Золушок, или Старая сказка на новый лад

В некотором царстве в Англиканском государстве жил да был злой колдун. Много страшных дел он совершил. Много людей почем зря убил и замучил. А звали его… Впрочем, люди в той стране так боялись этого черного мага, что даже имя его не произносили. Однажды отправился тот колдун к гадалке, чтобы предсказала, что ему на роду написано. Рассчитывал он услышать, как поработит всех жителей царства Англиканского, станет самым могущественным правителем и проживет двести лет, а может, и того дольше. Посмотрела на него гадалка сквозь окуляры волшебные, тряхнула бусами и браслетами, отхлебнула пойла из большой бутыли, заглянула в шар хрустальный и заунывным голосом произнесла: – Не видать тебе ни славы, ни могущества, ни долгой жизни. Года не пройдет, как у двух молодых магов родится на свет мальчик. Тот мальчик свергнет власть твою, и умрёшь ты смертью бесславною, и никто о твоей кончине не опечалится. Услыхав предсказание, испугался темный маг не на шутку. Очень уж боялся он смерти. Так боялся, что даже смерть свою хотел спрятать подобно собрату – Кащею. Жаль, что Кащей-прохиндей тайной бессмертия своего не хотел делиться! На склероз ссылался – зараза костлявая. Делать нечего. Раз бессмертным стать не вышло, принялся темный маг искать тех юных волшебников, о которых гадалка говорила, да только спрятались они в надежном укрытии, ни единому человеку неведомом. Лишь птицы певчие, звери лесные да гады ползучие знали, где то убежище. На беду, умел темный маг говорить по-змеиному. Выведал он, где скрывались беглецы – Джеймс и Лили Поттеры с маленьким сыном Гарри, пришел к ним в дом и убил обоих родителей. Но стоило ему наставить волшебную палочку на спавшего в кроватке мальчонку, как восстала против него сама Магия. Оборотилось его колдовство вспять. Ударил в грудь чародея зеленый луч Авады и убил его насмерть. Рассыпался темный маг прахом, и следов от него не осталось, лишь на лбу у Гарри знак приметный появился с молнией схожий. В тот же миг лунный свет пролился в окошко, и появился в комнате чародей удивительный. В мантии лиловой золотыми звездами украшенной, да с серебряными колокольчиками в длинной седой бороде. Звался тот волшебник Альбус Персиваль Брайан Вульфрик Дамблдор, и был он крестным феем убитых волшебников. Обошел он весь дом. Постоял над телами погибших, поохал, слезу пустил от жалости, а потом подхватил мальчонку из кроватки, завернул в одеяльце и отнес родной сестре убитой крестницы в маленький городок, где ни о каких волшебниках и слыхом не слыхивали. И даже сказок-то толком не читали, а одни журналы модные с глупостями всякими. Да только зря понадеялся Дамблдор на любовь сестринскую. Не ведал он, что промеж Лили и Петунией с детства царили вражда и соперничество. А все оттого, что родилась Лили колдуньей, а Петуния – обыкновенной девочкой. Простецом, как презрительно называли таких волшебники. Став взрослой, убедила себя Петуния, что маги – сплошь бездельники да обманщики. Пока простые люди трудятся, лежат себе волшебники на перинах пуховых и знай палочкой помахивают. И мужа подобрала Петуния под стать себе. Был Вернон Дурсль таким же твердолобым да упертым, мнившим, что в сказки верят только дураки да дети малые. Так что хоть и приняли они племянника в доме своем, да только не давали ему ни тепла, ни ласки. Сызмальства жил Гарри в чулане под лестницей, носил обноски кузена своего, Дадли, да делал всю черную работу по дому: убирал, готовил, ухаживал за садом и чистил камин. Соседи, смеясь над грязным, худым заморышем, прозвали его Золушком. * * * Время шло. Гарри сравнялось восемнадцать лет. Несмотря на скудную пищу и тяжелую работу, вырос он настоящим красавцем: с черными как смоль волосами и зелеными глазами. Точь-в-точь как у его покойной матушки. Соседские девушки на него заглядывались, но Гарри ни на кого из них не обращал внимания. Была у него одна тайная страсть, но признаться в ней он не мог никому. Как-то вечером тащился он из бакалейной лавки через лес. Поклажа была тяжела: толстяк Дадли и его папаша Вернон любили сытно и вкусно поесть. Вдруг откуда ни возьмись появилась на дороге черная карета, запряженная странными то ли лошадьми, то ли драконами. Отскочил Гарри в сторону, чтобы под копыта не попасть, но успел заметить, как на мгновение отдернулась занавеска. Мелькнуло за ней лицо мужское. Худое, бледное. Взгляд темных, точно колодцы бездонные, глаз на Гарри остановился, прямо в душу ему проник. Забилось у Гарри сердце птицей раненой. Перехватило дыхание, а ноги враз ватными сделались. – Ты кто таков будешь? – раздался из кареты голос глубокий, бархатный. – Я, – пролепетал юноша, себя от странных чувств доселе неведомых непомнящий, – Гарри. Просто Гарри. – А где же ты живешь, «просто Гарри»? – усмехнулся незнакомец. – Там, – мотнул головой в сторону городка Гарри, – в Литтл Уингинге. – До города далеко, а у тебя, вижу я, тяжелая ноша. Дай помогу тебе. С этими словами дверь кареты распахнулась, и предстал перед Гарри человек, одетый во все черное. Другой бы испугался, но Гарри отчего-то страха не испытывал. Наоборот, казалось ему, что давнего друга встретил он на лесной тропинке. – Дай руку, – сказал ему незнакомец, – закрой глаза и доверься мне. Гарри сделал, как ему было приказано. На мгновение оторвало его от земли и закрутило, точно лист ветром гонимый, а затем все кончилось. – Ну вот ты и дома, – сказал незнакомец. Открыл Гарри глаза – и точно: стоит он у калитки Дурслей, а поклажа у ног его аккуратно сложена. Хотел Гарри поблагодарить незнакомца, да только его и след простыл. * * * С тех пор и запала в душу Гарри страсть к незнакомцу в черной карете. Что бы ни делал он, все о той встрече на лесной тропинке думал. Подстригая кусты и приводя в порядок клумбы, Гарри изредка посматривал на огромный старинный замок, возвышавшийся на высокой горе. Замок носил странное название - Хогвартс. Никто в Литтл Уингинге не помнил, откуда возникло это название, зато все вокруг судачили о его хозяине. Нелюдимом, не слишком молодом и не очень красивом Принце, по слухам – великом чародее и алхимике. Только вот самого Принца много лет никто, кроме Гарри, в глаза не видывал. Затворился он в замке и на люди не показывался. Поговаривали, что в юности пережил Принц несчастную любовь, да так до сих пор от нее и не оправился. Вот и жил в гордом одиночестве с одним старым слугой да целой кучей домашних эльфов, выполнявших всю работу по хозяйству. * * * Но не одному Гарри та встреча в душу врезалась. День прошел, другой, третий, а все не мог хозяин замка Хогвартс выкинуть из головы юношу с глазами зелеными. И так захотелось Принцу вновь увидеть «просто Гарри», что даже места себе не находил. Думал он, думал, как с Гарри встретиться, и наконец придумал. Ударился он оземь и обернулся черным вороном. Полетел он в Литтл Уингинг, сел на крышу дома, возле которого оставил парня, и принялся ждать. Долго ли, коротко ли ждал он, да увидел его Дадли Дурсль с дружками. Начали они в ворона камнями кидаться, да так, что крыло ему подбили. Мог, конечно, Принц и с одним крылом показать обидчикам, где раки зимуют, да только заметил он – мчится к ним со всех ног Гарри, вот и решил испытать своего избранника. И не ошибся! Увидал Гарри такое бесчинство, коршуном налетел на мальчишек-разбойников. Откуда ни возьмись появились у паренька силы богатырские, и раскидал он всех обидчиков в разные стороны. А ворона взял к себе в чулан под лестницей, там лечил его, выхаживал и последние крохи со стола ему отдавал, да мечтами тайными о Принце таинственном делился. Недели не прошло, как поправился Принц. Сказал ему тогда Гарри: – Не стану тебя удерживать. Лети на волю, да больше Дадли с дружками не попадайся. * * * Вернулся Принц в Хогвартс и совсем затосковал по своему Гарри. Денно и нощно лишь о нем одном думал. С тоски даже работать над своими зельями перестал. Позвал он тогда старого и мудрого слугу – Филча, чтобы спросить у него совета, как быть. Выслушал его Филч и такой ответ дал: – Негоже Принцу на первом встречном простолюдине жениться. Впрочем, есть одна лазейка: завтра ведь Рождество, надобно устроить бал и пригласить на него всех девушек... – Юношей, – тактично подсказал слуге Принц. – А, ну я так и сказал: и пригласить на него всех юношей с округи. Ваш-то Гарри наверняка среди них и окажется. Вот вы и сделаете вид, будто только что его выбрали. Так правила этикета соблюсти и удастся. Сказано – сделано! На следующий день вышла газета местная с таким объявлением: «Добрые жители графства Суррей! Задумал наш Принц жениться. И пожелал устроить Рождественский бал, на котором выберет он себе жениха. Завтра вечером в замке Хогвартс состоится бал. Всем юношам графства предписано явиться на смотрины!» * * * Что тут началось! Поднялась в Литтл Уингинге суматоха невообразимая. Забыли жители Литтл Уингинга, как боялись хозяина Хогвартса. Всем захотелось породниться с настоящим Принцем. Все старались сыновей получше приодеть да покрасивее причесать. Очереди в лавки к портным да в цирюльни выстроилась чуть не до столицы графства. Попробовал Дадли поныть да поканючить: – Слыханное ли дело, – кричал, – отдавать отрока за мужчину! – Не больно-то девушки зарятся на тебя – бездельника! – прикрикнул на него отец. – Пузо наел, а ума не нажил. Да с таким мужем, как Принц, перед тобой все двери распахнутся! У него небось подвалы золотом да драгоценными каменьями набиты. А что колдун – так невеликий это грех при таком-то богатстве! – Дядюшка, тетушка, – подступил к ним Гарри, – я тоже хочу на бал отправиться. Людей посмотреть и себя показать. – Да ты давно ли в зеркало гляделся? – рассмеялся Вернон. – На лбу сажа, сам – кожа да кости! Да и одежки приличной не имеешь! Нечего пугалу такому на бал являться! Сиди дома да чисти кастрюли со сковородками! А не сделаешь к нашему возвращению – голодом заморю! * * * Отбыли Дурсли на бал, а Гарри дома на засов заперли. Сидит он, кастрюли со сковородками слезами горючими поливает да вздыхает, что не видать ему больше своего Принца таинственного. Выберет тот сегодня себе жениха по вкусу и статусу, а про Гарри и не вспомнит больше. Да и то правда: чего ему с голодранцем якшаться? Только слышит тут Гарри, как снаружи ключ сам собой в замке поворачивается. Не успел парнишка удивиться, как дверь настежь распахнулась, и на пороге возник старец в одеждах странных, звездами и месяцами серебряными расшитых. – Ну здравствуй, Гарри! – заговорил старец, колокольчиками в бороде позванивая. – Давненько я тебя не видел. Как твое житье-бытье? Не обижают ли тебя родичи? Хотел Гарри старцу всю правду рассказать, да сдержался. Хоть и трудно жилось ему у Дурслей, но все ж приютили они сироту и на улицу не выбросили. – Хорошо живется, – соврал он, – в довольстве и сытости. – А что ж ты на бал-то с ними не отправился? Поди хочешь повеселиться, на людей посмотреть и себя показать?  – Может, и хочу, да работу доделать надобно, – ответил Гарри, а у самого уже слезы глаза застят. – Надобно, – кивнул старец, – работа сама не сделается, разве что подсобить ей немножко. Коснулся он краем посоха своего посудины грязной, и засияла та чистотой первозданной. – А теперь хочешь ли на бал поехать? – снова спросил старец, все кастрюли и сковородки волшебством вычистив. – Хочу! – закивал Гарри с готовностью. – Вот только... кто меня в рванье таком в замок пустит? – О том не беспокойся, – улыбнулся старец в бороду белоснежную. Ударил он посохом об пол. Точно вихрь вокруг Гарри завертелся, а когда стихло все, узрел Гарри, что вещички его поношенные и рваные исчезли, а вместо них костюм появился шелковый, с искрой. Такой, что и сынку бургомистра не стыдно на люди в нем показаться. Оглядел Гарри старец придирчиво. Так и этак заставил поворотится. Вдруг всплеснул руками, заохал: – Ах я, дурень старой, голова с дырой! Про обувку-то я и забыл! Стукнул он снова посохом и соткались перед Гарри из мрака ночного ботинки черные, лаковые, гвоздиками из лунного света подбитые. Скинул Гарри кроссовки драные, обулся в ботинки волшебные – точно по ноге они ему пришлись. Поклонился он старцу в пояс. – Спасибо тебе, мил человек, за помощь твою! Только кто ты будешь, как звать-величать тебя? И как прознал ты о беде моей? – Зовут меня Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, – отвечал старец, – для тебя – крестный Альбус. Много лет назад был я дружен с отцом твоим – Джеймсом и с матерью твоей – Лили. Сильными оба они были волшебниками. За то и жизнями своими поплатились. – Значит, – опешил Гарри, – и я тоже волшебник, коли мать с отцом колдовать умели? – А то как же! – обрадовался Альбус. – Чую в тебе силу великую, но проснется она лишь от поцелуя любви истинной. Взглянул Гарри на замок на горе и вновь голову повесил. – Пока я до Хогвартса доберусь, бал уж поди и закончится. Приобнял его за плечи Альбус: – Не тревожься, – говорит, – знаю я, кто вмиг тебя до замка домчит. Вытащил он из мышеловки крысу, дотронулся до нее посохом. Начала крыса расти, расти, пока не превратилась в зверя странного с конским крупом, клювом орлиным да крыльями огромными. Оцепенел Гарри от удивления, а Дамблдор и говорит: – Вот тебе, Гарри, зверь удивительный. Гиппогриф. Поклонись ему учтиво и жди. Коли понравишься ты ему – отвезет он тебя, куда ни попросишь. А не понравишься… что-нибудь да придумаем. Поклонился Гарри гиппогрифу. Присел тот на колени и дал парнишке на спину к себе вскарабкаться. – Ну, теперь в путь! – кивнул довольный Дамблдор. – Заболтались мы с тобой, а время-то идет! На вот тебе мой прощальный подарок! С этими словами протянул он Гарри мантию – струящуюся как шелк сквозь пальцы. И не отвести взгляда от нее было. – Лети, Гарри, – напутствовал его Дамблдор, – да не забудь вернуться до полуночи. Едва лишь часы пробьют двенадцать – костюм твой снова обносками станет, а гиппогриф диковинный в крысу обратится. А теперь спеши, Гарри, навстречу судьбе своей. Свистнул он так, что деревья кругом закачались. Расправил гиппогриф крылья и взмыл ввысь, неся Гарри на спине своей. * * * Пары мгновений не прошло, как домчал гиппогриф Гарри до Хогвартса. Запахнулся Гарри в мантию, надвинул капюшон на голову и принялся подниматься по ступеням мраморным. – Гарри Поттер должен надеть вот это! – пропищал кто-то возле его колена. Наклонился Гарри и увидел существо странное, большеухое, лупоглазое, в полотенце белоснежное вместо обычной одежки одетое. Протянуло существо ему маску плотную, лицо закрывающую. Огорчился Гарри, что Принц его узнать не сумеет, но не идти же на попятный. Надел он маску, да к парадным дубовым дверям направился. Распахнулись двери и предстала перед Гарри зала богато убранная. С золотыми люстрами, лепниной да с зеркалами в ажурных рамах. Вдоль стен столы стояли, от яств ломившиеся, а посередине возвышалась ель, изукрашенная шарами, живыми игрушками, да волшебными фонариками. Но не было Гарри дела ни до елки, ни до богатства и угощения. Иное совсем его занимало. В центре залы , недалеко от елки, увидал он пару танцующую. С болью в сердце признал он своего Принца, а с ним Драко Малфоя – златовласого красавца, сынка бургомистра Люциуса. Горько стало на душе у Гарри. Не ровня он Принцу! Где уж ему тягаться с сынком бургомистровым?! Хотел уже Гарри восвояси отправиться, как вдруг видит – стоит перед ним избранник его. – Не откажете ли мне в танце? – спрашивает. Как во сне протянул Гарри руку Принцу. Повел он его в центр залы. Заиграла музыка Гарри доселе неведомая, и закружились они в танце страстном и неистовом. Лишь с ним одним танцевал Принц. Ни на кого больше и глядеть не хотел. – Кто ты, прекрасный незнакомец? – спросил Принц, когда наконец утихла музыка. – Какого ты роду-племени? Больно облик твой мне знаком. Часом не Гарри зовут тебя? Хотел Гарри маску скинуть, да лицо свое явить, но тут часы начали бить двенадцать. Вспомнил Гарри о наказе крестного фея и к дверям заторопился. Кинулся Принц вслед за ним, но Гарри проворнее оказался! Только когда по мраморной лестнице спускался, слетел ботинок с ноги его. Бросил Гарри его лежать на ступенях, вскочил на спину гиппогрифу верному и взмыл в темное небо. Только успели они на землю спуститься, вновь обернулся гиппогриф крысою, а шелковый костюм – обносками с плеча Дадли. Остались у Гарри лишь ботинок да мантия, что подарил ему Дамблдор. * * * Скрылся Гарри в высях заоблачных, а Принц на ступени замка присел, ботинок к сердцу прижал, и про остальных гостей запамятовал. Так он опечалился, что даже огни на Рождественской елке разом погасли. Напрасно Драко, имевший виды на знатного и богатого колдуна, к нему со словами ласковыми обращался. Напрасно Дадли Дурсль вино да сладости подносил. Так опечалился Принц бегству незнакомца таинственного, что и смотреть на других юношей не пожелал. Бросил он гостей своих веселиться, пить да танцевать, а сам в башне затворился. – Негоже хозяину с гостями так поступать, – попенял ему старый Филч. – Не до них мне теперь, – вздохнул Принц. – Прибыл на бал отрок таинственный. Хоть и не успел открыть он лицо свое, но чует мое сердце – то избранник мой ко мне пожаловал. Но едва лишь часы полночь начали бить, исчез он, и поминай как звали. Только вот ботинок на ступенях дворца обронил. Покачал головой Филч. Умен был его хозяин до крайности. Всякие зелья да снадобья мог сварить не глядючи. Но в сердечных делах точно дите малое. Не подскажешь – ни за что не догадается. – За чем же дело стало? – усмехнулся Филч, кошку свою промеж ушей почесывая. – Вы же сами, помнится, как-то раз его домой и доставили. Вот и отправляйтесь прямиком в Литтл Уингинг за избранником вашим. А родичам его скажете, что на балу его заприметили. Так никому обиды и не выйдет. * * * Еле-еле дождался Принц утра. Ночь бессонную провел он у окна, настежь отворенного, да на городок маленький во все глаза смотрел. Как там его суженый? Ждет ли его? Не испугался ли слухов, что о Принце промеж простецов ходили? Как рассвело, оседлал он коня гнедого и сам за Гарри отправился. Увидели Дурсли, что Принц к их дому подъехал, засуетились, забегали. Не иначе приглянулся хозяину замка их Дадличек. А чтобы Гарри под ногами не путался, запер его Вернон в чулане под лестницей. Спешился Принц, толкнул калитку и в дверь постучал. Отворила ему Петуния, присела в глубоком реверансе. – Чем обязаны, гость дорогой? – Не здесь ли живет отрок Гарри? – спросил Принц с порога. – Потерял он ботинок свой на балу давеча. Вот вернуть хочу пропажу его. Коли придется ботинок впору – быть ему супругом моим любимым. – Здесь, здесь! – закивала Петуния, а сама про себя думает: «Гарри ему подавай! Ишь чего выдумал! Разве ж позволю я Золушку нищему занять место моего Дадлички?» – Сейчас кликну его! Вышел на зов Дадли-увалень. Посмотрел на него Принц с недоумением. – Ошиблись вы, видно, хозяюшка! Отрок, что мне надобен, тонкий был, как тростинка, с глазами зелеными, что листва весенняя. Нет ли у вас другого сына? – Что вы, что вы, господин мой хороший! – всплеснула руками Петуния. – Дадли – сынок наш единственный. А что телом стал крепок – так возмужал, кровиночка наша. Вы ботиночек-то дайте ему примерить. Коли впору придется – так он и есть ваш суженый. Стала она ботинок на ногу Дадли напяливать. А сама, ведьма подколодная, возьми и смажь его внутри маслицем. Проскользнула ножища Дадли в ботинок, словно для него обувка сделана. – Гляньте-ка! Как влитой сидит! – заахала Петуния. – Вот он – жених ваш нареченный. – Что ж вы мне хозяйка голову-то дурите! – рассердился Принц. – Может, и возмужал ваш сынок единственный, но глаза-то у него не зеленые. Ну-ка иди сюда, «Гарри» или как там тебя звать-величать. Давеча на балу танцевал ты отменно. Хочу снова с тобой сплясать. – Да какие же сейчас танцы, уважаемый! – всполошилась Петуния. – У нас поди и музыкантов нет! – Это дело поправимое, – ответил Принц. – Чародей я или нет? Хлопнул он в ладоши, и заиграла вновь та музыка, под которую они на балу с Гарри танцевали. Как ступил Дадли на ногу, в ботинок обутую, застонал и заохал. – Не жмет ботиночек? – спросил его Принц. А у самого глаза, как уголья сверкают. Чует он, что избранник его где-то рядом – Нет, господин мой, в самую пору, – пропыхтел Дадли, а сам от боли чуть в голос не завыл. Во второй раз хлопнул Принц в ладоши, и заиграла музыка еще быстрее. – Ой, не могу! – закричал Дадли. – Ой жмет, нету силы! Соскочил тут ботинок с ноги его да прямо к двери чулана подкатился. – А тут у вас что, хозяюшка? – вопросил Принц голосом тихим, но грозным. – Кладовка для припасов, – ответил Петуния, а у самой поджилки от страха трясутся. – Для припасов, говорите? В третий раз хлопнул Принц в ладони, и засов на двери сам собой отворился. Выскочил Гарри из чулана да суженому на шею кинулся. Обнял его Принц. – Хочешь жить со мной долго да счастливо? – спросил. – Больше жизни своей, – ответил Гарри. – Только хорошо ли тебе со мной будет? Ты вон – маг да Принц, а я – Гарри. Просто Гарри. – Не так прост ты, как кажешься. Да и Рождество ведь сегодня, а в Рождество какие только чудеса не случаются,  – усмехнулся Принц да поцеловал Гарри в уста сахарные. В тот же миг точно дождь золотой над отроком пролился, и пробудилась в нем сила волшебная, что дремала до поры до времени. Поняли Петуния с Верноном, что дармового слугу у них отняли. Запричитали в голос. – Куда же вы сиротинушку нашу уводите? Как же будет он один, без семьи своей любящей, с младенчества его вырастившей? Потемнел лицом Принц. Страшен стал он во гневе своем праведном. – Вы, что ли, семьей любящей будете? – вопросил. – Коль любили бы вы его, то в чулане не запирали да судьбу его счастливую украсть не пытались бы! Вот вам урок за вранье ваше! Хлопнул он в четвертый раз в ладони, и вырос у Дадли хвост поросячий. – А теперь, душа моя, – поворотился Принц к Гарри, – пойдем со мной в замок. Будешь мне светом очей моих и за жизнь одинокую наградою. Так и стал Золушок мужем Принца и хозяином Хогвартса. И жили они долго и счастливо. А когда умерли в один день, то за Грань вместе отправились, чтобы и после смерти не разлучаться. Вот и сказке конец. А кто слушал – молодец!