Сангиновый

По толпе расходится ропот. Гао Чун моргает, все братья выглядят застигнутыми врасплох. Это, как и сказал Вэнь Кэсин, необоснованная просьба. Но это также и резкое напоминание о том, что Вэнь Кэсин - человек. Человек, который любил своих мать и отца и потерял их. Тот, кто хочет отомстить за смерть родителей, как и любой другой человек. Ощетинившийся Альянс начинает успокаиваться, напряжённые плечи Гао Чуна - расслабляться. Лао Вэнь продолжает смотреть на него, приподняв подбородок: "Итак?" - спрашивает он. - "Разве это не разумно?" Гао Чун моргает, кивая: "...разумно. Любой сын имеет право просить об этом. Будьте уверены, Вэнь-дарен. После конференции мы, члены "Альянса пяти озёр", сделаем всё возможное, чтобы помочь вам найти ответственного за это". Лао Вэнь хмыкает и качает головой: "Мне кажется, вы не понимаете. Я хочу его голову прямо сейчас. В конце концов, зачем мне ждать, когда он тут?" Вся Конференция громко выдыхает, разносится шёпот, головы поворачиваются друг к другу. Гао Чун смотрит вокруг удивлённым, но оценивающим взглядом. В конце концов, если кто-то из знатных в Цзянху виноват, тогда... "Кем были твои родители, Вэнь-дарен?" - спрашивает Гао Чун, нахмурив брови. Лао Вэнь сжимает челюсти и поднимает голову ещё выше, взгляд твёрдый и решительный: "Божественная рука Чжэнь Руйю и его жена Гу Мяомяо". Конференция Героев взрывается шквалом криков и вопросов, тревоги и замешательства. Но Чжоу Цзышу почти не слышит ничего из этого. Он слишком занят, глядя широко открытыми глазами на Вэнь Кэсина. На... на Чжэнь Яна? "Лао Вэнь…?" - шепчет он, сердце колотится. Шпилька, которую он сейчас носит... он всё-таки видел её раньше? Вэнь Кэсин смотрит на него с первым намёком на тепло, которое он проявляет с тех пор, как поднялся на платформу. Это всё, что он позволяет себе, прежде чем снова отвести взгляд. Цзышу понимает. Он не может позволить себе чувствовать то, что он чувствует, когда открывается с Чжоу Цзышу. Не сейчас. "Ты ..." - начинает Гао Чун, с открытым от шока лицом. - "... сын Чжэнь Руйю... и Гу Мяомяо...?" Лао Вэнь ухмыляется: "Ты сомневаешься, герой Гао?" "Я…" - Гао Чун, кажется, не знает, что сказать. Вместо него Хуан Хэ из Банды Нищих делает это, выходя с места рядом со своим орденом и взмахивая рукой, чтобы выразить всю глубину возмущения. "Чушь! Чжэнь Руйю был великим человеком! Как у него мог вырасти такой гнусный сын, который насмехается над смертями?! И вы поверите в эту ложь?!" Лао Вэнь обращает леденящий взгляд на Хуан Хэ, и тот вздрагивает под его тяжестью, воспоминая о жизнях, которые тот только что забрал, используя только ногу и веер. "Хм?" - спрашивает Вэнь Кэсин. - "Значит, вы его знали?" Холод на лице Вэнь Кэсина пугает, какими бы твёрдым Хуан Хэ ни был, он шипит: "Да... а кто здесь не знал? Мы не поверим в такую ложь про одного из нас!" На лице Лао Вэня появляется медленная улыбка: "Значит, знали. Хорошо. Очень хорошо. Тогда кто-нибудь из вас помнит Восемнадцать движений Ослепительной осени?" Судя по ряби, пробегающей по толпе, становится ясно, что они помнят не только Восемнадцать движений; они задаются вопросом, как человек, который был призраком с детства, мог узнать об этом. Лао Вэнь фыркает в приступе холодного веселья: "Хорошо. Кто же тогда одолжит мне свой клинок?" Он протягивает руку ладонью вверх, точно зная, что нет ни одной живой души, которая захотела бы вложить меч в руку Гучжу Долины Призраков. Особенно тому, кто уже доказал, что он более хитрый, жестокий и порочный, чем они ожидали. "Никто?" - Лао Вэнь переспрашивает, бесхитростно расширив глаза. - "Вы сомневаетесь во мне, но не хотите дать шанс доказать своё происхождение? Тц-тц. Какое... неправедное поведение праведного Цзянху". "Лао Вэнь…" - бормочет Цзышу, чувствуя себя пугающе близким к слезам от осознания, кто прямо сейчас стоит рядом с ним. Есть ли большее подтверждение тому, что они чжидзи, чем судьба, которая снова свела их вместе? Он достаёт Байи со своей талии и протягивает, впиваясь в лицо Вэнь Кэсина, как будто впервые видит. "Вот, Лао Вэнь. Возьми мой". Лао Вэнь поворачивается и нерешительно смотрит ему в глаза, словно боясь, что новое знание каким-то образом изменит ситуацию. Изменит то, что Чжоу Цзышу любит его. Изменит то, что он хочет вернуться с ним в Долину Призраков. Как будто это изменит что-то, кроме нового понимания того, насколько правильно называть его чжидзи. Элегантные, красивые пальцы Вэнь Кэсина забирают Байи из его руки, и лёгкая улыбка искривляет губы от той правдивости, с которой Чжоу Цзышу пытается сказать ему одними глазами, что ему нечего бояться. Он наблюдает за его переключениями без малейшего намёка на беспокойство, совершенно не боясь того, как быстро и легко его Лао Вэнь перескакивает в надменную оболочку Гучжу Долины Призраков. "Это большая честь, - мурлычет Лао Вэнь на полную громкость, с блеском в глазах, - держать твой меч, А-Сюй". Чжоу Цзышу усмехается и отворачивается, надеясь, что никто не заметил розового цвета на его щеках. Лао Вэнь снова обращает снисходительный взгляд на Конференцию и выступает. Это первый раз, когда Чжоу Цзышу может по-настоящему оценить боевые искусства Вэнь Кэсина. Его способность подкрадываться к нему, его победа над Хань Ином, его лёгкое столкновение с сегодняшним убийцей - всё это говорит, что Лао Вэнь - грозный противник. Но это отличается от того, как он свободно, без усилий обращается с мечом, элегантности и точности, с которыми он выполняет именно то, что обещал. Восемнадцать движений Ослепительной осени. Подпись Чжэнь Руйю из Долины Целителей. Конференцию охватывает шок, холодный шок. Им легче принять шок, чем реальность, но им всё равно придётся переварить эту действительность. Это проникает в них медленно, как яд, от чьего тошнотворного эффекта каждый присутствующий постепенно бледнеет. Медленные, тяжёлые шаги Шэнь Шэня, удаляющегося от своих братьев, чтобы приблизиться к ним, - это первый звук за долгое время, и Цзышу стоит наготове, чтобы встать на защиту Лао Вэня. Как будто это необходимо. Выражение лица мужчины ясно говорит о том, что в этом нет надобности. Лицо Шэнь Шэня не выражает гнева, но выражает опустошённость и надежду, глаза его светятся искренним волнением. Он приближается к ним почти на расстояние вытянутой руки, прежде чем останавливается в нерешительности. "... Ян-эр?" - бормочет он, и реакция получается взрывной. Лао Вэнь бросается на него с рычанием и свирепостью дикого животного, заставляя того завалиться назад, взмахнув рукой, которая всё ещё держит меч Чжоу Цзышу. "У вас нет права называть меня так!" - выплёвывает он, яд в его голосе почти вспенивается, когда сходит с губ. Гао Чун ловит спотыкающуюся фигуру Шэнь Шэня за плечи, но не выказывает ни гнева, ни возмущения по поводу нападения Вэнь Кэсина. Вместо этого он смотрит на Лао Вэня такими же широко раскрытыми глазами, что и его брат. Цзышу замечает, что единственный из троих, кто так не смотрит - Чжао Цзин. Чжао Цзин выглядит как живой труп. Как человек, которому только что вынесен смертный приговор. Или, размышляет Цзышу, человек, который только что осознал, что он убийца, которого так жаждет Хозяин Долины Призраков. Как будто ещё не совсем в здравом уме, Шэнь Шэнь моргает и снова произносит: "Ян-эр, я..." "Чжэнь Ян мёртв", - шипит Лао Вэнь. - "Он умер вместе с родителями! Я - Вэнь. Kэ. Син". "Мёртв... - выдыхает Гао Чун, как будто он только что по-настоящему осознаёт то, что Лао Вэнь говорил с самого начала. Чжэнь Руйю и Гу Мяомяо мертвы. Убиты. - Ян... Вэнь-дарен... Мне очень жаль. Мы не знали..." Лао Вэнь смеётся, его глаза дикие, а тон пронзительный: "Вы не знали? Вам разве это небезразлично? Я удивлен, что вы вообще его помните! Я удивлён, что кто-то из вас его помнит!" - кричит он, взмахивая рукавом в сторону толпы. "Где вы были? А? Где вы были, когда он принёс себя в жертву на горе Цинъя? Когда ему угрожали в Долине Целителей? Когда у него отняли боевые искусства? Когда он и его жена были убиты Долиной Призраков, где вы были? Где?!" "Ты…" - колеблется одна женщина. Одна из представителей орденов. Глава с горы Эмэй. - "Ты врёшь! Ты называешь себя Вэнь, а не Чжэнь!" Лао Вэнь усмехается, скривив губы: "Изначальная фамилия моего отца была Вэнь. Глава Чжэнь Долины Целителей дал ему это имя, а изгнанный его орденом несправедливо, я, конечно, взял его фамилию Вэнь". Он кивает ей, оценивающе: "Вы знали его?" Она поднимает подбородок: "Конечно! Я много раз встречал Благодетеля Чжэня!" "Хммм. Хорошо", - говорит Лао Вэнь. - "Когда мне исполнился месяц, женщины из ордена с горы Эмэй сшили лоскутное одеяло и отправили его в Долину Целителей в качестве подарка". Она отшатывается, бледнея, а Лао Вэнь продолжает. "Я должен извиниться за то, что не пришёл поблагодарить вас за вашу доброту". Гнев медленно сходит с её лица. Вместо этого появляется та же сложная эмоция: "Ты... ты правда...?" "Кто это был?" - Шэнь Шэнь шумно дышит, руки Гао Чуна всё ещё лежат на его плечах. - "Ян... Вэнь-дарен. Кто... Долина Призраков? Их убила Долина Призраков? А вас... забрали?" Лао Вэнь щёлкает языком, тяжело вздыхая: "Если бы это было так просто, Герой Шэнь, разве я не был бы удовлетворён, просто сравняв с землей Гучжу и его бывших демонов? Кто-то привёл их к нам. Он знает, кого я ищу. Так что мне интересно... " Он поворачивается к троице братьев с холодным вызовом в глазах: "Ты признаешься?" Гао Чун и Шэнь Шэнь, кажется, застывают, ошарашенные этим вопросом. Бешеный ропот, эхом разносящийся по толпе, отражается в их глазах. "Ты признаешься сам, или я вытащу из шкафа все остальные твои скелеты... Дядя Чжао?" Чжоу Цзышу видит, как по спинам Гао Чуна и Шэнь Шэня пробегают мурашки. Они медленно поворачиваются, чтобы направить недоверчивые глаза на бледного, загнанного в угол Чжао Цзина. Все глаза на Конференции прикованы к нему, и на этот раз у него нет плана. Чжао Цзин медленно и неуверенно начинает смеяться. Это нервный звук: "Даге... Уди. Почему вы так смотрите на меня? Неужели вы верите, что я бы так поступил? Посмотрите... посмотрите на него! Это не Чжэнь Ян. Возможно, когда-то он был им, но Долина извратила его. Он правит этим. Вы действительно поставите обвинения самого страшного Гучжу в Долине Призраков выше слов своего брата?" Лао Вэнь смеётся: "Дядя Чжао. Не ты ли сказал им, что они могут мне доверять? Или это применимо только тогда, когда вы всё ещё думаете, что вы жёлтый воробей?" Он вздыхает, качая головой: "Я подозревал, что вы выберете этот вариант. Какой позор. Я бы позволил тебе умереть, сохранив хотя бы часть своей чести. Но раз уж вы настаиваете, давайте всё им расскажем, ладно?" Чжао Цзин выпрямляется, пульс стучит у него в горле, выдавая фальшивую браваду, которую он пытается изобразить: "Какую чушь вы сейчас несёте? Не ждите, что герои здесь присутствующие, поверят лжи сумасшедшего!" Вэнь Кэсин моргает: "... сумасшедшего?" Чжао Цзин напрягается. Все напрягаются. Лао Вэнь делает что-то даже более пугающее, чем злится... Он смеётся. "Ха! Какое совпадение, дядя Чжао! Этим прозвищем называют меня и мои призраки! Сумасшедший Вэнь, они все зовут меня так за моей спиной!" Судя по тому, как призраки задыхаются и дрожат там, где они стоят преклонив колени, они думали, он не знает. Но несмотря ни на что, Лао Вэнь чётко и ясно изложил свою точку зрения, судя по выражению лица Чжао Цзина. Он доказал, что оскорбления не сделают ничего, чтобы отвлечь или разозлить его, либо показать бреши в его атаке, чтобы воспользоваться ими. Его нельзя заставить колебаться с помощью такой мелочной тактики. Не то, что людей из Цзянху, чувствительных даже к кажущемуся пренебрежению. "Так с чего же начать, дядя Чжао?" - спрашивает Лао Вэнь, сверкая глазами. - "Хммм… как насчет Жун Сюаня? В конце концов, он сошёл с ума не случайно. Вполне уместно, что мы начнём с этого, так как это ваш первый скелет".