на меня. Это больно. Её сочувствие причиняет боль. Я отворачиваюсь. Эрин вытирает слёзы с глаз. Она хочет погладить Мршу, но та отпрыгивает прочь. Она забирается под стол и сворачивается в клубок. Разбитое сердце. Мои глаза сухи, а душа истекает кровью. Я перевожу взгляд на Эрин. — Мы вернулись. Феи всё ещё рядом. Мрше некуда идти. Ты можешь позаботиться о ней в своём трактире? — К… конечно. Абсолютно. Без проблем. Эрин оглядывается по сторонам в поисках чего-нибудь, во что можно высморкаться. В конце концов она бежит на кухню и выходит оттуда с грязной тряпкой. Я смотрю на неё, пока она вытирает сопли с лица. — Мне очень, очень жаль. — Ты это уже говорила. Это случилось. И ничто не может этого изменить. Я сижу за столом и смотрю на свои пальцы. Так много, и в то же время так мало. Недостаточная цена, и всё же… Их больше нет. Навсегда. Никакое зелье их не вернёт. Даже друг-целитель Магнолии не может восстановить отсутствующие части тела, только повреждённые. Пропали навсегда. Невелика цена. — Гоблин-Лорд всё ещё там. Я сжимаю руку, игнорируя боль. Я чувствую, как Эрин затихает, садясь рядом со мной. Я гляжу на неё. — Ты должна быть осторожна. Его армия была во многих днях к югу отсюда, но он может прийти на север. Если он это сделает… — Если он придёт, то посмотрим. Но пока ты в безопасности. Я запру двери, и Торен должен вернуться. Я скажу ему, чтобы он охранял трактир. — Хорошо. Эрин ёрзает на своём месте. Я смотрю на неё. Почему её так легко прочитать? Неужели у неё нет никаких… — В чём дело, Эрин? Она медлит. — Эм. Рагс где-то в этом районе. С другим гоблином. Тишина. В моём сердце тоже. Я чувствую, как пульсируют мои пальцы. — Держи её подальше. Если я сейчас увижу гоблина, то убью его. Я встречаю взгляд Эрин. Мои глаза словно пылают. Она выглядит поражённой моими словами, но не испуганной. Я когда-нибудь видела Эрин напуганной? Но потом выражение её лица омрачается, и я вижу… разочарование. Это меня злит. Как она смеет судить меня, когда она слышала, что произошло? Как она может пускать гоблинов в этот трактир? Как она… Она нужна мне. Я пытаюсь загнать безумие, бурлящее в моей груди, ещё глубже, но оно продолжает кипеть. Карманы безумия. — Что здесь произошло? Я спрашиваю, чтобы отвлечься. Я не знаю, действительно ли мне не всё равно. Эрин медлит. Теперь она выглядит обеспокоенной. — О, ничего особенного. Ничего… слишком важного. — Эрин. — Ну… ладно, кое-что случилось. — Расскажи мне. Колебаться. Суетиться. Она смотрит на Мршу, а потом на свои руки. Я пристально гляжу на неё. Наконец Эрин сдаётся и начинает нервно болтать: — Ну, я встретила несколько авантюристов Золотого ранга, после того как привела эту девчонку в свой трактир. Она вроде как бесящая, но они собирались дать ей умереть на холоде, если я не помогу. Это привело к драке, а потом я узнала, что цветы фей полезны, и я выгнал Рэлка, когда он разозлился на гоблинского друга Рагс, и явозможносегоднявстречаласьследиМагнолией и… Словно кто-то посылает заряд тока вдоль моего позвоночника. Мои глаза распахиваются, и сердце снова начинает биться. В груди бушует злоба, тёмная и клубящаяся. — Что ты только что сказала? — Я встретила леди Магнолию. Слушай, Риока, она прислала карету к моему трактиру, и я подумала… — Ты просто пошла, не так ли? Просто так, без единой чёртовой задней мысли? — Я… Эрин беспомощно раскидывает руки. Словно говоря: «Что я должна была сделать»? Это злит меня ещё больше. Мой голос повышается, и Мрша полусонно вскидывает голову. — Что ты ей сказала? — Эм… Эрин чешет голову. Она даже не может вспомнить. — Ничего особенного?.. Но она знает, что я из нашего мира. То есть из другого мира. И у неё есть другие люди. — Другие люди из нашего мира? Чёрт бы её побрал. Моё сердце бьётся быстрее. Эрин кивает. — Да, у неё куча парней и девушек. Они моложе нас, но они хотят стать авантюристами. Но Магнолия не хочет, чтобы они уезжали. Она боится, что они расскажут секреты нашего мира. — И она знает эти секреты? Она знает всё? Эрин не может встретить мой взгляд. — …Да. Она знает об оружии и прочем. — Чёрт. Я ударяю по столу своей здоровой рукой. Эрин выглядит обеспокоенной. Она тянется ко мне, но я отбиваю её руку в сторону. — Я не рассказала ей ничего важного, Риока! Она просто хотела узнать, можно ли мне доверять. Она пыталась использовать на мне Навык, но он не сработал… — Тебе вообще не следовало находиться рядом с ней! Я тычу в Эрин пальцем. Она возмущается. — Почему? Ты с ней встречалась! — До того как я узнала, насколько она опасна. Но ты… ты должна была подумать, прежде чем с ней говорить! Ты хотя бы колебалась? Или ты увидела блестящую карету и просто решила запрыгнуть внутрь? — Риока, всё было не так. Послушай. Эрин хмурится, но я уже не слушаю. В моей груди зверь, и мой разум поглощён яростью. Слишком поздно. — Нет. Ты послушай. Твоя встреча с Магнолией – это именно то, чего она хотела. Теперь она знает, что ты из другого мира, дура! У неё не было возможности сказать наверняка, но ты выдала это… скорее всего, сразу же, когда она предположила, что знает! И теперь, когда она знает, что я знаю тебя, она будет использовать тебя, чтобы добраться до меня! — Она не станет… Эрин медлит. Даже она не может закончить это предложение. Я впиваюсь в неё взглядом. Что-то шевелится в моей груди. Оно перехватывает контроль над языком. — Ты не думала. Ты просто плясала под её дудку, как чёртова марионетка, идиотка. Брови девушки сходятся вместе. — Не говори так. Я не сделала ничего плохого! Я думаю, что Магнолия на нашей стороне. — На нашей стороне? Что-то во мне щёлкает. Вся ненависть, гнев, разочарование, страх и потеря… всё это начинает выплёскиваться из меня, как яд. — Ты чёртова идиотка. Ты что, никогда головой не думаешь? Нет. Не думаешь. Ты просто идёшь вперёд и делаешь всё, что взбредёт в твою пустую голову, ни на секунду не задумываясь о последствиях. Из-за тебя один из самых опасных людей в мире знает твой секрет, и она никогда не сдастся. Это всё твоя вина, ты, пустоголовая идиотина. Я не могу остановить этот поток. Я даже не хочу. Эрин смотрит на меня сначала в шоке и обиде, а затем с возмущением. — Я не идиотка! Риока, просто послушай… — Заткнись. — Нет! Ты заткнись и послушай! — Послушать ещё больше лжи, которую Магнолия вбила тебе в голову? Но ты без сомнений поверила в то, что она тебе рассказала. Насколько же ты тупая?! Я захожу слишком далеко. Я знаю это, но не могу остановиться. Лицо Эрин застывает. — Не называй меня тупой. — Почему нет? Ты самый тупой человек, которого я когда-либо встречала. — Риока. Я тебя предупреждаю… — О? И что ты сделаешь? — Просто прекрати обзываться! Послушай меня хоть секунду! — Нет. Пошла ты. Ты – некомпетентная, ничего не понимающая идиотка. Я сильно тычу Эрин в грудь. Это уже слишком. Стоп. Эрин хватает меня за руку. — Не трогай меня… Я швыряю её. Эрин врезается в стол, и я понимаю, что захожу слишком далеко. Она быстро встаёт, и я вскидываю руки. Я хочу драки. Я хочу что-нибудь ударить. Но другая часть меня хочет остановиться. В моей голове кричит голос, тот же голос, который кричал, когда я дралась с Кальрузом. Но его не слышно. Всё болит. Моё сердце разрывается на куски. Я просто хочу ударить что-нибудь и получить ответный удар. Может, тогда… Эрин замахивается на меня. Медленно. Неуклюже. Я отступаю назад и ударяю её. Своей больной рукой. Мои культи сталкиваются с её грудью, и я хватаюсь за руку в агонии. Пока я разгибаюсь, Эрин сжимает кулак. Она ударяет мне в грудь. Я вижу удар за милю и поднимаю руки, чтобы блокировать…***
Дун. Удар был настолько сильным, что весь мир Риоки на секунду пропал. От удара она отлетела назад. Риока перевернулась через стол и упала на пол. Несколько секунд она просто лежала, безмолвная и бездыханная, а затем резко втянула ртом воздух, перекатываясь на бок. Эрин стояла, дрожа и глядя на Риоку. [Удар Минотавра]. Она не собиралась его использовать. Девушка колебалась. Должна ли она пойти и помочь… Что-то острое вонзилось в лодыжку Эрин. Она закричала от боли, когда оно начало вгрызаться в её плоть, словно иглы. — Ааааа! Эрин закричала и в панике замахала руками, пытаясь стряхнуть кусающее её нечто. Ей удалось это сделать, и тут она увидела летящую по воздуху Мршу. Ребёнок гноллов врезался в стол и упал на пол, хныча от боли. — О нет, мне так жаль… Не обращая внимания на кровоточащую лодыжку, Эрин бросилась к ней. Мрша моргнула, вставая на четвереньки, а затем её взгляд сфокусировался на Эрин. Она оскалилась и укусила, едва не лишив Эрин пальца. Мрша прыгнула на трактирщицу, и та вскрикнула от боли, когда гнолл попыталась вцепиться когтями ей в лицо. — Мрша! Остановись! Гнолл замерла. Она перевела взгляд на встающую на ноги Риоку. Та хваталась за грудь, морщась, но она была невредима. Бегунья указала на Эрин. — Слезь с неё. Гнолл колебалась. Затем она всё же спрыгнула с Эрин, вонзив свои игольчатые когти в неё в последний раз. Гнолл подбежала к Риоке и с тревогой закрутилась вокруг. Эрин медленно встала и посмотрела на Риоку. Та встретила её взгляд. Гнев, который тлел в её глазах, внезапно исчез, погашенный короткой схваткой. Бегунья посмотрела вниз – на Мршу, а затем обратно – на Эрин. Ни одна из девушек, казалось, не знала, что сказать. Эрин стояла и смотрела на Риоку, всё ещё чувствуя боль в груди в том месте, куда её ткнула Бегунья. Её уши всё ещё были красными, и она злилась… Пока она не посмотрела на пальцы Риоки. Ярость Риоки тоже исчезла. Она обмякла, и ей вдруг показалось, что она постарела на сотню лет. — Прости, Эрин. — Нет. Ты меня тоже прости. Эрин подошла и неловко помогла Риоке сесть. Азиатка поморщилась, когда села, и потрогала свою грудь. — Что это было? — Эм, [Удар Минотавра]. Это… навык. Я не должна была его использовать. Прости. — Сильно. Если бы я не заблокировала, он бы мне рёбра сломал. Даже так почти это сделал. Риока сделала несколько глубоких вдохов, поморщившись. Она кивнула Мрше, когда гнолл закрутилась вокруг её ног. — Мне жаль, что Мрша тебя укусила. — Нет, это была моя… — Это была моя вина. Я не должна была ничего из этого говорить. Риока тупо уставилась в стол. Эрин не знала, что сказать. Наконец Риока подняла голову. — Сильно. Думаю, это то, что дают уровни, не так ли? Силу. — Да? Эрин не поняла, что имела в виду Риока, но девушка кивнула. Она снова уставилась на стол и свои руки. — Если бы у меня были уровни, я могла бы спасти их. Может быть. От армии? Эрин открыла рот и снова закрыла его. Глаза Риоки блестели, когда она смотрела на Мршу. Гнолл просто глядела в ответ. Помедлив, девушка наклонилась и погладила ребёнка по голове. Та свернулась вокруг ног Риоки. Дрожа. Наступила тишина, пока они сидели друг с другом. Учащённое дыхание Мрши замедлилось, когда она свернулась вокруг Риоки, и со временем её тело расслабилось. Её дыхание стало более медленным, а потом и вовсе неразличимым. Мрша заснула. Риока смотрела вниз, на спящую Мршу. Затем девушка перевела взгляд на Эрин и увидела, что та почти не пострадала. Риока же всё ещё чувствовала, как её лёгкие с трудом втягивали воздух, и ощущала боль от того единственного удара в грудь. Она горько улыбнулась. — Наверное, я слабая, а? Такая слабая. Даже Эрин сильнее. Риока посмотрела на свои руки. Они дрожали. Кровавые бинты вокруг её культей ослабли. Эрин смотрела, как Риока приподняла их. — Я такая слабая. Я не смогла никого спасти. Я просто смотрела, как они умирали, Эрин. — Я знаю. Эрин поняла, что имела в виду Риока. Бегунья посмотрела на Эрин. Она вся дрожала. Риока расходилась по швам. Её глаза были полны жидкости. Слёз. — Я пыталась… — Я знаю. — Я действительно… — Я знаю, Риока. Я знаю. Риока схватила Эрин за руку. Её хватка была сильной, но её трясло. — Я ничего не могла сделать, Эрин. Ничего. Они все мертвы из-за меня. — Это не твоя вина, Риока. Это не так. — Это так. Это из-за меня. — Нет. — Я не могла ничего сделать. Эрин обняла Риоку. Трактирщица почувствовала, как Бегунья застыла, а затем Риока сломалась. Она начала всхлипывать, медленно, а затем уткнулась в рубашку Эрин. Эрин прижала Риоку к себе, когда слёзы наконец-то прорвали плотину и непролитые печали выплеснулись наружу в безопасности трактира Эрин. В тишине ночи Эрин обнимала Риоку, и та рыдала в её объятиях. По лицу девушки катились слёзы. Она схватилась за Эрин, вцепившись в её рубашку, словно от этого зависела её жизнь. — Я ничего не могла сделать, Эрин. Я не могла… — Я знаю. Шшш. Я знаю. С лестницы за ними двумя наблюдала другая девушка. Она не произнесла ни слова. По заснеженному пейзажу бродил скелет, охотился, убивал. Он делал это, чтобы почувствовать себя живым. А на полу трактира спала юная гнолл. Она не слышала мучений в голосе Риоки и даже не замечала слёз, падавших на её белоснежный мех. Она спала, не заботясь о том, будет ли она жить или умрёт, когда проснётся. Риока чувствовала, как мир вокруг неё кружился. Всё было неправильно. Но рядом был кто-то, кто её обнимал, её единственный якорь в мире, полном боли. Она плакала в объятиях Эрин, выпуская всю боль наружу, всхлипывая и желая, чтобы последние несколько дней никогда не происходили. Ей хотелось, чтобы у неё была сила изменить прошлое. Хотелось, чтобы она была сильнее. Она вспоминала мёртвых. Снаружи снова начал падать снег. Всё больше и больше, пока не стало казаться, что он поглотил весь мир. На Изриле, Терандрии и даже Балеросе и Чандраре. Пока Риока плакала, падал снег.