💓💓💓
«I love u, Эвелина. Ты станешь моей девушкой?» — гласила надпись из лепестков роз на белоснежном снегу. Эвелина увидела её, когда вышла на балкон, едва заслышав неожиданный стук снежков в окно. Ведь увидев Ричарда в первый раз, она потеряла голову. Она была переполнена радостью и визжала от счастья, наспех накинула куртку и шапку и как можно быстрее спустилась по лестнице, спеша к человеку, экстравагантно признавшемуся ей в любви. Она не могла не учитывать тот факт, что Ричард не пропустил мимо ушей её слова о том, что признаваться в любви зимой — как-то особенно нежно и трепетно. И что зародившиеся чувства такие же красивые и хрупкие, как первый снег и тающие на ладонях снежинки. Она знала, что открыть свои чувства и признаться в любви зимой решаются только серьёзно настроенные люди. Это вам не весенний всплеск гормонов или летний роман! Зимой ей прежде всего хочется сердечной теплоты. — Ричи! — она ослепительно улыбнулась, как только столкнулась со своим возлюбленным. Ричард лишь посмеялся от её вида: замок куртки был не до конца застегнут, а шапка надета задом наперёд. Он тут же привёл её нелепый вид в норму. — Одевайся теплее, my sweet heart, — за его твёрдо произнесёнными словами скрывалась забота, что он пытался скрыть от окружающих и даже от самой Эвелины, но она всё же чувствовала её. — Куртка, накинутая наспех — не самая хорошая идея, you know, и твоя шапка… — Давай отложим всё на потом и просто обнимемся, — Эвелина перебила его, не дав вставить и слово. Её просьба прозвучала как приказ, но она знала, что Ричард всё верно поймёт. Затем она посмотрела на него, и, как Эвелине показалось, Ричард тоже почувствовал что-то подобное, потому что они незамедлительно заключили друг друга в объятия. Они обнимались, и это было так похоже на бесконечную сказку. Волшебный сон ворвался в её жизнь и стал явью, в которую невозможно было поверить. Это было даже удивительно — как же хорошо Эвелина запомнила каждый момент, каждое мгновение и каждый миг. Так они простояли в объятиях друг друга, но достаточно, чтобы она ощутила себя горячо любимой во всём мире. — Ричи, — Эвелина начала тихо, опустив голову, чтобы тот не заметил её запылавшие от смущения щёки, — я согласна. Согласна стать твоей девушкой. — Лина, — Ричард взял её лицо, вмиг принявшее удивлённое выражение, когда он поднял её взгляд на себя, — я так long ждал этого. Для других может показаться, что начинать отношения спустя несколько дней общения — это clearly madness, но для меня это совсем не так. Знай, для меня эти несколько дней, когда мы просто общались, когда я пытался понять чувства, которыми наполняюсь при виде тебя, были very-very долгими. — Его глаза не врали — она видела это. — Are you understand me? — большим пальцем он погладил её скулу, соединив их лбы воедино. Ричард желал услышать ответ, и он не заставил себя долго ждать. — Понимаю, — Эвелина прикрыла глаза, когда почувствовала тёплое дыхание Ричарда. Её голос задрожал, дыхание участилось, ноги стали ватными. Он осторожно отодвинул прядь её светлых волос, всё ещё нелепо торчавших из-под шапки. От его движений её сердце забилось в бешеном ритме. Во взгляде Ричарда мелькнула нехарактерная для него — всегда такого серьёзного и непреклонного человека — нежность, и, не удержавшись, Эвелина первая потянулась к его выразительным губам. Он тут же начал отвечать на её поцелуй, сминая столь манящие и желанные губы любимой. Первый поцелуй, подобный электрическому заряду, выдался нежным и прекрасным — именно таким, о котором Эвелина мечтала. Во время этого до жути приятного процесса она чувствовала себя лёгкой, такой невесомой, словно она парила в облаках. Она не замечала ни мороза, жалящего кожу, ни сильного ветра, что бросал в лицо колючие снежинки, ни щекотливых усов её парня, — ведь на её душе было как никогда тепло и тому причиной был Ричард.💖💖💖
Не так давно грянул самый волшебный Новый год в компании любимого, однако не это так грело душу. Новогодние воспоминания настолько часто крутились в голове Эвелины, что истёрлись вовсе. Впрочем, канун Рождества в компании Ричарда всё ещё оставался её любимым моментом. В тот вечер Сапогов снова влетел в квартиру Лины. — My darling, we have no time, доставай свой самый роскошный наряд ever, — с порога проговорил он, лучезарно улыбаясь. Такой безумный снежный ураган, ворвавшийся в её жизнь… Эвелина тотчас принялась искать лучшее платье, затем почувствовала, как руки Сапогова притянули её к себе. — Вон то, роскошенское и фешенебельное зелёное платье, — заговорщицки прошептал он, словно чёрт, манящий на тёмную сторону. — Я хочу… увидеть тебя в этом little green dress. Покинув комнату, Лина надела платье, после чего предстала перед Ричардом и его стаканчиком виски. — Oh my, — только и проговорил он, глядя на то, как она вращается вокруг оси, явно скрывая пылающие щеки. — Это настолько perfect. Hurry, укладывай свою blondy шевелюру и отправляемся… — А куда мы всё же отправляемся? — спросила Эвелина. — Отмечать канун sweet christmas, конечно, — проговорил Ричард, коснувшись пальцем кончика носа Лины, затем повернулся к зеркалу, игриво поигрывая усами. — Я подожду тебя прямо здесь. Don't worry, постараюсь не заскучать в компании этого фешенебельного красавца с такой роскошной шевелюрой. Они рассмеялись, после чего Эвелина поспешила привести себя в подобающий вид. Ведь ни больше ни меньше — следовало соответствовать самому Ричарду Сапогову. И как же вовремя Лина успела подкрасить глаза тем самым польским карандашом, что купила в аккурат под Новый год. Немного сияющих теней, немного румян и вуаля! Затем Ричард и Эвелина дождались такси и отправились вглубь густых сумерек. Ей всё ещё было неизвестно, куда именно они отправляются, но Лина верила своему спутнику. Не мог же он оставить её в беде?.. Всю дорогу она думала о чём-то своём, глядя в покрывшееся лёгким морозцем окно. Влюблённость вспыхнула в Эвелине так неожиданно, подобно вспышке молнии среди ясного неба. От одного брошенного взгляда со стороны Ричарда, случайного касания их рук, после каждого диалога, постепенно дающий новые обороты их отношениям, загоревшись спичкой от одной улыбки партнёра, её чувства усиливались. Это было схоже с наваждением, ведь всё так или иначе вращалось возле Сапогова. Он казался ей в меру дерзким, самовлюблённым, храбрым, захватывающим, благородным, внимательным, добрым… Одним словом — удивительным. Удивителен тем, что может содержать в себе столько головокружительных, как ей кажется, положительных качеств. И главное — он был именно её парнем. От одной только мысли, что именно Ричард был её молодым человеком, Эвелина порой могла впасть в ступор, не веря своим чувствам. А когда она приходила в себя, то понимала, что одержала головокружительную победу, ведь именно она единственная во всём мире заполучила сердце такого чудесного человека. Впрочем, долго думать об этом не пришлось, поскольку сама поездка не заняла долго времени, вскоре перед глазами Эвелины предстал бар с диковинным названием. Ричард выскочил из машины, после чего помог ей выбраться из салона, галантно протянув руку. — My sweet heart, прошу. «Mother-of-peal Tears» ждут нас, — не без должного пафоса произнёс Ричард. После чего пара поспешила внутрь. Что может отразить обратную радушную сторону того самого Ричарда Сапогова? Конечно же бар! Роскошное убранство, тёплая атмосфера, словом, настоящая рождественская атмосфера Америки пятидесятых, перекочевавшая с открыток в обстановку заведения. В какой-то момент Эвелина даже забыла, как нужно дышать — настолько залюбовалась увиденным. — Merry christmas! — воскликнул он, после чего осыпал её горстью конфетти. — Ах, негодник!.. — Эвелина не заметила, как в её руках оказался мешочек с таким же конфетти, который она, заливисто смеясь, бросила в Ричарда, после чего прижалась к нему. — Это как, как… — A kind of magic, — тепло улыбнувшись, произнёс он. — Ну-ну, ты тоже теперь часть этой сказки. И действительно, платье Эвелины как нельзя кстати подходило под рождественское окружение. Всё было так похоже на сказку, что хотелось бесконечно смеяться, кружиться и обнимать Ричарда. Именно в этот вечер в Лине взыграло чувство собственничества и ревность. А её спутник, как и всегда, благоухал в своём абсолютном роскошестве. Костюм, сшитый с иголочки, так сильно напоминал эти фантастические костюмы Всеволода Старозубова, на что Сапогов лишь ехидно посмеивался, попивая виски. — Какой к чёрту Старозубов, my dear? Слышала ли ты об одном iconic and handsome man по имени David? — щёки Ричарда пылали нездоровым румянцем. — Of course, no! Это же такая godbless знаменитость вселенского масштаба этой маленькой планетки… Откуда ей, простой девушке, знать об иностранных икон мира? Потому Эвелина глуповато улыбнулась, на что Ричард несколько вспылил. — Come on, вырви этот god damn бокал роскошного виски. Кого ты увидишь перед собой? «Ангела и демона в одном теле, противоречивого собственника», но вслух ответила: — Своего супруга. Сапогов смутился лишь на пару мгновений, затем рассмеялся. Он уже тогда понимал, что окажется прав. — Oh my baby girl, о сколько дивных свершений тебя ожидает в этой жизни, sweet child. Они смотрели на этот мир совсем под разными углами. Именно в канун Рождества Эвелина впервые ощутила те самые первые признаки падения. Ричард приоткрыл для неё завесу своего мира, полного роскошества и милейшего человеческого общества людей — тот самый бар в центре города. Впрочем, тот вечер был чересчур сладостным, чтобы зацикливаться на таких неуловимых моментах… Ведь все эти напрасные слёзы, невыносимая сердечная боль и тоска будут много позже. Память была милосердна к Эвелине, а её незабвенный Ричард оставался всё тем же обаятельным спутником. Внезапно из колонок полился неспешный вальс цветов. — Unbelievably, я уже вижу в твоих глазах, как ты танцуешь со мной этот танец, sweet heart, — расплылся в улыбке Ричард, принимая руку Эвелины. — Прошу вас!.. Он определённо умел танцевать, потому уверенно вёл в этом странноватом вальсе. Его крепкие руки, уверенные шаги, белоснежная улыбка, роскошная шевелюра и пьянящий аромат виски. Странно, отчего же так вскружилась голова? На Ричарда и Эвелину смотрели с изумлением. Такая красивая пара, а какая милая спутница у этого мужчины? Просто прелестница! Но какое дело может быть до этих мелких людишек, когда сам Ричард Сапогов отставил в сторонку свой неизменный атрибут — стакан виски! Тот вечер они были так волнительно рядом друг с другом. Заняв скромный уютный диванчик в тени от внимания заинтересованных глаз, Ричард и Эвелине мило обнимались, а переплетённые пальцы были самым крепким замком, что прочно соединил их сердца.***
Эвелина понимала, что рано или поздно их отношения перейдут на новый уровень, но она не знала, что это случится настолько быстро. Она почувствовала это, когда поцелуи Ричарда изменились. Если он обычно оставлял на её губах лёгкие, словно случайные, касания, то сейчас его поцелуи стали страстными. Он широко открывал рот, пускал в ход язык, порой делая всё небрежно, целуя импульсивно и настойчиво. Иногда она полушутливо отмахивалась от него перчатками, на что он театрально смеялся, но больше так продолжаться не могло. Она стояла в метре от Ричарда; он предложил развить отношения. Её взгляд был опущен в пол. Она волновалась — это было видно невооружённым глазом. Сначала, когда тема касалась интимной жизни с Ричардом, она отнекивалась, но потом, проникнувшись доверием к нему, подумала: почему бы и нет? — До тебя у меня никого не было, — взволнованно произнесла Эвелина, когда Ричард опустил её на кровать. — God damn, так я у тебя первый? — его голос прозвучал так, словно он одержал самый головокружительный триумф в своей жизни. Он торжествовал, целуя её в шею, оставляя свои следы. — Ричи… — отрывистый шёпот вырвался у Эвелины непроизвольно и был скорее похож на тихую мольбу, нежели на протест. Ричард взглянул на неё. Растерянность и страсть горели в его тёмных глазах, пытливо вглядывающихся в её вспыхнувшее лицо. — Ты хочешь, чтобы я прекратил? — хрипло выдохнул он своим обжигающим дыханием. В ответ она с силой затрясла головой. Нет, вовсе нет. То, чего Эвелина хотела, было невозможно выразить словами. Улыбка, тронувшая глаза Ричарда, была какой-то неживой. И всё же, прежде чем он опустил ресницы, Эвелина заметила, как в тёмных глубинах огромных зрачков сверкнуло сладострастное удовлетворение. Ричард уткнулся в ложбинку между её грудями и стал исследовать ту губами и кончиком языка. Его тёплое дыхание, скользившее по коже, поднимало в Эвелине жгучие волны возбуждения. Глядя на него, Эвелина почувствовала, что с ней творится что-то странное. Где-то в глубине сердца рождалась трепетная нежность. Её никогда не боготворили прежде, никогда не возносили и не поклонялись. Никогда в жизни она не испытывала такого удивительного желания, которое охватило сейчас, — отдать себя. Она хотела Ричарда, хотела делать то, что ему нравится, хотела быть такой, какая была ему нужна. В этот момент ей вдруг показалось, что она создана именно для этого. Чтобы отдаваться. Это был единственный способ утолить нестерпимый голод своего тела и души. Ричард слышал тепло тела любимой, запах духов и рваное дыхание. Он видел не её мраморную красоту, составлявшую одно целое с платьем, — он видел и чувствовал всю прелесть её тела, которое было закрыто только одеждой. Каждый день он держал себя в руках, чтобы не сделать лишнего без её согласия, но сейчас… Эвелина сама отдалась ему. Он был нежен, однако чувствовалось, что он старается сдерживать своё желание, пытаясь превознести и её на вершину блаженства. Эвелина почувствовала под собой, как податливое тело Ричарда содрогается, а после и его нежные руки стали настойчиво ласкать её, спускаясь всё ниже. Ей хотелось быть гораздо ближе к любимому, хотелось ощущать его внутри себя. Отдаться без остатка и сгореть в пламени страсти. — Не так быстро, my girl, — ухмыльнулся Ричард, затем ловким движением Эвелина оказалась под ним, а его улыбка стала ещё шире. — That's right. В ту ночь они никуда не спешили, даря друг другу любовь, что рвалась из их трепещущих сердец, а испитый из одного бокала виски со льдом заметно охладил атмосферу этого томного вечера для двоих.***
Пропал, исчез… Растворился в толпе вечно спешащей реки людей. Его запоминающееся лицо пропало даже с экранов телевизоров! «Где он теперь?» — думала Эвелина. — «Где живёт, чем дышит, кто он сейчас?». Ей безумно хотелось ещё раз взглянуть в его глаза — такие насмешливые, страстные, нахальные и до боли любимые. Она всегда хотела раствориться без остатка в его тёмных, практически чёрных глазах, которые при определённой игре света становились подобными излюбленному бокалу виски… Такие любимые, такие родные, дорогие, единственные и волнующие. Она никогда не испытывала таких чувств ни к одному мужчине в её жизни. Каждый день перед сном, лёжа в постели, Эвелина закрывала глаза и видела его прекрасное лицо. Она хотела, чтобы он всегда был рядом и безостановочно целовал её губы. Ласковый бес и в то же время жестокий ангел. Ричард мог очень сильно любить, но в то же время так же сильно ненавидеть… Никто не понимал его лучше, чем Эвелина, и он об этом прекрасно знал. Он знал, что когда они были вместе, и она безмятежно устраивалась на его плече, шепча какие-то ласковые слова, в тот момент не было никаких преград, способных разлучить их, разрушить это хрупкое, хрустальное счастье. Настоящее счастье. Их мир был таким маленьким, что они помещались в нём только вдвоём — остальным просто не было места. Каждый раз, когда они вместе засыпали, Эвелина понимала, что сегодня это в последний раз, что больше этого не будет. Завтра они проснутся — он встанет, оденется и уйдёт. Уйдёт навсегда… И однажды это случилось. Не было ни звонков, ни шагов на лестнице. Тогда в её глазах рухнул весь мир. Без него её жизнь казалась бессмысленной. Телефон предательски молчал, а слёзы так и текли, оставляя каждую ночь следы на подушке. Боль разрывала сердце, Эвелина стала ненавидеть эти бесконечные ночи одиночества. Она пыталась его вернуть, писала ему письма, всё пыталась дозвониться ему на работу, но где-то в глубине души знала, что это невозможно. Потому изредка видела его роскошное лицо на телеэкране. И пусть ей было нестерпимо больно, она знала, что он вольный ветер, и никто, ни одна сила не способна его остановить. Она понимала, что однажды они всё равно бы расстались, что этот день настанет. Понимала, что будет очень больно, но она по-настоящему привязалась к Ричарду и словно щенок шла за ним, куда бы он ни позвал. И не важно, будь то бар где-нибудь в Дублине или рабочая поездка в Алушту, да хоть горящий тур в Якутск! Лишь бы быть рядом с ним. Сейчас, сидя в своей опустевшей без него квартире, она могла долго смотреть в окно на пушистый декабрьский снег и вспоминать прошлое. Да, именно, она думала о прошлом, потому что будущее её уже не волновало, ведь в нём не видела его на горизонте. Нет, её жизнь не закончилась с его уходом, а мысли о суициде обходили стороной. Просто в какой-то момент стало пусто. Эвелина осталась одна. У неё было много мужчин, но ни один не казался по-настоящему нужным, они все не те, сплошь бездушные марионетки, выполняющие свои роли. Так, ни о чём. Ни к одному из них она не относилась так серьёзно, как относилась к Ричарду и ни с кем из них она никогда не будет счастлива. Никогда и нихрена. В тысячный раз Эвелина возвращалась к одной из песен, что однажды услышала по радио.Не расцветут бутоны роз
И не разжечь огня.
И нету ни души, ни слёз,
Ни сердца у меня.
«Я должна увидеть его», — с этой мыслью, взявшейся буквально из ниоткуда, Эвелина поспешно оделась и поспешила на улицу, где поймала оказавшееся поблизости такси. Она только могла предположить, куда Ричард мог пойти накануне Нового года. Впрочем, само собой с языка сорвался адрес одного места, где они впервые встретились, где их история любви, длившаяся всего ничего, взяла своё начало. В канун Нового года бар «Mother-of-peal Tears» пестрил множеством людей. Эвелина искала его среди толпы. Мимолётно взглянула в такие знакомые, тёмные глаза; их обладатель пил любимый виски в компании каких-то знакомых, но несмотря на его располагающую улыбку, Ричард оставался каким-то учтиво-холодным. В этот момент Лина понимала, что их совместное прошлое, когда они были вместе, не вернуть. Их отношения, наполненные прекрасными моментами, остались позади, как воспоминание. Внезапно они встретились взглядами. Эвелина упорно смотрела на Ричарда, а он глядел на неё в ответ, словно ожидая её действий или слов. Вот только она больше не хотела возвращаться в его объятия и делить его с кем-то, будь то женщины, мужчины или проклятый виски, которому Сапогов оставался верен. Они были слишком разными, чтобы быть вместе. Потому Лина снова выискала в толпе почерневшие глаза, окутанные одурманивающим алкоголем, снова усмехнулась его нерушимому образу роскошества. Словно не было всех этих событий. «Это моя досадная ошибка. Прости», — и она покинула этот бар. Эвелина знала, что ему было наплевать на её слезы и чувства. Ему просто было так удобно — быть свободным и фешенебельным… Она понимала это, но хотела пройти по краешку его судьбы. Эта зима могла бы стать особенной, но увы.