По шипам

Нужное место Рокэ нашел не сразу. Кружил по окрестностям, высматривал, выглядывал подсказку, намек, запрещая себе остановиться, сдаться и перестать надеяться отыскать. Помогли жители из деревни стоявшей в хорне отсюда. Рассказали - над давно пересохшим руслом ручья, месяцами кружили ястребы и стервятники. Крестьяне же помогли собрать хворост на костер, и Алва осторожно поднял и уложил на него то, что было его оруженосцем, а теперь только кости, волосы и обрывки одежды. И под руку положил, под то что было рукой, а теперь только кости, сухожилия, остатки манжет; письмо ему от матери, найденное в доме. Ни кольца, ни ордена, ни семейного склепа, ни даже савана не случилось. Как и друзей, вспоминающих, жгущих свечи, пьющих вино за добрую память всю ночь. После смуты чего только не бывало, и вряд ли кто-то всерьез удивился кэналлийцу решившему найти и похоронить друга в северных краях. Только вот девочка, дочь мельника, который одолжил ему телегу, подошла с букетом полевых цветов и устроила их у охапок хвороста. Рокэ переложил цветы выше - к ногам, в последний раз дотронулся до того, что было лицом юноши, а ныне просто кости поклеванные стервятниками, и поджог костер. Немногочисленные жители вызвавшиеся помочь, да случайные свидетели ушли, а девочка так и стояла рядом, смотрела в огонь. - Кем он был? – тихо спросила она, когда пламя почти потухло. Какая разница теперь? Все, что было им сгорело и развеяно. Только память о нем саднит и кровоточит и сердце колит болью при мысли о том, чтобы произнести его имя вслух. Был. Был, был... Смеялся, злился, бросался на Рокэ с кинжалом, говорил глупости, творил глупости, плакал, убивал и пытался спасать. Бывал и счастлив. Жил. Еще какое-то время Рокэ глядит в огонь, а потом присаживается перед девочкой, принесшей синие звезды к погребальному костру. Смотрит в серые ее глаза: - Как тебя зовут, дитя? - Октавия. Похоже она совсем его не боится и он касается светлого локона, выбившегося из под косынки. - Как нашу принцессу. - Мама говорит: как святую, - тихо произносит девочка, а потом также тихо добавляет то, что для Рокэ сейчас звучит громом, - Я видела, как его убивали. Там коз пасла и они разбежались все от шума. Девочка замолкает, смотрит серыми глазами мимо Рокэ - в свои воспоминания, где юноша с каштановыми волосами погибает от выстрела. Почему, почему нельзя заглянуть в них, увидеть самому, пробраться туда, встать между ним и убийцами?... - Его звали Ричард и он был хорошим, маленькая Октавия. Иногда, с хорошими людьми случаются плохие вещи. Иногда, они сами делают ужасные вещи... Но он был хорошим, дитя. Она слушала так внимательно, что Рокэ почти устыдился своей неожиданной проповеди. Нестерпимо захотелось прямо сейчас сесть на лошадь и уехать в ночь. Прочь от этого места. Нет его. Нет, нет, нет. Маленькая Октавия, дочь мельника, все смотрела в тлеющую золу. - Посади здесь терновник будущей весной, Октавия, хорошо? Пусть он протянется отсюда, до самого соленого озера. Девочка серьезно кивнула.