Зови меня Питер

      — Всегда было интересно узнать, что может заставить мужчину надеть маску и летать на паутине по всему Нью-Йорку, — как-то раз спросила Юри, делая затяжку.       В этот момент Питер достиг края крыши, одним рывком преодолел оставшееся расстояние и остановился рядом с ней. От всей этой акробатики у него даже не сбилось дыхание, но Юри было нелегко впечатлить, а если и получалось, она никогда не признавалась в этом, особенно ему.       — Тяжёлый груз католической вины на плечах, — ответил он, приподнимая маску настолько, чтобы запечатлеть на губах Юри поцелуй. Затем обвил её талию рукой столь же естественно, как мгновениями ранее перемещался по стенам, и поцеловал во второй раз, после чего окончательно стянул маску.       — Погоди, ты католик? — с недоумением спросила она.       — Вроде бы с утра ещё был им, — он перевёл взгляд на пиццу, которую принесла Юри.       — Я понимаю, что ты буквально только что вернулся со своих паучьих заданий, но сейчас я хотела бы поговорить с Питером, а не Человеком-Пауком.       Было немного болезненно осознавать тот факт, что Юри начали раздражать его шутки. Впрочем, она ко многим вещам в этой жизни относилась очень серьёзно, так почему отношения должны были стать исключением? С самого начала Юри дала понять, что желает встречаться с Питером Паркером, но никак не с Человеком-Пауком, поэтому их ежедневные переписки сквозили официозом и почти не содержали в себе намёков на флирт. Если же они встречались вне работы, и он позволял себе фирменный паучий сарказм, то она оказывалась на грани очарования им и неимоверного раздражения.       — Всё так, — произнёс Питер, прожевав первый кусок пиццы. — Если серьёзно, то я не католик. Наверное, мне ближе иудаизм, потому что родители и дядя склонялись к этой религии. А вот тётушка была протестанткой. Но никто из них не пытался навязывать мне свои убеждения.       Юри была этакой «женщиной тысячи вопросов», как недавно обнаружил Питер. Каждый раз, когда у них выдавалась совместная свободная минутка, она буквально заваливала его вопросами, стремясь узнать как можно больше о личности, скрытой под маской. У Питера накапливались и свои вопросы тоже, таким образом за последние три месяца в его сознании начал складываться определённый образ Юри Ватанабэ.       — Вот как. А я католичка. Со всех сторон, — с деланой небрежностью отозвалась она.       Ещё один интересный факт, подумал Питер.       — Правда? Ни за что не догадался бы.       — Я слишком давно не уделяла внимание религии. В отличие от матери, которая до сих пор очень трепетно относится ко всему этому. Особенно после того, как моего папашу выперли из полиции.       Он заметил, что рассуждения Юри нередко приводили её к самым тёмным уголкам собственной души. И в этих уголках прятались воспоминания об отце. Время от времени она упоминала его или деда, но очень поверхностно, говоря о том, что оба тоже были офицерами. Дедушку она всегда вспоминала с теплом, а вот отца — с явным холодом.       Юри отвернулась, скрестив руки на груди, и посмотрела на горизонт. С высоты город казался обманчиво мирным. Поток автомобилей не прекращал своего движения в любое время суток. Даже отсюда можно было услышать шум, издаваемый сотнями людей. Понаблюдать за жизнью целого квартала.       — Хочешь обсудить это? — подойдя сзади, спросил Питер. Возможно, общаться, держа кусок пиццы в руке, было не лучшей идеей, но и откладывать его он не хотел — уж слишком проголодался.       — Ты про город?       — Про твоего отца… только если ты не против.       Уголок её губ приподнялся в усмешке.       — Да нечего тут обсуждать. Отец устроился работать в полицию, потому что искал одобрения своего отца, моего деда. Потом попался на взятках и был уволен, вот и вся история, — Юри не сводила глаз с улицы, но её взгляд был каким-то отстранённым.       — Поэтому ты решила стать полицейской?       — Отчасти, — вздохнула она, закурив, но тут же затушила сигарету. — Если у тебя есть шанс сделать что-то хорошее, изменить мир, а ты просто существуешь в стороне и ничего не делаешь… Это для меня невыносимо. Когда-то я уважала и отца, и деда. Хорошо, что хоть один из них меня не разочаровал.       На мгновение она выглядела подавленной, однако быстро взяла себя в руки, нацепив маску привычной серьёзности. Питер солгал бы, сказав, что её история совсем не задела его. Напротив, затронула ощутимо, пробудив сильные чувства.       — Понимаю. Я такой же, — признался он.       Юри резко обернулась, будто бы только что заметила его присутствие. Осторожно присела на край крыши и жестом пригласила присоединиться. Её щёки горели, поскольку она, очевидно, смущалась из-за откровений, которыми поделилась ранее. Юри привыкла быть погружённой в себя и защищённой от окружающего мира своеобразным психологическим барьером. Стоило этому барьеру ослабнуть хотя бы на мгновение, и она начинала чувствовать уязвимость. Ощущала себя беспомощной девчонкой, которая паникует, когда настойчивые пальцы ухажёра лезут ей под юбку на шестом свидании. Девчонкой, которая искренне не понимает, почему её отца внезапно уволили, а дедушка так разозлился. Когда в её жизни появился Питер, в барьере уже не было прежней нужды. В свои тридцать восемь Юри вновь стала беззащитной девчонкой, с той лишь разницей, что добровольно открылась единственному мужчине.       — Ещё в самом начале, когда я получил свои силы… это было подобно кайфу. Я был первокурсником, далеко не самым крутым или популярным. Всего за одну ночь у меня увеличилась мышечная масса, появились какие-то сумасшедшие рефлексы, я научился перемещаться по стенам и потолку — и всё это, конечно же, вскружило мне голову. Поначалу я не планировал заходить дальше разборок с местной шпаной, но вскоре понял, что должен попытаться извлечь выгоду из своих способностей. Я принимал участие в подпольных боях, и мне это дело давалось ожидаемо легко. Правда, организатор данного мероприятия казался ненадёжным и жадным. А ещё его не устраивало моё желание анонимности. Он уменьшил мой заработок до смехотворно крохотных сумм. Однажды ночью я только вышел из его офиса, получив зарплату, как вдруг какой-то парень пробежал мимо меня, а за ним — организатор. Видать тот, первый, обчистил его сейф. Я мог бы без особых усилий поймать вора, о чём меня почти умолял мой босс, но в тот день я был совсем не в духе, поэтому просто сказал: «Меня это не касается».       Он проглотил ком в горле, нервничая. Потому что, в отличие от Юри, знал, чем всё закончилось.       — Я решил немного развеяться и сел играть в шутер. А потом мне позвонила тётя Мэй и сквозь слёзы сообщила, что в дядю стреляли. Я узнал, в какой больнице он находится, и помчался туда так быстро, как только мог, но… — Питер не плакал, хотя сдерживаться было крайне трудно. Восемь лет прошло, а вспоминать тот день всё ещё невыносимо.       — Он пытался остановить грабителя и за это получил пулю. Копы начали поиски подозреваемого, а я подслушивал их разговоры в надежде на малейшие подробности. Дядя Бен умер той ночью, а через час стало известно, что полиция обнаружила преступника на складе в нескольких кварталах отсюда. Я бросился туда, ослеплённый яростью. Никогда в жизни я не был так зол, — на мгновение перед глазами Питера возникла красная пелена, словно он заново переживал тот момент.       — Я пробрался внутрь, пока полицейские отвлеклись, и загнал этого ублюдка в угол. Убийцей оказался тот самый парень, который обокрал организатора подпольных боёв. И если бы я остановил его у офиса, ничего не случилось бы.       Юри потеряла дар речи, не в силах найти ни единого слова утешения. Мысленно цеплялась за каждую фразу и каждую эмоцию Питера, разделяя их. Должно быть, он часто думал о той ночи, прокручивая события в памяти.       — Я хотел убить его, — продолжил Питер после недолгой паузы. — Честное слово, это был первый и последний раз, когда я испытывал потребность в убийстве…       — Но ты этого не сделал, — перебила его Юри. — Ты вытолкнул его из окна и использовал паутину, чтобы приклеить к стене и облегчить работу полиции.       — Ага, — выдержав паузу, ответил Питер. Постепенно ужасы прошлого отступали. — Погоди, откуда ты знаешь?       — Я была там, — произнесла Юри как ни в чём не бывало.       Он уставился на неё с открытым ртом.       — Я первая прибыла на место происшествия той ночью. Осмотрела периметр и уже собиралась достать мегафон, когда услышала, как разбивается стекло. Поспешила на звук и увидела преступника, прилепленного к стене.       Питер выглядел изумлённым. Нью-Йорк всегда казался ему необъятной вселенной, в которой просто невозможны подобные совпадения — уж слишком малы и ничтожны люди для таких масштабов. Он сжал ладони в кулаки и повернулся к Юри. Увидел, как поблёскивают её глаза от пелены слёз. Как всегда упрямо сдерживаемых.       — Мне правда жаль, я… тогда даже не догадывалась, в чём дело, — он мог почувствовать каждое слово, произнесённое Юри. И ни секунды не сомневался в её искренности.       Он вздохнул. Не с грустью, а скорее с облегчением. Облегчением от того, что с самого начала не был одинок, пусть и не подозревал об этом. Питер сжал руку Юри, позволив положить голову ему плечо. Был рад, что не расплакался перед ней, пока копался в травматичном прошлом. Всё-таки крутые супергерои не должны лить слёзы перед своими девушками.       — Питер?       — Что?       — Ты в порядке?       Он удивлённо посмотрел на Юри и лишь в тот момент ощутил влагу на своих щеках. Захотелось горько рассмеяться. Даже спустя столько лет прошлое приносило ему такую боль.       — Всё нормально, Юри, — заверил он, целуя её в макушку. — Просто иногда бывает полезно выпустить пар.       — Мне ли не знать, — с самодовольной улыбкой ответила Юри, заставив Питера тихо рассмеяться.       Честно говоря, она и сама долгое время пыталась сдерживаться, да так, что вместо пары невыплаканных слезинок накопилось по меньшей мере целое озеро. В этом плане они с Питером действительно были похожи. Вот и сейчас Юри оставалась маленькой девочкой, мечтающей, чтобы папа и дедушка в один прекрасный день помирились. И чтобы ей на жизненном пути повстречался очаровательный принц. Отец с дедом давно умерли, но это не означало, что и последнему желанию не суждено было сбыться.