Не стоит ждать пока то, о чем ты мечтаешь, само упадёт к тебе в руки

Будь что будет махнул рукой Юра и вдохнул содержимое бутылки. Дым отдавал горечью и неприятно пах. По совету кого-то из стоящих сбоку блондин задержал дыхание. Продержался он меньше пяти секунд. Выпустив дым из легких, он почувствовал долгожданное облегчение, но оно продлилось недолго. Буквально через минуту голова начала болеть, сознание затуманилось, перед глазами все поплыло. Пошатываясь, Юра кое-как дополз до дивана и словно мертвый рухнул на него. Тело ломило, мозг хотел взорваться. Юра смотрел на стену и ему казалось, что полоски на обоях плывут, и, смешиваясь, закручиваются в причудливые узоры. Голова болела, сознание отключалось. Хотелось исчезнуть, умереть, раствориться, только бы эти мучения прекратились. Собрав последние силы, Юра достал из кармана телефон и набрал номер Никиты. Не выдержав напряжения, рука с мобильником упала на подушку. Блондин смотрел на мерцающий экран и пытался понять, что происходит. С трудом продираясь сквозь затуманенный рассудок, он все-таки смог твердо установить, кто он и что он здесь делает, но силы опять покинули его. Глаза закатились и наступила долгожданная тишина. — Юра! Юр, алло, ответь. Юра, ты меня слышишь? — донеслось откуда-то издалека. Блондин с трудом разлепил отяжелевшие веки и повернул голову. Это все-таки произошло. Никита взял трубку. Они не общались с того момента как Юра, в очередной раз напившись, полез к брюнету с поцелуями и признаниями в любви. На утро, протрезвев и раскаявшись в содеянном, он написал сообщение с извинениями. Никита прочитал его, но так и не ответил. Трубку он также не брал. Юра не понимал почему так происходит и выяснить тоже не мог. С горя, и чтобы заглушить укоры совести, он начал ходить на тусовки, причём с каждым таким походом градус жести повышался и наконец достиг своего максимума сегодня. — Мне плохо, Никит. Забери меня, пожалуйста отсюда… — слабым голосом произнес Юра. — Ты где сейчас? Что случилось? — послышалось из трубки. — За городом, на хате. Сейчас скину адрес, — Юра попытался подняться на локте и потерпел неудачу — Если смогу, — добавил он. — Ты там что в нулину пьяный? — Хуже, Никита, гораздо хуже. — О боже, неужели наркотики? — в голосе брюнета звучал неподдельный испуг. — Да… — только и смог выдавить Юра. Накопленные за время короткой отключки силы кончились и сознание снова грозило отрубиться. — Скажи хоть, кто там еще с тобой? — голос Никиты звучал глухо, как будто издалека. — С-серега есть, М-меркулов… — из последних сил выдохнул Юра. — Говорил я тебе с ним не общаться. Ладно, жди, скоро приеду, — раздались длинные гудки, но Юра уже их не слышал. Юра не знал сколько времени он пролежал на диване. В прочем, ему уже было все равно. Он почти никак не отреагировал, когда сильные, холодные будто с улицы, руки подняли его и взвалили на плечи. Кто-то помог ему одеться и выволок на свежий ночной воздух. Холод немного отрезвил его. Он повернул отяжелевшую голову и увидел лицо Никиты напряжённое, сосредоточенное и такое красивое… Сознание вернулось к нему когда он сидел на заднем сиденье машины. Никита был за рулём. Услышав шуршание сзади, брюнет обернулся. — Как ты? — заботливо спросил он. — Лучше, — пробормотал Юра. — Спасибо… что приехал. — Ну не мог же я тебя бросить. Какого хрена, скажи мне, пожалуйста, тебя вообще угораздило там оказаться, а? — произнес Никита, но ответом ему было только молчание, — Юра снова отключился. Вскоре сквозь сон он почувствовал, что машина остановилась. Задняя дверь распахнулась, впуская в салон воздух. — Э-эй, вставай, — Никита ласково потряс его за плечо. Юра приоткрыл глаза и, высунув ноги из салона, попытался встать. Как только он выпрямился затылок пронзило болью, перед глазами все поплыло и он безвольным мешком полетел на Никиту. — А ну-ка стой, — брюнет подхватил его под руки. — Да, друг мой, очевидно, ты еще не совсем трезв, — с этими словами он взвалил Юру себе на плечи и, ногой захлопнув дверь машины, пошел в сторону подъезда. Никита еле передвигал ноги. Тащить Юру по лестнице оказалось совсем не так просто, как ему казалось в начале; пройдя всего пару пролетов, он взмок как болонка, разве что язык не высунул. Однако не бросать же его теперь в самом деле? Добравшись до площадки с окном, Никита остановился у открытой форточки чтобы немного отдышаться. Свежий ночной ветерок нежно обдувал лицо, Юра на спине заворочался и пробормотал: — Никита, любимый… — и прижался щекой к его плечу. Никита замер. Такого он явно не ожидал. Вернее ожидал, хотел, мечтал услышать и, кажется, сейчас он стал на один шаг ближе к исполнению своей мечты. Постепенно все вставало на свои места: постоянные гейские шуточки в его адрес, частые, неуместные касания, и, наконец, недавние признания в любви. После извинения за последние, когда так жестоко были обмануты самые сокровенные его надежды, Никита решил больше не общаться с Юрой. Не хотелось больше мучиться от осознания того, что человек, которого ты любишь никогда не сможет об этом узнать, а если и узнает, то не ответит взаимностью. Но теперь… теперь все будет по другому и он сделает для этого все возможное. Никита вздохнул и направился вверх по лестнице, на ходу продумывая план. Проснулся Юра когда солнце только-только показалось из-за горизонта. Проснулся и обнаружил, что лежит на коленях у Никиты в его квартире. Медленно повернув голову, он посмотрел на своего спасителя и невольно залюбовался: Никита спал, откинувшись на спинку дивана; в персиковом свете восходящего солнца его бледная кожа казалась нежно-розовой, темные волосы тускло поблескивали. Маленькая капелька слюны грозила скатиться из уголка губ, Юра не удержался, протянул руку, взял брюнета за подбородок и аккуратно убрал ее большим пальцем. Никита промычал что-то сквозь сон и прижался щекой к его ладони. Юра замер, боясь пошевелиться. Ему хотелось чтобы этот момент продлился как можно дольше, но через минуту рука затекла и Юре пришлось аккуратно высвободить ее. Когда пальцы были уже почти свободны, Никита наклонил голову и прижал их к своему плечу. — Попался, — произнес он, не открывая глаз, на губах лукавая улыбка. Юра замер, огорошенный таким внезапным поворотом событий. Не зная как поступить дальше, он тянет руку, пытаясь освободиться, но ему не дают — Никита хватает его за запястье. — Не убирай, пожалуйста, — шепчет он. — Так гораздо лучше. Юра смущен, он краснеет, он не понимает реально ли все происходящее или это еще один мираж затуманенного наркотиками сознания и потому продолжает попытки. — Не надо, я же попросил, — Никита открывает глаза и смотрит Юре в лицо. Блондин не знает, что делать, как поступить. Все еще пытаясь освободить свою конечность, он опирается Никите на грудь чтобы таким образом облегчить себе задачу, но не тут-то было — брюнет перехватывает и вторую руку. Теперь Юра вообще теряется. Он лежит на коленях у своего лучшего друга, в которого уже давно влюблен, а тот держит его за запястья и пытливо смотрит в глаза. Подсознательно Юра совсем не против, но разум еще окончательно не покинул его, а потому он в замешательстве и именно в этот момент мучительного нравственного выбора, Никита разводит его руки в стороны и медленно касается своими губами его губ. Юра широко распахивает глаза, он понимает, что это неправильно, что надо бы отстраниться, но не может. Желание, подавляемое столько времени, прорывается наружу. Юра закрывает глаза и отдается Никите. Проходит минута, другая, Никита не думает прекращать. Юра дышит рвано, щеки горят румянцем, внизу живота все напряжено до предела, сознание отходит на второй план, но не из-за запрещенных веществ, а из-за того, что невозможно оставаться в здравом рассудке, когда твой лучший друг — любовь всей твоей жизни, целует тебя. Время растягивается, замедляясь. — Пойдем в спальню, — шепчет брюнет, отстраняется и подает Юре руку, помогая подняться. Юра встает и идет, увлекаемый Никитой. Дверь спальни бесшумно открывается, впуская парней. Никита, не раздумывая, толкает Юру на кровать и тот падает спиной на белые, незаправленные простыни. Брюнет встает на колени у Юры в ногах. Медленно, с грацией дикой кошки, он наклоняется над возбужденным Юрой и, проведя рукой по щеке, кладет ее на затылок и, притягивая голову, целует. Губы мокрые и скользкие от слюны, но от этого только сильнее хочется касаться их. Языки сплетаются в первобытном танце. Никита запускает руку Юре под футболку, блондин вздрагивает и стонет, изгибаясь, когда холодные пальцы задевают сосок. Никита видит это и продолжает свою пытку, блондин мечется под ним, постанывая. И вот на пол летит Юрина футболка. Блондин глубоко вдыхает, когда Никита касается губами его живота и медленно поднимается вверх, оставляя россыпь поцелуев на коже, ласкает языком соски. Юре хочется соприкоснуться с Никитой всем телом, почувствовать его кожу своей и потому он стягивает с брюнета его футболку. Тот не сопротивляется, выпрямляет руки, помогая освободить себя от одежды. И вот он уже раздет до пояса. Юра кладет свои руки ему на спину и, целуя, притягивает к себе, наслаждаясь долгожданным контактом кожа к коже. Никита медленно проводит языком вниз по животу, оставляя влажный след, обжигая дыханием напряженную плоть. Медленно он расстегивает пуговицу на Юриных джинсах, тянет вниз замочек молнии, и также медленно снимает их, отбрасывая куда-то в сторону. Юра смущен, он не знает куда деться, хочется свести ноги, но Никита не дает. Ласково касаясь коленей и разводя их в стороны, он ведет пальцами по коже, подбираясь к промежности, в самый последний момент уходя в сторону. От прикосновений по телу разбегаются мурашки. Юра сводит ноги, пытаясь удержать никитину руку, но тот лишь ухмыляется. — Еще не время, — шепчет он, наклоняясь к уху блондина. Юра строит обиженную мину и тут же рвано выдыхает, когда Никита касается его члена своим сквозь ткань джинс. Никита аккуратно, двумя руками спускает боксеры, высвобождая юрин член из «плена», продолжает тянуть резинку на себя, и окончательно снимает их. С секунду он любуется плодами своей работы. Вид голого Юры, тяжело дышащего от возбуждения, с растрепавшимися по белой простыне рыжеватыми волосами, блестящими, словно золото, в свете восходящего солнца, сводит его с ума. Неужели это реально? Неужели то, о чем он и мечтать не смел все эти годы, происходит прямо сейчас? Он наклоняется и, проведя языком по головке, берет член «друга» в рот. Юра, до этого, приподняв голову, наблюдавший за действиями брюнета, сдавленно выдыхает и откидывается на подушки. Новые ощущения накрывают его с головой, ему хочется чтобы это длилось вечность. Поэтому, когда Никита неожиданно отстраняется, он поднимает голову чтобы посмотреть. И вовремя. Никита кладет в рот два пальца, обильно смачивает их слюной, и, вновь обхватывая член губами, проводит ими по краям юриного ануса, а затем вставляет один из них внутрь. Юра широко распахивает глаза. Когда же к первому пальцу добавляется второй, а затем и третий, он перестает сдерживать стоны, потому что слишком хороша эта пытка и особоенно прекрасна она от того, что это делает Никита. Брюнет вынимает пальцы, Юра закрывает глаза, потому что понимает, сейчас произойдет это. Обострившемся от внутреннего напряжения слухом, он слышет как Никита расстегивает молнию. Звякает, ударившись об пол, пряжка ремня, где-то сбоку открывается ящик, слышен шелест разрываемой упаковки, матрас проминается под тяжестью Никиты, и Юра внутренне собирается, готовясь. — Посмотри на меня, — просит Никита. Юра открывает глаза и встречается с ним взглядом. Несмотря на свет, проникающий сквозь плохо зашторенное окно, карих радужек почти не видно за расширенными зрачками. Грозный и грациозный, Никита напоминает пантеру, приготовившуюся к прыжку. Юра хочет что-то сказать, но осекается, только набрав воздуха в легкие, потому, что Никита входит, быстро, резко и до упора. Юре больно с непривычки, пара слезинок против воли скатыватюся по щеке, Никита тут же сцеловывает их. Он понимает каково сейчас Юре и потому не двигается, терпит, давая блондину привыкнуть к новым ощущениям. Чтобы как-то подбодрить Юру, он целует его, стараясь вложить в этот поцелуй всю любовь и заботу, на которые способен. Юра чувствует это, понимает, и ему становится легче. Когда Никита начинает двигаться, медленно и плавно, он испускает стон, который тонет в губах брюнета, но это стон не боли, а удовольствия, которое, поднимаясь снизу изнутри, размыливает взгляд, растворяет сознание. Солнце уже не персиковое, а золотое. Бесчисленные пылинки медленно танцуют в его лучах, пробивающихся в комнату сквозь неплотно задернутые шторы. Юра спит, заботливо укрытый одеялом. Никита лежит рядом. Подперев голову рукой, он смотрит и не может насмотреться. Вид спящего Юры, такого спокойного, такого умиротворенного, такого довольного, да, довольного — улыбается последней мысли Никита, заставляет приятное тепло разливаться где-то внутри. Он смог, он признался другу в своих чувствах, пусть и сделал это не совсем типичным образом. Но, самое главное, он получил согласие — почти неслышное среди стонов, но сказанное вслух, ответное признание в любви. С этим приятными мыслями Никита, обняв Юру, засыпает. Все-таки у них обоих выдалась непростая ночь. К черту работу! Сегодняшний день принадлежит только им двоим.