Лондонское одиночество

Огни ночного Лондона слабо освещают гостиничный номер маггловского отеля, позволяя Гермионе рассматривать голого Малфоя, медленно собирающего разбросанную по комнате одежду. Она знает, что примерно через пятнадцать минут тот отправится домой, оставляя её позади. И уже который раз она обещает себе, что это последний их вечер. Но стоит Малфою перехватить её где-то среди коридоров Министерства после рабочего дня или заявиться к ней в кабинет — и они вновь срывают судорожно друг с друга мантии, пытаясь быстрее добраться до тела; как подростки целуются, сталкиваясь зубами; спотыкаются, идя к кровати и не всегда оказываясь в ней. Гермиона находит своё утешение и успокоение, так необходимые ей, в моментах, когда Драко двигается в ней и над ней, и она хватает его за плечи, прижимаясь ближе, словно стремясь окончательно впечатать его в себя. Ей кажется, что Малфой испытывает то же необъятное одиночество, что и она, уже столько лет, но едва ли кто-то из них сможет объяснить его. Уже после, лежа в кровати и ощущая отголоски оргазма, Гермиона закрывает глаза и начинает отсчитывать минуты, когда мужчина рядом начнет собираться. Она чувствует на интуитивном уровне, как что-то меняется в царящей тишине вокруг них — возвращается та неловкость, которую они испытывают каждый раз, встречаясь в конференц-залах Министерства или в общих компаниях за пределами работы. Лишь только в такие вечера, как этот, они могут существовать без мыслей о прошлых деяниях, просто чувствуя друг друга. Они никогда не разговаривают. «Быстрее!». «Чёрт, Грейнджер!». «Тише, тише…». Неловкие кивки и слова приветствия при встречах и не более. Если задуматься, Гермиона вряд ли вспомнит, общались ли они нормально за всю свою жизнь. Сначала годы оскорблений в Хогвартсе, затем натянутые отношения в первые годы совместной работы, а затем — тихие слова похвалы, пока Малфой наматывает на кулак её волосы, грубо толкаясь в неё. Всегда тишина, которая кажется ей почти что морозной, и в этом холоде лишь два горячих сердца пытаются найти так необходимый им покой. От хлопка двери Гермиона вздрагивает и открывает глаза, понимая, что осталась одна. Чувство одиночества неприятно оседает в душе, и она забирается глубже под одеяло, поворачиваясь лицом к окну, где виднеется ночной город. Она представляет себе, что Малфой возвращается сейчас домой, где его поцелуем встречает Астория, и немного завидует тому, чего ей никогда не получить. Она убеждает себя, что измены Малфоя исключительно на его совести, но никак не может избавиться от мерзкого ощущения неправильности всего этого. Гермиона закрывает глаза и кутается в одеяло, представляя себе, что в этот вечер она не одна.

***

Утром Гермиона сдаёт ключ на ресепшн и выходит из Savoy, направляясь к ближайшей точке трансгрессии. По пути она вытаскивает плеер, подаренный Гарри на недавний день рождения, и включает музыку, позволяя себе насладиться моментами утренней суеты магглов, пока рутина Министерства полностью не поглотит её. Утренний туман, оседая влагой на коже, делает окружающее пространство немного нереальным, будто из сна. Иногда она не может перестать думать о том, как могла бы вернуться в этот мир, вновь стать его частью, где никто её не знает и не помнит. Где нет ошибок и щемящего чувства одиночества, охватывающего её каждый вечер. Но всё это бесполезные мысли, и вместо этого Гермиона лениво размышляет, во что превратятся её только уложенные кудри, пока она доберется до своего кабинета. Сегодня как никогда меньше всего ей хочется идти на работу, и вместо трансгрессии Гермиона неожиданно решает немного прогуляться и дойти до входа для посетителей. Дойдя же до знакомой телефонной будки, она мгновенно жалеет о своём порыве, поскольку из лондонского тумана появляются две женские фигуры, в которых она узнаёт сестёр Гринграсс. Чувство стыда мгновенно охватывает Гермиону, когда они замечают её и подходят ближе. — Гермиона! Привет, не ожидала увидеть тебя здесь! — говорит Дафна, тепло улыбаясь ей, и Гермиона, неловко поправляя сумку на плече, отвечает: — Решила прогуляться. — Ну, ты выбрала не лучшую погоду для утренней прогулки, — беззлобно ухмыляется ей Астория. — Давай, мы после тебя. Гермиона кивает головой и входит в будку, нажимая холодными пальцами на кнопки. Министерство мгновенно оглушает девушку утренним шумом, и Гермиона стремительно пробирается сквозь толпу сотрудников, надеясь добраться до кабинета прежде, чем Гринграсс догонят её. Увы, её желание не сбывается, потому что, как назло, скапливается очередь у лифтов, и она проклинает себя за то, что не пришла на работу раньше. Гермиона встаёт в конце, и, естественно, по законам подлости Дафна и Астория присоединяются к ней. — Ты прекрасно выглядишь, Гермиона, — улыбается ей Астория, и она почти ненавидит её за эту красивую улыбку и аристократичную внешность. Она думает, что бы сказала ей Гринграсс, знай, что её жених буквально пару часов назад трахал другую в маггловском номере, прежде чем вернуться к ней домой. Она может представить, как Малфой приходит домой и говорит о проблемах на работе, или какие обычно оправдания придумывают в таких случаях. Сёстры рядом отвлекаются на обсуждение своих дел, и Гермиона даже не пытается вникнуть в разговор, мечтая оказаться где угодно, но не здесь. Они и ещё один сотрудник заходят в лифт, и девушка невольно подмечает, как сильно она отличается от красивых Гринграсс, особенно от Астории, волосы которой уложены просто идеально, когда из-за влажности кудри Гермионы распушились ещё больше, чем обычно. Крепче сжав свои вещи, Грейнджер отворачивается от зеркала и хочет нажать на кнопку своего этажа, когда Астория рядом громко восклицает: — Подожди, Драко! В этот момент в лифт заходит Малфой, и двери закрываются. Внутри Гермионы всё холодеет при виде мужчины, и она глубоко вздыхает. — Спасибо, Грейнджер, — доносятся до неё слова Малфоя, и она лишь тупо кивает, невнятно бормоча «Не за что». Тем временем Астория подходит к нему и, приподнявшись на носочки, легко целует Драко в щеку, тот же в ответ приобнимает её за талию. — Я думал, вас стоит ждать в кабинете, — говорит Малфой, и Гермиона осторожно отступает вглубь лифта, прислушиваясь к разговору. — Мы с Дафной немного задержались в Косом переулке, — не переставая улыбаться, говорит Астория, и Дафна рядом кивает. — Увидела детские товары на витрине нового магазина и совсем потеряла счёт времени, — взгляд Гермионы невольно цепляется за то, как осторожно Дафна кладёт руку на немного выделяющийся живот. Сама же девушка поворачивается к ней и говорит: — Мы с Тео ещё никому не объявляли, поэтому это пока маленький секрет. Вымученно улыбаясь, Гермиона отвечает: — Понимаю. Лифт наконец останавливается на этаже отдела, в котором работает Малфой, и в этот момент Гермиона готова благодарить всех богов за то, что это наконец закончилось. — Мне нужно забрать документы в кабинете, и мы можем идти, — говорит Малфой, а затем, к большому удивлению девушки, поворачивается к ней: — Грейнджер, я зайду к тебе после обеда по одному делу, если не будешь занята? Гермиона же в очередной раз просто кивает, не находясь со словами, и совершенно не замечает, как Астория и Дафна переглядываются между собой. Когда двери лифта закрываются, она может лишь прижаться спиной к стене и задуматься, в какой момент её жизнь свернула не туда. Необъятное чувство одиночества и стыда накрывает её, и она опять говорит себе, что вчерашний вечер был последний, понимая, что это далеко не так. Она кажется себе слишком слабой, боясь отказываться от единственных часов, когда она чувствует себя немного, но живой.

***

Естественно, в этот вечер они вновь оказываются в том же самом гостиничном номере, и всё происходит точно так же, как и раньше: срывание одежды друг с друга, долгие поцелуи на грани грубости, жаркий секс не доходя до кровати. Только в этот раз Гермиона не может избавиться от чувства обреченности и горести, поскольку решает для себя, что нужно прекращать эти непонятные отношения. Она понимает, что не может больше быть чьим-то постыдным секретом, скрытым на улицах чужого мира, где их никто не знает. Понимание того, что всё зашло слишком далеко и она в конце концов однажды останется с разбитым сердцем, смотря, как Малфой женится на Астории, не покидает её мысли. В любом случае, все они заслуживают лучшего, чем то, что есть сейчас. Лежащий рядом с ней обнажённый Драко, вздохнув, встаёт с постели и тянется за халатом, и Гермиона следует его примеру. Она подходит к панорамному окну и опускает взгляд на ночные улицы, отстраненно наблюдая за жизнью внизу. Ей совсем не хочется смотреть, как Малфой в очередной раз одевается и уходит, да и сейчас разговаривать нет желания. «Скажу ему в Министерстве», — думает Гермиона, устало запуская пальцы в кудри. Как будто она действительно решится на это. — Гермиона, — внезапно в тишине номера раздаётся голос, и она поворачивается, удивленно смотря на стоящего на пороге ванной комнаты Малфоя. Тот выглядит странно смущенным, сжимая свою футболку в руке. — Я думала, ты ушёл, — тихо говорит она, разглядывая мужчину. — Я разорвал помолвку с Асторией сегодня. Гермиона удивленно хлопает глазами, в ожидании объяснений смотря на Малфоя. — Но почему? Неужели она узнала… об этом? На последних словах Драко морщится, словно ему неприятно это слышать. Спустя несколько мгновений он продолжает: — Мы никогда не были вместе на самом деле. Помолвку устроили наши родители, но теперь Астория хочет выйти замуж за человека, которого давно любит, и, ну, вот. — А, понятно. Малфой неловким движением потирает шею и смотрит куда угодно, кроме самой Гермионы, и она не знает, что теперь им делать. Это едва ли не самый длинный разговор за все года знакомства, и кажется таким странным в принципе слышать голос Малфоя, обращенного к ней. Спустя пару минут Гермиона решает нарушить тишину и тихо спрашивает: — Может, останешься? Драко мгновенно вскидывает голову и смотрит на девушку странным взглядом, и она неловко протягивает ему руку в приглашении. Малфой отстраняется от косяка двери и, подойдя к ней, разворачивает Гермиону лицом к ночному Лондону и прижимается к ней со спины. В крепких объятиях мужчины Гермиона впервые за долгое время чувствует себя удивительно спокойно, и даже воцарившаяся вновь тишина не кажется ей такой тяжелой. Холод из её жизни наконец отступает.