mystery tornado

«Когда хочешь уйти от того, что причиняет боль, кажется, будет легче, если повторить вспять уже раз пройденную дорогу.» — Ф.С. Фицджеральд «Ночь нежна» Я молча смотрел на кровать, что стояла напротив моей, ожидая, что сейчас Джисон зайдет в комнату с зубной пастой у рта и растрепанными волосами, но он не приходил. Я не спал всю ночь, и всю ночь я слушал как в соседней комнате плачет мама. Она все плакала и плакала, в один момент отец с грохотом открыл дверь спальни и, кажется, скурил за раз всю пачку сигарет. Утром мы с ним и добровольцами отправились на поиски Джисона, но мы ничего не нашли ни следа, ни единой зацепки, словно он провалился сквозь землю. Из всего, что осталось от него после того дня — это несчастный кроссовок, который одиноко стоит у входной двери, напоминая о том, что мой брат еще тут. День за днем я просыпался утром в надежде услышать его голос и то, как он говорит мне, чтобы я перестал так рано вставать. Наша комната в миг опустела и стала населена призраками, бродившим сквозь меня и всю спальню. Только одна вещь говорила, что больше нет Джисона — заправленная постель. Джисон никогда не заправлял постель. Когда было очень тяжело я ложился в нее и пытался уснуть, но перед глазами все стоял тот ужасный день и огромный вихрь. В один день мои нервы сдали, мой тихий плачь по ночам превратился в истерику, потому что из-за сильного переживания у мамы отказала левая нога. Я тогда зашел в комнату и начал крушить все: переворошил вою постель, до конца оторвал проклятую дверцу от нашего шкафа, разбил настольную лампу и исколотил тумбу. А его кровать стояла не тронутой. « — Что мне сделать, чтобы ты вернулся? Что? Хочешь, я починю шкаф, хочешь куплю тебе все сладости в магазине или мы поедем в город за новым велосипедом? Пожалуйста…Просто вернись.» — Я сел на пол и сжал постельное белье на его кровати, которое пахло им и впитывало мои слезы. Отец хоть и показывал стойкость, был нашей с мамой опорой, но вечерами он подолгу уходил в сарай, курил там и стругал деревяшку, которая уже стала размером с зубочистку. Помню как он сидел на пороге дома и плакал, тихо проговаривая:«Джисон…мой сынок…н-наш маленький мышонок.» В тот день я не спал, так как прошла неделя с его пропажи и его можно считать…Мама и папа громко ругались, потому что мать отказывалась верить в это (отец тоже, но он надеялся, что это поможет хоть на капельку утешить его боль). На утро мама кое-как дошла до моей комнаты, опираясь левой рукой на костыль, чтобы сказать мне том, что через несколько дней будут похороны. Я не знал, что такое горе, пока не увидел его фотографию в рамке и с черной лентой в нижнем углу, и как мама достает черной платье, которое она никогда надеялась не увидеть. Папа надел свой костюм, который надевал на свадьбу, а теперь он хоронит в нем своего младшего сына. Хуже всего мне сделалось в церкви, когда мать упала перед ней горько рыдая и прижимая кулак к сердцу. Я старался держаться, но все вокруг давили на меня, потому что Джисон был нашим лучиком света, который мы навсегда потеряли. Ченлэ плакал всю ночь, от чего глаза его покраснели и опухли. Он держал свои руки на коленях, сжимая штанины, как можно сильнее, лишь бы никто не увидел дрожь в его руках. Похороны без покойника. Самое ужасное, что могло произойти со всеми нами. Никто не знал, что стало с моим братом, все это пугало и омрачняло атмосферу, как и свинцовое небо, что грозилось упасть на всех нас, лишь бы прекратить наши страдания. Пастор сказал оставаться нам всем сильными и верить, что сейчас Джисон в лучшем мире и его мучения окончены. Сказал, что нам всем нужно держаться, ведь малыш Джисони живет внутри каждого из нас. Рядом со мной сидел Донхёк, который бубнил, что это он виноват, так как позвал всех нас на поле в тот день, от чего глаз его периодически дергался, а ногти на руках были небрежно обгрызаны. Все мы были на нервах и не спали по ночам. Большинство спало из-за того, что даже ночью продолжали искать Джисона, а мои друзья боялись, что я могу наложить на себя руки… Хотя правильно делали. Перед похоронами отец сказал закрыть сарай на замок, чтобы никто в него не забрался. Я прошел внутрь, будто меня тянуло туда. Я смотрел на серп, что висел на стене, а потом взял его в руки. Я подставил его к своей шеи, ощущая кожей холодный метал, нашептывающий «сейчас или никогда». Я закрыл глаза и вздохнул. Мои глаза резко открылись, когда меня словно прошибло током, а за спиной послышался голос Джено. Только потом я понял, что только что хотел сделать. — Что ты тут делаешь? — Ли стал подходить ближе, от чего я откинул от себя серп. — Закрываю сарай. — Я не хотел оборачиваться, потому что слезы стали ручьями стекать по моим щекам, а на шее все же осталась маленькая царапинка, которая начала кровоточить. — Все нормально? — Джено уже был близко, а оправдания, того что я тут делал, у меня нет. — Д-да. Я догоню тебя, я скоро, просто нужно побыть одному. — Если тебе нужно поговорить или какая-нибудь еще помощь, то скажи нам. — Джено остановился. — Да, спасибо. Возможно старший и не показал виду, но он явно все понял, потому что, только потом я заметил кровь на вороте белой рубашки. Может именно сейчас он рассказывает об этом Ренджуну, что так аккуратно держит свою загипсованную руку. Нам всем досталось в тот раз, у многих ссадины и царапины, у Рена был закрытый перелом, а у меня сотрясение мозга. Кстати об этом, я до сих пор не понимаю, как мне могла прилететь деревяшка в голову, когда торнадо ушел дальше, а она прилетела мне в затылок, словно кто-то намеренно ударил меня. Когда речь пастора закончилась все поднялись со своих мест и стали подходить к моим родителям и говорить все эти слова соболезнования, хотя никто даже представить не мог, на сколько сильно это давит. Я долго смотрел на фотографию брата, на которой он такой счастливый и радостный, навсегда оставшийся в возрасте 16 лет. Внутри меня вновь оборвалось что-то и стало так обидно. Я выбежал на улицу и громко крикнул куда-то в небо: « — Почему ты забрал его? Почему?! Он был так молод и юн! Лучше бы ты забрал меня! Господь, почему ты так не справедлив? Ответь же мне, сукин ты сын! — я подобрал лежащий рядом камень и кинул в даль, в надежде попасть им прямо в небо. — Давай же! Забери меня и отпусти его! Я не боюсь тебя, можешь покарать меня, мне все равно на тебя! Верни мне брата! — я продолжал кидать камни пока силы меня не покинули, и я не рухнул на землю. Дождь начался так неожиданно, заставляя меня посмотреть на небо. Капли гладили мое заплаканное лицо, неведомая сила склонила меня на колени, и теперь дождь тарабанил по моей спине, пока я стоял в луже. Я ощущал капли так, будто это чье-то успокаивающее проглаживание. Все смотрели на меня, но было все равно. — Пожалуйста, отпусти его, он не нужен тебе…Он мой брат.» Я не понимал из-за чего мне не видно даже собственных рук, из-за дождя или из-за слез. Мама подошла ко мне и так крепко обняла, прижимая к своей груди. Её сердце стучало так быстро, но в тоже время я его не слышал. Мы сидели в луже, пока она гладила меня по голове и укачивала, как в детстве. А потом я очнулся дома, в нашей пустой комнате. Моя одежда сушилась на батарее, голова побаливала. Внутри родилась надежда, что это все мне приснилось, и вот сейчас Джисон точно зайдет в комнату. Мне вкололи две ампулы успокоительных и все это не сон.