Средство от простуды

      Исак все еще валялся в постели, пока Эвен носился по квартире в поисках тетради, в которой записал план защиты проекта. Он вчера так упорно работал почти до полного засыпания, что не помнил, в какой части комнаты он именно это делал. У окна? На подоконнике нет… За кухонным столом? В кровати? Эвен встряхнул одеяло. Исак свернулся калачиком.       — Тебе разве не надо на занятия? — спросил Эвен, поднимая подушку. Ну конечно! Вот он, конспект. Мятый, как из задницы. Ничего, главное, чтобы текст читался.       — Меня знобит, верни одеяло, — ответил Исак. — На занятия надо, но… полежу еще немножко.       — Эй, — Эвен нахмурился и забрался в постель. — Все хорошо?       — Организм протестует против понедельника, — вяло улыбнулся Исак.       Эвен подобрался поближе и поцеловал Исака в лоб. Не потому, что целовать хотелось (и это тоже вообще-то, этого всегда хотелось), а потому что так мама проверяла температуру. Но он ни черта не понял. Поэтому отправился за градусником. Мама, будучи в гостях, приволокла «своим мальчикам» целую аптечку, потому что «сами вы никогда не соберете, а она должна быть».       Он вытащил электронный градусник, с которым они с Исаком в первый день появления прибора в доме игрались, типа стреляя друг в друга, а потом измеряя температуру окружающих предметов, блюд и разных частей тела.       — Сдавайся, детка, — соблазнительно проговорил Эвен, и направил градусник в лоб Исака.       — Я сдался уже давно и бесповоротно, — вздохнул Исак, подтягивая одеяло к шее. Эвен улыбнулся.       Сигнал — и на маленьком экранчике высветился результат. Тридцать восемь…       — Что-нибудь болит? — поинтересовался Эвен.       — Горло какое-то не такое… Эвен, все нормально. Полежу, согреюсь, выпью аспирин, в висках перестанет стучать, и пойду. Опоздаю, но не страшно.       — То есть, у тебя еще и в висках стучит.       — Эвен…       — Так, — Эвен вскочил с кровати. — Остаемся дома.       — Не смей! — выкрикнул Исак и закашлялся, в горле першило. — Я в курсе, что у тебя сегодня защита проекта. Ты так готовился, искал факты о старом кино, над презентацией страдал сутки… Я себе не прощу, если ты получишь неуд или тебя не допустят к экзаменам. Это просто простуда, у всех бывает. Я смогу разобраться один.       — Исак, ни одна презентация не имеет для меня такой важности, как ты.       — Но и ты важен. И я очень хочу, чтобы ты отправился в универ, сделал там всех и получил высший бал. Полдня погоды не сделает…       — Хорошо, но ты останешься дома.       Эвен подошел к напольной вешалке, стянул с нее толстовку с начесом, из комода вытащил теплые носки.       — Присядь-ка, — приказал он Исаку и надел на него толстовку. Отыскал под одеялом ноги в пижамных штанах и натянул на холодные ступни носки. — Ложись.       И сверху накрыл одеялом.       — Мне будет жарко, — простонал Исак.       — Вот и отлично, — ответил Эвен, но все-таки приоткрыл форточку для притока свежего воздуха.       Эвен включил электрический чайник, бросил в чашку чайный пакетик, кусочки лимона и имбиря. Вытащил из морозилки тушку курицы для разморозки. Вообще, она должна была запекаться с чесноком и розмарином в пятничный вечер, но теперь уж отправится в бульон.       Полдня он уж точно в универе сидеть не будет. Защитит проект и домой.       Эвен налил кипятка в чашку, в стакан — воду и бросил туда шипучку аспирина.       — Сначала это выпей, — он протянул стакан Исаку. — Чай горячий, поставлю возле кровати, потом возьмешь. И сделаю сейчас какой-нибудь сэндвич. У тебя аппетит есть?       — Не особенно, больше спать хочется.       — Тогда сэндвич оставлю в холодильнике, но чая попей!       Эвен присел на корточки возле Исака и погладил его по голове.       — Пиши мне, как твое самочувствие, ладно? — попросил Эвен, Исак ласково улыбнулся. — Что тебе принести? — Исак пожал плечами. — Ну назови что-нибудь, мне очень хочется что-то для тебя купить. Больным всегда делают подарки.       — Шоколадку?       — Не отмахивайся банальностью.       — Ладно, я усложню: горячий шоколад в жестяной баночке, какой-нибудь красивой.       — Красивой?       — Ну там… со зверюшками.       Эвен засмеялся.       — Ты сам это затеял, — напомнил Исак.       — Будет тебе горячий шоколад, — Эвен поднялся, поцеловал Исака в губы, нос, лоб. — В баночке со зверюшками.       Преподаватель своей справедливостью всегда доводил до стресса студентов с фамилией на «А». Профессор всегда так делал, говоря, что это один из принципов заключительных титров, когда не надо делать различия между актерами разной величины. Эвен спорил, утверждая, что «в порядке появления в фильме» лучше для зрителя и тоже не делает различий, а то герой актера с фамилией на «А» может появиться и в конце, исполняя роль билетера в кассе, причем билетера с именем, и зритель, внимательный к титрам, будет думать, что же это за актер и не пропустил ли он чего.       — Поэтому давайте сегодня я буду тем, кого зритель увидит первым, — попросил он, — и начну защиту.       — Давайте, — тут же согласился однокурсник Эвена с фамилией Андерсен, который уже устал всегда отвечать первым. — Я всю жизнь мечтал о роли билетера.       «Как дела?» — быстро настрочил Эвен сообщение.       «Лежу».       Лежит он! И Эвен написал снова: «Температуру померь и сфоткай результат».       «Милый, все хорошо».       Эвен заулыбался так, будто это «милый» впервые видит. Но его это словечко из уст или сообщений Исака всегда уносило куда-то в дом Вальтерсенов-Нэсхаймов с садом и библиотекой.       — Я надеюсь, Эвен, вы улыбаетесь от того, что вся группа разрешила вам выступить вне очереди.       — Что? — Эвен встрепенулся.       — Прошу к доске.       Все люди с фамилиями до «Н» выдохнули на ближайшие десять минут.       Вырвавшись из здания университета, проигнориров дальнейшее расписание, Эвен забежал в супермаркет. Он бросил в тележку пакет моркови и пачку макарон-звездочек для бульона (картофель есть дома), схватил упаковку воздушных зефирок и шоколадку с орехами, взял с деревянного стеллажа свежий хрустящий багет. Выруливая между стеллажами, отправился в чайно-кофейный отдел, где, обычно, и бывали банки с сухим горячим шоколадом. Но их… не было.       — В стране какой-то дефицит какао, или что? — проворчал Эвен, крутясь в поисках продавца. Наметив девушку в форменной футболке, он направился к ней. — Подскажите, а где у вас какао?       — О, мы переставили его к конфетам. Это логично.       — Знаете, но ведь люди обычно ищут его рядом с кофе.       — Пока они будут искать какао, по пути пройдут немало витрин и еще что-нибудь положат в корзинки.       — Ясно, — отреагировал Эвен на маркетинг и помчался в кондитерский отдел.       Остановился на полпути и настрочил очередное сообщение: «Ты как?»       Не ответил.       «Исак?»       «Эй!»       «Любовь моя, освещающая жизнь теплым светом, ныне пребываемая в забвении из-за лихорадки, ты, блин, отвечать будешь?»       «Лежу», — прочитал Эвен и глубоко судорожно вздохнул, прямо глядя на витрину. Раздался сигнал нового сообщения: «Солнце мое, согревающее меня, даже когда нет рядом, ныне грызущее гранит режиссерской науки, я был в туалете и не мог тебе ответить». И следом: «Все в порядке» и фото градусника с отметкой на экране «37,5». Эвен отправил в ответ смайлик с термометром во рту и сердечко.       А на витрине не было горячего шоколада в жестяной банке. В коробочках, пакетиках, а это не то, что надо.       — Нашли? — рядом снова оказалась та самая продавщица.       — Мне нужно в жестяной банке.       — В жестяных банках у нас есть кэроб.       — Что?       — Измельченные плоды рожкового дерева. Из этого порошка получается полезный напиток.       — Это все прекрасно, но мне бы вот какао с сухими сливками, сахаром и ванилью.       — Только в пакете, — продавщица лишь развела руками.       Эвен грустно посмотрел на ассортимент, вспомнил, что Исак с температурой и больным горлом сейчас один, схватил пачку горячего шоколада и отправился в отдел полезного питания через канцелярский.       Забежав в аптеку возле дома, Эвен, наконец, очутился в квартире. Он скинул обувь, куртку, бросил рюкзак и почти запрыгнул на кровать к Исаку, обхватил его рукой, несколько раз поцеловал в щеку.       — Как ты себя чувствуешь? — спросил он.       — Вяло, — сонно ответил Исак. — Почему ты не на лекциях?       — Я хорошо защитил проект, а лекции перепишу потом. Все равно не смог бы их нормально слушать.       — Всего лишь температура, такое еще будет случаться не раз и не два.       — И не раз и не два я буду рядом, — Эвен снова поцеловал Исака. — Ты горячий.       — Ты тоже.       Эвен улыбнулся. А потом спохватился, скатился с кровати и направился за рюкзаком. Быстро выложил продукты, вытащил лекарство из кармашка сбоку и снова устроился рядом с Исаком.       — Присядь, — Эвен поправил подушку, чтобы Исаку было сидеть удобнее.       Он вскрыл упаковку от спрея для горла и собрал нехитрый механизм — колпачок с длинной трубкой пульверизатора наделся на баночку лекарства. Сначала Эвен распылил лекарство в воздух, а потом немного себе на язык.       — Ой, фу, — вырвалось у него.       Исак смотрел на эту сцену с любопытством, а потом произнес:       — То есть, вот это «ой, фу» для меня?       — Исак, надо, — Эвен большими печальными глазами посмотрел на друга. — Открывай рот.       — Я сам! — и Исак выхватил пузырек. Эвен посмотрел на него добрым взглядом «ты мой самостоятельный». Исак направил пульверизатор себе в рот, зажмурился и нажал. Лицо тут же скривилось.       — Молодец, — похвалил Эвен. — Может, поспишь немного? Одеяло…       — Не нужно. От озноба я перешел к жару.       — Носки сними.       — Не буду, они уютные.       — Ты спишь, а я готовлю бульон. Думаю, поделили дела честно.       — Сплю, — согласился Исак, вытащил из-за спины подушку, положил ее на колени Эвена и комфортно устроился.       Эвен понял, что бульон пока ждет. Хотелось сказать «зайчик мой» или «малыш», но ему казалось, что Исак посчитает это детским или девчачьим. Поэтому молча лишь поглаживал Исака по голове, плечам, телу.       Эвен аккуратно вытащил колени из-под подушки. Исак немного пошевелился, руками притянув к себе и обняв одеяло. Умиляться некогда, надо заняться бульоном.       Эта куриная дрянь до сих пор не разморозилась. Сколько времени-то прошло? Два часа? Три? Как ее замораживали? Обкололи жидким азотом?       Эвен вздохнул, запихнул тушку в кастрюльку и поставил в раковину под холодную воду.       А потом вспомнил, что делает бульон, ну, то есть, положит в кастрюлю и будет кипятить в воде, и «куриной дрянью» назвал уже себя, добавив «глупая». Он помыл курицу как следует, залил чистой водой и поставил на плиту.       С чисткой картофеля тоже не задалось. У пальца, по которому он прошелся модной картофелечисткой. После йода и пластыря девайс был заменен обычным ножом. Благо, что морковь не подвела. Ну, а макароны-звездочки что могут сделать? Рассыпаться по всей плите, например.       — Если б я для себя готовил! — разозлился на продукты Эвен. — Это для Исака, придурки! — помолчал и добавил: — Я разговариваю с едой. У меня все хорошо.       Эвен выдохнул. Он просто суетится, волнуется, хочет сделать, как лучше. Надо успокоиться, посмотреть на своего спящего мальчика… который распластался по кровати. Что ему такое снится? Обнимашки с одеялом закончились, значит, точно не Эвен.       Мама говорила, что домашние дела занимают и даже успокаивают, что после них приятная усталость. Хотя, она это сказала, будучи в гостях у Эвена и Исака, и, возможно, то был намек. Мамин сын покосился на корзину для белья, крышка которой просто лежала поверх кучи футболок. Это ведь было бы здорово — положить Исаку после сна надеть чистое, только из стирки, хрустящее белье.       Эвен затянул завязки и вытащил из корзинки мешок. Отыскал несколько монеток для стиральной машинки, убедился, что Исак все еще спит, на всякий случай оставил записку, захватил гель для стирки и спустился в прачечную. Режима «Быстрая стирка» хватит, не такое уж и загаженное белье. Да и больше получаса он тут сидеть и поддаваться гипнозу крутящейся в барабане одежды не может — на маленьком огне кипит опрометчиво оставленный на плите бульон.       Эвен вернулся, проверит свое варево. Убедился, что картофель мягкий, а макароны не разварились, и выключил.       Потом собрал брошенные на диван, стулья и даже пол кофты, штаны, повесил на вешалку. Белье развесил на металлической сушилке.       Далее перешел к экстремальным мерам: стараясь делать это как можно тише и чуть ли на цыпочках прошелся шваброй по полу, стирая пыль, чтобы больные этой квартирки ею не дышали. Крепко спящий Исак лишь повернулся на бок. Эвен не удержался и пощекотал пальцем его ступню. Исак смешно дернул ножкой.       Экзекуции также подверглась пыль на поверхностях и зеркале. Нет, делать все это время от времени и по частям было гораздо удобнее и проще. Хотя… затеять с вон тем парнишкой на кровати генеральную уборку было бы весело.       Эвен сжал в руке тряпочку, которой вытирал пыль, и уселся в кресло. Шторы бы тоже надо постирать… Это не занимает, мам, это затягивает.       Исак проснулся через несколько часов. Эвен обнимал его, положив голову на плечо, и тихо сопел.       — Зайчик, — прошептал Исак. Вслух называть Эвена так и прочими животно-уменьшительно-ласкательными он стеснялся. Вдруг Эвен решит, что это по-девчачьи или по-детски? Он старше и еще смеяться будет. Исак взялся за его ладонь, нащупал пластырь. Уже успел где-то порезаться!       Исак осторожно, чтобы не разбудить Эвена, выскользнул из постели. Он бы провалялся еще, но срочно надо было в уборную.       Закончив свои дела, Исак заглянул в маленькую кухоньку, чтобы попить воды. На столешнице стояла жестяная банка, которую Эвен обклеил белой бумагой. На бумаге черным фломастером были нарисованы животные — заяц, ежик, лиса, енот и почему-то кот среди этих лесных жителей. Надпись гласила «Горячий шоколад для Исака». Рядом лежала записка.       «Дорогой, прости, если ты проснешься, а я сплю. Я тут случайно вымыл всю квартиру и немножко устал. Но мне очень хотелось, чтобы ты проснулся в чистоте. Извини, футболка еще не высохла.       И, если ты заметил, что нет занавесок, то они в корзине для грязного белья. Я заказал нам новые, кстати, желтые.       Горячего шоколада в жестяной баночке не было, поэтому я оформил ее сам. Захочешь кэроб — он на полке в пластиковом контейнере.       Бульон на плите.       А вообще, можешь меня разбудить».       Исак улыбнулся. Не будет он его будить. Сам справится. Он включил маленький огонь под кастрюлькой с бульоном, чтобы разогреть. Исак заметил в бумажном пакете багет, отломал горбушку, откусил кусочек.       Вдруг его обвили теплые руки.       — А я думаю, что за мышь тут копошится? — проговорил Эвен. — Как дела?       — Хочу есть.       — Это хороший знак, — раздался сигнал электронного термометра. — Ну, еще не идеально.       — Ничего не бывает идеальным.       — А ты бульон попробуй.       — Пообедаешь со мной?       — Ага.       — И горячего шоколада потом попьем? Раз ты уж взялся все стирать — можем, не боясь, прямо в кровати.       — Обязательно, зайчик, — произнес Эвен и запнулся, но Исак лишь мило улыбнулся и прислонился головой к голове Эвена. — Горячий шоколад помогает от простуды.       — От простуды помогаешь ты.