Неон

Антон любил это клуб. Эта особая атмосфера. Пропахший сигаретами, алкоголем, духами и потом воздух. Мелькающий, давящий на глаза свет многочисленных софитов. Свобода. Разврат. Опустошающие движение и шум. А еще Шастун любил всех этих фриков, приходящих в тематические дни. Наблюдал за тем, как те беснуются среди остальных тел, сверкают улыбками, перекрикивают музыку. Мешаются с толпой, но все равно выделяются. Антон уже около получаса наблюдает за одним из таких. Неоновый макияж, светящиеся браслеты и вставки на одежде. Танцует, веселится, подпевает, заказывает коктейль за коктейлем. И светит. Этим неоном, этой улыбкой, этими грациозными, дикими движениями танца, этими ловящими блики, томно прикрытыми глазами — всем, что у него есть, светит. — Не ждите, — говорит Шаст сидящему рядом другу на ухо, чтоб не пришлось перекрикивать музыку. Он вливается в массу танцующих тел, ловит ритм, не отрывая взгляда от своей цели. А тот выгибается невероятно, двигает руками ритмично, откидывает голову пиздец как горячо. Антон ведет по своим губам языком и аккуратно притирается рядом. Улыбается, поймав почти незаинтересованный взгляд. И касается. Будто случайно дотрагивается руки, задев браслеты, потянув за них к себе. Расстегивает верхнюю пуговицу рубашки, кусает губы на блеск в затуманенных глазах. Их вжимает друг в друга толпой, и Антон слышит просто сносящий крышу стон. Кладет руки на чужие ягодицы и сжимает, не встретив сопротивления. — Прекрасно движешься, — говорит на ухо Антону. — Арсений. — Антон, — добавляет мурлычащих ноток. И добивается своего. Арсений прижимается пахом, давая почувствовать возбуждение, и Антон прикусывает мочку его уха. Они зажимаются в каком-то служебном помещении. Антон толкает Арсения к столу, вторгаясь языком в рот. Но тот рыкает в поцелуй, сжимая чужую талию. Перехватывает инициативу, сам теперь вжимает в стол, ставит засосы у скулы, давит коленом между ног. Но Антона это не устраивает. — Я сверху, — кусает губы и собирается заткнуть поцелуем, но чужая рука сдавливает шею. — И не мечтай, — хмыкает Арсений и перемещает руку с шеи на загривок, мягко массируя, целуя сам, расправляясь с ремнем на брюках. Антона плавит от этих рук. Но он не дает перехватить инициативу, разворачивая мужчину к себе спиной, сжимая чужой член через джинсы, упираясь своим стояком. — С-сука… — шипит мужчина, подставляя шею под влажные, торопливые поцелуи. Антон усмехается, успев приспустить чужие штаны, и обхватывает чужой стояк. — Нравится? — Арсений срывается на стон и сам запускает руку, начиная мять член Антона. — Пиздец как, — тяжело дышит в чужое ухо. Антон на грани. Арсений словно чувствует это: сжимает сильнее, проводит по всей длине, касается мошонки. А Антон едва поддерживает темп, сбиваясь, ловя губами вырывающиеся стоны, смазывает по неосторожности неоновые стрелки, которые святятся даже здесь, не давая оторваться от закатывающихся глаз, дрожащих длинных ресниц. Он позорно кончает в штаны, выдохнув ругательство, и разворачивает к себе, целуя. Антон кусается, возвращает руку на чужой член, прикрывает глаза, чувствуя легкую дрожь во всем теле, впитывая в себя чужие стоны. Арсений кончает тоже, вжимая в стол, едва ли не заставляя сесть на него, оставляя яркий засос на шее. — К тебе или ко мне? — спрашивает, зачем-то помогая Антону застегнуть рубашку. Шастун лишь усмехается, целуя вновь.