Осенней ночью в Илине слышу флейту

За неделю, прошедшую со второго штурма, пещера Усмирения демона почти не изменилась: кто-то отмыл кровь, да трупы убрали. Вэй Усянь надеялся, что их упокоили по всем правилам: ему было не до того, у него был долг перед прошлым. С тех пор как Цзэу-цзюнь рассказал, откуда взялись шрамы Лань Чжаня, у него появилась цель — исправить содеянное. И пусть содеяно оно было не им (он еще спросит у Цзэу-цзюня, как тот мог это допустить), но в какой-то мере и он был причастен. Поэтому при первой возможности Вэй Усянь распрощался с Лань Чжанем и отбыл на Луаньцзан, где у него кое-что было припрятано. То, что разграбили заклинатели после первого штурма Могильных Курганов, было корзиной для бумаг или, вернее, помойкой: черновики и запоротые расчеты он бросал под стол, иногда доставал, когда лень было идти за чистой бумагой, и записывал на полях обрывки идей. А еще в этой куче не так мерзли ноги. Законченные разработки хранились в тайниках, встроенных в стены пещеры и тщательно замаскированных. Уж это-то он умел, прошел хорошую школу в Пристани Лотоса, когда надо было… да что только он ни прятал от госпожи Юй. Пришлось попотеть, чтобы переделать систему печатей мешочков цянькунь, но это того стоило. Поэтому в Облачных Глубинах он легко научился проносить алкоголь: после пары неловких моментов его ловили только тогда, когда он хотел попасться. В одном из таких тайников были записи по их совместному проекту с Вэнь Цин. Все годы на Луаньцзан она пыталась помочь Вэй Усяню снова стать заклинателем. Невозможность летать наполняла его глубокой грустью, а иногда яростью, и заставляла ночами, когда, как темные воды к горлу, подступала тоска, почти жалеть о своей потере. Новое золотое ядро — или темное, ему в тот момент было все равно — было светом в конце туннеля, который гнал их исследования вперед. Неизвестно, кто из них первым подумал о «темном целительстве», но с того момента их цель обрела форму, и когда они взяли в команду Вэнь Нина, кое-что начало получаться. Путь был прост: надо было на время, на миг между жизнью и смертью превратить пациента в лютого мертвеца, и тогда тело вернется к идеальному состоянию — мертвецы же легко восстанавливаются после любых повреждений. На словах вроде несложно, но, согласно расчетам, удержать в пациенте душу при таком лечении не получалось. Тогда они начали экспериментировать с небольшими участками тела: если насытить рану темной энергией, возможно, удастся придать этому месту свойства немертвого и восстановить? Они долго подбирали условия, и наконец у них случился прорыв. Оказалось, одной тьмы было недостаточно: вокруг раны, напитанной темной энергией, надо было создать концентрированный слой светлой ци. И чем больше рана, сильнее повреждение, чем больше нужно было темной энергии для восстановления разрушенной плоти, и тем больше требовалось и светлой, чтобы почти мгновенно превратить мертвую плоть в живую. Им удавалось быстро лечить мелкие травмы Вэней, но чтобы исцелить что-то серьезное, вроде отсутствующей ноги у кого-то из Вэней или его собственного золотого ядра, нужно было соединить в правильный узор слишком большие объемы энергий внутри тела. Вэнь Цин не справлялась с таким потоком. Вот если бы у Вэй Усяня было золотое ядро… он мог бы сплетать энергии сразу и лечить все, на что хватило бы сил. Они бились над этим несколько месяцев, пока измученный неудачами Вэй Усянь, спьяну раскидываясь бредовыми идеями, не предложил парное совершенствование. При глубоком взаимодействии происходит насыщение принимающего тела энергией партнера, и в момент кульминации поток энергии можно сделать достаточным, чтобы создать нужный узор в нужном месте. Они даже хотели попробовать, чисто по-дружески, но у Вэнь Цин не было проблем со здоровьем, а в другую сторону оно не работало. Вэй Усянь загрустил: получается, он может лечить только женщин? Потом обрадовался, что может омолодить бабушку Вэнь, потом опять загрустил, потому что от одной мысли становилось не по себе. И тут Вэнь Цин просветила его насчет анального секса. Вэй Усянь охренел. Нет, правда. Читая запоем весенние книжки, стыренные из-под матраса у Не Хуайсана, он всю жизнь считал, что нефритовый ствол может прорастать только сквозь влажные врата на разных концах пленительных женских тел, но анальный секс… грязный, мучительный, сложный. Несмотря на вечный холод пещеры, ему стало жарко, и почему-то вместо прелестной девы представился Лань Ванцзи, и яогуай его знает, в какой ипостаси он выглядел эротичнее. Получалось, что в каждой. Увы, Лань Чжань не нуждался в лечении, что не мешало Вэй Усяню мечтать. Разумеется, о научном эксперименте. Каждый раз разном. Долгими вечерами на Луаньцзан. До самой смерти. И о возможном восстановлении ядра. Если подумать, все это было до жути печально. Но сейчас, когда они с Лань Ванцзи стали друзьями и тот был настолько любезен, что таскался за ним как наседка, кормил, защищал, даже иногда развлекал, и когда Вэй Усянь выяснил, что вроде как виноват в том, что Лань Чжань получил эти страшные шрамы… он был просто обязан помочь. Но вот как объяснить это Лань Ванцзи? Может, попробовать напоить? Пьяный Лань Чжань такой смешной... и милый. И все равно недоступный. Вэй Усянь решил, что подумает об этом позже, а пока надо доделать то, что они не успели с Вэнь Цин. Без нее было гораздо сложнее, но в тайнике были книги, целая медицинская библиотека, которую ей удалось вывезти в рукавах из горящего надзирательного пункта в Илине. Работая над темным целительством в одиночку, Вэй Усянь изучал и светлое. Он помнил, как управлять ци, и был уверен, что если Лань Чжань согласится, у них все получится. Может, не с первого раза, но «повторение — мать учения», как говаривал Лань Цижень, заставляя в пятнадцатый раз переписывать правила, и в этом случае Вэй Усянь был готов следовать его мудрости. И если у них все получится… Когда, да, когда у них все получится, возможно, Лань Чжань согласится на то, чтобы попробовать восстановить его золотое ядро? По позвоночнику проползла дрожь предвкушения. Итогом почти года на Луаньцзан, питания давно запасенными рисом и чечевицей, одичавшим редисом со старых грядок и сбитыми стрелами птицами стала законченная система темного целительства, схемы сопутствующих талисманов и нательных печатей и почти непреодолимое желание увидеть людей. Люди были в Илине, и Вэй Усянь направился вниз по заросшей тропе. Плащ с капюшоном позволял незаметно лавировать среди толпы на базаре и собирать сплетни. Самое интересное, что героем большинства сплетен являлся он сам. — Геройский Старейшина Илина, спаситель целой армии заклинателей и их наследников, бесследно исчез после разоблачения гнусного Цзинь Гуаньяо, — шептали одни. — Ханьгуан-цзюнь месяц назад оставил на время свой пост Верховного заклинателя и отправился на его поиски. И как раз сегодня он прибыл в Илин, чтобы искать Вэй Усяня на Луаньцзан, — говорили другие. Все сплетники сходились на том, что Илин, разумеется, самое лучшее место для поисков блистательного Старейшины, вот только в годы свой темной славы он частенько бывал на местном базаре, однако сейчас его с самой битвы никто не видел. «И не увидите», — позлорадствовал Вэй Усянь. Хотя… у него же были планы на Ханьгуан-цзюня? Он представил, как ловит его в обездвиживающую печать в свой темной пещере, и в голову полезли картинки парного совершенствования. Очень продвинутые картинки, которые наполняли рот слюной, а член кровью. Ладони вспотели, Чэньцин за поясом стало тесно. Почему бы и нет? Он не будет совершать ужасных злодейств, но надо же сделать так, чтобы Лань Чжань его выслушал? «Правильно», — подумал Старейшина Илина и поспешил домой, рисовать печать на пороге. А еще надо налепить осветительных талисманов на стены. Лучше разноцветных, ему понравится. И накидать на матрас побольше одеял и подушек. Лань Ванцзи объявился ближе к вечеру, по-прежнему безупречен, безэмоционален и бестолков. Он вступил в обездвиживающую печать, как когда-то в ряды гонителей Вэй Усяня, и удивленно поднял глаза. — Лань Чжань, ты сегодня такой красивый. Я так рад тебя видеть. Прости за печать, просто мне с тобой надо поговорить, и чтобы ты меня выслушал. Поэтому сколько-то ты побудешь так, ладно? Кивнуть ты не можешь, поэтому просто закрой глаза, если да. — Он подождал, пока Лань Ванцзи моргнет. — Понимаешь, Лань Чжань, мне очень стыдно за твои шрамы, поэтому я хочу помочь тебе их убрать. У меня есть новый способ лечения. Ты согласишься? Лань Ванцзи не мигая смотрел на него. — Они тебе не мешают? Нет ответа. — Лань Чжань, я должен убрать с тебя следы моих ошибок. Пожалуйста! Лань Ванцзи закатил глаза. — Ладно, если шрамы тебе не мешают, если тебя и так любят девушки… Злобный взгляд. — Не любят? Вот суки… — Вэй Усянь даже расстроился за своего прекрасного друга. — Значит, тебе точно надо помочь. В общем, я предлагаю тебе парное совершенствование. Взгляд Лань Ванцзи стал напряженно-заинтересованным. — Я предлагаю тебе заняться со мной сексом. Анальным сексом, — сглотнув, почти пропищал Вэй Усянь. Лань Ванцзи вдруг очень демонстративно закрыл глаза. — Ты согласен? — ошарашенно спросил Вэй Усянь. — Ты правда согласен? Это не шутка? Лани в принципе не способны шутить, но… — Лань Чжань, для того, чтобы вылечить твои шрамы, мне придется быть сверху. Мне придется засунуть свой член тебе в задницу. — Кто бы знал, что ему стоило произнести это вслух. — Ты точно согласен? И Лань Ванцзи снова решительно закрыл глаза. Что-то было не так. Может, печать как-то влияет на слух? Или на мозг? Раньше он не замечал ничего подобного. Вэй Усянь отменил паралич и сделал движение, чтобы подхватить пошатнувшегося гостя, но тот устоял и схватил Вэй Усяня за протянутую руку. — Лань Чжань, у тебя все в порядке? — Мгм, — сказал Лань Ванцзи и нежно погладил большим пальцем его запястье. — Похоже, что да, — нервно хохотнул Вэй Усянь. — Лань Чжань, ты что, меня уже хочешь? Я тебя возбуждаю? Лань Ванцзи, чуть повернув голову, посмотрел на него как-то беспомощно. — Люблю Вэй Ина. У Вэй Усянь сердце упало в нижний даньтянь, где когда-то сияло золотое ядро. — Лань Чжань, а Лань Чжань, что ты делаешь с моим бедным сердцем? Оно сейчас переварится у меня в животе. И никаких моих темных целительных сил не хватит, чтобы спасти мою новую бренную жизнь! — Он взял Лань Ванцзи за руку и потащил вглубь пещеры, туда, где сияли разноцветные огоньки, стоял каменный стол, заваленный исписанными листами, а в углу притулился тонкий матрас с кипой одеял и подушек. — Смотри, как этот жестокий Старейшина Илина тащит Верховного заклинателя в свое темное логово, чтобы надругаться над его великолепным телом! Тело и правда было великолепным. Он молол чушь, про себя понимая, что все это время запрещал себе думать о Лань Ванцзи как о возможном партнере. Мечтать о горячих ночных забавах было легко, но по-настоящему… слово «любовь» для него было чем-то потусторонним, принадлежащим какому-то идеальному миру, где нет места несовершенству, имя которому Вэй Усянь. Но то, как его мысли всегда возвращались к Лань Ванцзи, как сердце плавилось, стоило только представить... Нет, лучше не думать, вот только он, наверное, ждет ответа на свое признание. И как ему можно поверить? С одной стороны эти шрамы, пьяные откровения… с другой — ненависть прошлой жизни. Надо сосредоточиться на лечении. В конце концов, это то, зачем они здесь. Он подвел гостя к матрасу, подошел очень близко и вскинул шальные глаза: — Лань Чжань, ты подождешь, пока я пойму, как к тебе отношусь? И тогда точно признаюсь тебе во всем. — Мгм. — Ты не голодный? И чаю не хочешь? Точно? Чудесно, потому что у меня его нет. Ладно, раньше начнем, раньше кончим. Раздевайся, Лань Чжань! И оторопел, когда увидел, как Лань Ванцзи послушно развязывает пояс. — Лань Чжань, я собираюсь заняться с тобой анальным сексом. Не потому, что пытаюсь воспользоваться тобой. Я бы никогда. Просто так надо. Ты пока раздевайся, на тебе столько слоев, что я успею рассказать, как буду лечить. — Не надо лечить. — Надо, Лань Чжань. Знаешь, когда я узнал, что тебя высекли из-за меня, то понял, что должен это исправить. И я это сделаю, даже если придется тебя связать. Уши Лань Ванцзи покраснели. — О, Лань Чжань, мне кажется, или ты правда был бы не против? Но это мы сделаем в другой раз, сейчас мне надо проверить теорию и начать лечение. Он положил ладонь на грудь Лань Ванцзи и не смог оторвать взгляда от его светлых глаз. Грудь была теплая. Вэй Усянь, не замечая, начал поглаживать ее пальцами. — Вэй Ин тоже должен раздеться. — Он стянул со лба свою ленту и протянул ее Вэй Усяню с поклоном, на вытянутых руках. Тот рассеянно обмотал ее вокруг своей, красной. — Да. Хорошо. Ладно. О чем я говорил? — Мысли разбегались, и он сделал усилие, чтобы продолжить. Он очень гордился, что изучил все трактаты по парному совершенствованию из библиотеки Вэнь Цин, там было гораздо больше информации, чем в весенних книжках. Интересно, что Лань Ванцзи знает об анальном сексе? — Лань Чжань, то, что я скажу, может тебя смутить, но я не пытаюсь тебя обидеть. Лань Ванцзи накрыл его руки своими, по телу прокатилась волна тепла. Непонятно, когда и как, но он оказался раздет, вторая рука прижата к груди Лань Ванцзи. Чудесное зрелище. Но это клеймо. Разумеется, его тоже надо убрать, оно ему не идет. — Тебе надо встать на четвереньки, я возьму тебя сзади. Не бойся, я сделаю так, что больно не будет. Я долго учился. Лань Ванцзи вдруг отступил на шаг, его лицо заледенело, и пальцы Вэй Усяня согнулись, хватаясь за пустоту. — С кем Вэй Ин учился? — резко спросил Лань Ванцзи, чуть отвернувшись и хмурясь, глядя на что-то в углу пещеры. — С Вэнь Цин… Взгляд Лань Ванцзи обжег, как клеймо Вэней, и Вэй Усянь забормотал: — Брось, Лань Чжань, что ты себе придумал? На самом деле ни с кем. — Он почесал в затылке, растрепав и так взлохмаченные волосы. Подумал и распустил их. Повертел в пальцах ленту, связал бантиком с лентой Лань Ванцзи и уронил на кучу одежды. — Я тренировался убирать боль с помощью темной энергии. Тебе не надо бояться, это не опасно для души и тела. — Он беспомощно улыбнулся, вспомнив их разговоры в той, прошлой жизни. Лань Ванцзи шагнул вперед и прижался к нему: — Можно? Кожа к коже. Он почувствовал животом твердый член. До сих пор он был так занят разглядыванием лица и груди Лань Ванцзи, что не посмотрел вниз. Вдруг стало очень тепло. Жарко. Руки вокруг его тела. Члены соприкоснулись. — Да, — прошептал Вэй Усянь и потерся щекой о его щеку. Подумал, что хватит самообмана, что это тепло он ни за что не отдаст, вцепится и будет держать — возможно, зубами. В подтверждение он прикусил шею Лань Ванцзи и лизнул место укуса. Мысленно послал все к яогуаю. — Лань Чжань, ты позволишь мне любить тебя? Кажется, у Лань Ванцзи подогнулись колени, он это почувствовал всем телом, и пришлось помогать ему опуститься на тонкий матрас, в кучу цветных одеял. — Сейчас я нарисую на тебе фокусирующую печать, а потом буду… Не знаю, что тебе нравится... Небожители, я даже не знаю, что нравится мне, но вдруг от счастья ты перестанешь соображать, так что запомни. Когда ты почувствуешь, как в тебя вместе со мной проникает темная энергия, тебе надо принять ее и смешать с таким же количеством ци. Это важно. Каждый раз, когда ты это почувствуешь. Я не уверен, что у меня сразу получится, но если мы уберем хотя бы один шрам, хотя бы кусочек, это будет победа. Лань Ванцзи недовольно нахмурился. — Не бойся, на этом мы не закончим. Когда уберем твои шрамы и это клеймо... — Он обвел пальцем багровый знак на груди, потом лизнул его, и Лань Ванцзи всхлипнул. Зажмурился, потом взгляд его стал неожиданно уязвимым. — Сегодня — лицом к лицу. Вэй Усянь покачал головой. — Ты уверен? Хотя… я тоже хочу тебя видеть, но слушай — и я это говорю для того, чтобы ты очень старался — когда мы тебя вылечим, придет очередь моего золотого ядра, и тогда нам придется поменяться ролями. — Он провел рукой по твердому животу, обводя мышцы. — Ты хочешь меня? — Мгм. — А потом каждый раз, когда нам придет в голову заняться парным совершенствованием, мы будем кидать монетку. Как тебе такая идея? На лице Лань Ванцзи мелькнула странная тень улыбки, и он потянулся за поцелуем. В этот момент Вэй Усянь повернулся, чтобы взглянуть, как его рука ползет по мускулистой груди, подбираясь к соску, и поцелуй пришелся в уголок губ. Его прошила дрожь, пальцы на ногах подогнулись. Если простой поцелуй чувствуется, будто падаешь с меча в воду… в очень теплую воду… ему придется как следует постараться, чтобы не забыть о лечении. — Да, еще одно. Тебе нужно не кончать как можно дольше, чтобы хватило энергии ян. Инь тут вокруг сколько угодно. Держись, пока я не кончу. А потом, если будешь хорошим мальчиком, я тебе сыграю на флейте. — Он провел пальцем по члену Лань Ванцзи, который качнулся и стал еще тверже. Вэй Усянь представил, как это входит в него, и вздрогнул от предвкушения. — Ох, Лань Чжань, у меня была такая фантазия, как ты стоишь на четвереньках, прогнувшись, выпятив попу, лицо в ладонях, а я погружаю в тебя пальцы, покрытые маслом, один за другим, покачиваю, раздвигаю, сгибаю, пока ты не станешь раскрытым, как цветок вишни, и таким же розовым и дразнящим. Когда ты на четвереньках, это так волнующе, ах, Лань Чжань, иногда я мечтал, что было бы замечательно попробовать тебя там языком. Пока я сидел тут один, в этой пещере, о чем я только не думал. О твоих нежных пальцах. Нет, не тех твердых, которыми ты дергаешь струны, я думал о твоих пальцах ног, которые можно посасывать, как леденцы. А еще я сходил на базар и купил масла с запахом лотосов. То, что у меня для еды, не подойдет: слишком много перца. — Вэй Ин! — Голос Лань Ванцзи сорвался. — Начинай. Ты тянешь время. Если ты не начнешь, начну я. — Э, нет, Лань Чжань. Если ты будешь сверху, нам придется лечить мое золотое ядро, а оно гораздо нежнее твоей потрясающей, бархатной, сладкой кожи, как бы она ни кружила мне голову, как бы мне ни хотелось облизать каждый… — Вэй Ин. — Лань Чжань вдруг приподнялся и сильно куснул его за ключицу. — Нам надо как следует потренироваться в темном целительстве, освоить методику, и только тогда я позволю тебе… — Он представил пальцы Лань Чжаня в своей… в общем, там, и спрятал лицо у него на груди. — Вэй Ин! Я замерзну. В это было трудно поверить: его уши пылали, на щеках выступил бледный румянец. — Лань Чжань! В конце концов, я прощаюсь с невинностью. Тебе должно быть проще. — Лань Ванцзи фыркнул и укусил его еще раз, сильнее. — Или не проще. Тогда ты меня понимаешь, ведь это твоя невинность тоже! Как ты можешь к ней относиться так легкомысленно! — Вэй Усянь, если ты не сделаешь что-нибудь прямо сейчас, я пожалуюсь дяде. Начинай. — Лань Ванцзи устало откинулся на спину и раздвинул ноги. — И заткнись, или я применю заклинание. — Но тогда я не смогу сделать вот так! — Вэй Усянь в ответ широко лизнул, потом прикусил сосок Лань Ванцзи, и тот резко вздохнул и расставил ноги еще чуть пошире. — Не бойся, Вэй Ин. — Он обхватил его поперек груди и перевернулся, подмяв под себя. — Я начну, ты продолжишь. Я больше не могу ждать. Он уткнулся носом в шею Вэй Усяня и глубоко вдохнул, всем телом прижался, распластался на нем, вжался твердым горячим членом и сладко потерся. — Лань Чжань, не так быстро, ты должен держаться, дождаться, помнишь, что я говорил? Подожди. Мокрый язык прошелся по шее, потом зубы, потом губы, за которыми оставались засосы, и Вэй Усянь захлебнулся словами, по телу прошла ослепительная волна. — Эй, Лань Чжань, Лань Чжань, а, Лань Чжань, почему мне кажется, что ты знаешь, что делаешь? Ты читал весенние книжки? Или трени… Губы Лань Ванцзи запечатали ему рот, по нижней губе прошелся влажный язык. Вэй Усянь забыл, как дышать. Перед глазами все плыло. Сильные пальцы скользили по его телу, вдоль ребер, обвели плечо, сжали и выкрутили сосок. Вэй Усянь ахнул и приоткрыл рот, и тут же почувствовал, как вдоль языка скользит теплый язык. В ушах шумело. Он больше не мог думать, желание плавило его тело, если это не остановить, все кончится прямо сейчас, и никакого целительства. Это надо немедленно прекратить. Он обхватил Лань Ванцзи, оттолкнулся ногой от стены и перевернул их, сел сверху и сжал бедрами его бока. Приник губами к тонким чуть шершавым губам, прикусил, провел рукой вниз по телу и коснулся торчащего члена, сжал в руке, как пойманного зверька. Кожа была восхитительно нежной, влажные от пота пальцы двигались по стволу, и Лань Ванцзи дышал, как после схватки. Он приоткрыл сияющие глаза, и Вэй Усянь понял, что не может продолжить вот так. Это уже не было просто лечением. Это никогда им не было. — Лань Чжань, я должен тебе сказать. Сам только что понял. Не мог по-настоящему прикоснуться к тебе, пока не скажу, мне надо, чтобы ты знал. Я тоже люблю тебя, наверное, уже давно, представляешь, и даже не замечал? — Он водил носом, губами по щеке Лань Ванцзи, гладил живот и грудь, трогал соски. — Когда ты рядом, сердце бьется, как птица в ладони, поднимается ввысь и падает в пропасть, когда я думаю о тебе, ты такой… невозможный, Лань Чжань, не могу не трогать тебя, не могу о тебе не мечтать, ты не знаешь, о чем я мечтал в прошлой жизни на Луаньцзан, когда Вэнь Цин рассказала мне про анальный секс. Представляешь, я и о нем не знал. А ты знал, Лань Чжань? Ты хотел меня — так? — Он сжал его член чуть сильнее, потом провел рукой по бархатной ягодице, медленно проникая в ложбинку кончиками пальцев, увидел, как дрогнули веки Лань Ванцзи, и начал покрывать его лицо поцелуями. — Ты знал, что твоя кожа светится? Он вынул из-под подушки масло и обмакнул пальцы. — Знаешь, что я сейчас буду делать? — Лань Ванцзи чуть заметно кивнул. — Можно? — Еще кивок. — Пожалуйста, встань на четвереньки. Потом повернешься, я помню, сегодня — лицом к лицу, но я хочу начать так. Мечты о прекрасном Ханьгуан-цзюне должны сбываться. — Мгм. — Лань Ванцзи повернулся неуловимым гибким движением. — Прогнись, выпяти ее. Расставь ноги. — Его голос дрожал. Он начал водить скользкими пальцами вдоль темной ложбинки и покрывать поцелуями шрамы на спине Лань Ванцзи, постепенно спускаясь на ягодицы. — Такие нежные. Ханьгуан-цзюнь, я люблю тебя. Всего тебя целиком, со шрамами, с дурацкими правилами, с этой жутко ценной лентой на лбу… с музыкой, с орденом Гусу Лань, с такой потрясающей задницей… Один палец начал кружить вокруг отверстия. Он осторожно послал крошечный импульс темной энергии и почувствовал, что Лань Ванцзи отвечает потоком ци. Отлично, можно убрать боль. Свободной рукой он погладил его бедро, провел по животу, и Лань Ванцзи вздрогнул. — Боишься щекотки? Ах, Лань Чжань, ты такой смешной… когда-нибудь я тебя защекочу и увижу, как ты смеешься. — Он поцеловал его за ухом, оставляя засос. Палец скользнул в глубину, там было жарко, тесно и влажно, и очень нежно. Если подвигать пальцем, Лань Чжань начнет издавать еле слышные звуки. А если добавить второй? Да! Он послал еще волну энергии, чтобы облегчить растяжку. Интересно, когда Лань Чжань будет его брать, ему придется растягивать гораздо дольше, потому что он не темный целитель, и у него такой большой член. Вэй Усянь содрогнулся в страхе и предвкушении. Третий палец, и они скользят легко, и Лань Ванцзи часто дышит и жадно двигает задницей. — Лань Чжань, ты готов? Повернись. Он входил в него нежно и медленно. После первых неловких попыток приподнять его и одновременно направить себя, с помощью Лань Ванцзи у него все получилось, и теперь вокруг члена сжималась, пульсировала великолепная жаркая глубина, а тело знало, что делать. Слизывать капельки пота со лба Лань Ванцзи. Ловить губами чуть слышные стоны. Исчезать. Возникать. Превращаться в ручей, в поток, в дым, который может добраться до края мира, до самых тайных его уголков. Наверное, если бы он не пытался сплетать лечебную сеть, все кончилось бы позорно быстро, а так он мог удержаться, чтобы не раствориться во влажной тьме, в ослепительном мареве, в тихих стонах Лань Чжаня, в запахе его кожи и лотосового масла, вкусе припухших губ. С каждым толчком он посылал волны целительной темной энергии, и Лань Чжань отвечал ему потоками ци. Энергии сплетались, пульсировали, усиливали ощущения. Как будто их и так было мало. Сеть становилась сложнее, поэтому ему удавалось держаться на грани. Еще чуть-чуть. Долго не продержаться. Еще немного. Сквозь грохот крови в ушах. Лань Чжань, солнце мое. Что ты со мной?.. Он не успеет окружить все клеймо, но хотя бы часть. Может, потом, когда они привыкнут к этой лавине эмоций, когда все перестанет быть таким острым, резким, мучительно ярким. Он успел стянуть сеть заклинания вокруг части клейма и сорвался. Наслаждение накатило волной. Поток темной энергии хлынул одновременно с семенем, заполняя линии фокусирующей печати и лечебную сеть вокруг клейма. Вокруг светилась и переливалась ци Лань Ванцзи. — Держись, Лань Чжань. Еще чуть-чуть. Он плавно опустил его ноги и рухнул сверху. Волосы разметались по влажной груди. Сил не осталось. Дышать. Щека поднималась и опускалась, как на волнах, он слышал медленно затихающий стук сердца. Приподнял голову. Пальцем прочертил клеймо на груди. И вскинулся, улыбаясь от уха до уха. — Лань Чжань! У нас получилось! Тот поднял тяжелую руку и опустил его голову обратно к себе на грудь. Погладил по волосам. — Мгм. — Лань Чжань, ты доволен? — Вэй Усянь опять приподнял голову и попытался заглянуть в его сияющие глаза. — Мгм. Счастлив. Вэй Ин со мной. — Он повозился, пытаясь потереться о него все еще твердым членом. — Но буду счастливее. Вэй Ин обещал сыграть на флейте. — Точно! — Вэй Усянь сел, повернувшись к нему спиной, уютно устроившись между согнутых ног, и нашарил Чэньцин. Поднял ее к губам, глянул через плечо и залюбовался ошарашенным видом Лань Чжаня. — Эй, эй, ты что, думал про что-то другое? — И заиграл ту самую мелодию, что Лань Ванцзи пел ему когда-то в пещере черепахи-губительницы. Глаза Лань Ванцзи заблестели. Он приподнялся и сел, обхватив Вэй Усяня руками и коленями, притерся каменным членом к его ягодицам, укусил за то место, где шея переходит в плечо, и через пару движений выплеснулся под переливы флейты, забрызгав себя, постель и волосы Вэй Усяня. Чэньцин пела, от клейма на груди Лань Ванцзи остался неровный кусок, вокруг блестела от пота здоровая кожа, и Вэй Усянь, радостно жмурясь, откинулся назад, опираясь спиной о грудь Лань Ванцзи, продолжая играть. — Лань Чжань, ты понимаешь, что это значит? — Он крутанул в пальцах Чэньцин. Я смогу все исправить. Мы сможем вернуть мое золотое ядро. Ты слышишь? Почему ты молчишь? Он обернулся. По щеке Лань Ванцзи катилась слеза, и он слизнул ее языком. — Лань Чжань, ты везде вкусный. Подожди, я попробую тебя во всех местах. Мы выведем твои шрамы, а потом ты возьмешь меня… — Завтра возьму Вэй Ина. — Но… я еще не готов, надо сначала вылечить твои шрамы! — Вэй Усянь почти подпрыгнул, но в объятиях Лань Ванцзи было так хорошо, что он зарылся в них глубже. — Хорошо. Завтра. — Утром. — Ладно, утром. Просто попробуем. Над ухом счастливо вздохнули. — Лань Чжань, а хочешь, я научу тебя играть на флейте? — Сам научусь. Завтра.