Hong Kong nightlife

Вадим заходит в ночной клуб; шерстит танцпол, и заглядывает в лицо каждому… и каждой, всем, кто отдаленно может сойти за его цель. Замечает, как менеджеры беспокойно переглядываются, но охрану звать не торопятся. Еще бы… Гонконг — город, который никогда не спит. Вадим уже успел в этом убедился. Вообще-то, он всего-то хотел отдохнуть. Выпить, может даже снять шлюху, почему нет, в городе-то легальной проституции. Не от великой похоти — скорее из любопытства. Какие они здесь… у него не было фетиша на азиаток, разве что на одного вполне определенного, но это другое. Только его планы накрылись — госпожа Юма умела делать предложения, от которых невозможно отказаться. Вадим не разговаривал с Юмой вот так, один на один, с тех пор, как она еще была на побегушках у всесильного деда. На ее лице нет ничего кроме царственного хладнокровия, но Вадим понимает без слов: что-то не так. — Найди Алтана, — странный приказ; Юма никогда не отличалась замашками контролирующей старшей сестры. — А он терялся, простите мое любопытство? — Не хочу, чтобы он попал в беду… раньше, чем вернется в Питер. А вот это уже интересно. — Мадам, я бы с радостью, но… вряд ли ему это понравится. Тем более, что его… кхм, — Дракон вовремя прикусывает язык; с Юмой он тоже само спокойствие и достоинство. Только так. Весь свой богатый внутренний мир Вадим приберегал для ее братишки, — ваш брат не то, чтобы склонен к выходкам… если только это не касается Чумного Доктора. — Ты многого не знаешь об Алтане. Будь на то моя воля, так бы все и осталось, но… — Юма вздыхает, и становится похожей на простую смертную, — если он что-нибудь выкинет, неприятности могут быть у всех нас. Уважение… легко потерять. — Что-то случилось? Каковы риски? — Не совсем… это деликатная ситуация, — переступает с ноги на ногу — Дракон был готов поспорить, что у начальницы отваливается спина — так долго пафосно стоять в одной несгибаемой позе не мог даже Алтан. — Вы можете мне доверять, — самым искренним голосом заверил ее Вадим. Еще бы, в конце концов, Юма сама приставила его к Алтану, для защиты и грязной работы, когда тот только вступил в клан. Не то, чтобы Юма повелась на его увещевания… но, помолчав, она все же продолжает: — И ты знаешь, что я хорошо плачу за преданность. Слушай. У нас с Алтаном был уговор. У него есть свои слабости… он пытался убедить меня, что детские забавы остались в прошлом. И он обещал, что в Питере никаких эксцессов не будет. И не было, насколько мне известно, но вот здесь… ему всегда нравилась ночная жизнь в Гонконге. Алтан… Она запинается, а Вадима это хождение вокруг да около уже начинает подбешивать, что такого ужасного затеял его золотейшество? А ведь прежде Дракон не мог уличить Юму в косноязычии. Что же не так с этим мальчишкой? Неужели он скоро узнает о своем начальстве какую-то ужасную правду? Не говоря больше ни слова, она достает смартфон, что-то долго ищет, постукивая острыми ногтями по экрану. Ожидание определенно себя оправдало — она показывает Вадиму несколько фотографий, листает с торопливой брезгливостью, но уже после первой у него перехватывает дыхание. — Оу… — Вадик не сдерживает восхищенный вздох; вечер переставал быть томным, — ну, лично я не вижу в этом ничего такого… стыдного, чтоб вы знали. Но, разумеется, буду нем, как могила. — Едва ли его узнает кто-то кроме нас с тобой, но… сделай, как я говорю, и… — она набирает на телефоне сумму, которая отзывается в сердце Вадима приятным теплом, — этого будет достаточно? — Но где его… — Список мест отправила. Найди его поскорее и будь с ним…осторожен, — заканчивает она почти шепотом, отвернувшись от Вадима, — Алтан… все еще мальчишка. — Как всегда, мадам, иначе и быть не может. Да это лучший грязный секретик нанимателя, который ему попадался. Куда там многоходовым коррупционным схемам, отмыванию бюджетных денег и нездоровому пристрастию к хватанию за попки симпатичных секретарш. Только подумать, его золотейшество…экий декаданс. Не то, чтобы Вадим собирал подобные сенсации, или толкал желтым газетенкам, разве что в далеком прошлом. Сейчас его интерес был исключительно личным. Вадим в предвкушении. Как мало он, оказывается, знал про его золотейшество. Но если с фотографий на него смотрел молоденький парнишка — или, если не приглядываться, барышня в летящем платье с неприлично высокими разрезами на бедрах. Алтан, которого знал Дракон едва ли позволил себе такое. Гораздо проще было представить, например, кожаную юбку, черный, чтобы открывал живот, топ и чулки… непременно чулки! В таком блестящем виде он великолепно впишется в любое злачное место. И конечно же Вадим не разделял беспокойства Юмы — любой несчастный, кто сунет руку под юбку господину Дагбаеву, как минимум останется без пальцев — и это при хорошем раскладе. Чего она так разволновалась? Впрочем, Вадим и сам был бы не против… С Алтаном они работали уже несколько лет — поначалу он, из спортивного любопытства, оказывал начальству некоторые знаки внимания, говорил комплименты, шутил на грани флирта, но всегда натыкался на стену ледяного спокойствия и достоинства. А потом это как-то вошло в привычку… Если Алтан его и одергивал, исключительно ради поддержания собственной роли гордого и недоступного; и раз за разом позволял Вадику любые выходки вместо того, чтобы поставить точку. Кислая мина и гневное шипение — не в счет. О, Вадим постарается, перевернет весь этот чертов город, но найдет своего драгоценного босса. Хотя бы ради того, чтобы озвучить свою шутку про любовь к переодеванию, костюмам и змеиную привычку сбрасывать кожу. Каламбур вертелся на языке, но слова не желали вставать на свои места. О том, что Алтан мог просто, без старых привычек, сидеть в одном из этих мест — возможно, с девушкой, и даже не одной, Дракон даже не думал… Вариант Юмы прельщал его гораздо больше. И это почему—то вдруг стало чем-то большим, чем просто задание — да хотя бы потому, что Вадим сможет троллить золотейшество до конца жизни… главное, чтобы не своей. Но для начала его нужно было застать на горячем. А уж потом честно заработанные доллары слить хоть в борделе, хоть в казино, совмещая приятное с полезным. *** На Локхард Роуд светло, как днем. Раньше об этом увеселительном квартале Вадим только слышал. Прославленное место отдыха европейцев оказалось шумным, грохочущим музыкой с каждого угла и слишком уж разноцветным — даже на вкус Вадима. Время уже за полночь, но от фонарей и неоновых вывесок светло, как днем. Вадим с трудом продирается через потоки людей. По обе стороны улицы пестреют вывески на английском и китайском — яркие, слезятся глаза. Ему то и дело предлагают тату и сувениры, зазывают в рестораны и бары; нос волнуют запахи жареного мяса на низеньких, почти вровень земле, мангалах и несвежих фруктов… Молоденькие девушки в национальных платьях хватают за руки и сулят массаж — разумеется, со всеми сопутствующими ему удовольствиями. Один особенно шустрый промоутер даже смог всучить ему брошюру — с вполне красноречивым списком услуг на нескольких языках спереди, и приклеенным квадратиком презерватива сзади. Вадим продирается через этот бесконечный праздник жизни, как упрямый и целеустремленный, как ледокол, то и дело поглядывая в навигатор, но район Ван Чай не спешил раскрывать гостю свои тайны. Место, где должен был находить обозначенный Юмой бар, последний из его списка, никак не желало обнаруживаться. — Ищет пожарная, ищет милиция… — ворчит он, уже готовый уже надрать Алтану все, до чего сможет добраться. Похоже, Юма не зря назначила такую высокую цену… Позади уже остались три клуба и один сомнительный бар — там Вадима облапали, умоляли остаться, предложили бесплатный отсос и даже пытались угостить — опять же — бесплатным коктейлем, но он отказался, с каким трудом — но было, ради чего. И Вадим шагал дальше, к последнему заведению, матеря сквозь зубы застройку, прохожих, Юму… Уставший как собака после долгого перелета — и как славно он мог бы провести время в любом из этих миленьких заведений. Ему едва не отдавили ногу — трижды, причем шпильки последней девушки оказались такие высокие и острые, что запросто проткнули бы тяжелый ботинок Вадима, не потеснись он вовремя с дороги. Интересно, а Алтан тоже на каблуках? Глупая мысль, но размышляя об этом, Вадима не так раздражает… изящество — вот чего у змейки было не отнять. Он бы точно удержался на любой высоте… а сравняются ли они в росте? Или у Алтана появится наконец возможность по-настоящему смотреть на Вадима сверху вниз? Если поначалу Вадим воспринимал происходящее как блажь Юмы, то теперь в нем разгорается охотничий инстинкт. Чем глубже он погружается в мысли об Алтане, тем ярче становятся образы, даже шум улицы отошел на второй план, когда Вадим почти видит этот очаровательный мираж. Его золотейшество — размалеванный, как те уличные девки, но почему-то уже без платья, растянутый на шелковый простынях, покорно раздвигающий для него ноги… Желание, острое и неуместное, как входящий под ребра нож в несерьезной уличной потасовке, сбивает с толка, он еще никогда не заходил так далеко даже в мыслях. Размечтавшийся Вадим запинается, едва не летит лицом в щербатый асфальт, но все не напрасно. Едва ли он иначе заметил бы бар, который искал. Тот находился в переулке, зажатый между святящимися розовым светом лав-отелями. Его отличала темная, сдержанная вывеска с раскосыми золотыми иероглифами. В Ночном Цветке народу было немного, но обстановка была, соответствующая, дорогая и шикарная — вполне в стиле Алтана. Даже не гей-клуб, как предыдущее место. На входе Вадима встречает хостес — и ему не до того, чтобы определять, что за очаровательное создание, вместо этого он проходится взглядом по помещению — привычно, из угла в угол, как если бы выцеливал жертву… пока ничего. — Сэр? Чем я могу помочь? Проводить вас к столику? Предложить напиток? — Да… нет. На своем ломаном английским Вадик пытается объяснить, что ищет мужчину, который, в общем-то, не совсем мужчина… Примета «темные волосы и красные глаза» тоже не помогает. — Красные глаза? Господин, у нас тут нет наркоманов, — морщит носик хостес, — возможно, вам следует посетить курильню, она на следующем углу… Но Вадим не обращает внимания, проходит в зал. Осматривается, как чует — оно. Просто знает. Это место точно понравилось бы змейке. Взять хотя бы живые цветы, создающие подобие джунглей по укромным углам. Вадиму тоже нравится, и уж Алтана здесь не будет, так Вадик хоть выпьет… под пристальный взгляд бармена бросает на стол мятую десятку, смотрит в зеркальную панель на других посетителей. Нашел. Сначала он видит только стройную фигуру в коротком золотом платье, которое переливается, как чешуя, и Вадим скользит взглядом по этому телу, как завороженный, едва ли не облизывается на пленительно длинные ноги, затянутые в темные колготки, и черт — эти каблуки… Узнавание прошивает ясной вспышкой — только вот импульс от мозга идет куда-то совсем не туда… Все колкости вылетают из головы. Алтан безумно хорош, как такую красоту вообще можно прятать за глухими черными костюмами. Вадим хочет запомнить все в мельчайших деталях, чтобы потом уединиться с этим образом — и точно не один раз. Или не потом. Он хочет это чудо. Прямо сейчас. Алтан идет от танцпола — плывет, Вадим не может не смотреть, как он мягко покачивает бедрами. Садится за пару мест от Вадима, отбрасывает за спину тяжелую волну волос. Как Дракон его вообще узнал? Походка, или какой жест — кажется, сейчас в нем нет ничего общего с его обычным начальством. Его лицо такое расслабленное… может, он уже успел догнаться чем-то потяжелее, чем осознание собственной неотразимости? Изящно — как это вообще возможно — кладет нога на ногу… черт, горячее, чем Вадим мог представить. Если бы змейка ходила так каждый день, Вад ни копейки бы с него не брал, сам бы доплачивал, с удовольствием запихивал купюры каких угодно достоинств за резинки трусиков и чулок, или что у него там под этим великолепием… С какой стороны к нему подступиться? Вадим думает недолго — еще не забыл, как подкатывать к девушкам в барах. Поначалу он вытягивает шею, щурится, но быстро забивает на попытку рассмотреть, что пьет Алтан. Как обычно — красное вино, чтобы походило на кровь поверженных врагов? Нет, не тот повод… но и не шампанское, праздновать определенно нечего. Алтан должен понять намек. Кто еще может заказать для него нечто невообразимо цветастое и раздражающее, с трубочкой и зонтиками. Гром может грянуть в любую секунду, и сейчас Вадиму еще не поздно встать и уйти. Алтан смотрит на бокал, еле заметно качает головой. Понял, значит; скользит взглядом по залу, оглядывает небрежно, потом переводит взгляд на зеркальную стенку… бинго. Дракон шутливо салютует, а Алтан… что он делает? Какого черта обхватывает губами трубочку… ох. Теперь уже Дракон забивает на осторожность и субординацию, через секунду оказывается за спиной змейки, которая так некстати решила поиграть с огнем. — Какая неловкая встреча, Ваше сиятельство… нет, я не шучу, сияете вы как надо. Алтан смотрит на него презрительно, свысока — барный стул вполне позволяет. Но это мелочи, по такому случаю Вадим бы поцеловал ему руку, но не хотел отхватить пиздов раньше времени. — Заткнись, — цедит Алтан, едва повернувшись к нему; держать лицо, очевидно, стоит ему немалых усилий, — какого черта ты врываешься, и ведешь себя, как будто имеешь на это право? И где это очаровательное создание — стоит Алтану открыть рот, все становится на свои места. Но Дракон не планирует сдаваться так легко: — А вы умеете удивлять… отличный вкус, — и не может сдержать улыбку, на его комплимент Алтан кривится, как от приступа зубной боли, беспокойно ерзает. Конечно, ему сейчас неуютно, но Дракону этого мало. Почему он должен упускать такую отличную возможность выбесить змейку? — Может, пора домой, в кроватку? Ваша сестра волнуется… Бокал пустеет слишком быстро, и если Алтан думает, что Дракон просто уйдет от его царственного молчания, то глубоко заблуждается. Как будто так и должно быть, Вадим мурлыкает в такт песне. — Поговорим без чужих ушей, — Вадим так близко, что чувствует знакомый сладкий запах, — нам ведь не нужны неприятности… скандалы… И почему-то Алтан кивает — только вот Дракон ведет его не к выходу, даже не в тихую лаунж-зону — нет, Дракона тянет на танцпол. — Ну не смотри… не смотрите так на меня. Всего лишь танец, ваше золотейшество… Не будем наводить панику… — Чтобы ты оттоптал мне ноги, — фыркает Алтан, — говори уже. — М? Мелодия меняется, легкий блюз сменяет тягучий вокал в сопровождении хриплой электрогитары. — Что. Ты. Хотел? — Алтан закипает быстро, а Дракон будто не замечаете его гнева, мягко двигается в такт музыке, прикрыв глаза. Говорить Вадим не собирается, особенно сейчас, когда его руки быстро оказываются на талии Алтана. Кто бы мог подумать… — Не привлекать внимания, помните? Сделайте хотя бы вид, что рады меня видеть. Как будто это действует — Алтан, так же не привлекая внимания, кладет ладонь ему на шею, подается ближе, но вместо ласк — как Вадим смел на такое надеяться — до боли сгребает волосы у него на затылке, и шепчет, даже не замечая, что касается губами его уха. — Убери от мня свои лапы. А Юме можешь сказать, что я не нуждаюсь в ее заботе. Слишком близко. Непозволительно. Привычно давит острое желание заломить… Ладно, в этот раз сам позволил лишнего, сам увидел босса таким уязвимым. Вадим будто не чувствует боли, привычно скалится, а его ладони скользят ниже. — Не могу. И не хочу. Мы неплохо смотримся вместе, не находите? — Леди, вам помочь? Да какого черта? Какой-то мужик в светлом костюме, весь из себя белозубый красавчик-блондин, едва ли не лопающийся от самодовольства, решил поиграть в рыцаря. — Тебе жить надоело, парень? — рычит Дракон, только вот Алтан почему-то не спешит хватать наглеца за горло, или что еще делает он в подобных ситуациях… Хуже всего — его золотейшество уходит с этим хлыщем, и Вадим с трудом давит желание не втащить этому смельчаку. Но Вадим не думает отступать, и когда Алтан и этот уединяется на диванчике, занимает соседний. Внутри жжет — это уже что-то личное. Алтан — не просто брат госпожи Юмы, упрямый мальчишка, не просто его начальство. Но тогда кто? Почему незнакомая, блудливая ухмылка на его губах так волнует, злит, возбуждает? С ненавистью — неуместной, ненормальной, он смотрит, как Алтан и этот мужик выпивают по текиле, и этот урод слизывает сначала с запястья, потом с ключицы… Его змейка едва заметно морщится, а после — оборачивается к Вадиму — на долю секунды, лишь чтобы всем своим видом показать, что у него все хорошо. В этот момент Вадим ненавидит и его, и себя, но почему-то сам чувствует на губах соль и свежесть лайма. И тепло его кожи… К Вадиму подплывает девушка в коротком обтягивающим платье — должно быть, заметила его интерес к пьющей парочке. В шаге от того, чтобы принять и забыться, он останавливается, чует, что Алтан за ним наблюдает, изучает… что, издевается? Если так, Дракон отвечает тем же, принимает угощение, и как ни в чем не бывало, подмигивает Алтану — но поздно, тот уже отвернулся, в то время как новый знакомый уже приобнимет его за плечи, и что-то нашептывает на ухо. Напиться кажется не самым плохим выходом… Третий шот бьет в голову идеально — нет, он по-прежнему трезв (Вадим уверен), только по телу появляется приятная легкость. Он смутно представляет, что делать с приказом Юмы — остановить это безобразие? В который раз смотрит, но на месте, где только что был Алтан, уже обжимается другая парочка. Дракон не хочет в это верить, но похоже его змейка решила продолжить вечер… Туалет клуба — ноги сами несут его туда. Сложно представить его золотейшество на коленях возле грязного толчка, берущего за щеку у незнакомого мужика… Голоса — похоже, они так увлеклись, что не дошли. Дракон замирает, прислушивается. — А ты ничего… Алтана вжимают в стену — значит, вот как с ним нужно. Дракон недобро щурится, но ждет — черт, он как будто не верит, что его золотейшество вот так просто лапает какой-то мужик, а тот даже не пытается прекратить эти возмутительные поползновения. Чужие руки щупают в таких местах… Тогда почему ему, Вадиму так нельзя? Но он с нескрываемым злорадством замечает, что у парочки не все гладко: его змейка, похоже, на первом свидании не целуется, а кому такое понравится? Тогда тот, другой мужчина, давит Алтану на плечи — требовательно, резко, но в ответ получает ощутимый тычок. И Вадиму кажется, что кавалер босса не был готов к такому повороту событий. Но пока он не вмешивается, только наблюдает, надежно укрытый интимным полумраком. Ему любопытно, какой он, этот Алтан. Его золотейшество даже за намек выбил бы наглецу все зубы и заставил сожрать — если не сам, то руками того же Вадима. О, с каким удовольствием он бы сейчас приложил этого мужика — да и самого Алтана, потому что так нельзя… — Мне заплатить? Ты хочешь деньги вперед? — спрашивает мужчина Алтана с плохо скрываемым нетерпением. — Я не… — тот делает глубокий вдох, — это ошибка, — ну конечно, само достоинство. А Дракону почти смешно. Похоже, его драгоценного босса приняли за шлюху — ну это и не удивительно — а он еще и обиделся. — Хватит, не упрямься, я же вижу, что ты хочешь. Горячая, тяжелая волна прокатывается по телу Вадима, когда чужая рука бесцеремонно лезет под платье Алтана, выше, и… — Блядь! Какого хера, ты… ты что, извращенец? Я думал… Злорадство смешивается с любопытством; Вадим не может разглядеть лицо Алтана, но он молчит, и какого-то хера ничего не делает. Не понимает, чем это может закончиться? Или хочет этого? Он ведь может за себя постоять, так в чем проблема? Выпил лишнего? Его опоили? Или это спектакль для Вадима? Много чести, но он готов сыграть отведенную роль. — Смеешься надо мной? Да я тебя сейчас… — Разве можно так с дамой? — обманчиво вежливо спрашивает Дракон, выходя из тени, и без малейшего усилия вжимает мужчину в стену. — Это не дама! — шипит тот от боли, показывая пальцем на Алтана, раздраженно одергивающего платье. Не дожидаясь продолжения тирады, Вадим оттаскивает Алтана себе за спину — так, будто тому действительно нужна защита, и получается так естественно, что Алтан просто не успевает возразить. — Тебя не учили обращаться с девушками? Мужчина вскрикивает — Дракон берет его на болевой, выкручивает запястье: — Ты оглох? Самое время начать извиняться, или хочешь оставить здесь на память пару зубов? Он не отказывает себе в удовольствии выкрутить запястье этому уроду еще сильнее — пока что он может обойтись растяжением, но еще чуть-чуть, и в запястье влажно хрустнет, это будет заслуженная кара за столь вопиющее неуважение к прекрасной даме. — Хватит, прекрати, — Алтан будто прочитал его мысли, хотя изобразить привычный ледяной голос криминального босса у него выходит неважно, — нам не нужны неприятности. Его ладонь на плече отрезвляет Вадима. И какого черта он так завелся, Вадим не понял, но кровь стучала в висках, а напряжение не желало отступать. Алтан повторяет свои слова еще раз, уже на английском, и стоит Дракону едва ослабить хватку, как этот мужчина шарахается прочь. Теперь только они, и воздух едва ли не искрит. Только вдвоем, и Вадим намерен взять свое, он не сможет остановиться, даже если захочет… Потому что его золотейшество — нет, Алтан, шутки в сторону — пьянит, сводит с ума, как никогда прежде. Туалет оказывается маленьким и сияющим чистотой. Дверь захлопывается. Приглушенный свет смазывает реальность. Широкая стойка с раковиной будто создана для случайного секса, и Дракон спешит ей воспользоваться, толкает Алтана на полированный мрамор, нависает сверху, жрет глазами. Вот теперь Алтану не по себе, он пытается вывернуться, но Дракон не намерен играть; сам знает, что выглядит странно, почти безумно, и чувствует себя соответственно. — Что это было? Чего ты хочешь? — Я? А сами-то? Если бы я не пошел за тобой? Для кого старались, ваше золотейшество? — Считаешь себя единственным и неповторимым? — змейка фыркает, не упускает возможность подколоть. — Лучшим, — поправляет его Вадим без капли смущения. — Зачем… что вообще ты здесь делаешь? Как же ему сейчас неуютно… Дракон чует этот запах — не страх, не гнев, что-то иное. — Говорю же… Твоя, кхм, ваша сестра беспокоилась… чтобы вы не наделали глупостей. — Отпусти меня, и тогда я позволю тебе остаться… не уволю тебя, — тут же попровляет себя Алтан — неужели понимает, как двусмысленно звучат его слова, — и мы забудем обо всем. Вот так просто? Ваше золотейшество, ну ведь это даже не ложь — детское вранье, только Дракон не понимает, кого Алтан дурит — себя самого или его?.. В любом случае выходит неубедительно. Даже жалко. — А если я не хочу забывать? И какого черта ты сейчас… ты ведь всегда… такой серьезный. — Убери руки, и прекрати пялиться. Мы еще можем нормально поговорить. Нет, значит, не понимает? Как он может быть таким наивным — Дракон ведь хочет его так сильно, Алтан пьянит и жжет его, внутри — будто в костер плеснули спирта, а за ним еще и горсть патронов накинули — для звукового сопровождения. — А таким ты мне нравишься больше… — шепчет Вадим, как оглушенный, склоняется ниже, сейчас они близко, как никогда прежде. — Опусти, и… я тебе заплачу. Тебя ведь только деньги и волнуют? Звучит почти как обвинение — какие еще деньги, когда у него в руках сейчас чистое золото? — Не только, — в подтверждение своих слов Вадим прижимает руку Алтана себе между ног, где уже едва ли не дымится — и не дает отдернуть, держит крепко, чтобы Алтан почувствовал… а тот смотрит на Вадима, будто тот у него на глазах откусил голову котенку — столько в его глазах непонимания и страха. — Чувствуешь себя униженным? А ты думал, чем это должно было кончиться? Хотел, чтобы тебя трахнули в грязном клубе? Да не вопрос… Только объясни, что было не так с тем парнем? — Не твое дело. — Поматросил и бросил? Или нравится доводить мужиков до ручки? Алтан молчит, раздраженно дергается в сторону, пытается увильнуть от прикосновения, но крепко зажат между Вадимом и раковиной. — Нет, вижу, что нет. Неужели обиделся, что тебя назвали шлюхой? — Замолчи! Замолчи… Я не собирался заходить так далеко, — отчаянно, — я никогда… Так отчаянно, взволнованно — Вадиму нравится, нравится, что его змейка может быть такой. — Да что ты? — усмехается Дракон, — всем так говоришь? Или дело в репутации? Вадим держит его за запястья, крепко, как никогда прежде. Поддаваться Алтану было естественно — даже в спарринге, на тренировках — это как с ребенком, или девчонкой, которая нравится. Но только не сейчас, теперь он может сколько угодно брыкаться, Вадим возьмет свое. — Какого хера ты такой красивый? Даже сейчас, — зарывается носом в волосы Алтана, жмурится от обманчивой нежности, — всегда хотел так сделать. Ему будто перерезали тормоза, и теперь Вадим летит на полной скорости к обрыву. Нет сил противиться этому темному желанию, и он бесстыже лапает Алтана за задницу, тянет на себя, теснее, ближе. — С ума сошел?! — нет, он все еще не верит, что Дракон действительно может… и даже хочет. А ведь он хочет, и еще как — провести по всем изгибам — изучить каждый миллиметр, взять по полной, пока дают; оглаживает бедра, опять лапает между ног, и Алтан задыхается, ерзает, когда Вадим наконец вжимается в него ноющим стояком, трется между ног — пока просто через джинсы, как бы намекая на свой интерес. — Ты что… ты что делаешь? — привычная надменность соскальзывает, обнажая испуганного мальчишку во всей красе — А что делают со шлюхами? Малышка не знает? Слова Вадима отрезвляют, и Алтан пытается вывернуться из его рук, точно как потревоженная змея, но Дракон держит крепко. Алтану удается боднуть его затылком в челюсть, но Вадим, как бойцовский пес, не ослабляет хватки, только на губах солоно и мокро, и он, не задумываясь, слизывает кровь. Алтан как-то замирает, будто готовясь получить ответный удар — пожалуй, Вадим вполне мог бы приложить его башкой о зеркало, немного успокоить, и там уже сделать все, что душе угодно. Но он сегодня добрый. — Я делаю ровно то, зачем ты сюда пришел, — поясняет он почти ласково, — хотел чтобы тебя выебали — ох, ну прости, я ведь сорвал тебе такое романтическое свидание, так что теперь… готов взять ответственность. Вадик откровенно издевается, с наслаждением смотрит в лицо Алтану — змейке наступили на хвост, хорошо… и Вадим задирает на нем платье, резко, до талии. — Совсем сдурел? Я не позволял, ты не можешь… — командный голос опять срывается в отчаянные мольбы, очаровательный контраст. — Тебя никто не спрашивал. Шлюха. Или ты хочешь чтобы все узнали, какой ты на самом деле? — Вадима несет, потому что голова отказывает. Все, что его сейчас волнует — это черные колготки, такие тонкие, что под ними можно рассмотреть изысканную вязь белья. Под пальцами нет привычной аппетитной мягкости, но Вадиму нравится. — О, я уверен… журналисты будут в восторге. Все узнают, что сам Алтан Дагбаев, такой уважаемый в Питере человек, такой молодой и перспективный, оказывает благотворительность не только деньгами, но и своей прекрасной задницей… — Юма терпит эти выходки лишь потому, что не знает. Ты ведь готов подставиться любому… разве нет? Это твоя блядская натура, или алкоголь? Алтан тяжело дышит, и как-то обмякает, в его руках, стоит Дракону чуть надавить на поясницу; напряженная спина прогибается под требовательными ладонями. Алтан, кажется, уже не соображает, раз расставляет ноги шире, безвольно роняет голову на сцепленные в замок руки. — Тебе нравится, — Дракон доволен, — какая прелесть… Дракон, присел на корточки, чтобы рассмотреть, и едва не застонал, кружево, серьезно? Алтан точно сведет его с ума. Приходится быть настороже, в любую секунду змейка может пустить в ход ядовитые зубы, но пока что Вадим трется щекой о его ягодицу, и его рожа едва ли не трещит по швам от довольной улыбки. Эти аккуратные обтянутые нейлоном полукружья хочется трогать, щипать и вылизывать, сжать в руках, обнажить, попробовать на вкус… Увлеченный, Вадим проводит языком по ажурной кромке трусиков, влажно, голодно, и смачно прикусывает, так, чтобы точно остался синяк. Алтан вскрикивает — от неожиданности или боли, неловко покачивается — если бы не Дракон, точно бы ебнулся со своих каблуков. Поэтому, когда тот касается ступни в лакированной туфле, Алтан — о чудо — подчиняется, позволяет разуть сначала одну, потом вторую ногу. Он вполне мог бы оттолкнуть наемника, вторую шпильку вогнать ему в глаз, но не делает этого. Вадим поглаживает его стопу — почти благодарно, мягко надавливает на каждый палец, и Алтан выдыхает, ерзает — и Дракон с удовольствием замечает, как он сжимает себя между ног. Вот его снежная королева и растаяла… потекла. Значит, растягивать прелюдию дальше нельзя, у него на золотко есть еще определенные планы. — Руки, — рычит Вадим, — мы еще даже не целовались, а ты уже… ну как можно, ваше золотейшество? Или — как я мог забыть, шлюх же не целуют, так? — Ты… так много… болтаешь. Вадим ловит каждое слово, неужели Алтан сейчас позволяет ему… как во сне, торопливо расстегивает молнию на платье — от основания шеи к лопаткам, и пусть она заедает на середине, Вадиму этого достаточно, чтобы уткнуться Алтану в шею, полной грудью вдохнуть его страх, волнение, сладкий запах кожи. Что бы он ни говорил только что, Вадим целует — целует чувствительное местечко, где плечо переходит в шею, и темные кровоподтеки, оставшиеся после схватки с Чумным Доктором, острые шейные позвонки, а его руки так жадно, отчаянно прижимают Алтана ближе. И, наконец, губы — приходится ухватить Алтана за подбородок, подтянуть ближе, впиться в узкий рот, по-звериному хищно проникнуть глубже, и пусть Алтан уже задыхается, кусает, Дракону все мало. Он хочет выебать змейку языком, сделать этот ротик своей собственностью — только отчаянная нехватка воздуха заставляет отстраниться, но Дракон доволен, а на языке оседает терпкий вкус текилы и ананасов. — Я бы трахнул тебя в рот… — признается Вадим, — но пока мы не настолько близки. Вместо этого он бесцеремонно сует внутрь пальцы — почти по глотки, и Алтан сглатывает. В уголках губ скапливается слюна, но Дракону это даже нравится, и осторожное касание нежного языка. Глаза Алтана закрыты, а переносицу рассекла тонкая морщинка. — Тебе нравится сосать? — он оглаживает пальцами горячий язык, так горячо и нежно; проходятся по зубкам — и о чудо, все его пальцы до сих пор на месте, — знаю, что нравится… — такие старания заслуживают награды, и свободной рукой Вадим поглаживает его по щеке, — тебе нравится? Так сильно? — в голосе Дракона — недоверие, восхищение… это слишком хорошо, чтобы быть правдой, — хочешь меня, да? К черту ласки — он сжимает Алтана внизу, слишком резко, не церемонясь, проводит вверх-вниз, и еще, сильнее, чтобы вырвать у Алтана влажный, задушенный стон. Его горло в этот момент сжимается тесно и сладко, и если бы Дракон в этот момент имел его в рот, непременно кончил бы. — Ваше золотейшество, — еще один глубокий поцелуй, и на этот раз Алтан отвечает, осторожно и медленно, как только что ласкал его пальцы, — какая же вы испорченная шлюшка… плохая девочка… — Заткнись… — сбитое дыхание мешает Алтану, но он все еще пытается собрать остатки самоуважения, — не забывай, с кем ты. — Я-то помню… у меня тут стоит раком мой драгоценный босс, который вырядился так, собрался подзаработать своей задницей. — Только трепаться и можешь. Вот это его Алтан! Дракон звякает пряжкой ремня… ну наконец-то, он едва не кончил — за сегодняшний вечер уже который раз, и теперь отыграется по полной. Дракону даже жаль, что все вот так, по-быстрому. Но он помнит старую мудрость куй железо, или пяль кого бы то ни было, пока горячо. Точнее, пока тело рядом течет и плавится. Алтана даже не приходится просить сжать ножки, как только Дракон прижимается к нему с членом наголо, это происходит как-то само собой… — Умница… — Ты меня чем-то опоил? — тихо и робко, Дракон не верит, что его золотешество так может. — Любовная горячка, ваше золотейшество, не иначе, — Дракон бесстыже трется, оставляя на ткани влажные следы, но это все так, чтобы смутить Алтана, выбить из колеи, и нагулять аппетит, ему-то уже не терпится поскорее оказаться внутри. Придерживая Алтана за бедра, дергает на себя. До чего же хорошо… горячий член до основания проезжается между сжатых бедер, Алтан под ним крутится, беспокойно, судорожно, будто специально, чтобы взвинтить Дракона еще сильнее. — Извращенец, — шипит он, и Вадим со смехом соглашается. По колготкам скользит идеально, легко, но хочется ближе, по беззащитной коже, чтобы чувствовать все… Хотел получить от Алтана всего его, а теперь сам дает больше, чем собирался; Вадим тянется ниже, проводит по ткани, не сдерживается, сходит с ума — кружевные трусики надежно прижимали член Алтана к животу, и с каждым движением Дракон чувствует его возбуждение. — Почему не чулки, ваше золотейшество? Для случайного секса они больше подходят… или вы… Дракон поглаживает его через два слоя ткани, почти невесомо — каких же это стоит усилий — но ждет, пока змейка попросит сама… и ведь просит — пусть не словами, почти скулит, подается навстречу ладони, не в силах противиться, почти сначала робко — тепло, правильно, но с каждым движением все сильнее и сильнее. — Умница, течешь для меня… ваше золотейшество, такой чувствительный… — стоит Вадиму чуть сжать, и Алтан выгибается, жмется к нему спиной, восхитительный… Это лучше любых слов, тело Алтана откровенное и отзывчивое; стоит ему запрокинуть голову, как волосы скользят тяжелой волной, он стонет — тихо, едва сдерживаясь, его член подрагивает под рукой Дракона, но желанной разрядки не случается – Вадим не позволяет, убирает ладонь в тот самый момент, больно щипает за мягкое место. Алтан так легко повелся на обещание удовольствия, и теперь оказался в полной власти Дракона. Хотя тут еще кто у кого… Дракон ведь и сам едва не кончает от вида Алтана. Из зеркала на него смотрит нечто восхитительное — даже не верится, что это его вредная змейка — дорожки потекшей по щекам туши, раскрасневшиеся от поцелуев губы, и весь он такой потерянный, беззащитный… и Дракон за его спиной, с лихорадочно горящими глазами, не лучше маньяка, зажавшего легкомысленную нимфетку. Ему нравится эта мысль. Беззащитный Алтан, который не может ничего сделать, кроме как довериться ему. Это больше не фантазии — золотко сейчас в его власти. С той же легкостью Дракон мог бы свернуть ему шею — чтобы убедиться, кладет руку Алтану на горло, ощутимо сжимает, но тот и не пытается сопротивляться, только смотрит и толкается в горячую твердую руку. Дьявол, если Вадим его сейчас не трахнет, то просто сойдет с ума. Вадим отстраняется, и головка члена требовательно пульсирует, требуя разрядки. Грубо раздвигает Алтану ноги: — Упрись руками в раковину, — и уже не сомневается, что все будет сделано; рвет колготки по ластовице; вслед за треском ткани и Алтан издает странный звук — всхлипывает, зажимает себе рот ладонью, но Дракон слышал… Алтан чуть не плачет. Еще бы, ним еще никто не обращался вот так — жестко, требовательно. Вадим знает, что делать, бесконечно трогает — он как будто везде… — Ничего, новые купим… и чулки… с поясом, — наиграно ласково обещает Вадим, пока ткань послушно расползается в сторону, обнажая кружевные трусики. — Заткнись! — вскрикивает Алтан неожиданно высоко и громко, — Закрой свой… — Дракону приходится накрыть его рот ладонью, пока никто не обратил внимания на крики. Невнятные стоны будоражат, и Вадиму с каждой секундой все труднее держать себя в руках. Он как может, пытается успокоить Алтана, ласкает через ткань поджавшиеся яички, скрытые ощутимо сжимает, намеренно избегая прикасаться к члену — это змейке еще предстоит заслужить. Они блядь сейчас почти как настоящие влюбленные — Алтан оглядывается, почти робко, и Дракон все понимает. Теперь затыкает Алтану рот не рукой, но губами, и когда вместо укусов ему позволяют проникнуть языком, Вадим чувствует себя героем-завоевателем, взявшим свою крепость. Он вылизывает рот Алтана властно, глубоко толкается языком, сходит с ума от тяжелого прерывистого дыхания своей змейки. Руки сами, уже наощупь сдвигают узкую полоску ткани в сторону, поглаживают вход — пока осторожно, оттягивая скорое удовольствие. Алтан, увлеченный поцелуем, будто не замечает, подается назад, жмется спиной к груди Дракона, но все же невольно замирает, когда Вадим надавливает, поглаживая вход. — Ты готовился? Алтан нехотя кивает в знак согласия, и Вадим без лишних церемоний проникает сразу двумя пальцами. Но внутри все равно слишком узко — неподатливая дырка стискивает пальцы почти до боли, и Дракон останавливается, осторожно прокручивает, дает Алтану несколько секунд, чтобы прийти в себя, и снова загоняет по самые костяшки. — Нехорошо обманывать, ваше золотейшество, тут так тесно, пиздец просто… Алтан выглядит таким потерянным… Сжимает зубы — Дракон знает, он не будет просить о пощаде, поэтому сам старается не увлекаться. Шевелит пальцами размеренно, раскрывает, растягивает под себя — и Вадиму это почему-то нравится. Черт, да он с удовольствием вылизал бы эту тугую дырку — все, что угодно, чтобы его золотко хоть немного смог расслабиться, но пока приходится ограничиться пальцами и бесстыжим шепотом на ушко. Дракона несет, он говорит такие вещи, от которых Алтан сходит с ума, а его колени разъезжаются в стороны, как по волшебству. Принимает больше, три, четыре пальца, как пьяный, и Вадим понимает, что неплохо было бы помучить его еще, ведь от каждого прикосновения к простате лицо Алтана разглаживается, становится почти миленьким, но ждать больше нет сил. — Смазка есть? А резинки? — Н-нет! — Черт, ты же перепихнуться пришел? Все сам, ваше золотейшество, все сам, — Дракон лихорадочно шарит по карманам, едва ли ему так повезет, но — бинго, тот самый гандон, который ему всучили с рекламным флаером. — Если тебе противно… — голос Алтана срывается, — и если я такая шлюха, — последнее слово выплевывает, будто оно жжет ему язык… — так какого черта ты сейчас здесь делаешь? Дракон еле сдерживает смешок — нет, ну это почти мило. Ну конечно, он и забыл, какая у его золотейшества тонкая душевная организация. Дракон тут заботится о сохранности его задницы, а он… как ребенок, в самом деле. Как всегда не может различить ту самую грань между игрой и правдой. — Хочешь уйти? — ядовито шепчет Дракон ему на ушко, но сам держит крепко, и ловит каждый вздох Алтана, не прекращая толкаться, разминая тугие мышцы, — и куда же ты такой собрался? М… сейчас ты выйдешь в зал… и что все подумают? Что тебя отодрали прямо в туалете… и непохоже, чтобы ты особо сопротивлялся. Любишь такое внимание? Тебе нравится, когда на тебя смотрят и хотят выебать, разве нет? Ведь все ради этого? Ну конечно он перегнул, едва ли Алтан понимает — его золотейшество еле сдерживает стоны в отчаянных попытках получить еще больше, глубже… — Блядь… я же для тебя стараюсь. Другой смазки у нас нет, вчера из монастыря выписали, что ли? — Какое великодушие, — неплохо, раз у Алтана остались силы язвить. — Но мне приятно, что ты хочешь получить мой член целиком… А может, тебе так нравится, когда в тебя кончают? — Кретин, извращенец. Заткнись уже… — Когда ты так меня сжимаешь после каждого слова? Ну уж нет, золотце… твое тело честнее. Торопливо натягивает резинку, едва сдерживается, чтобы не засадить сразу до конца, хочет сделать Алтану больно, увидеть на его лице слезы, но все же не доводит до греха. Внутри горячо, как в аду, и Алтан выгибается в его руках, потерянный, будто не знает, хочет прильнуть, или отстраниться. Дракон гладит его по волосам, задыхается от удовольствия, острого, болезненного, дает привыкнуть… Хотел же отодрать, как уличную девку, а теперь просто не может. Не хочет. Осторожно толкается еще, миллиметр за миллиметром, будто в замедленной съемке… Что с того, что он дал слабину, им еще вместе работать… так почему бы не произвести хорошее впечатление? Быть деликатным, осторожным… Поздновато об этом спохватился, но уж как смог. Сдерживаться тяжело, Алтан под ним — натянутая струна, разве что не звенит, но терпит, даже расслабиться пытается. Не так Вадик представлял себе их секс — да он вообще представить не мог, что ему позволят такое… что он сам позволит себе зайти так далеко, и с кем. Алтан тяжело дышит — старается не подавать виду, что больно, только трогательно жмурится, а выступившие слезы вот-вот готовы брызнуть на щеки. Хорошо держится, с трудом, но принимает немалое достоинство Вадима, и тот наклоняется, ведомый порывом, целует Алтана в висок: — Не закрывай глаза… смотри… — вынимает — и обратно, резче, так, что Алтан распахивает глаза, беспомощно хватает ртом воздух, а Вадим цепляет его за подбородок, разворачивает к зеркалу — чтобы змейка видела, в кого превращается, стоит Вадиму загнать в нее свой хер. Рука соскальзывает ниже, сдавливает шею почти любовно — Вадик знает, как это делать. Алтан глотает стоны, пытается сдерживаться, и это раздражает. Так сильно, что больше его жалеть Вадим не будет. Нехотя разжимает пальцы — чтобы не увлечься, зато позволяет себе стиснуть ягодицы, дернуть Алтана на себя, вот так, теперь то, что нужно. Алтан молчит, кусает губы, только выражение лица выдает… да еще тело… Вадику нравится, что стоит ему погладить, приласкать, как Алтан тут же трепещет, подается ближе, льнет, и сжимается, так сладко затягивает его в себя… — Не надо сдерживаться… В подтверждение своих слов Дракон покрепче перехватывает его, потому, что чувствует: у Алтана слабеют ноги, по телу пробегает дрожь, он снова на грани, но все не решается коснуться себя… как будто это ниже его достоинства. — Уже невтерпеж? — язвит Дракон, но помогает, поддевая за край, рвет колготки дальше, чтобы можно было поудобнее обхватить член Алтана, а тот уже вошел во вкус, по-кошачьи вскидывает задницу, и пусть Вадиму непривычно тискать мужика — но какая в жопу разница? Тем более, когда эта самая жопа так хорошо облегает его, принимает старательно и послушно… — Вот так… — бормочет Вадик, и снова приникает к губам Алтана, ему все мало, мало, и когда Алтан наконец стонет ему в рот, ничего не соображая. Хочется всего и сразу, хочется рухнуть в то и дело накатывающее удовольствие, с головой отдаться, утонуть, и все сливается в единый, беспорядочный, горячий поток. Алтан в его руках такой податливый, еле выдерживает бешеный напор и темп, темп, рваный и злой, но Вадиму все мало, он хочет порвать связь с последними остатками разума, заставить змейку скулить, умолять. Изгиб спины, болезненно сведенные лопатки… Глупая мысль бьет под дых — почему Дракону так хочется прикоснуться здесь губами? А платье сползает с плеч, блестки впиваются в кожу — а почему еще Алтан досадливо тянет лиф еще ниже, обнажая грудь. Конечно же Дракон воспринимает это как приглашение. Стоит ему стиснуть соблазнительно твердый сосок, золотце со стоном выдыхает, но даже не просит прекратить, убрать свои грязные руки, зато сжимается на нем так, что у Дракона разве что искры из глаз не летят… — Умница… — никак не может заставить себя перекатывать, мять сосок между пальцами, и — какого черта — Алтан тянется, проводит кончиками пальцев по второму, потом еще и еще, — входишь во вкус… малышке нравятся, когда ее трогают, где нельзя? Алтан не отвечает, но Дракону этого уже и не нужно, он снова начинает долбиться, как бешеный, его заводит все, даже платье, сиротливо болтающееся на талии, даже волосы Алтана, лезущие в лицо. Так хорошо, что Вадим готов спустить, в любую секунду — но приходится сдерживаться, когда ему еще выпадет такая возможность… Вадим покидает тело — за что получает испепеляющий взгляд, любуется тем, что натворил… темный нейлон, расходящийся неровными полосами в стороны, и светлая кожа ягодиц… Вход беспомощно подрагивает в попытках закрыться… не так быстро. Хочется обратно, туда, где так жарко и влажно, до одури сладко, но Вадим лишь ведет пальцем по кружевному краю трусиков, щелкает резинкой, так, что Алтан вздрагивает от неожиданности. — А здесь? Нравится? — Хватит… хватит играть со мной. Пожалуйста, — еле слышно, по буквам, и у Вадима внутри все выкручивает от ненужной, такой неуместной нежности, — сделай это. Отчаянно смотрит на Вадима, щеки пылают, тот, как загипнотизированный, подчиняется, обхватывает ладонью мокрый от смазки член Алтана, горячий, призывно подрагивающий. Осторожничает, сам не знает, с чего, поглаживает большим пальцем бархатистую головку, мягко тискает поджавшиеся яички. — Нет… не так. — Не так? — он прикусывает светлую кожу под кружевным краем, он понимает, но… — Вадим… — Алтан зовет, просит, обещает, в его голосе скрывается такое, что Дракон забывает, как дышать, чуть не спускает, как мальчишка — а вот стона сдержать не удается, низкого, гортанного, рвущегося будто из самого сердца. — Вадим… — опять еле слышно, но и этого достаточно. Дракон легко, будто Алтан ничего не весит, разворачивает его лицом в себе, усаживает голой задницей на раковину, вот так, теперь — лицом к лицу… С наслаждением рассматривает тело Алтана, сильное, тренированное, но не утратившее трогательной угловатости. Под его требовательным взглядом Алтан пытается поправить платье, так нелепо, будто это может помочь. Ему стыдно… но Дракон этого не хочет, делано грубо перехватывает его запястья, с силой разводит колени, и бесстыже улыбается. Жаль только, что Алтан не смотрит ему в глаза, это раздражает, но Вадим знает, что делать; отводит в сторону пряди темных волос, липнущих Алтану ко лбу, и входит до упора, так быстро и глубоко, что сам морщится от боли. Замирает, проводит ладонями по груди к плечам, щиплет соски, а Алтан совсем распрощался со своей так тщательно лелеемой честью, раз скрещивает ноги за спиной, до синяков впивается ему в плечи, только что не царапается. Алтан дрожит под его руками, измученный, подается навстречу, пытается потереться, прижаться к горячей твердой ладони, поддаться его грубым ласкам. Единение нарушает оглушительная музыка — развязный голос певицы требует стрелять и бежать — немедленно, и они смотрят друг на друга, как застигнутые на горячем преступники. Быстро сообразив что к чему, Вадим грязно ругается под нос, понимает, что это его собственный рингтон. Как он мог забыть про Юму! Огромным усилием Дракон отрывается от Алтана, шарит по карманам спущенных штанов. Первым естественным желанием было сбросить вызов, но ему в голову приходит идея получше, но прежде, чем ответить, он прикладывает палец к губам. — Так нашел его? — голос Юмы резкий, неприятный, и звучит так громко, что Алтан тоже слышит ее голос даже через динамик. — Да, мадам, — наконец-то снова прижимается к Алтану, тесно, но недостаточно, так, чтобы его змейка тоже постаралась… и тот подается ближе, вертит задом, будто это может помочь, — нашел, все в порядке. Как раз проводим конструктивную беседу о безопасном поведении… — Насколько все… — Плохо? — дракон перебивает ее, потому что черт побери очень тяжело соображать, когда кое-кто пытается поиметь себя его членом, — Мадам, у нас все отлично. — Позови его. — Может, чуть позже? — мучить Алтана, конечно, забавно, но вряд ли он сможет связать сейчас хоть пару слов. — Сейчас. Бесполезно спорить — Алтан и сам это понимает, пытается отпихнуть Дракона, чтобы тот хоть немного подумал головой, но не тут-то было; еле глотает стон, блядски прикусывает нижнюю губу, когда Вадим всего лишь проводит рукой по его груди. — Золотце… — торопливо прикрывая рукой динамик, обращается к нему Вадим — соберись. — Ты мне в этом не… помогаешь. — Давай, постарайся. Ты ведь не хочешь, чтобы твоя сестра увидела, какой ты… — он хотел сказать пошлость, но лишь коротко целует Алтана в губы. Впрочем, что бы он ни говорил, Дракон не собирается облегчать Алтану задачу — останавливаться, или, того хуже, выпускать его из своих цепких лап. — Юма… — его голос, тихий, виноватый, — да, я в порядке… Мне не стоило уходить вот так… — то и дело переходящий на шепот, безумно нравится Вадиму. Замедляясь, Дракон позволяет себе коснуться губами щеки Алтана, сухой поцелуй, и еще один… Затаив дыхание, он смотрит, как Алтан собирает все остатки разума, объясняется с сестрой. — Нет, я не под кайфом, м… танцевал. Не стоило так стараться… и посылать его. Я в порядке. — Какая длинная фраза… — тихо-тихо, на ухо, и уголки губ Алтана дергаются вверх. — Хорошо… завтра увидимся. Алтан зажимает себе рот, потому что Дракон едва ли не пополам его складывает до того, как он сбрасывает вызов. — Завтра увидимся, — передразнивает Дракон, — какой вежливый мальчик. Она поняла, как думаешь? Юма умная, — продолжает он, но Алтан прерывает, отчаянно впивается Вадима. Это не похоже на поцелуй, Дракон опять чувствует металлический вкус крови во рту, и руки, тесно обхватывающие его шею. Ну точно хочет придушить — и пусть, если так, он умрет счастливым. — Золотце, блядь… ты просто… космос… Глубже, вот так, еще… и Алтан требовательно подается навстречу, и так уже сдерживался, как мог, сжимается как сумасшедший, и Вадим тоже не жалеет его, натягивает на себя так, что завтра у золотца вся задница будет синей. Ему в живот упирается член Алтана, тяжелый и влажный, и Вадиму нравится чувствовать его, так нравится, что он просовывает руку между их сплетенными телами, торопливо дрочит своей змейке: — Кончи для меня, детка, давай, золотце, умница… Алтан не может вытерпеть больше, выплескивается ему в руку, пачкает свой живот, платье, футболку Вадима, и сука как же в нем становится тесно, бьется, как в конвульсиях, и раскаленное нутро пульсирует, будто хочет вытянуть из Дракона всю душу, а он бы согласился, не раздумывая. Кончить — как выстрел, и Вадим выпускает в Алтана всю обойму, живот выкручивает пронзительным, долгожданным наслаждением. Вместе с последними лихорадочными толчками в голове бьется: в следующий раз чтоб без резинки, он хочет кончить в змейку, пометить… на несколько секунд он просто перестает существовать, все, что остается на свете — Алтан в его руках, теперь уже — его Алтан. Какое-то время они молчат. Дракон первым приходит в себя, натягивает штаны и споласкивает руки, как может, пытается привести в порядок и Алтана. Только все без толку — да, он застегивает молнию на влажной от пота спине, аккуратно придерживает волосы; одергивает подол, аккуратно пытается обтереть лицо Алтана, а тот даже не открывает глаз. — Вот так, — наощупь ищет туфли, но тут же бросает эту затею, Алтан и без них едва ли сможет стоять на ногах, — нужно вернуть тебя прежде, чем карета не превратилась в тыкву, а твоя сестрица — в демона, жаждущего моей крови. Ваше золотейшество… ты как, живой? Скоро, когда адреналиновая пелена схлынет, у Алтана будет болеть все. И когда он зацелованный, изнуренный, будет давать Юме отчет о своем «неподобающем поведении», Дракон предпочтет быть подальше. — Пару чулок… будешь должен, — и это лучшее, что за сегодня слышал Вадим.