Честно говоря, Фрэнсис думал, что хуже уже быть не может.
Эпидемия, драки с мертвецами разной классификации, смерть Билла…
Он считал, что когда они забрались на этот чертов мост и осели там, в ожидании чуда, то все самое пиздецовое осталось позади.
Так и было, пока сюда не заявилась еще одна группа выживших. Подумать только, еще одна группа из четырех человек. Живые. Не зараженные.
Видеть новые лица, помимо вечно угрюмого лица Зои, что все еще переживает смерть старика и вечно позитивного Луиса, от которого порой хочется блевать — было приятно.
Рошель оказалась очень шикарной дамочкой. Не творился бы вокруг такой пиздец, он бы тут же за ней приударил.
Эллис немного глуповатый, но в целом, свой парень, почти такой же позитивный, как Луис, только не бесит совсем.
Тренер нормальный мужик, ничего лишнего про него не скажешь.
Все они ничего. Все.
Кроме этого чертового Ника. Пижона в дорогом костюмчике, которому только повод дай, чтобы поныть.
И вот как назло, именно с этим уродом он и застрял.
— Да еб вашу мать!
Он даже не поворачивает головы в его сторону. Может, если не смотреть на него, то он исчезнет?
— Рошель! Тренер! Эллис!
Он даже орет с ноющими нотками. И как его группа выносит?
— Эй, ты! — Ник оказывается в его поле зрения так стремительно, что Фрэнсис непроизвольно отшатывается, — Ты же стоял ближе, так? Ты видел, в какую сторону они побежали?!
Не стоило им спускаться с моста. Не стоило помогать этой четверке, даже если трое из нее хорошие люди, достойные жить.
Надо было остаться наверху, но нет, в Зои сыграл тот же инстинкт, что и в Билле — помочь даже ценой своей жизни. И они с Луисом не могли остаться в стороне.
А потом появилось трое Танков, парочка охотников, несколько десятков обычных зомбарей и вот, их великолепную семерку разнесло в разные стороны.
Почему его прибило именно к Нику, когда он держался возле Зои и Рошель, Фрэнсису не понятно.
— Ты собираешься меня игнорировать? — Ник рычит сквозь зубы, стараясь казаться угрожающим, но выглядит это жалко, — Или тебе плевать, что со всеми стало?
Пришлось уносить ноги, они вдвоем выбежали на дорогу, а потом, раздался взрыв такой силы, что разбомбило половину улицы. Может, так рванула бензоколонка, а может, еще что похуже, но факт в том, что они не могут вернуться обратно.
Потому что возвращаться некуда.
И либо все остальные успели удрать, либо…
— Ублюдок!
Кулак Ника свистит возле его уха, и если бы он не дернулся в сторону, «белый воротничок» разбил бы ему нос.
— Успокойся, истеричка, — Фрэнсис хватает мужчину за руку, не давая ему шанса на успешный удар, — я думаю, какой лучше выбрать маршрут.
— Чего тут думать?! — Ник шипит на него, как бродячий кот, и недовольно выдергивает свою руку из захвата, — Надо обойти развал и поискать их!
— Собираешься драться с толпой Танков? Хочешь, чтобы тебя машиной по земле размазало? Пожалуйста, иди. А я пройду парочку кварталов и приду к мосту с другой стороны, где меня уже будут ждать все остальные.
— Откуда ты знаешь, что они пойдут к мосту? Что если кто-то ранен и не может идти? А если кто-то вообще уже мертв?
— Не знаю как ты, Джон Соарес, но я верю в своих. Они еще живы и наверняка вернутся туда, где безопаснее всего. И это место — чертов мост.
Фрэнсис минует его и просто идет вперед. Он не в ответе за этого мужика, плевать ему, что с ним станет. Пусть возвращается и сдохнет, раз так хочет, а он пойдет вперед и найдет остальных.
— Да чтоб тебя…подожди!
Но шулер следует за ним, периодически что-то недовольно бурча себе под нос или жалуясь на то, какой же отвратительный запах стоит в воздухе.
Лучше бы он вернулся обратно. Фрэнсис и без него выживет, будет идти медленно, укрываться в узких переулках, где меньше всего мертвецов и никакая тварь его не достанет.
А теперь, ему предстоит всю дорогу слушать невнятный бубнеж и нытье Ника.
Господи, ну почему именно он?
Даже Луис бесит не так сильно, как этот долбаеб.
— Эй, слышишь? — вдруг обращается к нему Ник, — Ведьма.
Черт, еще и эта белобрысая дрянь прямо на середине дороги…и никак же не обойти. Если только через дома.
— Свернем, пойдем по переулкам, там безопаснее.
— Там нас зажмут и размажут по стенке.
— Хочешь подвинуть Ведьму? Валяй.
Ник скрипит зубами, но к Ведьме так и не подходит. Удивительно, в этом придурке еще остались зачатки разума.
В переулках темно и им приходится включить фонари. Фрэнсис медленно продвигается вперед, методично отстреливая зомбарей, что «вдумчиво» втыкают в стену, благо, что у него пистолет с глушителем и выстрелы не разносятся по округе, привлекая еще больше мертвецов. И, похоже, воротничок тоже это понимает, раз не тратит свои патроны, позволяя ему разобраться со всем самостоятельно.
— Скоро стемнеет, — Фрэнсис поднимает голову, наблюдая за тем, как солнце уже медленно ползет за горизонт, — нам не стоит шарахаться ночью вдвоем.
— Если ты предлагаешь где-то переночевать, то уверяю тебя, мы зря потеряем время. Что если наши будут нас искать? Или вообще смотаются отсюда подальше, подумав, что мы уже сдохли?
Шулер даже ругается как-то вяло. В его словах нет злости, только раздражение и отчаяние, что в принципе можно понять, учитывая, в какой ситуации они оказались. Ни Нику, ни Фрэнсису, не нравится компания другого. Каждый бы предпочел видеть рядом с собой кого угодно из группы, но только не его.
Но выбора-то нет, нужно как-то прожить вместе всего один чертов день. И потом, как думается Фрэнсису, они разойдутся в разные стороны и больше никогда не встретятся. Он останется с Зои и Луисом, продолжит держать оборону на мосту, а Ник со своей группой, поколесят куда захотят.
— Они не станут нас искать, — устало вздохнув, отвечает Фрэнсис, — только не ночью. А утром, мы доберемся до моста за полдня.
— Полдня?! Ты всерьез рассчитываешь, что нас будут ждать полдня?! Что если они уедут? Что если на них нападут? Что если…
— Блядь, как же ты заладил со своим — «что если»! Послушай, амиго, я предлагаю тебе самый разумный план действий, гарантирующий выживание с семидесятипроцентной вероятностью, а то, что предлагаешь ты, нас убьет за считанные секунды. Если ты хочешь, чтобы мы добрались в целости и сохранности до наших ребят, то будь добр, закрой свой рот и следуй за мной.
Может, это прозвучало грубее, чем хотелось, но, черт возьми, это сработало, потому что Ник резко замолкает и поджимает губы.
Фрэнсису уже хочется подъебать его, мол, расплачешься сейчас? Но Ник только судорожно выдыхает сквозь зубы и сдержанно кивает головой. Его рука, в которой зажат пистолет, немного подрагивает, что не укрывается от зоркого взгляда байкера и он внезапно все понимает.
Этот идиот, оказывается, привязан к своей группе куда сильнее, чем могло показаться при первом знакомстве. Тогда Фрэнсису думалось, что Ник выживает вместе с ними только потому, что у него другого выбора нет, а теперь вот, оказывается, что мошенник готов костьми лечь, но спасти своих.
Удивительно…
Вот только еще одного Билла ему не надо. Зои этим страдает, но вот Ник? Этот мудак?
Это так абсурдно, что даже смешно.
— Слушай, итальяшка, — усмехается Фрэнсис. Отвернувшись от Ника, он вновь начинает прокладывать путь к ближайшему укрытию, — если будешь так переживать, то в твоей шевелюре появится еще больше седых волос.
— Пошел ты, — сухо огрызаются в ответ, — и я не итальяшка, понял?
— Нет? А кто тогда? Мексиканец?
— Я из Бостона, идиот.
Из Бостона, значит? По акценту можно было догадаться, но вот судя по внешности…
«Не судить бы книгу по обложке, вот чему тебе стоит поучиться, Фрэнсис».
— Как скажешь, Бостон так Бостон. Главное не начинай нервничать, а то у тебя руки трясутся.
— Нахер иди.
— Я серьезно. Начнешь стрелять, и еще в голову мне зарядишь, а я не хочу сдохнуть от рук карточного шулера. Это уже какой-то анекдот получается.
— Я умею обращаться с оружием. И если моя пуля попадет тебе в голову, значит, именно туда я и целился.
— Не советую тебе этого делать, — хрипло смеется Фрэнсис. В то, что Ник способен выстрелить ему в затылок, не верится вообще, — я твой единственный шанс на выживание.
Ник никак не реагирует на этот стебный выпад и весь путь до убежища, он сосредоточенно молчит.
Даже когда Фрэнсис убивает Толстяка, а ошметки от него чуть задевают шулера, тот, к большому удивлению байкера, не принимается ныть, а чуть скривившись от отвращения, стряхивает с себя куски плоти, никак этот процесс не комментируя. И даже на колкие подъебы не отвечает.
Стало быть, это хорошо, что он замолк и перестал ныть, но чутье подсказывает, что что-то не так. А чутье Фрэнсиса, никогда не обманывало.
— Порядок, сюда они не ворвутся, — не скрывая своего облегчения произносит он, закрывая стальную дверцу убежища, — здесь мы и заночуем.
Убежище, в которое они зашли, раньше было чьей-то квартирой. Удивительно, но либо ее хозяин знал, что в мире наступит апокалипсис и заранее поставил стальные двери, либо был ужасным параноиком, боялся, что его обворуют. Хотя одно другому не мешает.
— Куда ты собрался, Ник Грек? — с усмешкой спрашивает он, заметив, что Ник начал исследовать комнаты, — Уже хочешь свалить от меня подальше?
— Проверяю, нет ли мертвяков, — тихо отвечает шулер, — а если их здесь нет, то да, я найду кровать и буду свободен от твоей рожи на несколько часов.
Кровать тут есть. Даже две.
Им крупно повезло, не придется ютиться на одной. Хотя, судя по постному выражению лица Ника, была бы здесь одна кровать, то он лег бы на пол, лишь бы не видеть Фрэнсиса. Да Фрэнсис бы и сам лег, если бы мистер истеричка начал вопить о том, что кровать должна достаться ему. Но их тут две, так что никакого крика не будет.
Ник уже сбрасывает свой испачканный пиджак и готовится лечь спать, как Фрэнсис замечает что-то под подушкой на его кровати.
— Погоди, — останавливает он мужчину, протягивая руку к неизвестному предмету, — тут что-то…
Этим чем-то, оказывается бутылка. Не Молотов.
Виски. Полная. Даже не вскрытая.
— Алкоголь? Дай-ка сюда.
Ник выхватывает бутылку быстрее, чем он успевает разглядеть этикетку, которая, к слову, затертая.
Картежник осматривает ее с разных сторон, окидывая изучающим взглядом, и Фрэнсис готов поклясться, что Ник в алкоголе разбирается. Не в дешевом пойле, котором Фрэнсис закидывался в барах и клубах, а именно дорогом. Таком, которое подают в ресторанах.
— Джонни Уокер «Double Black», — заключает Ник, возвращая бутылку нашедшему, — пятнадцатилетняя выдержка. Неплохой экземпляр.
— Как ты это понял? На этикетке все замазано.
— Опыт.
То, что картежник внезапно стал тихим и немногословным, начинает немного пугать. Дело не в том, что он переживает за этого идиота, просто он видел такое раньше.
Как люди ломаются в стрессовых ситуациях. Что они могут сделать, если у них внезапно сорвет крышу на нервной почве. А руки у Ника трясутся до сих пор, он почувствовал это, когда тот возвращал ему бутылку.
Что если среди ночи, этот придурок накинется на него? Или что-то с собой сделает? Хотя на второе, ему по большому счету плевать.
Но возвращаться к остальным одному, дело рисковое, Ник нужен ему, чтобы прикрывать спину. Да и Рошель расстроится, если он не приведет этого бедолагу обратно.
Надо как-то его подбодрить.
И к счастью, им крупно повезло найти здесь увеселительный элемент.
— Значит так, мистер компостная мина, сон отменяется, мы будем бухать.
От того, каким взглядом одаривает его Ник, становится немного неуютно.
Эта смесь недоверия, недовольства и презрения в его глазах, напрочь убивает все желание пить с ним. Но Фрэнсис не тот человек, который отказывается от намеченного пути. Раз уж он решил повеселиться и повеселить другого, значит назад дороги нет.
— Пить? Сейчас? Ты это серьезно? — Ник саркастично усмехается, складывая руки на груди — словно пытаясь унять дрожь в них, — Тебе не кажется, что это не лучшая идея? Если мертвяки вдруг пробьются сюда, как мы будем отбиваться? А утром, когда мы должны будем возвращаться, нам разве не нужен трезвый разум? Ты сказал, что твои планы помогают нам выжить, а предложение напиться — прямой путь к быстрой кончине.
— Ну-ну, паникер, спокойно. Тебя же не развезет от полбутылочки? К тому же, я предлагаю нам не просто выпить, а сыграть.
Он понимает, что подобрал правильные слова, так как при слове «сыграть», в глазах у Ника появляется заинтересованный блеск. Правда он быстро сменяется замешательством.
— Что-то я не вижу здесь чего-то, во что можно было сыграть.
— Нам ничего, кроме бутылки, не нужно. «Я никогда не…» — знаком с такой игрой?
— Разумеется, — Ник дергает плечом так, будто делал это сотню, если не тысячу раз, — но зачем мне играть в нее с тобой? Я не заинтересован в том, чтобы узнать тебя получше.
— Да я тоже, как-то не очень. Но вот в чем дело, приятель, я даже не в курсе был, что ты из Бостона, и всерьез считал, что ты член итальянской мафии. А ты, наверняка думаешь, что я всю жизнь только телики из магазинов воровал.
— А что? Это не так?
— Нет, не так, я много чем занимался, не только воровством. Нам надо уладить недопонимания между нами и тогда…может тогда, мы не будем спорить по каждой мелочи и вернемся к мосту живыми.
Он замолкает, ждет, когда Ник вставит свое словцо. Это даже интересно, он откажется, потому что не хочет рассказывать о себе Фрэнсису, или согласится, потому что по натуре рисковый человек?
Ник слишком долго молчит, уставившись на бутылку в руках Фрэнсиса, и последнего, уже начинает раздражать столь долгое раздумье, но неожиданно, картежник произносит:
— Ладно, идет. Но просто так я играть не стану.
— Что прости?
— Вот, что я предлагаю. Каждый произнесет по пять «я никогда не.», если кто-то из нас это делал, то он выпивает, и тот, кто выпьет больше, должен выполнить задание.
— О, вот как? — Фрэнсис плотоядно усмехается, признаваясь себе, что так даже будет интереснее, — И что же в случае проигрыша я должен сделать?
— Ты перестанешь отпускать в мой адрес идиотские шутки. Хотя бы до тех пор, пока мы не вернемся к группе.
— Идет. Тогда ты, в случае проигрыша, снимешь свой дурацкий костюм и наденешь нормальную, удобную одежду.
— Что?! Нет!
— Брось, метросексуал, я же для тебя стараюсь, — смеется Фрэнсис, дотрагиваясь до пиджака Ника, — один только пиджак у тебя килограмма два весит, зачем тебе лишний груз? Не говоря уж о том, что рассекать в костюме в самый разгар апокалипсиса, это просто нелепо. Да и он уже настолько грязный, что от него несет хуже, чем от Толстяка.
Ник так сильно скрипит зубами, что Фрэнсису самому становится больно. Похоже, он задел его за живое. Этот костюм что, его вторая кожа?
И неужели он откажется от игры, только из-за него?
— Ладно, — очень неохотно произносит Ник, бросая на ухмыляющегося Фрэнсиса обиженный взгляд, — я на кухню, поищу стаканы.
— Ага.
Как только Ник скрывается в дверном проеме, байкер позволяет себе тихо рассмеяться. Он уже всерьез начинал подумывать, что шулер откажется от игры, испугавшись за свои дорогие шмотки. Удивительно, этого парня еще волнуют деньги. Даже он уже перестал заглядываться на чужое имущество в заброшенных домах. Оно потеряло всякий смысл. Сейчас, значение имеют только патроны, аптечки, оружие и алкоголь — все, что необходимо для выживания.
Прежний мир канул в бездну. И то, что имело стоимость раньше, стало бесценным.
А Ник, похоже, отказывается это принимать. Какой он, выходит, чувствительный.
— Черт, да тут только дурацкие кружки, — Ник возвращается в комнату с двумя стаканчиками для кофе, на которых изображены какие-то мультяшные персонажи, — как из них можно пить виски?
— Да какая разница, компадре, стакан есть стакан. Не дырявый, и то хорошо.
— Нет в тебе эстетического вкуса.
— Эстетика умерла, приятель, причем в самом начале масштабного ебеньца. Ну, ты начнешь или я?
В этот раз Ник долго не раздумывает и усевшись напротив Фрэнсиса, кивает на него головой.
Что ж, значит, он начнет первым.
— Я никогда не сидел в тюрьме.
От того, как у Ника глаза начинают ползти на лоб, хочется рассмеяться в голос, но Фрэнсис сдерживается, издавая только сдавленные смешки.
— Как это не сидел? — от удивления у Ника ломается голос, — Ты же врывался в чужие дома и грабил их?
— Ну да, но меня так и не сумели поймать. Точнее, перед самой эпидемией копам удалось застать меня врасплох и даже обвинения успели выдвинуть, но вот до самой отсидки так и не дошло. По очевидным причинам.
Ник нервно цокает языком, отчего Фрэнсис, не скрывая своего удовлетворения, сам наливает виски в его стакан. Ведь уже очевидно, что тот выпьет.
И, да, он делает большой глоток. Несколько больших глотков.
— Что, пару раз тебя упекли? — понимающе кивает Фрэнсис, наблюдая за тем, как Ник морщится от крепости, закусить-то нечем, — За мошенничество?
— Два раза за него, один раз за кражу. Мог бы сесть и в четвертый, но успел свалить сюда. В общей сложности я просидел шесть лет.
— Жалеешь?
Ник на мгновенье задумывается, но затем, отрицательно качает головой.
— Не особо. Это опыт, он многое мне дал. Но еще раз мне туда не надо, пожалуй все, что мог там узнать — я узнал, — усмехается он и, как кажется, Фрэнсису, усмешка выходит какой-то грустной.
Может, у него там были друзья? Хотя кто вообще, в здравом уме, хочет дружить с таким нытиком?
— Ладно, теперь я, — шулер распрямляет спину и смотрит Фрэнсису прямо в глаза, — я никогда не убивал живого человека.
Ого, прямо вот так? Вот как он про него думает?
Фрэнсису даже рассмеяться не хочется. Потому что это как-то…обидно?
— Значит, я выгляжу как человек, способный на убийство? — хмыкает он, почесывая бороду, — И скольких думаешь я убил?
— Я ничего не думаю, — Ник, все так же не отводя взгляда, пожимает плечами, — просто предполагаю.
— Неверно предполагаешь. Я никогда не убивал.
— А убил бы?
Действительно, а убил бы?
Фрэнсис смотрит на свои руки, размышляя, пошел бы он чье-то убийство осознанно? Вот Ник, его, к примеру, он смог бы убить?
— Если бы это грозило моему выживанию, то да — я бы убил, — он дает максимально честный ответ и теперь, хочет услышать его от Ника, — а ты?
— Тоже, — и тот отвечает не раздумывая.
Что ж, учитывая, в каком мире они живут, это чертовски хороший ответ.
— Ладно, я никогда не бил женщину.
— Да кто я по твоему такой? — возмущение на лице Ника, говорит само за себя, — У меня что, никакой чести нет?
— Ну-ну, успокойся, обиженка, я просто пошутил, — Фрэнсис примирительно поднимает руки, — не похож ты на домашнего тирана. Скорее, на дамского угодника.
— То-то же, — Ник облегченно фыркает, — единственная женщина, которой я врезал — это Плевальщица. И то потому, что она собиралась на меня блевануть. Да и не считаю я ее за женщину. Это теперь просто существо, способное меня убить…кхм, я никогда не угонял тачку.
Оп, вот и настал момент, когда Фрэнсису нужно выпить. Почти целый стакан.
— Так и знал, — удовлетворенно хмыкает шулер, подпирая подбородок кулаком, — судя по всему, ты в этом профессионал?
— Не скажу, что угоню абсолютно любую тачку, но да, угнал немало. Хотя в основном, это были байки.
— Значит, умеешь соединять провода? Насколько быстро?
— Зависит от тачки. Минут пять — десять.
То, как Ник удивленно присвистывает, наполняет душу байкера странным чувством собственного превосходства. Он и не рассчитывал на то, что тот скажет ему что-то хорошее. Он и не сказал, но этот свист, определенно, прозвучал как комплимент.
— У меня никогда не получалось, сколько бы мне не показывали.
Вдруг честно признается Ник и вот тут, уже Фрэнсису приходится удивиться.
Ник пробовал угонять тачки и у него это не вышло?
— Разве у шулеров не ловкие руки? Я думал, вам такое раз плюнуть?
— Я тоже так думал, но, как понимаешь, мои попытки были тщетными.
— Если хочешь, могу тебя научить.
Он и сам не понял, как умудрился ляпнуть такое и заслуженно, Ник очень странно на него посмотрел, мол, что за акция невиданной щедрости?
Наверное, просто жалко его стало. Шулер выглядел удрученно, когда сказал, что у него ни разу не удалось соединить провода в тачке, от чего у Фрэнсиса, непроизвольно вырвалось предложение помощи.
— Это бессмысленно, — тихо произносит Николас, после долгой паузы, — сейчас проблема стоит не в том, чтобы угнать машину, а в том, чтобы найти для нее бензин. Так что копаться в проводах, теперь нет никакой причины.
— Да…да, пожалуй.
«Надо бы перевести тему, пока он не понял, что вообще только что было».
— Я никогда не принимал тяжелые наркотики.
— Неужели? — Ник чуть приподнимает бровь, но выглядит не таким удивленным, как при том факте, что Фрэнсис не сидел, — Потому что барыжил ими?
— Ха, меня часто принимали за барыгу, но я ничего, кроме травы, не пробовал, так что в наркоте не разбираюсь.
Шулер улыбается краем губ и устало вздохнув, делает один глоток.
— Так ты…?
— Кокаин. Закрыли тему.
Честно говоря, когда Фрэнсис произнес это, он рассчитывал, что тот скажет, что попробовал разок ЛСД и ему не понравилось, или что-то в этом духе, но судя по его ответу…
— Ты бывший наркоман?
— Сказал же, закрыли тему.
Сколько он просидел на нем? Это от него, у него порой трясутся руки?
Хочется поспрашивать еще, даже если Ник наложил на эту тему запрет, но мужчина уже переходит к своему вопросу:
— Я никогда не участвовал в барной драке. А ты?
— Спрашиваешь тоже, — Фрэнсис выпивает целый стакан, — барные драки были моим излюбленным развлечением. Ты серьезно в них не участвовал?
— Говорю же, ни разу.
— Многое потерял. Не представляешь, насколько это весело. Вокруг тебя летают стулья, бутылки, все бьют друг другу морды, бармен херачит стаканами по голове, переворачиваются столы…а потом, приезжают копы и под оглушительные выстрелы в потолок, тебя вырубают дубинкой.
— Ну очень весело, — с нескрываемым сарказмом произносит Ник, -теперь я понял, почему у тебя нос немного кривой. В этих драках, тебе его и свернули?
— А ты наблюдательный, — усмехается Фрэнсис, понимая, что в этом, в общем-то, главный козырь шулера, — да, слишком часто мне ломали нос. Но что скрывать, и я слишком часто ломал его другим.
Легкая усмешка, появившаяся на лице игрока, отдает пониманием. Фрэнсис, впрочем, и так был уверен, что шулер умеет драться, но сейчас тот сам подтвердил его убеждения. Хоть в барных драках он не бывал, но, похоже, преуспел в других местах. В той же тюрьме, например.
— Так, что бы сказать… — Фрэнсис ненадолго задумывается над тем, что ему было бы интересно узнать о собеседнике, как взгляд сам цепляется за кольца на пальцах Ника, — я никогда не был женат, а ты…?
— Черт, мне что, нужно выпить три стакана?
— Почему три? Стоп. Ты был женат три раза?
— Ну да. А в чем собственно…?
А вот теперь, когда алкоголь в его крови уже успел добраться до мозга, Фрэнсис не может сдержать себя и начинает откровенно смеяться, даже не зажимая рот ладонью, в попытке остановить себя.
— И что в этом смешного?
Угрюмое выражение лица Ника, смешит его еще сильнее, но он, сквозь неконтролируемый хохот, умудряется ответить.
— Как ты нашел столько дурочек, готовых выйти за тебя?
— Не знаю как ты, деревенщина, — огрызается шулер, наполняя свой стакан, — а я был популярен у женщин. Они дрались за то, чтобы быть моими женами.
— Ох, ха-ха, не могу, аж живот заболел, — сипло произносит байкер, вновь накрываемый приступом смеха, — с-сука, ну ты умеешь юморить.
— Да иди ты нахер, — лаконично бросает Николас, залпом опрокидывая стакан, — ты вообще ни разу не был женат. Что, никто не согласился?
— А я и не предлагал. Мне это не нужно было. Зачем? Лучше быть холостяком и брать от жизни все, чем сидеть с одной в четырех стенах. Вот ты, женатый трижды, и что? Со всеми в итоге развелся?
Он перестает смеяться и подняв голову, чтобы посмотреть картежнику в лицо, натыкается на очень неожиданное выражение.
Боль.
В его глазах, на лице, в подрагивающих пальцах — отчетлива видна боль.
«Блядь. Я что-то не то ляпнул. Снова».
— Развелся только с двумя, а с третьей… не успел.
Кружка в руке Ника тоже начинает дрожать и он, стиснув зубы, осторожно ставит ее на пол, чтобы налить себе еще один стакан и так же стремительно его выпить.
Фрэнсис его не останавливает, понимает, что тому это нужно. Тут даже не надо задавать никаких вопросов, все ясно без слов.
Третья жена Ника — умерла. Эпидемия ли стала тому виной или нет, не важно. Главное то, что байкеру не стоит касаться этой темы, если он, конечно же, не хочет получить в морду.
— У меня кстати никогда не было детей, — Ник так резко переходит к следующей теме, что тут впору не восхититься его самообладанием.
— Что ж, у меня тоже не было.
— Да? Просто ты похож на человека, который не пользуется презервативом, когда трахается с однодневкой.
— Подъеб засчитан, — криво усмехается Фрэнсис, качая головой, — но мне повезло. Никто от меня не залетал. Если, конечно, какая-нибудь деваха не скрыла это от меня.
Николас тихо фыркает, но ничего не отвечает. Его взгляд устремлен на стакан и он ждет хода Фрэнсиса.
— Ты проигрываешь, приятель, так что даю тебе право на второй ход подряд.
— С чего такие подачки?
Действительно, с чего?
— Просто так. Давай уже.
Шулер смотрит недоверчиво и угрюмо, но спустя минуту, все же говорит:
— Никогда не притворялся копом, чтобы сбежать с места преступления.
«Вот гаденыш».
Фрэнсис делает один маленький глоток.
— Перед тем, как меня застали за кражей телика, — поясняет он, — да-да, это было тупо, но ничего лучше в тот момент я не придумал.
Ник даже не стебет его за этот ответ, только медленно кивает головой. Похоже, он уже слишком устал, чтобы как-то реагировать.
Или слишком расстроился из-за того, что вспомнил о мертвой жене.
У Фрэнсиса остался последний ход. Сейчас у них ничья. И если Ник выпьет еще один раз, то проиграет и ему придется переодеваться из любимого костюма в те шмотки, которые байкер найдет для него.
И тогда, он станет еще более унылым и раздражительным, что сделает и без того натянутые отношения между ними, просто невыносимыми.
Но у Фрэнсиса есть гениальный план, как завершить эту игру ничьей.
— Я никогда не трахался с мужиком, — с усмешкой произносит он, закрывая бутылку, — ну, похоже у нас ничь…
Но. Твою. Мать.
Ник смотрит на свой пустой стакан, тяжело вздыхает, морщится, смотрит на него с раздражением…
А затем, берет у него бутылку из рук и делает один долгий глоток.
— Погоди… — тихо произносит байкер, чувствуя, как его губы расползаются в неуверенной усмешке, — ты же не серьезно?
Но абсолютно непроницаемое лицо шулера, говорит об обратном.
— Отъебись, ладно? Мы закончили, я проиграл. Лучше найди мне то, во что можно переодеться. И если ты принесешь мне платье или любые другие женские шмотки, то я в тебя выстрелю.
— Не-не-не, ловелас, постой-ка, — Фрэнсис начинает нервно смеяться, — ты что, гей?
— Бисексуал, — сквозь зубы отвечает Ник, поднимаясь с места и направляясь к шкафу с одеждой, — будешь шутить на эту тему — и я перестану тебе отвечать.
На самом деле, даже учитывая то, что сей факт вызвал у Фрэнсиса очередной приступ смеха, вовсе не означает, что он собрался шутить над этим.
— Амиго, ты же в курсе, что я был в байкерском клубе? — произносит он, насмешливо приподняв брови, — Там было много геев и бисексуалов, а я заржал лишь потому, что глядя на тебя не скажешь, что ты по мужикам.
Ник оборачивается к нему с уже не таким злостным лицом, но все равно видно, как он нервничает.
— Я тебе даже больше скажу, — осторожно произносит Фрэнсис, решая то ли подбодрить, то ли признаться, — хоть я и не трахался с мужиком, но один мне однажды отсосал.
— Ч…что?
— Да, в клубе, представляешь? Я был в говнище, ко мне подошел парень, что-то предложил, а я не расслышав, подумал, что он хочет продать мне траву. Через пять минут мы уже были в туалете, а он расстегивал мне ширинку.
Ник замирает с открытым ртом. Пожалуй, кто из них больше удивлен сложившемуся разговору, сказать трудно, но шутка в том, что у Фрэнсиса внезапно проснулся интерес к персоне шулера.
Он, женатый трижды, сидевший трижды, бывший наркоман, к тому же, открытой нетрадиционной сексуальной ориентации…
Столь внезапный сбор фактов, обрушившийся на Фрэнсиса, порождает ряд вопросов в его голове, но если обо всем остальном, сейчас не получится поспрашивать, так как Ник четко дал понять, что не хочет об этом говорить, то в вопросе сексуального опыта с мужиком, у него еще есть шанс что-то выведать.
— Почему ты мне это говоришь? — вполне резонно спрашивает Ник.
И это отличный вопрос, чтобы подобраться к интересующей теме.
— Мне просто всегда было интересно, какого это?
— Спать с мужиком? — Ник хмурится и нервно почесывает нос, — Тебя действительно это интересует?
— Ну да. С отсосом все понятно, не важно, кто это делает, мастерство владения ртом не зависит от пола. А вот что насчет поцелуев и секса? Получаешь ли такое же удовольствие, как от женщины?
Он выжидающе смотрит на шулера, не напирает, просто ждет. Тот вполне может его послать, он вправе это сделать, Фрэнсис это понимает. Он бы и сам, будь он на его месте, послал.
Но чутье подсказывает, что Ник ответит на его вопрос.
А чутье Фрэнсиса, никогда не лжет.
— Насчет поцелуев все так же, — вновь повернувшись к шкафу, отвечает Ник, — мужчины целуются не хуже, чем женщины. Отличается только уровень напора, мужские поцелуи обычно грубее, жестче. Много языка и зубов. Но удовольствие такое же яркое, если тебя это интересует.
О, вот значит как. И что, интересно, нравится Нику больше? Мужской напор или женская мягкость?
— А секс…зависит от того, актив ты или пассив. Если актив, тут все так же, задница есть задница, мужская или женская — для члена разницы нет.
— А если ты снизу? Ты был? — не удержавшись, перебивает Фрэнсис уже жалея о том, что его язык работает быстрее, чем мозг.
Ник из-за этого долго не отвечает, перебирая одежду с задумчивым видом, и только когда Фрэнсис, подходит к нему вплотную, нехотя произносит:
— Да, был. Снизу важен опыт. Первые несколько раз, будет не так хорошо, как потом, когда привыкнешь. Но не думаю, что тебе нужно знать такие подробности.
— Это почему?
— Потому что даже если ты захочешь переспать с мужиком, я точно уверен в том, что ты будешь сверху, — Ник мучительно вздыхает, словно каждый ответ давался ему невероятным трудом и отойдя в сторону, кивает на кучу разобранных шмоток, — вот одежда моего размера. Выбирай, пожалуйста, с умом.
Фрэнсису не хочется останавливаться на самом интересном, но он понимает, что если начнет напирать, то может больше не получить ответов. Так что он бросает свой взгляд на одежду, которую приготовил Ник, и принимается за поиски подходящей.
Он чувствует цепкий взгляд шулера на своей спине и может предположить, насколько у него обеспокоенное лицо, ведь в том, во что его нарядит байкер, придется возвращаться к группе. И если это будет что-то нелепое…
Но Фрэнсис решает не упускать шанса на дальнейший разговор и выбирает то, в чем на его взгляд, будет комфортно выживать на улицах.
Клетчатая рубашка без рукавов, серая майка и черные джинсы — просто и удобно.
— Какого размера твоя обувь? — спрашивает он, открывая выдвижные ящики и рассматривая стоящие там кроссовки, — Тут сороковой, сорок второй…
— Сороковой. Но зачем мне…?
Он не отвечает ему, просто отдает выбранное в руки шулера. А тот, ожидаемо, начинает смотреть на него с подозрением.
— Не делай такое лицо, воротничок, я дал тебе то, в чем можно нормально ходить. И не говори только, что не носил ничего, кроме костюма.
— Носил. Просто… — мужчина вздыхает так, будто ему неприятно об этом вспоминать, — просто очень давно.
— И что? Отвык?
Ник раздраженно хмыкает, но ответа никакого не дает, вместо этого, он складывает новую одежду на кровать и принимается раздеваться.
Сначала, Фрэнсис не придает этому никакого значения. Ник разувается, расстегивает ремень на брюках — и комментировать это нет смысла, но когда он начинает очень медленно расстегивать рубашку…
Тут уж появляется повод вернуться к насущным вопросам.
— Ничего, что я на тебя пялюсь? — усмехается Фрэнсис, опираясь спиной о шкаф и сложив руки на груди, он встает в такую позу, в которой обычно оценивают внешность девиц, — Не смущаешься?
Он ожидает, что мужчина повернется к нему с негодующим лицом и осыпет проклятиями, и уже готов принять этот возмущенный выпад, но к его удивлению, картежник даже бровью не ведет.
— Во-первых, это не так работает, — подозрительно спокойно поясняет Ник, — я не пацан в разгаре пубертата, чтобы краснеть от такого. Во-вторых, ты не в моем вкусе. А в третьих…впрочем, хватит тебе и двух причин.
Когда Фрэнсис, вопреки всем сигналам, хочет спросить про третью причину, Ник стягивает с себя рубашку и вопрос просто застревает в горле байкера.
Потому что возникает другой.
— Твоя спина…
Он даже не может закончить это предложение.
Взгляд проходится по спине шулера и замирает на пояснице.
Два больших ожога с двух сторон.
Выглядит так, словно…
— Утюг, — через плечо бросает Николас, начиная одеваться в новое, — Я однажды сильно засел в долги, а это…было моей платой.
Фрэнсис видел подобные ожоги на других людях, слышал, насколько это больно, но он даже и предположить не мог, что увидит нечто подобное у Ника.
Он ведь столько ноет и жалуется, прямо как девка, и такие жесткие травмы, просто не вяжутся с его образом.
«Не суди по внешнему виду, Фрэнсис. Ты снова встал на те же грабли…».
Байкеру хочется что-то сказать, прежде чем Ник наденет майку, что-то насчет того, что он стал выглядеть круче в его глазах, или что ему жаль, что воротничку пришлось пережить такое, но он быстро понимает, что лучшим решением, будет просто сдержанно кивнуть.
Здесь не нужны слова, мошенник и так все знает, зачем ворошить раны его прошлого? Тем более, что они уже задели их во время игры.
— Черт, ну и уродство… — буркает Ник, отставляя кроссовки в сторону и разглядывая свой новый прикид, — Эллис точно будет ржать, как придурок.
— Нет, не будет.
Потому что даже Фрэнсис, глядя на шулера сейчас, может признать, что он выглядит хорошо в этих обтягивающих джинсах, прилегающей к телу майке и безрукавке, что демонстрируют как кубики пресса, так и мышцы рук. Что-что, а назвать Ника хиляком язык не повернется. И уродом, уж точно.
— Расслабься, Траволта, тебе идет, — тихо смеется он, задерживая взгляд на заднице Ника, — был бы я геем, точно посягнул бы на твою задницу.
— Знаешь, ты уже смотришь на меня таким взглядом, что будь я на твоем месте, то задумался бы о своей ориентации, — сначала ухмыляется Ник, но поняв, как все это звучит, сразу становится серьезным, — нет, ты лучше прекращай, твое лицо сейчас выглядит жутким.
— Может, я и задумаюсь, — пожимает плечами Фрэнсис и заметив, как картежник дернулся в сторону от его слов, весело фыркает, — сам подумай, приятель, свободных дам на планете осталось всего ничего, так что рано или поздно, мне придется трахнуть мужика.
— Круто. Хорошо, что это буду не я.
Фрэнсис не собирается останавливаться, ему хочется довести Ника до нервного тика, он сам не знает почему, просто хочется.
Но шулер обрывает все попытки продолжить разговор — он залезает в кровать и накрывается одеялом по самые уши.
— О, серьезно, ты так сильно напился, что не в силах разговаривать?
— В силах, но не хочу. И мне нужно набраться сил до предстоящего перехода. Тебе тоже советую лечь спать, если не хочешь, чтобы я тебя подгонял завтра.
«Кто кого еще подгонять будет» — с усмешкой думает Фрэнсис, но следует совету Ника и валится на свою кровать.
Он засыпает быстрее, чем обычно. Ночуя вместе с Зои и Луисом, он обычно ждет, когда они заснут, чтобы успокоить себя — с ними все в порядке, они в безопасности. Но здесь и сейчас, беспокоиться не о чем. Судя по всему, шулер может за себя постоять и сон у него, наверняка чуткий, так что если что-то случится, они оба вскочат на ноги быстрее, чем случится непоправимое.
Так он думал, когда проваливался в сон.
Но посреди ночи…
Крик разрывает ночную тишину, заставляя байкера вскочить и схватиться за нож.
— Ник! Что с тобой?! Кто на тебя напал?!
Он шарит рукой по кровати, находит фонарь и светит им в сторону шулера, ожидая застать на нем Охотника, Жокея или Курильщика, но на кровати только сам Ник. Мелко подрагивающий, держащийся за сердце — Ник.
— Блять, тебе что, кошмар приснился? — нервно чертыхается Фрэнсис, откладывая нож в сторону, — Нахера так орать из-за этого?
Ник не отвечает. Только бросает короткий взгляд на байкера, отчего тому становится немного жутко. У шулера бледное, посеревшее лицо и неестественно большие зрачки.
Если ему действительно приснился кошмар, должно быть он был настолько ужасным, что…
Ник сбрасывает с себя одеяло, медленно слезает с кровати и первое, что делает, так это бросается к пиджаку своему костюма. Сначала, Фрэнсису думается, что Ник просто помешался на своей одежде и сам факт того, что сейчас он не в ней, вселяет в него ужас.
Но присмотревшись, он замечает, что шулер что-то вынимает из кармана пиджака и судя по звуку, это какая-то коробочка.
Руки Ника трясутся, но сосредоточенно пытаются открыть коробку и прежде чем мошенник успевает опомниться, Фрэнсис оказывается за его спиной и светит фонарем прямо на предмет в руках.
— Ксанакс? Зачем тебе Ксанакс?
И тут, до него доходит.
Трясущиеся руки, нервное поведение, кошмарный крик…
И Ксанакс.
— У тебя панические атаки?
— Отъебись.
— Серьезно, у тебя панические атаки и ты ничего не сказал?
— А я должен тебе все докладывать? — низко рычит Ник, разрывая картонную упаковку и доставая таблетку, — С хера ли?
— Если у тебя начнется паника во время атаки зомбаков…
— Не начнется. А если начнется, я смогу взять себя в руки.
— Если у тебя будут таблетки — да. А если нет?
Ник смотрит на него напряженно, вид у него одновременно злой и растерянный, и чем дольше длится этот зрительный контакт, тем сильнее Фрэнсис убеждается в своих словах.
— Я справлюсь, — наотрез произносит шулер, разрывая затяжную паузу и закидывает таблетку к себе в рот, — а тебе, лучше не лезть не в свое дело.
— Оно мое, красавчик, потому что мы с тобой в одной лодке, сечешь? Я не смогу спасти твою задницу, если у тебя поедет крыша в процессе возвращения к мосту.
— Так и не спасай, — ощетинивается Ник и резко поднимается, чуть ли не задев носом лоб Фрэнсиса, — без тебя разберусь.
«Господи, во что я ввязался?».
Байкер подавляет раздраженный вздох и молча смотрит на то, как Ник залезает на свою кровать и отворачивается от Фрэнсиса, давая понять, что разговор окончен.
Он и сам понимает, что разговаривать с ним сейчас — просто нет смысла. Мужчина слишком напряжен и напуган, да и обсуждать свою проблему желанием не горит. Так что остается только понадеяться, что завтрашний переход не станет их кончиной.
Ведь если шулера накроет паническая атака…
Что сможет сделать Фрэнсис в такой момент?
Один он не справится.
— Эй, психованный, — шепчет он, — завтра утром, выпей свои таблетки сразу, лады? Мы оба сдохнем, если с тобой что-то…
— Иди на хуй, Фрэнсис.
Просто и лаконично. Даже возразить нечего.
— Да-да, и тебе доброй ночи.
***
Утро добрым не бывает, но это оказалось на редкость паршивым.
Картежник недовольно морщится, когда Фрэнсис напоминает ему о таблетках.
Он раздраженно вздыхает, когда понимает, что придется оставить его дорогой костюм.
И, о боги, с нетерпением рвется наружу, не забывая в очередной раз напомнить байкеру, что товарищи их ждут.
А то он сам не знает?
Но Фрэнсис держится стойко. Напоминает себе, что скоро это все закончится. От приведет Ника к своим и они разойдутся по разные стороны.
Очень скоро их невыносимое сотрудничество — придет к логичному завершению.
— Какого черта мы плетемся так медленно? — едко шипит Ник, следуя за ним по узким переулкам, — Таким шагом мы придем к мосту только ночью.
— Ты же помнишь, что нас только двое, верно? Если повалят одного, второму не отстреляться от толпы в одиночку. Мы идем медленно, чтобы издавать меньше шума и не привлекать…
— Я знаю, — резко обрывает картежник, и Фрэнсис готов поклясться, что тот раздраженно закатил глаза, — но может, мы хотя бы выйдем на дорогу? Тут меньше шансов нас заметить, но там просторнее и нас не прижмут к стенке. Там проще сбежать.
— На дорогу? Серьезно? Ты видел сколько тварей на главной дороге? Вот схватит тебя Курильщик и как я должен буду тебя вытащить? Там нас проще будет разделить. А разделимся — сдохнем.
Он знает, что говорит правильные вещи, и когда Ник позади него, сипло выдыхает, то понимает, что сумел убедить его в верности своих слов.
На дорогу им точно нельзя.
— Здесь тоже не безопасно, — тихо буркает Ник, на что Фрэнсис задорно фыркает.
— А где безопасно? Была бы у нас тачка, доехали бы спокойно. А так, какой путь не избери, от этих тварей…
Впереди показывается Плевальщица, но Фрэнсис выстреливает в нее прежде, чем она успевает разинуть рот в их сторону.
— … не сбежишь, — заканчивает он, победно усмехаясь, — так что меньше нытья, приятель, и мы доберемся до наших в целости и сохранности.
На это высказывание, Нику даже и возразить нечего.
***
— Сколько еще? — спустя полтора часа напряженного молчания, подает голос мошенник.
— Еще где-то часа два.
— Блять…
Это «блять» звучит так отчаянно, что байкеру приходится остановиться и посмотреть на шулера. Как и ожидалось, выглядит он неважно.
Его лицо как-то неестественно посерело, а руки…
Ебать.
— Таблетки…
— Да выпил я! — Николас рявкает так громко, что его возглас буквально стрелой проносится по переулку, — Сколько раз ты еще мне будешь напоминать?!
— Эй, ты потише, а то…
— Не затыкай мне рот, ублюдок! — еще громче восклицает Ник и прежде чем Фрэнсис успевает сообразить, что происходит, он приближается к нему вплотную и практически начинает кричать ему в лицо, — Думаешь, я конченый наркоман, да?! Что я, кроме как ныть и жаловаться, нихера не могу?!
Это громко. Это слишком громко.
«Он привлечет сюда…нет, уже привлек».
Прямо позади шулера, в конце переулка, показывается орда. Их много, их слишком много, чтобы они отбились.
— Ник…
— Думаешь, что я трус и слабак?! Ну давай, скажи это!
— Блядь, Ник, орда!
И только после того, как Фрэнсис хватает его за плечо и тянет на себя, Ник понимает, что происходит.
Но уже слишком поздно. Толпа несется на них, и если они сейчас не заберутся на какое-нибудь возвышение — их растерзают на части.
— Сюда! — рычит он, дергая остолбеневшего мошенника за ворот рубашки и указывая на мусорный бак, — Быстрее!
Он практически силой затаскивает мужчину на крышку бака. Тот стал будто в разы тяжелее и каким-то обессиленным, словно…
Словно у него началась паническая атака.
Просто ахуительно.
— Ник! Возьми себя в руки, черт возьми! — перекрикивая рев мертвецов и собственные выстрелы, он тщетно пытается докричаться до картежника.
Но тот вжался в стену и его трясет так сильно, что Фрэнсису кажется, что и его начинает трясти вместе с ним.
— Ну же, амиго! Если ты не начнешь стрелять, то мы оба сдохнем!
Он отстрелял уже больше половины, но их все равно слишком много, они продолжают напирать, пытаются залезть к ним, но пока он успешно спихивает их пинками по голове. Но надолго ли его хватит? Патроны скоро кончатся. Если Ник не придет в себя, то…
Но Фрэнсис чувствует на своей шее что-то горячее и влажное, и понимает — его конец уже наступил.
Длинный язык Курильщика хватает его за горло и тянет к себе, стаскивая его с мусорного бака и волоча по земле, между ордой мертвецов.
Байкер отчаянно царапает язык, но быстро осознает, что это бесполезно, Курильщик схватил его и больше не отпустит.
Когда длинные, когтистые руки начинают кромсать его грудь, Фрэнсис перестает сопротивляться и даже не пытается кричать, потому что не может. Воздуха нет, в глазах темнеет, а по телу разливается горячая кровь.
Его кровь.
«Ник…если они отвлекутся на меня он должен…успеть…».
Пускай хотя бы он спасется. Вернется к остальным. Хоть кто-то из них должен выжить, иначе…
— Убери от него руки, ублюдок!
Звонкий голос перекрикивает тяжелый гул в ушах и тут же, весь отнятый воздух, начинает возвращаться в легкие Фрэнсиса. Он жадно хватает его ртом и несколько секунд вообще не понимает, что происходит, и только когда рядом с ним раздается несколько выстрелов, он ошарашенно вскидывает голову.
— Ник…?
— Идти можешь? — не оборачиваясь произносит шулер, продолжая стрелять в мертвецов, — Тут рядом лестница, если заберемся в дом, то я перебинтую тебя.
— Да…могу…
Хоть это и невероятно сложно, но он поднимается, опирается руками о стену и пытается не упасть. Голова кружится и грудь ужасно болит. Слишком много крови.
Он чувствует, как Ник хватает его за руку, закидывает ее к себе на плечо и продолжая отстреливаться, ведет его по лестнице.
Стреляет он чертовски хорошо. Так метко и уверенно.
Это точно тот Ник, которого он знает? Он же буквально минуту назад трясся от панической атаки?
Шулер помогает залезть ему через открытое окно, а затем, действуя очень быстро, баррикадирует его рядом стоящим шкафом. И как только сам смог его передвинуть?
Похоже, адреналин придал ему сил.
— Что… ты делаешь…? — сипло спрашивает Фрэнсис, оседая на пол и наблюдая за тем, как Ник принимается судорожно обыскивать комнату.
— Ищу обезболивающее, — хрипло отвечает тот, переворачивая все, что можно перевернуть, — твои раны слишком глубокие, их надо немного прижечь, чтобы остановить кровотечение… Черт! Здесь нихера нет!
— Забей на него…прижигай так…
— Ты хоть понимаешь, как больно это будет? — сквозь стиснутые от бессилия зубы, спрашивает Ник.
— Нет…таких ожогов, как у тебя, у меня нет, но я готов их получить, — с усмешкой произносит байкер и на лица шулера, мелькает эмоция боли, — не делай такое лицо… я сам виноват, не заметил, что эта тварь была рядом…
Но эти слова не успокаивают Ника, а похоже наоборот, ранят его еще сильнее. Потому что он вздыхает так тяжело и отчаянно, что эти эмоции передаются и Фрэнсису.
— Перестань, — шепчет он, отводя взгляд, — ты не виноват, что у тебя началась паническая атака. Ты не знал, что она…
— Я не принял таблетку.
— …наступит…что…?
— Таблетка… — Ник отворачивается и до крови закусывает нижнюю губу, — вчера я принял последнюю.
Теперь это все объясняет.
Его нервное поведение, желание как можно быстрее вернуться к своим…
Все это просто потому, что у него кончился Ксанакс. И он, конечно же, соврал Фрэнсису о том, что выпил таблетку.
Байкеру положено разозлиться на это, но он, почему-то, ничего, кроме сочувствия, не ощущает. Нет у него праведного гнева внутри.
— Почему ты не сказал…? — тихо шепчет он, и у Ника, вырывается едкий смешок.
— Потому что я ебанный трус. Вот почему.
А вот тут уже отклик внутри возникает.
— Трус? — Фрэнсис недоуменно выгибает бровь, — Ты, может, лжец и нытик, но точно не трус. Трус не стал бы вытаскивать меня из лап Курильщика. Не стал бы пробиваться через мертвецов, чтобы затащить меня сюда. Он бы просто не справился с панической атакой и сбежал.
— И все же, это из-за меня ты ранен.
— И? Ты же можешь все исправить, верно? — усмехается он, расстегивая кожаную жилетку и демонстрируя кровоточащие раны, — Давай, обещал же, что займешься этим.
Ник вскидывает на него растерянный взгляд, но очень быстро берет себя в руки и его лицо принимает сосредоточенное выражение. Похоже, сейчас он настроен исправлять свои ошибки и даже острое чувство вины, не должно помешать ему.
Шулер опускается рядом с ним на колени, придирчиво осматривает царапины, а затем, сняв со своей спины рюкзак, начинает вынимать из него средства первой помощи.
— Я продезинфицирую раны и начну прижигать их зажигалкой, — поясняет он, намачивая чистую тряпку спиртом, — тебе лучше схватиться за что-то, пока я буду это делать. Может, оторвать тебе ножку от стула?
— Может, я лучше подержусь за твое плечо? — смеется байкер. Почему-то серьезное лицо шулера, начинает казаться ему смешным. Это от потери крови, у него начинает плавиться рассудок?
— Можешь, только руку не сломай и не дергай меня в разные стороны. Не хочу, чтобы я поджег тебе что-нибудь лишнее.
— Да, будет досадно, если ты подпалишь мою жилетку.
— Ты только о ней волнуешься? — Ник издает нечто, на подобие смешка, но выходит как-то жалко и ненатурально, — Тебе плевать, что через всю грудь у тебя будет шрам от ожога?
— Шрамы украшают мужчин. Я в этом убедился на твоем примере. Выглядишь шикарно.
Ник, кажется, пропускает мимо ушей этот странный комплимент и молча трет проспиртованной тряпкой кожу.
Жжется. Сильно.
Байкеру приходится стиснуть плечо шулера, чтобы не зашипеть от боли. А что будет дальше, страшно представить.
Ник тихо вздыхает, когда с дезинфекцией покончено, и осторожно берет в руки зажигалку. На его лице отражается смятение, он не уверен в том, что собирается делать. Но когда Фрэнсис утешающе хлопает его по плечу, понимает, что медлить нельзя.
— Ты готов? — спрашивает он, чиркнув зажигалкой.
— Нет. А ты?
— Тоже. Но это придется сделать…
— Иначе я истеку кровью. Так вперед, док, я в тебя верю.
Фрэнсис еще крепче сжимает его плечо, наверняка, шулеру сейчас больно, но он либо не подает виду, либо напряжен так, что ощущает ее не в полной мере.
Он еще раз чиркает зажигалкой и поднеся ее к ране, начинает вести по ней огонь.
Боль не то, чтобы адская, это, все-таки, не утюг на спине, но все равно, байкер рычит от боли и еле сдерживается, чтобы не оттолкнуть Ника от себя. Он знает, что это всего лишь рефлексы, обостренные из-за болевого шока, и он всеми силами старается держать их в узде.
Нельзя, чтобы рука шулера дрогнула и это не вылилось в очередной неприятный инцидент.
Надо терпеть.
— Еще немного, — вдруг шепчет Ник почти рядом с ухом, — потерпи…
Он даже не заметил, как мошенник прижался к нему и его тихий голос, звучит так успокаивающе, что хочется в нем раствориться.
Удивительно, но именно шепот Ника, позволяет ему продержаться до самого конца и не закричать от боли. Все заканчивается даже быстрее, чем он предполагал.
И когда шулер отстраняется от него, чтобы убрать зажигалку, Фрэнсис, неожиданно для себя, заглядывается на его лицо.
И серо-голубые глаза — жгут его насквозь.
— Кажется, теперь я понимаю, как твои жены умудрились выйти за тебя…
— Что?
— Черт, у тебя такое красивое лицо… и глаза…они просто не могли им отказать, верно?
Взгляд, которым окидывает его Ник, описать сложно.
Это и недоумение, и страх, и…что-то вроде смущения? В любом случае, это выглядит странно и оттого — смешно.
— У тебя болевой шок, — выйдя из ступора, заявляет игрок с полной уверенностью, — да, точно он. Ты сейчас начнешь нести всякий бред.
— Нет-нет! Я серьезно. Тебе же наверняка говорили, что ты симпатичный?
— Да…но не такие, как ты.
— Это в смысле? — Фрэнсис смеется, хоть от смеха и начинает болеть грудь, — Я чего-то не понял.
Ник не отвечает. Устало вздохнув, он принимается заматывать ожог чистыми бинтами, всячески игнорируя любые высказывания байкера в процессе.
Наверное, мошенник прав, от болевого шока у него поплыл рассудок. Потому что теплые, мягкие ладони Ника, бинтующие его, даруют ему чертовски странные ощущения.
Приятно, и кожу будто покалывает в тех местах, где он прикасается. А еще эти глаза. И успокаивающий шепот, когда он вдруг начинает шипеть от боли.
Неужто…?
— Ник, а если серьезно? Будь я в твоем вкусе и вокруг не было бы никого другого, ты захотел бы со мной потрахаться?
Вопрос вырывается у него так быстро и неожиданно, что он даже не сразу понимает, что именно спросил, пока Ник не поднимает на него свой ошарашенный взгляд.
— Охренеть… я не думал, что тебе настолько плохо.
— Так да или нет?
И снова. Почему это ему так интересно?
Он сам-то, хочет трахнуть Ника?
Да, у него шикарный вид, крепкая задница и все-такое…но он ведь мужик. Это, наверное, должно иметь значение. Или оно потерялось, когда мир ебнулся?
Фрэнсис запутался в собственных ощущениях и мыслях. А еще хочет осознанного ответа от мошенника. Каков мудак.
— Я…- голос Ника хриплый, растерянный и уставший, и от этого, байкеру даже становится стыдно за свою напористость, — давай обсудим это позже, когда доберемся до моста. Когда будем в безопасности.
О-па, а это уже интересно. Ник готов с ним это обсудить, серьезно? Или же просто утешает его, чтобы он не задавал неудобные вопросы?
Лгать-то он хорошо умеет, как выяснилось.
— Идти можешь? — спрашивает игрок, подавая ему руку.
Фрэнсис крепко хватается за нее и осторожно поднимается. Тело еще болит, но кажется, идти он вполне может.
— А сам? Как твоя…?
— Нормально, — нервно отвечает Ник, поворачиваясь к выходу, — больше приступа не будет. Я смог его подавить, теперь главное, вернуться к нашим. У Рошель еще должны остаться таблетки.
— Она знает?
— Да, но больше никто. Поэтому…
— Не скажу, не парься.
Он говорит это искренне, ему нет нужды рассказывать о проблеме Ника кому-то еще. Он уверен, что после того, как мошенник преодолел свой приступ сам, без помощи таблетки, он справится с ним и в дальнейшем. Он ведь не трус, каким себя считает. В этом Фрэнсис убедился.
И Ник, после этих слов, поворачивается к нему, с легкой улыбкой на губах и теплым выражением серо-голубых глаз.
А тяжелый гул сердца, точно дает байкеру понять…
Что он определенно хочет его.
***
— Господи! Это Ник! И Фрэнсис! Живые!
Похоже, Эллис заметил их прежде, чем они его. До моста осталось совсем немного и Фрэнсис, с удовлетворением понимает, что все это время, группа искала их. Даже за пределами безопасной зоны.
— Ох, мать твою, Фрэн, ты ранен?! — Зои подлетает к нему, обеспокоенная и уставшая, с синяками под глазами от недосыпа — он так и знал, что она будет за него переживать. Но не настолько сильно же.
— Тише-тише, детка, не кричи, — шепчет он, обнимая ее за плечи, — я выгляжу лучше, чем ты.
— Иди нахер, Фрэн, — улыбается она, а у самой на глазах слезы, — я уже боялась…боялась…
— Эй, эй, я же тут, все хорошо. Ты думаешь, что я так легко позволю себя убить? Старина Фрэнсис так просто не сдается.
Он усмехается, прижимает к себе дрожащую Зои, попутно наблюдая за тем, как Ника со всех сторон облепили Рошель, Эллис и Тренер — они тоже волновались за него до чертиков.
Шулер корчит недовольную гримасу, когда Эллис жмется к нему, шипит от раздражения, когда Тренер сжимает его в своих медвежьих объятиях, и с Рошель обнимается неохотно. Но все это притворство, маска. Даже отсюда, байкер видит настоящие эмоции Ника.
Он счастлив, что с ними все в порядке. А те, в свою очередь, рады, что с ним все хорошо.
— Вы нас напугали до усрачки, — смеется Луис, внезапно оказавшийся рядом, — но я-то знал, что все будет пучком.
— Пиздит, как дышит, — буркает Зои в плечо Фрэнсиса, — он почти не спал. Да все тут почти не спали. Переживали за вас, идиотов.
— Ну, все, все, по переживали, и хватит. Давайте уже что-нибудь пожрем, а? Я голодный, как псина. И бухнуть бы еще. Крепкого.
— Ну, вот! Все с ним в порядке! Как всегда, на уме только еда и выпивка.
Они смеются все вместе, даже группа Ника, присоединяется к их веселью.
Дело близится к вечеру и судя по всему, завтра утром, Ник и его команда поколесят на своей крутой тачке куда-то далеко.
Это последний день рядом с ним. И он не чувствует должного облегчения.
Разумеется, после того, что они пережили, Ник уже не тот мудак, каким казался изначально. И те эмоции, те ощущения, которые вызвал у него шулер, вовсе не негативные.
Он точно хочет чего-то. Но вот чего? Просто трахнуть и отпустить? Поехать с ним на край света?
Чего он хочет?
— Ну, вперед, давайте отметим то, что все живы! — громко басит Тренер, — Пойдем в убежище и наедимся до отвала!
Фрэнсис бросает взгляд на Ника и видит, что тот тоже смотрит на него. Он не может прочитать, чем наполнен этот взгляд.
Но если он хочет узнать, то сегодня, отличный шанс все решить.
Пока Ник еще не уехал, у него есть время.
***
— Эй, красавчик, сбежал ото всех, чтобы полюбоваться шикарным закатом?
Ник, до этого облокотившийся о перила на балконе, поворачивается к нему с ухмылкой на губах и зажатой в зубах сигаретой.
— Вышел покурить. Хочешь?
— А то.
Он стреляет у него сигарету и ожидает, что шулер поднесет к ней свою зажигалку, чтобы поджечь ее, но вместо этого…
Вместо этого Ник склоняется к нему, и кончик его сигареты, поджигает сигарету Фрэнсиса.
«Черт возьми…а это…горячо…».
— Это намек, да? — байкер усмехается, делает долгую затяжку и выдыхает дым в сторону мошенника.
— Нет, я проверяю то, о чем ты спрашивал меня сегодня.
— О? И как, понял что-то?
— Нет, — со вздохом отвечает Ник, поворачиваясь в сторону заходящего солнца, — а ты?
— Нихуя. Даже не могу понять, хочу ли я тебя на самом деле или просто у меня давно не было?
Мошенник тихо фыркает и трет переносицу. По его виду, байкер понимает, что он сейчас скажет что-то, чего ему говорить не хочется.
— Есть способ проверить, — наконец произносит тот, заставляя Фрэнсиса надменно ухмыльнуться.
— Так давай, я весь твой.
Может, он сказал это слишком самодовольно, а может, Ник и сам уже хотел все выяснить, но он хватает его за шею и притягивает к себе так быстро, что от неожиданности, Фрэнсис охает. Чем шулер и пользуется.
Почувствовав его горячий язык в своем рту, байкер не сильно удивляется. В конце концов, это самый действенный способ узнать, что ты чувствуешь.
Ник был прав. Поцелуи с мужчиной более агрессивные, страстные, но… ощущения приятные.
Шулер кусает его, надавливает языком за язык, поцелуй ощущается, как борьба. И Фрэнсис четко понимает — это его заводит.
Он подается вперед, отвечает укусом на укус, зализывает прокушенную губу, в ответ получая хриплый стон, сигнализирующий о том, что он все делает правильно.
То, что между ними сейчас — правильно.
Тяжесть внизу живота, теснота в штанах, жар кожи — такое сильное возбуждение не просто так. Поцелуй его так другой мужик, он бы, не раздумывая, ему врезал.
Но Ник…
Ему не хочется.
Хочется прижаться пахом к его бедру, вжать в перила, схватить его за задницу, а потом, развернув спиной к себе, выебать прямо здесь.
Вот — чего он хочет.
Шулер заканчивает их поединок первым. Он отстраняется от него, вытирает губы ладонью и с горящим от желания взглядом, смотрит в его глаза.
— Ну? Понял что-нибудь?
Байкер чувствует, как ухмылка на его лице, становится неприлично широкой, так как даже уголки губ — начинают болеть.
— Знаешь что, Ник? — произносит он, вновь затягиваясь сигаретой.
— Да?
— Если мы останемся наедине в следующий раз…то я определенно… точно тебя трахну.
Ник молча смотрит на него, анализирует ответ, а затем, будто бы все понимая, тихо смеется.
— Угрожаешь или обещаешь?
— Обещаю. Если конечно, я буду в твоем вкусе.
И шулер, тоже сделав большую затяжку, выдыхает с усмешкой:
— После того, что сейчас было? Определенно в моем.
На закат они любуются вместе, Фрэнсис чувствует ладонь Ника на своей.
И точно,
определенно точно, он уверен, что взгляд серо-голубых глаз мошенника, куда прекраснее, чем уходящее за горизонт солнце.
***
— Слушайте, а чего Ник такой довольный? — спрашивает Эллис, глядя через зеркало заднего вида на Рошель и Тренера, — Он даже не закатил скандал по поводу того, что я веду тачку.
— Тоже заметил, да? — тихо шепчет Рошель, прижав руку ко рту, — А ты видел, с какой самодовольной ухмылкой он садился? Он что, выиграл какой-то спор или что-то вроде того?
— Не-не, это точно связано с нашим отъездом, — уверенно произносит Тренер, — Он так улыбался, когда смотрел на Фрэнсиса.
— Они на что-то спорили и Ник победил?
— Нет, маловероятно, лыбились-то они оба. Да и прощались как-то странно, я точно слышала про какое-то обещание.
— Набить друг другу морды? Вместе выпить? Что это может быть?
— … Вы вообще в курсе, что я вас слышу? Нет?
