Клетка

- Шачи, - в голове, отголоском воспоминания несется, словно локомотив, голос. От него в груди предательски ноет, рвет внутренности и одновременно становится теплее. Грудную клетку сдавливало на вдохе. Сидит на полу, прислоняясь спиной к стене, отрывает взгляд от пола, перенаправляя в потолок. - Капитан, - на выдохе дыма сигареты. Шепот переставал быть тихим, казалось, что за два года он превратился в крик. Осколками стекла он осыпался со стен, бешеным звоном проносясь по разуму. Рыжий парень всё также носил черные очки, в целом ничего на первый взгляд не изменилось, внешне ничего. Сломан лишь внутренний механизм. Шестеренки давно работают в ином ритме, темпе, с другой скоростью. Он думает и мыслит глубже, вдумчивее. Он давно стал взрослее. В голове бедлам, мысли гуляют по лезвию ножа не менее полугода. "Предал или не предал?" Вопрос, на который не было дано ответа этому пирату. Затяжка, глубокая, до ломоты и опаленных жаром сигареты губ. Шачи почти не улыбался, поводов не было. Когда Трафальгар покинул субмарину опротивела даже выпивка. Во главе команды осталось трое: Бепо, Пенгвин и он, рыжий, ранее улыбчивый, парнишка увлеченный женщинами. - Может, мне просто не хватает женщин, а, Капитан? – усмешка, пропитанная горечью, какой-то толикой сожаления. Ему никто не ответит, в этой клетке из стен только он, один. Преданный ли? Обманутый? Ему самому это непонятно до конца. Запаливает новую сигарету, словно это лекарство, панацея от смертельного одиночества. Но от этой «пилюли» лишь першит в горле все чаще, успокоение более нет. Покой его мыслям только снится, ведь рой вопросов в голове лишь приумножался. Для любого пирата Шичибукай – враг. Враг, правительственная шавка, шестерка. Но как ему воспринимать то, что пост этого волка в овечьей шкуре занимает теперь его капитан? Как теперь относится к человеку, что когда-то собрал тех, кого теперь покинул? Бросил? А может, он это планировал с самого начала? Может, Пираты Сердца изначально были лишь ступенькой на пути достижения цели? - Капитан, ответь уже, - это как игра, где правила писаны вовсе не его рукой. Догони неизвестность, беги туда, не зная куда. Достигни того, не зная чего. Жди то, что может, вообще, не произойдет. Питайся иллюзиями и отчаянием, страхом, непониманием. Затяжка, еще одна, горечь на языке, которую больше не сплюнуть, не смыть. Его сжирало изнутри отчаянье, страх пред тем, что Ло больше не вернется. Что ему придется объяснять остальным членам команды то, что теперь они предоставлены сами себе, Капитан предал их и они ему больше не нужны. Одна лишь мысль об этом была мукой. Все пылало и рвалось на куски, словно кожу сдирали заживо, отчего оставлялись небрежные, рваные, словно клочьями содранные куски, на которые сыпали соль. Резкий взмах головой, пальцы впиваются в волосы, тянут до боли. Лишь она приводит в чувства, выводит из состояния коматоза. Заставляя на секунду вспомнить, что два года подходят к концу, день встречи не за горами. Но внутри все так же предательски сжимается, корчится от боли, ломается от желания услышать голос, что в мыслях несется на скорости локомотива и как-то привычно говорит «Перевернем этот мир вместе». Стены давят мертвецким грузом на плечи, бока, впиваясь в ребра углами. Лишь боль заставляет верить, помогает не сойти с ума в этой клетке из металла. Ломает, терзает, мучает, но все еще хранит в себе надежду на ту свободу, что стелется за бортом, на те обещания, что хранит воздух, пропитанный горечью табака и сомнениями, алкоголем и отчаянием, уже год минимум. Где - то в каюте, темной и пустой, сидит, прижавшись спиной к стене, Пенгвин. Побыть в одиночестве, без Шачи, сегодня просто необходимо. Нужно подумать обо всем, нужно укрепить расшатавшиеся нервы, чтобы на людях, в команде, снова быть пофигистом, с непрошибаемым юмором и уверенным лицом. Чтобы соответствовать. Чтобы не ощущалось отсутствия капитана. Шачи сказал, что они обязаны дать людям веру в то, что слова капитана - правда, что ничего не изменилось и они только ждут его возвращения, чтобы продолжить куралесить. Ведь у них была цель. - Ты ведь не мог ее предать, да, Капитан? - тихо шепчет в темноту Пенгвин, надвигая шапку на глаза, чтобы не увидеть их случайного отражения в зеркале напротив. Просто сейчас в них совсем не пофигистичная грусть и усталая вера. Вера в человека, которого нет. Хочется выпить, но он понимает, что не сумеет опьянеть. Хочется покурить, но есть осознание, что это просто отсрочка приговора. В темноте оживают все его страхи. - Знаете, капитан, я думал, что это будет весело и интересно, как в начале, когда мы все были одной большой и разномастной командой, уверенной в своих силах... - он улыбается и прячет лицо в ладонях. - Я верил в вас и ваши идеалы, следовал за вами, может, слишком слепо? Зачем этот человек заставил его разочаровываться в нем? Зачем сделал это так медленно и болезненно? Капля за каплей вместе с верой уходит его радость и жизнь. Он видел, что творилось с Шачи, видел, что с каждым разом ему все труднее. И понимал - скоро, возможно, им придется встать перед командой, посмотреть им в глаза и сказать, сказать самые страшные слова - "Капитан оставил нас. Мы продолжим вести вас вперед. Давайте перевернем этот мир!" И постараться, серьезно постараться, чтобы они, эти люди, поверили в их неискренние слова. Особенно - Бепо. И как - то уберечь их от встречи с Шичибукаем, имя которому - Трафальгар Ло. Пенгвин смеется. Как много. - Капитан, возвращайтесь, прошу вас...Не предавайте, - он понимает, что Шачи и Пенгвин, тандем, который был веселыми язвами, превратился во что - то каменное. В то, что должно устоять. А как хочется, чтобы все по-прежнему. Он встает, натягивает шапку пониже, делает лицо привычным и выходит. Ему еще долго притворяться и верить. Верить в человека, которого нет. Жаль, что ключи от этой клетки у человека, который ушел.