Идеальный дуэт

Даже в умирающем мире люди хотят жить дальше. Даже если твой мир уже давно перестал был привычным, желание жить не исчезает, а, кажется, становится лишь сильнее. Люди вгрызаются в жизнь, не желая исчезать… таково человечество. Проспать четырнадцать лет и проснуться в еще более непонятном мире – не это ли наказание? Вот только за что? За то, что попытался спасти дорогого человека? Быть всегда в неведении, всегда быть просто игрушкой в чужих руках – не это ли наказание? И снова этот вопрос: за что? Видеть их глаза, слышать эти слова. Мисато-сан, которая так не похожа на саму себя. Жесткая, хмурая и такая… чужая? Аска, как всегда резкая, но при этом злится на тебя? За что? Почему? Что я сделал не так?! «Никогда больше не пилотируй Еву…» «Ты нам больше не нужен…» «В тебе нет необходимости…» И тишина. Просто слова, что ранят душу. И никакого объяснения… Не понимаю! В этом мире, что сводит меня с ума вопросами без ответов, голос Аянами стал словно спасательным кругом. «Шинжи, где ты?.. Шинджи, где ты?..» - Я здесь!.. Вернуться на Нерв, пустой и заброшенный. Увидеть отца, снова, уже в который раз попытаться расспросить его и получить полное игнорирование в ответ… И почему я не могу к этому привыкнуть? Я был настолько поглощен всеми этими событиями, так быстро со мною произошедшими, что не обратил на тебя сначала никакого внимания… Каору… Нагиса Каору… Когда возникли эти чувства? Когда ты сказал, что рожден был для того, чтобы встретить меня? Или когда попросил спуститься, чтобы поговорить, а сам при этом усадил за рояль и сказал играть?.. И это при том, что я никогда не играл… Мне кажется, что именно в тот момент, когда мы стали играть дуэтом, проскользнула искра. Смущение, возникшее сначала, развеялось под звуками музыки, рождающейся спонтанно из-под наших пальцев. Играть дуэтом с тобой было так легко, так естественно, словно так и должно было быть, словно я так делал всегда. Никогда это не забуду. Музыку. Ветер, гуляющий по этой заброшенной полуразрушенной площадке. Старый рояль, чудом уцелевший в этом мире останков. Зеленое деревце, что росло, казалось, из бетона. Не забуду и твои белые пальцы. Улыбку, растрепанные ветром белоснежные волосы, и глаза, алые глаза. Прикрытые от восторга. Я тянулся к Аянами, а она оказалась совсем не той, что я помнил. Я совершенно не думал о тебе, новом для меня человеке… оказавшимся настолько близким моей душе. А помнишь ли ты ту ночь? Помнишь, как мы остались смотреть на звезды? Ты был так рад тому, что мы вместе смотрели на ночное небо. А я в тот момент не понимал, каковы твои чувства на самом деле, хотя ты их и не прятал… да, я был глуп. Я всегда импульсивен, и делаю многое, не подумав, но… но почему моя импульсивность не смогла спасти тебя?! «Икари Шинджи-кун, мы еще встретимся…» Это были твои последние слова, когда мы были в этом взбесившемся роботе. Ну почему, почему я не послушал тебя? Почему не услышал твоих слов? Почему не прислушался к тому, что ты говорил? Почему… почему… почему я теряю близких мне людей… тех, кого люблю… Твоя смерть, ангел, меня тоже убила… *** Шинджи резко проснулся и сел на кровати. Снова этот сон. Этот странный сон про странный мир. Но отчего тогда кажется, что все ТАМ было реальным? Вытерев рукавом пижамы слезы, что лились из глаз сами по себе, парень посмотрел на часы. Семь утра. - Шинджи, пора вставать! – раздался знакомый голос из-за двери. - Уже встал, мам! – Шинджи быстро соскочил с кровати и ринулся в ванную, пока его не увидели таким заплаканным. «Да что же это такое? Почему мне постоянно сняться эти ненормальные сны? Я могу еще понять, что вижу искаженные образы. Вижу маму молодой и, причем, альбиносом и зову ее просто по имени, как свою подругу. Даже эту язву Аску могу понять, почему вижу во сне. Но вот почему я вижу этого парня-альбиноса и плачу по нем? У меня нет никого из реальной жизни, кто бы хоть немного его напоминал… да и вообще, плакать по парню… это как-то странно…» Быстро умывшись и переодевшись, Шинджи спустился вниз, на кухню, откуда доносились аппетитные запахи. - Ты опоздал, - строго заметил Гэндо Икари, даже не выглянув из-за своей ширмы-газеты. - Простите, - замялся парень, садясь за стол. - Да что ты, дорогой, Ши-тян у нас даже не просыпает. Будь с ним помягче, – с улыбкой заметила Юй Икари, накладывая сыну на тарелку поджаренный бекон и омлет. – Ешь, Ши-тян. - Хмм, - только и донеслось со стороны главы семейства Икари. Завтрак прошел вполне привычно для Шинджи. Отец всегда был с ним строгим, и только мама могла его смягчить. Впрочем, родителей Шинджи любил одинаково. Привычное утро. Сумка с учебниками на плече. Небо чистое, голубое. Чем ближе к его школе, тем все больше учеников в знакомой форме. Обмен приветствиями со знакомыми, даже с Аской, вечно задирающей свой хорошенький носик. Занятия. Место у окна. Учитель что-то вещает скучное, отчего невольно Шинджи куда больше внимания обращает на то, как воробьи на дереве чирикают и прыгают с ветки на ветку. «Хорошо, что мои сны - это всего лишь сны…», - мелькает мысль. «Жить в нормальном мире – как это может оказаться замечательно. Еще более замечательно было бы, если бы мне эти сны вообще не снились…» - Икари-кун… Икари… - доносится недовольный голос. - А, что? Простите, сенсей, - Шинджи смущается, а класс по привычке хихикает. Занятия закончились, осталось только одно – музыкальный класс. Шинджи не спеша поднимается на второй этаж корпуса с кружками дополнительных занятий. Музыкальный класс с роялем в центре оказывается на радость Икари свободным, впрочем, это уже не в первый раз. Положив сумку на стол у окна, Шинджи садится за рояль. Отчего-то сегодня из головы не выходит мелодия из сна. Она звучит навязчивым ритмом в голове, не желая уходить. Сам того не замечая, Шинджи сначала неуверенно касается подушечками пальцев белых и черных клавиш, а затем, полностью окунувшись в мелодию, прикрывает глаза. Мелодия льется рекой, нота за нотой, льется, струится и летит. Она уносит его с собой. Дивная мелодия, так хорошо знакомая, будто играемая каждый день. Шинджи так увлеченно играет, что не обращает внимания, как рядом на длинный табурет кто-то садится. Все меняется только тогда, когда мелодия становится полнее, многозвучнее, ярче. Звук становится более сочным. Лента его мелодии переплетается с другой. Они не идентичны и не синхронны, но они так прекрасно дополняют друг друга. Нота за нотой, аккорд за аккордом. - Каждая нота – радость. Мы удивительны вместе, не так ли? – такой знакомый до боли голос вырывает Шинджи из подобия музыкального транса. Пальцы его замирают на клавишах, но чужая мелодия все еще продолжается. Шинджи в неверии медленно поворачивается направо. Глаза широко раскрываются в удивлении. Парень, примерно его возраста. Белоснежные волосы, поблескивающие в лучах солнца. Мягкая улыбка на губах, прикрытые в упоении глаза. Парень доигрывает и останавливается. Он медленно открывает глаза и поворачивается. Алые смеющиеся глаза. - Я же сказал, что мы еще встретимся, Икари Шинджи-кун…