Катастрофический

      В оружейной пахло металлом, деревом и маслом. Все стены были заставлены шкафами с прозрачными стенками, за которыми хранились черные, серые и коричневые охотничьи карабины разного размера. С виду шкафы казались не слишком прочными, зато красивыми, из дорогого темно-бордового дерева и с золотыми вставками, но Разумовский знал, что это надежнейшие сейфы из Швейцарии. Обманчиво хрупкие дверцы были изготовлены из двадцати пяти миллиметрового закаленного стекла, способного выдержать обстрел. Гречкин сообщил об этом, когда привел Сергея в свое хранилище в первый раз. Он вообще много болтал и редко по делу. Чаще хвастался, выставляя напоказ свои деньги, тачку, особняк. Сергей натянуто улыбался ему, уговаривая себя, что это нужно для дела. Нужно втереться в доверие Кирилла, чтобы тот продал ему оружие и не задавал лишних вопросов. Вопросы он и в самом деле задавал редко, больше болтая о себе. Сергей умел произвести впечатление, умел заводить друзей, когда хотел, но в случае с Гречкиным он, видимо, слишком перестарался.       — Тебе нравится? — Сергей оторвал взгляд от шкафа с винтовками и растерянно взглянул вниз. У его ног сидел растрепанный сынок прокурора и гладил его пах. Губы Кирилла пошло раскраснелись после минета, выжженные светлой краской волосы растрепались и были похожи на пух птенца; парень довольно улыбался, глаза блестели, чего нельзя было сказать об усталом взгляде Разумовского. Сергей едва удержался, чтобы не взглянуть на часы, и ответил:       — Да, Кирюш, это восхитительно. Продолжай, пожалуйста…       Он даже закусил губу, чтобы изобразить удовольствие убедительнее. Член стоял — с этим никаких проблем не было: Гречкин оказался той еще шлюхой без тормозов, способной вызвать эрекцию даже у трупа. Он сам привел Сергея в оружейную, сам показал ему новую пушку, сам предложил поторговаться, а потом притянул Сергея к себе за лацканы пиджака и начал целовать с таким напором, который свойственен тем, кто очень хочет доказать, что целуется лучше всех. Сергею так не слишком нравилось. Ему хотелось медленнее, хотелось вдумчиво, изучая партнера и постепенно повышая градус. Но Кирилл был таким же быстрым, как и его ламба. Искусав губы Разумовского, он прошептал севшим голосом:       — Договоримся на пятьсот тыщ?       — Полляма? За пистолет?! — у Сергея аж брови взмыли от такой наглости. Да за эти деньги можно купить тачку, не то что мелкий кусок железа!       — Это не обычный пистолет. Он облегченный, тихий, точный. Ты ничего лучше в руке не держал. Давай сходим в тир, и я покажу тебе, на что он способен? Или на охоту…       Сергей скривился. Провести еще один выходной в компании Гречкина не входило в его планы.       — Нет, малыш, я очень занят.       — Постоянно думаю, зачем тебе столько оружия, если ты не ходишь в тир и не охотишься, — украшенные татуировками и золотыми кольцами пальцы пробежались по плечу Сергея, и тот напрягся. Неужели Гречкин начал что-то подозревать?       — Мне просто нравится оружие. Коллекцию собираю, как произведения искусства. Ценный актив.       Кирилл хмыкнул. Его рука заскользила дальше по плечу.       — Но ты не берешь редкие дорогие образцы. Тебя всегда интересуют самые мощные или те, которые заставляют жертву страдать…       Кирилл не отличался умом, но в оружии разбирался. Неужели придется отдать этому гаденышу половину лимона, чтобы он хранил молчание? Ничего удивительного: такой же подлый, как его отец.       — Двести тысяч.       — Двести тысяч и минет.       Сергея снова мелко передернуло. Брать в рот у Кирилла ему не хотелось вдвойне — мало ли где успел побывать его отросток. Но Кирилл снова прижался к его губам с поцелуем, потом опустился ниже, покусывая шею, и в конце концов встал на колени. Он сбросил с себя спортивную куртку и остался в цветастой рубашке. Раздался звук расстегивающегося ремня, а затем — ширинки. Кирилл снова спешил. Не прошло и пяти секунд, как Сергей почувствовал обволакивающий жар и скользкий язык вокруг своего члена. Окей, хорошо, можно признать, что Кирилл умеет классно сосать. Почему-то в этот момент Разумовский подумал о золотых зубах Гречкина. Зачем он вообще их сделал? Ему снова было некуда деть деньги? Дешевые безвкусные понты.       Кирилл брал глубже, смачно причмокивая, слюна и естественная смазка наполняли его рот, стекая по подбородку, он помогал себе рукой и явно кайфовал от процесса. Очень быстро Сергей забыл о золотых коронках парня, но восторга все равно не чувствовал. Язык Гречкина щекотал головку, скользил по стволу, а после парень брал член целиком, сжимая губы и втягивая щеки. Его стоило похвалить хотя бы за старания. Разумовский шумно выдохнул и потянул руку к его затылку, погладил по волосам и почувствовал, как Кирилл застонал и заерзал. Глупый мальчик. Так старается. Хочет угодить. Сергей легко провел пальцами по контуру его лица, вынуждая замедлить темп, и коснулся маленькой черной татуировки в виде ромба на скуле.       Разумовский заметил, что последние месяцы Гречкин стал проявлять к нему много внимания. Это были уже не короткие встречи по делу, иногда переходящие в секс. Кирилл написывал ему в мессенджерах, звал в клубы, выкладывал общие фотографии, отметки на которых Сергей не спешил подтверждать. Как-то раз он умудрился напиться и позвонить посреди ночи, кажется, пытаясь в чем-то упрекнуть Разумовского, но был быстро прерван и отправлен спать. Дошел ли Кирилл в ту ночь до своей кровати или потерялся в чужой (или продолжил пьянствовать), Сергею было глубоко безразлично. Уже давно никто из знакомых не мог вызвать у него интерес и заставить сбиться идеально-правильный ритм пульса — тем более богатенький мажор, ничего не знающий о страдании. С каждым днем жить становилось все скучнее. Каждый день повторялся. Менялось только одно — новости о произволе властей становились все мрачнее, а жизни простых людей — хуже. На это Сергей больше не мог закрывать глаза. Для того, чтобы сделать мир хоть чуть лучше, ему нужно было оружие. Второй причиной было то, что только в момент убийства он чувствовал себя другим, по-настоящему живым.       Рука сама потянулась к вышеупомянутому пистолету, оставленному на столе. Черная рукоять идеально легла в ладонь. Чувствовалось, что материал дорогой — не скользит, приятно ощущается в руке, матовый гладкий корпус словно поглощает свет от ламп.       Оружие — удивительное изобретение человечества. Всего за секунду оно может отобрать у человека самое ценное — его жизнь.       Только сжав в руке пистолет, Разумовский ощутил, как обострились ощущения и мир стал ярче. Он вытянул руку, и красивый тяжелый ствол уперся Гречкину в лоб. Тот поднял взгляд, и его глаза расширились от удивления.       — Тшш, продолжай, — елейным голосом попросил Сережа, растянув губы в сладкой улыбке. Наконец-то процесс ему нравился. Гречкин больше не вел в этой игре. Он шумно сглотнул и снова взял в рот, но сосал больше не так охотно. Сергей щелкнул предохранителем, не убирая дула от лица Кирилла. Кто-нибудь другой может и попросил бы перестать, но Гречкин только поправил стояк в штанах и продолжил. Раскрыл рот еще шире, перехватил рукой член у основания, и Сергей издал первый по-настоящему довольный стон.       — Ты так хорош, — Разумовский залюбовался видом перед собой. Кирилл не соврал — пистолет был идеален и стоил свою цену.       — Спасибо, — выдохнул Кирилл, выпустив член из припухших губ. Его лицо покрылось потом, парень начал уставать.       — Не ты, — улыбнулся Сережа и притянул пистолет ближе, восхищенно любуясь оружием. Затем перевел хитрый взгляд на вялого, словно захмелевшего, Кирилла и протянул дуло к его губам.       — Оближи.       Обычно Сергей тщательно скрывал эту часть своей личности, которая жаждала крови, насилия и власти. Никто в обществе не догадывался, каким может быть филантроп, популярный создатель соцсети «Вместе» и кумир миллионов. Но Кириллу все равно никто не поверил бы. Он не стеснялся и не скрывал своего образа жизни, публикуя в соцсетях истории из клубов с алкоголем, наркотиками и сомнительными личностями. А теперь он еще и сосал другому мужчине старше его лет на шесть или семь на полу в оружейной, делая это добровольно и получая нескрываемое удовольствие. Сергей повторил:       — Оближи.       Не отводя взгляда от лица Разумовского, Кирилл подполз на коленях ближе и приоткрыл рот. Его рубашка помялась и сползла с одного плеча. Губы раскраснелись и припухли от долгого минета. Кирилл высунул кончик влажного языка и провел им по концу пистолета. Это было слишком хорошо, слишком возбуждающе. У Сергея задрожала рука, но он крепче стиснул рукоять, унимая ее.       — Молодец, — в голове возникла отвратительная рифма, которую любили повторять мальчишки в детдоме: молодец сосет конец. Гречкин не остановился на одном конце. Его взгляд горел и не мог сосредоточиться на одной точке, словно он слишком много выпил. Возможно, успел чем-то закинуться перед встречей. Он схватил пистолет, накрывая руку Сергея своей, и тот испугался, подумав, что Гречкин собирается его вырвать. Но Кирилл сжал пистолет и руку Разумовского крепче, приблизился и взял дуло в рот.       Он всосал его сразу наполовину, а затем подался назад, оставляя блестящую слюну на матовом стволе, и снова обхватил ствол губами, беря глубже. От этого зрелища перехватило дыхание — Разумовский упивался тем, как парень облизывает пистолет, едва не больше, чем когда его губы были на члене. Такого он раньше не видел. Рассудок мутился от перспектив, которые сейчас открывались: легкое нажатие на спусковой крючок, и тело Кирилла отбросит в сторону, а мозги размажет по ящикам с оружием. Это было бы чудесно, словно картина. Но он не знал точно, заряжен ли пистолет, да и грязи осталось бы слишком много. Сергей не спешил раскрывать тайну своей личности. Он потянул пистолет на себя, вытаскивая из губ парня, и погладил им щеку Кирилла, оставляя влажный след. Тот даже не потрудился закрыть рот и шало глядел на Разумовского снизу-вверх. Если забыть о том, что он принадлежал к касте людей, которых Сергей ненавидел, он бы даже мог его пожалеть и, может, дать шанс на развитие их отношений. Но даже если не брать в расчет происхождение Гречкина, его отвратительное поведение не изменилось бы. Все в нем было отвратительно, невежественно.       Разумовский поднял его с колен и толкнул к шкафу. За стеклом задрожали винтовки — вот и хваленое качество сейфов. Кирилл тихо застонал и оперся руками о стекло. Сергей задрал на нем рубашку и провел металлическим стволом по обнаженной коже. Реагируя на неприятные прикосновения, Гречкин выгнулся, сильнее отставляя задницу. Сергей спустил его штаны, и кончик дула прошелся вдоль позвоночника, пока не уперся в ложбинку между ягодиц.       — Нет.       — Нет? — Сергей приподнял бровь.       — Это… это слишком…       Кажется, парень был прав. Сергей и так слишком близко подошел к границе со своей темной стороной. Покалечить того, кто все-таки мог проболтаться, было бы слишком рискованно. Кирилл и так дрожал, зажатый между оружейным шкафом и Разумовским. Тот отложил пистолет и положил теплые ладони на обнаженные бока парня. Приблизился и поцеловал в плечо, а затем в черный ромб на щеке, когда Кирилл повернулся в сторону. Между ними пролегало все больше секретов, и это становилось опасным.       Первый и последующие толчки не сдвинули шкаф ни на сантиметр, несмотря на то, что они не сдерживали себя. Крепления надежные, нужно будет уточнить у Гречкина, где он их заказал, когда тот сможет говорить — пока он мог только громко стонать и просить на матерном языке сделать то, что Сергей уже с ним делал, но грубее. Вот же ненасытный и бескультурный. Чтобы не слышать его сбивающих с настроя фразочек, Разумовский толкнул ему в рот пальцы. Кирилл засопел и принялся их жадно облизывать, вместе с тем быстрее подмахивая бедрами. Интересно, что сказал бы его отец, если бы знал, какие вкусы у его сынишки? Но Сергея их семейные разборки не касались от слова совсем. Он еще раз толкнулся, изливаясь в тело Кирилла, и перехватил его член свободной рукой, доводя до разрядки.       Теперь в оружейной пахло иначе. Запах дерева и железа смешался с запахом пота и семени. Сергей поправлял костюм и думал, что перед следующей встречей нужно заехать переодеться, а Кирилл довольно смотрел на него широкими зрачками, застегнув штаны, но не потрудившись натянуть рубашку на оба плеча. Разумовский был не прав: иногда человеку не нужно ничего принимать, чтобы быть под кайфом. Достаточно близости особенного человека. У Разумовского такого никогда не было, если не считать черноволосого хмурого мальчика, с которым они выросли в детдоме, но потом их пути разошлись. Больше он ни к кому ничего подобного не мог испытать и отношения строил на взаимовыгодном сотрудничестве.       — Я возьму десять, — кивнул Сергей, указав взглядом на пистолет.       — Знал, что тебе понравится, — Гречкин широко улыбнулся, сверкая золотом во рту.       — Ты умеешь продавать товар, — Разумовский тоже попытался улыбнуться, но мыслями он был уже не здесь.       Кирилл этого не замечал и его взгляд продолжал гореть надеждой:       — Так как насчет охоты? Съездим вместе?       — Может быть, Кирюш, — Сергей протянул руку и ласково взъерошил его светлые волосы. — Может быть…       Только никто не обещает, что ты будешь охотником.