Вероятности

      Жизнь Драко Малфоя была… не самой обычной.       Если бы родители в детстве как-нибудь сводили его в маггловский парк аттракционов, он бы понял со временем, на что она похожа. На "американские горки". Вон ту ужасную штуку, которая сначала неторопливо везет тебя по ровным, простирающимся вдаль рельсам, а потом внезапно, без предупреждения то поднимает тебя в хлипком вагончике, который того и гляди развалится, почти к облакам, то с лязгом и грохотом обрушивает вниз так, что, кажется, не останется ни одной целой косточки.       То же самое было и с Драко. Ему от рождения, как любил повторять отец, трижды повезло: во-первых, он родился мальчиком, во-вторых – волшебником, а в-третьих – Малфоем. Казалось, этого было достаточно для того, чтобы жизнь щедро осыпала его своими милостями – и поначалу так оно и было.       У него было счастливое детство, наполненное тем ровным, само собой разумеющимся счастьем ребенка, не знавшим горя и лишений, которое можно по-настоящему оценить лишь оглядываясь назад. Тогда ему казалось, что жизнь его довольно скучна и однообразна – но он с нетерпеливым предвкушением смотрел в будущее, будучи абсолютно уверенным, что со временем получит все, чего только ни пожелает.       Вагончик его жизни тронулся с места одновременно с Хогвартс-экспрессом, увозившим маленького Драко, наивного первокурсника, в школу чародейства и волшебства. Тогда дорога перед ним еще казалась открытой, широкой и ведущей к самым вершинам, где, вне всяких сомнений, и было его истинное место.       Драко не обращал большого внимания на легкое потряхивание в пути. В конце концов, он всегда помнил о том, кто он и чего был достоин, а те, кто смели сомневаться в этом, были не более чем глупцами и грязью под его ногами. Грязью, вот именно.       Постепенно жизнь набирала обороты, вагончик – скорость, и, чем сильнее он разгонялся, тем большие сомнения закрадывались в светлую голову касательно надежности его транспортного средства. Но как остановиться, он не знал, прыгать на ходу было немыслимо, да и манящие вершины были уже так близко… и тем сокрушительнее стало неотвратимое, почти отвесное падение.       Он выжил. Все они выжили, несмотря на то, что остались в итоге перед разобранными путями в разбитой тележке. Но Драко больше не хотел продолжать путь – все, чего он хотел, это перестать уже кататься на этих горках и просто жить.       И он жил. Наслаждался покоем и тишиной мэнора, где больше не было чужаков. Перечитал чуть ли не половину книг из фамильной библиотеки. Совершал долгие пешие прогулки по безлюдным холмам Уилтшира. Даже купил лошадь и освоил верховую езду – и часто уезжал подальше от мэнора и возвращался домой лишь под утро, всю ночь напролет упиваясь густым ароматным воздухом, ощущением ветра в волосах и красотой звездного неба.       Однако вскоре пришла зима, принеся с собой промозглую сырость и холод. Бесконечно тянущиеся дни и еще более долгие вечера с книжкой у горящего камина быстро приелись, а тишина и одиночество становились все более гнетущими и со временем приобрели неприятный привкус тлена и пепла. Покой, столь желанный им, превратился в застой, а скука затягивала, словно в болото, стирая границы между днями и превращая все его существование в сплошное безвременье.       В предрождественском маггловском Лондоне Драко оказался почти что случайно – просто в один момент трансгрессировал, не зная, куда, желая оказаться подальше от того места, где находился. Он осмотрелся, чувствуя себя будто на экскурсии в заповеднике - и сам не заметил, как был совершенно очарован: горящими повсюду огнями, нарядно украшенными витринами, незнакомой, но отзывающейся где-то внутри музыкой.       К своему следующему визиту Драко подготовился – обменял предварительно у гоблинов галлеоны на маггловские бумажные деньги, благо, со скрытыми под шапкой волосами на него никто не обратил внимания. Он рискнул зайти в лавку, по виду мало чем отличавшуюся от знакомого с детства "Флориш и Блоттс" - и ушел обескураженный, прижимая к груди толстую книгу, название которой ему ни о чем не говорило, провожаемый мягкой и доброй улыбкой продавца.       Он вернулся туда спустя три дня. А потом еще раз, и еще - и сам не заметил, как стал с нетерпением ждать каждого следующего визита. Постепенно страх и осторожность уступали место любопытству, и раз за разом парень все глубже погружался в лабиринты извилистых улочек, знакомился с прелестью маленьких уютных кофеен и роскошью маггловских книжных магазинов. Долго кружил вокруг Ковент-Гардена, не решаясь войти - и был ошеломлен, когда впервые в жизни попал в оперу.       В волшебном мире ему нигде не были рады, да и отец обзавелся настоящей паранойей, каждую минуту трясясь в ожидании угрозы со стороны своих бывших приятелей – зато среди магглов Драко мог дышать совершенно свободно. Никто там не знал его, всем было на него наплевать. Хорошенькие девушки охотно дарили улыбки высокому красивому блондину, с радостью принимая его приглашения на кофе и намеки на нечто большее. Как оказалось, они ничем не отличались от знакомых ему волшебниц - за исключением того, что не умели колдовать и понятия не имели о магии, а в остальном все было так же и даже лучше: проще. От него не требовались ни клятвы в вечной любви, ни обещания жениться - лишь взять то, что довольно откровенно и в открытую предлагалось, и, поразмыслив, парень не нашел ни единой причины отказываться. Малфой даже закрутил два легких романа – впрочем, быстро исчерпавших себя, потому что очень скоро выяснилось, что промежутки между разнообразным сексом нужно чем-то заполнять, а свободно говорить он мог только о литературе и театре, к которому по-настоящему пристрастился за последние месяцы, что не вызывало в выбранных им красотках особого энтузиазма. Да и он, стоило признаться, в их увлечениях и разговорах понимал весьма мало - и не очень-то стремился разбираться.       Однако это вовсе не оттолкнуло юношу и не ослабило его желания узнать этот новый для него мир получше. Встретив его на улице, теперь вряд ли кто сразу узнал бы в высоком парне в потертых джинсах, с бриллиантовой серьгой в ухе, затейливой татуировкой на руке и мобильным телефоном в кармане последнего представителя древнего чародейского рода Драко Малфоя. Здесь он был Дрейк, просто Дрейк, завсегдатай двух маленьких ламповых кофеен и одного семейного тихого ресторанчика, обладатель абонементов в ложи лучших лондонских театров, который не мог спокойно пройти мимо книжного магазина или художественной выставки. Достижения магглов в области искусства поражали его еще больше, чем достигнутый ими технический прогресс. Снующие по городу машины, тесные поезда метро, плюющиеся паром кофеварки, телефоны, позволяющие связаться с человеком на другом конце города без патронусов и сов – все это ошеломило его поначалу, но быстро стало чем-то фоновым, привычным. Не прошло и года с его самого первого визита сюда, как Малфой не задумываясь вызывал такси и расплачивался кредиткой, если ему нужно было переместиться по Лондону, вместо поисков тихого закутка, откуда можно было трансгрессировать. Но он все так же зачарованно, с восторгом маленького ребенка, часами мог бродить по залам Британского музея, поражаясь тому, что могли создавать магглы просто руками безо всякого волшебства.       Как для волшебника все дороги для Драко Малфоя были закрыты отныне. Семейный бизнес рассыпался сам собой – никто больше не хотел иметь с ними дела; в Министерстве его не ждали, и уж тем более не обещали блестящей карьеры, о которой он грезил раньше, а квиддич и колдомедицина привлекали его едва ли намного больше, чем он – их.       Зато мир магглов открывал море новых возможностей. Первую свою сделку он совершил по чистой случайности – просто решил помочь хозяину своей любимой маленькой кофейни, который как-то посетовал, что вынужден будет вскоре продать заведение, поскольку не смог собрать достаточно денег для выплаты очередного платежа по кредиту из-за открывшегося неподалеку “Старбакса”. В тот момент Малфой и не думал о прибыли – просто дал недостающую сумму симпатичному ему человеку из чисто эгоистических соображений: он очень полюбил булочки с кленовым сиропом, которые так замечательно пекли только здесь. И был немало удивлен, когда в следующий свой визит вместе с кофе и неизменной булочкой получил папку с документами и сообщение о том, что он теперь будет иметь небольшую, но регулярную долю от прибыли кофейни как её инвестор.       Ему понадобилось несколько недель, чтобы хотя бы приблизительно разобраться в этих маггловских документах, и значительно меньше, чтобы сообразить, что в одиночку ничего толкового он не сделает. У него были деньги – у магглов развитая экономика с широчайшим спектром масштабов и разновидностей бизнеса, и это выглядело перспективно – и с первого взгляда, и со всех последующих.       И Малфой вспомнил о них – своих старых приятелях, тех, кого точно так же прожевал и выплюнул магический мир, выбросил на обочину жизни, отвернувшись от них ни за что, сделав вид, что их нет и никогда не было.       Забини неплохо себя чувствовал на вилле матери в теплой Италии, но за прошедшие полтора года с окончания Хогвартса так и не нашел применения своим талантам – и отчаянно скучал. У Тео дела обстояли хуже: отец оказался в Азкабане, а от семейного состояния остались жалкие крохи да большой запущенный дом, сырой и промозглый, словно каменный мешок. Его неохотно взяли помощником зельевара в захудалую аптеку, где юный Нотт день-деньской чистил флоббер-червей и варил бодроперцовое зелье за мизерное жалованье, которого едва хватало на аренду крохотной квартирки в какой-то дыре – а потому был несказанно рад хоть каким-то переменам.       Втроем они разделили зоны ответственности и с головой нырнули в изучение новых для них сторон маггловского мира. Никто из них ни черта не понимал ни в экономике, ни в юриспруденции, ни в инвестировании, и первые их проекты оказались совершенно провальными. Но они были молоды, полны амбиций и желания отыграться за все свои проигрыши – и шли вперед с упорством улитки, взбирающейся на Фудзияму.       Все это привело к тому, что в этот вечер, второго мая двухтысячного года, Драко Малфой сидел за столом в своей комнате, обложившись распечатками, выписками, биржевыми сводками и парой учебников – к сожалению, интернета в мэноре не было, впрочем, как и электричества в принципе, и пытался оценить очередную гениальную идею Блейза о вложении денег в какую-то американскую компанию, которая собиралась открыть производство карманных устройств для прослушивания музыки. Финансовые успехи фирмы за последние годы не внушали оптимизма, но Забини вцепился в них, как репей в собачий хвост, и утверждал, что за этими ребятами будущее – и большие деньги. Малфой внимательно сверял данные по продаже похожих устройств, изучал пресс-релизы, пытался представить, насколько это вообще могло быть востребовано, и так погрузился в расчеты, что не заметил, как тихое потрескивание поленьев в камине сменилось низким, ровным гулом. Пламя вспыхнуло зеленым – и Драко удивленно повернулся к нему, ведь он точно знал, что все камины мэнора, кроме одного-единственного в холле, были отключены от сети летучего пороха.       В следующую секунду под его изумленным взглядом из очага кубарем выкатилась девушка в черном вечернем платье, прижимавшая к груди маленькую прямоугольную сумочку и нарядную красивую туфлю.