Предсмертные глупости

Моллару было одновременно и стыдно, и очень плохо. Пара опытных межпланетников тащила радиооптика по заиндевелому коридору, хрипя от тяжести. Юрковский и Дауге держались гораздо лучше него, а Моллара ведь даже током не ударяло — оттого было стыдно. Однако отказываться от помощи он не стал, позволяя почти тащить планетологам на себе его свинцовую тушу. Когда его запихали в амортизатор, Моллар выдохнул с облегчением. Следующий вдох сделать было уже сложнее: гиря утяжеленной гравитации продолжала давить на грудь. Амортизатор изнутри был почти такой же холодный, как стены каюты. — Сейчас Вам станет хорошо, Шарль. — Дауге придерживал крышку амортизатора, готовясь закрыть ее. — П-полежите, отдо-охните, — Юрковский всё не мог перестать заикаться. «Ничего, ничего, это скоро пройдет», — подумал Шарль, но осекся на слове «скоро». Амортизирующая смесь приятно обволокла тело, спасая Моллара от зловещей силы тяги. Спину очень морозило, зато Шарль почувствовал себя почти «как на Земле». От мысли, что это, наверно, его последний раз, когда он почувствует себя «как на Земле», стало грустно. Юрковский и Дауге давно ушли. «Наблюдают... — подумал Шарль. — Да уж, и поверить трудно. Такие перегрузки, такие условия, а они изучают, записывают, познают... Настоящие люди! ...нет, межпланетники!», — русские слова в голове перемешивались с французскими, создавая предложения невообразимых конструкций. Смесь в амортизаторе продолжала отчего-то жужжать — прибывая или отбывая Шарль понять не мог. «Так близко к концу жизни, а они все не могут перестать исследовать. И я вот...лежу в амортизаторе, — Моллар криво усмехнулся сам себе, и по спине пробежал очередной рой мурашек. — В амортизаторе...». В темноте ящика, Моллару не по размерам, стало тоскливо и жутко одиноко. Исследовать как-то совсем не хотелось, а вот поговорить — до смерти. Хоть в последний раз... *** Шарль стоял в дверном проёме. Друзья-планетологи лежали на полу обсерваторного отсека на подушках и беседовали о чем-то, как Моллару показалось — с очень теплым «земным» интересом. Заметили Шарля не сразу, но объявлять о себе и нарушать идиллию человеческого разговора ему все равно очень не хотелось. Он тихо опустился на порог и прильнул к холодному металлу косяка. Лёжа на полу у казенника в компании Дауге с Юрковским Моллару стало значительно легче. Не в прямом смысле, конечно — покинув спасительную жидкость амортизатора все тело снова налилось металлом. Разговор подбодрил Шарля. К тому же, ему сказали, что держится он хорошо, а подвести своих друзей и «держаться плохо» Моллару очень не хотелось. Даже тогда, когда по подбородку потекла вишнёвая кровь. И даже тогда, когда в глазах снова появились звёздочки и резко потемнело. *** В следующий раз открыл глаза Шарль, когда по рубке пронесся строгий голос Быкова. Он звал пассажиров в кают-компанию. Металлического пола обсерватории под Молларом больше не было, зато снова появилась смесь, приподнимавшая его под руки, и задняя стенка амортизатора, леденящая спину. — Шарль? Шарль... — Дверь отворилась, а по другую сторону ящика появилось знакомое лицо Дауге. С таким же усилием, с каким Моллар смотрел сквозь яркий свет на Дауге, Дауге смотрел на Моллара сквозь непомерную силу тяжести, буквально смыкавшую его веки. — Пора идтить? — И сразу Шарль вышагнул из амортизатора, не дождавшись медленного кивка Юрковского, стоявшего у противоположной стены. — Погоди, — на плечо Шарля опустилась рука «Грегуара». Он пытался достать что-то из своего кармана. — Держи. Моллар взял протянутый белый платок, помял его немного в руках и вопросительно глянул на Дауге. Тот закрывал амортизатор. По другую сторону крышки оказалась пара небольших кровавых пятен. Тогда Шарль поднес руку к губе; на пальцах осталась багровыми пятнами кровь. Он прижал платок к носу. В ногах вдруг снова стало очень тяжело и, охнув, Шарль повалился на спину к ближайшей стене. Юрковский попытался подхватить его, но чуть не упал вслед за ним. В неудобной позе — Моллар, упираясь затылком в стену, и Юрковский, опираясь рукой туда же, — они застыли. Кто-то вздохнул, и тогда Юрковский оттолкнулся и встал в дверном проеме, придерживая косяк. Дауге терпеливо наблюдал за этой сценой. Хотелось побыстрее в кают-компанию и узнать, что же всё-таки задумал Быков. Моллара снова придется тащить, но это не беда, главное, чтобы Быков и вправду придумал что-то действительно хорошее и несомненно героичное — как он умеет. Юрковский прикрыл глаза, кажется, думая о том же, и повернулся в проеме, чтобы выйти в коридор. — Володя, погоди, — окликнул Дауге и пошел по направлению Шарля и Юрковского. Оба глядели на него: Юрковский хмуро и выжидающе, а Шарль с ещё не совсем исчезнувшей с лица потерянностью после сна в амортизаторе. Дауге остановился перед Юрковским, подхватил его за воротник, слегка грубо («Это все la gravité», — подумал Шарль), и поцеловал. Быстро, один раз. Второй раз, также быстро, но более аккуратно его поцеловал Юрковский. Шарль дважды моргнул и зажмурился. Он бы протер глаза рукой, если бы каждая из них не весила в три раза больше обычного. — Ръебята, чего ви это?.. Дауге прикрыл глаза и отпустил Юрковского. — Н-нет, правильно, а т-то... может, мы все-таки пом-мрем. Шарля подхватили под руки и поволокли в кают-компанию. *** Пришел в себя он, уже сидя в кафетерии на Амальтее и хлебая суп. Очнулся, Моллар, конечно, гораздо раньше, ещё когда его доставали из амортизатора в последний раз и тащили в медотсек — как и весь экипаж «Тахмасиба». Но начал понимать, что вообще происходит вокруг, Шарль только тут, вот, черпая куриную похлёбку ложкой, сидя напротив Быкова и Дауге. Юрковский показывал где-то амальтеянам Варечку, а Жилина с Крутиковым до сих пор мучали врачи. — И вси-ё же, Грегуар... — «Грегуар» жевал галету, — ...что это там быль, у амортизатора?.. Дауге закрыл глаза и помотал головой. Он быстро запил галету чаем и громко поставил грушу с напитком на стол. Быков вздрогнул, а пара галет подпрыгнула. — Ничего... Так, предсмертные глупости, — и он снова покачал головой. Быков подозрительно сощурился и долго посмотрел на Дауге, который увлеченно принялся за ещё одну галету. — Что произошло? — спокойно спросил Быков, не отрывая от Дауге взгляд. Моллар удивлённо заморгал. — Ах, ньет, ньет, — закивал Шарль и сделал странные движения руками в сторону Быкова, — ничьего, о чьём стоить докладывать, товарищ капитан. Он безапелляционно улыбнулся. Дауге, не поднимая головы, доедал суп.