К вам обращаюсь

В Больничное крыло, где над Снейпом хлопотала мадам Помфри, набились все возбужденные участники недавних событий. Почти никто из них не пострадал — в большой степени также и потому, что Люциус довольно прилично натаскал их по ЗОТИ. Уже после операции в Отделе Тайн на пятом курсе было ясно, что смелые и решительные подростки способны дать серьезный отпор Упивающимся, а сегодня смелости и решительности им было не занимать. Минерва ворвалась в Больничное крыло мрачнее тучи, но, коротко переговорив с Кингсли и Гарри и осмотрев легко раненных студентов, которым Нарцисса и Джинни обрабатывали ожоги и прочие травмы, подошла к койке, на которой полулежал уже пришедший в сознание Снейп. Даже он отделался сравнительно легко. Многочисленные порезы темномагическим предметом — скорее всего каким-то ритуальным ножом — на лбу, шее, животе, руках и ногах уже практически затянулись, для этого хватило слез феникса, которые попали в его тело с кровью Гарри, но сильный ожог на груди возле сердца в форме Воскрешающего камня все равно еще был красным и воспаленным. Помфри обработала порезы настойкой растопырника, наложила на ожог толстый слой противоожоговой мази и накачала Снейпа кроветворными и противовоспалительными зельями. Ему уже принесли его одежду, и он переоделся в брюки и рубашку, которую застегнул, но заправлять в брюки не стал, чтобы не тревожить раны. Помфри попыталась выставить народ из Больничного крыла, чтобы дать Снейпу снотворного зелья, но не тут-то было. Все и каждый чего-то хотели. Снейп страстно желал выгнать любопытных студентов из палаты, содрать с Кингсли шкуру максимально мучительным образом и пойти к себе зализывать раны. Крови Кингсли жаждали и супруги Малфои. Кингсли жаждал точного, желательно поминутного отчета и получить объяснения от троих «конспираторов», как он выразился. Этого же хотели Драко с Гарри. Друзья Гарри рассчитывали, что им позволят присутствовать при «разборе полета», опять же по выражению Кингсли. Минерва требовала, чтобы ей рассказали все от начала и до конца, причем немедленно. Наконец Помфри в сердцах сказала: — Хорошо, я разрешаю Северусу разговаривать, но не разрешаю ему напрягаться и нервничать. Лучше всего, если вы выясните все ваши важные обстоятельства прямо здесь и сейчас и оставите Северуса в покое, ему нужно отдохнуть. И нет, Северус, домой ты не пойдешь. — Я. Не. Буду. Разговаривать. Лежа, — раздельно, как слабоумной, сказал ей Снейп. Помфри только закатила глаза и проворчала: — Несносный мальчишка. — Я считаю, министр, что будет адекватным побеседовать в моем кабинете, — сказала Минерва. — Мы сможем устроить там Северуса на диване, и, я надеюсь, разговор не продлится дольше необходимого, — она выразительно посмотрела на Шеклболта. — Хорошо. Северус, Нарцисса, Люциус, Драко, Гарри… да, Рон, хорошо, и вы с Гермионой… идете со мной в кабинет директора, — перечислил Кингсли. Минерва кашлянула. — Со мной и директором, — немедленно исправился Кингсли. — И я, — сказала Джинни. — Ну, хорошо, но только ты, — сказал министр. — Остальные — ребята, спасибо вам, вы нас сегодня крепко выручили. Никто из наших не погиб, а Упивающиеся арестованы, это в большой степени благодаря вам. Мы определенно придумаем, как достойно отблагодарить вас за такую смелость, а сейчас идите отдыхать. — Господин министр, — загалдели все, — мы тоже хотим узнать, как все было… — Ребята, — сказал Гарри. — Я уверен, что от нас потребуют неразглашения некоторых фактов. Мы вам непременно расскажем, что сможем, я обещаю. Идите в гостиную, начинайте готовить пунш, мы придем, как только закончим. И спасибо вам. Выходящая последней Сьюзан Боунс прикрыла за собой дверь в Больничное крыло, и сразу стало тихо. — Если мы уже закончили с расшаркиваниями... — сквозь зубы сказал Снейп. — В кабинет директора, — решительно приказал Кингсли. Снейп свесил ноги с кровати, и Кингсли попытался поддержать его, но тот уклонился и встал, слегка пошатнувшись. — Мерлин, — раздраженно сказала мадам Помфри. — Я иду с вами, за Северусом нужно приглядеть. И не спорь! — прикрикнула она на него. * * * В кабинете директора, куда перешли из Больничного крыла камином, на диван усадили гневно шипящего Снейпа, а остальные расселись на креслах и стульях вокруг. Эльфы принесли чаю и сэндвичей, и Кингсли, действительно установив предварительно чары конфиденциальности, деловито начал: — Итак. Что пошло не так? — А я бы хотел знать, что пошло так, — немедленно вставил Рон. — Что пошло не так? — передразнил министра Снейп. — Как насчет того, что твои авроры пришли к шапочному разбору, несмотря на сигналку на Поттере? — Да, — сказал Кингсли. — Это ты вложил персты в зияющую рану, Северус. Среди авроров есть предатель. — Да что ты говоришь! — издевательски протянул Люциус. — Мы бы с Севером ни за что не догадались! Иначе почему министр курирует операцию лично? Даже и нарлу было бы понятно, что ты не доверяешь аврорату! — С авроратом в основном оказалось все в порядке, но... — В основном! Я там чуть не сдох, хотя операция рутинная до невозможности! Чего проще — привести авроров на указанное место и арестовать Упивающихся, пока они заняты этим своим идиотским ритуалом и моим перформансом, — не отступал заведенный до предела Снейп. — К ритуалу мы еще вернемся, — добрым голосом пообещал ему Кингсли. — Ты мне лучше объясни, почему их там было дофига так? Речь же о десятерых всего шла? — Десятерых? — широко раскрыл глаза Гарри. — Мне известно только о четверых! — Я не знал доподлинно, сколько их будет, — сквозь зубы процедил Снейп. — Это было мое предположение — что их может быть до десяти. Я так тебе и сказал. — До десяти! Тогда почему... — Так, стоп, — поднял руки Рон. — Я хочу услышать обо всем с самого начала. — Очень здравая идея, Уизли, — сказала Минерва, пронзительно глядя на Кингсли. — И впрямь неплохая, — кивнул Кингсли. — Начинай, Северус. — С вашего позволения, начну я, — проговорил Люциус, поднимаясь со своего кресла. — В середине августа, когда я отлучился из Хогвартса, чтобы решить с эльфами несколько неотложных вопросов в Малфой-мэноре, я обнаружил, что ремонт — моя наименьшая проблема, ибо мне следовало оказать гостеприимство братьям Лестрейндж, в противном случае я рисковал потерять жену и сына. При жизни Темного лорда инициатива была наказуема, но после его смерти… в общем, они были по-настоящему опасны. Драко издал слабое удивленное восклицание. Люциус, не глядя на него, взял чашку чаю, сделал глоток и продолжил: — Я был всего лишь промежуточным звеном, на самом деле им нужен был Северус. Потому что убийство Дамблдора крепко убедило их в лояльности Северуса Темному лорду. Они так и не поверили, что он действительно был на стороне Ордена Феникса. — С этими словами Малфой повернулся и взглянул другу в лицо. — Не могли поверить, что ты любил Дамблдора настолько, что согласился убить его и тем поставить себя вне закона. Чтобы избавить его от мучений. Чтобы спасти Драко. Чтобы стать директором и защитить школу. Не способны были в принципе поверить в такую любовь и такую преданность. Но вот Гарри Поттер — оказался способен. Его стараниями Северус был оправдан. И стал доверенным лицом Гарри Поттера и министра. И это делало его ценнейшим шпионом в глазах Лестрейнджей. Наступило потрясенное молчание. Гарри прямо-таки передернуло — он и так хорошо понимал, но сейчас лишний раз наглядно убедился, по какому тонкому льду ходил Снейп, с какими опасными людьми связался, когда согласился принять метку. Единожды шпион — всегда шпион, выслуги лет и заслуженной пенсии ему не полагалось. Как же он был наивен, полагая, что Снейпа оправдают и оставят в покое. Никогда ему не будет покоя — пока не сдохнет последний Упивающийся, готовый шантажировать его жизнью близких ему людей. Гарри стиснул кулаки. Малфой продолжал: — Обратиться в аврорат мне и в голову не пришло. И я оказался прав. Я понимал, что проблему придется решать мне и Северусу. — Что было дальше? — поторопил его Кингсли. — А дальше ты все знаешь, Шеклболт, — сказал Снейп. — Я с ними встретился, они наплели мне ерунды, что хотят якобы призвать Темного лорда из-за Завесы. Я решил, что это блеф — ведь не могут они быть настолько тупы, чтобы всерьез на это рассчитывать. Также я не поверил, что их всего четверо — Лестрейнджи, Яксли и Долохов — считал, что участников больше. Ты согласился с моей оценкой, мы предположили, что они хотят захватить Поттера как владельца Бузинной палочки. Что у них имеется еще и Воскрешающий камень, я не знал и знать не мог. Равно как и о точном их количестве. — Тогда что означает этот ваш маскарад? — Прежде чем мы начнем выяснять абсолютно второстепенный вопрос о нашем так называемом «маскараде», я бы хотел услышать, почему авроры так поздно вступили в игру, — сказал Люциус голосом таким вкрадчиво-стылым, что было ясно — он еле сдерживается. — Я знал, что в рядах авроров есть предатель, — помолчав, заговорил Кингсли. — Я не знал, кто именно и сколько их. Я считал, что предатель обнаружит себя во время этой операции, а риск минимален, все под контролем — ведь я повесил на Гарри маячок. Относительно места действия для этого так называемого ритуала мы с Северусом прорабатывали Запретный лес и кладбище Литтл-Хэнглтона как наиболее значимые для Волдеморта локации, с которыми у него особая связь. Об Албании никто из нас не думал. И действительно, вначале Лестрейнджи назначили Северусу встречу на кладбище. Но Яксли в последний момент изменил время и место встречи с кладбища на Запретный лес, 12:00. Северус, как было условлено между нами, послал мне об этом закодированное сообщение. И тогда я проинформировал Главного аврора и сам пошел в Запретный лес. Там стояла обманка, иллюзия, у меня ушло десять минут, чтобы ее развеять и обнаружить, что Робардс послал всех своих людей на кладбище. Предатель — Главный аврор Робардс. Минерва резко спросила: — Кто-то еще? — Только двое его доверенных лиц и он сам, слава Мерлину. Конечно, понадобилось время, чтобы лишить полномочий Робардса и арестовать всех троих. Я передал командование Сэвиджу. Так что мы отделались легким испу… — Я бы не был столь уверен — звенящим от напряжения голосом сказал Гарри. — А что, Кингсли, этот твой маячок, который ты на меня повесил — это, наверное, уникальная разработка Отдела Тайн, да? Единственная в своем роде? Иначе почему ты не удосужился повесить его также и на профессора Снейпа? Она еще, поди, дорого стоит? А может, у тебя палочка разрядилась? — последние слова он прошипел Кингсли прямо в лицо — было видно, что его крепко задело за живое, что следилку на него повесили без его ведома. Гермиона успокаивающе положила руку Гарри на плечо. Кингсли досадливо вздохнул. — Да стандартное это устройство, Мерлин! Да, разработка Отдела Тайн, но она уже давно используется. Только кто же мог знать, что Снейп и Малфой тебя и близко к операции не подпустят! — Мы тебе не доверяли, — холодно сообщил ему Малфой. — Ты был слишком спокоен относительно участия Поттера в этом деле, при этом общался с нами только напрямую, не подключая аврорат. Мы решили, что ты хочешь подставить его. — Да не хотел я его подставить, Мерлин! — воскликнул Кингсли. — Я хотел проверить его в деле, только и всего. И найти крысу в аврорате. И взять Упивающихся. — И всем этим министр вынужден заниматься лично. Однако бардак у вас в министерстве, господин министр! — злорадно улыбаясь, проинформировал его Малфой. — Да что мы все обо мне да обо мне, — нехорошо прищурился Кингсли, глядя на Малфоя. — Не я же загнал вас в эту, как ты говоришь, Люциус, situation difficile. Это вы сами. Не доверяли они мне, ха. Ты понимаешь, Люциус, что укрывал опасных преступников от правосудия? — Будто бы твое так называемое правосудие помогло бы мне уберечь жену и сына, — презрительно уронил Малфой. — Ну, уберечь бы, может, и не уберегли, но уж наказали бы преступников по всей строгости! — Кингсли, ты что, издеваешься? — неверяще спросил его Снейп. — У тебя же предателем Главный аврор оказался! — Вы. Скрывали. Особо. Опасных. Преступников, — по слогам повторил Кингсли. — К тебе, Север, претензий нет. — Гарри издал при этих словах возмущенное восклицание, но министр его проигнорировал. — А вот Люциус, наш скользкий друг, пусть ответит — есть ли хоть одна уважительная причина, почему он не пойдет прямо сейчас в Азкабан! — последние слова он прорычал Малфою-старшему прямо в лицо. Люциус нехорошо усмехнулся и переглянулся со Снейпом. — Устроит ли господина министра поимка особо опасного преступника, коррумпировавшего Отдел Тайн? — Кто? — резко спросил, весь подобравшись, Кингсли — ни дать ни взять, рысь перед прыжком. — Руквуд. — Что? — ошеломленно воскликнул Кингсли. — Он мертв! Я сам видел тело! — Министр, вы, право, несколько преувеличиваете. Он отнюдь не мертв, всего лишь мертвецки пьян, — откровенно насмехался Люциус. — Он заперт в подвале на вилле в Вильфранш-сюр-Мер и, как мне доложили эльфы, добрался там до столетних эльфийских вин. — Papa! — шокированно воскликнул Драко. — Он заперт на нашей с Джинни вилле и уничтожает там запасы эльфийских вин?! — Что делать, сын, a la guerre comme a la guerre, — философски вздохнул Люциус. — Подождите, не путайте меня вашим вином! Что с Руквудом? И кто был убит и похоронен вместо него? — не давал себя сбить с толку Кингсли. — Так вот, министр, — издевательски поклонился ему Малфой. — В вашем распоряжении не только преступник — или то, что от него останется после того, как с ним закончит Драко — но и способ, которым он воспользовался для маскировки. Достаточно ли будет этого для господина министра, чтобы не отправлять его покорного слугу в Азкабан, или мне еще какой-нибудь отдел министерства для вас очистить от предателей? — теперь уже рычал Малфой. — Люци, ну ты просто королева драмы, — морщась и усаживаясь поудобнее, проговорил Снейп. — Да расскажи ты ему уже про… — Не-е-ет, Север, не так просто. Он должен понять, прочувствовать... — Все, Люциус, я все понял, ты меня размазал тонким слоем, я полностью прочувствовал. Давай теперь, рассказывай. Люциус еще некоторое время пристально смотрел на министра, потом начал: — В то время, как Северус оперировал в своем обычном режиме, как умеет только он — полуложь, неотличимая от полуправды — я решил, что будет подозрительно, если я не потребую весомых гарантий, что переворот будет успешным. Лестрейнджи были вынуждены организовать мне встречу с Яксли и Долоховым. И Яксли «обрадовал» меня тем, что в Отделе Тайн у них, якобы, все под контролем — там всем заправляет Руквуд. Мы с Северусом нанесли Руквуду ночной визит… — … и выкрали его из министерства вместе с тем прелестным украшением, которое обеспечивало его маскировку, — закончил Снейп, потеряв терпение. — И что это за украшение? — Артефакт в виде перстня, позволяющий перманентно удерживать гламур и блокирующий как распознающие, так и следящие артефакты и чары. И вот это, мистер Поттер, — обернулся к Гарри Малфой, — действительно уникальный артефакт, который изготовил Руквуд лично для себя и который сохраняет эффект даже под «Гибелью воров» в «Гринготтс». Кого похоронили вместо него — знает только Руквуд. — Люциус запер его на вилле в Ницце, — продолжил Снейп, — и мы по очереди время от времени появлялись в министерстве под видом Руквуда — точнее, под видом того безликого незапоминающегося невыразимца, под которым его знали там. Эта необходимость отпала, когда Люциус смог скопировать перстень. — И когда Северус смог закрепить в артефакте перманентный эффект оборотного зелья — нужно только вложить нужный волос в тайник в перстне. И это сделало возможной всю игру, потому что маскировочные чары слишком примитивны, они действительно годятся только для невыразимцев, которые под гламуром и так все на одно лицо. Если же вам необходимо ввести в заблуждение тех, кто хорошо знает человека, без оборотного зелья вам не обойтись. Но у него всем известный серьезный недостаток — продолжительность его действия непредсказуема и зависит от слишком многих переменных. А мы никак не могли знать, сколько времени нам понадобится. Нарцисса с легкостью могла имитировать меня. Я, пожалуй, единственный, кто не прокололся бы перед членами Ближнего круга в роли Северуса Снейпа. Ну, а Северус был весьма убедителен как Гарри Поттер. Сколько экспрессии, куража, гриффиндорского задора! — Слабоумие и отвага, я все понял, спасибо, профессор Малфой, — процедил сквозь зубы Гарри. — Но я, однако, солидарен с министром — мне тоже хотелось бы услышать о причине этой, как вы изволили выразиться, «игры». Для чего вам троим это вообще понадобилось. Кингсли задумчиво смотрел на Снейпа. — То есть под видом Гарри Поттера всегда представал передо мной ты, Северус? — Кроме самого первого раза и того раза, когда ты пришел в школу без предупреждения. — В самом деле. Я приходил, чтобы закрепить на Гарри маячок. — Старый ты параноик, — пробормотал Снейп. — Не отрицаю. Но ведь все закончилось хорошо, — с фальшивой ласковостью сказал ему Кингсли. — А Люциус, значит, изображал тебя? — Именно. — Вот мошенники! — в сердцах воскликнул Кингсли. — В какой именно день ты повесил на меня маячок, Кингсли? — Гарри шел по следу и отвлекаться не собирался. — Это было в первую субботу декабря, ты как раз собирался с друзьями в Хогсмид. — А. В эти выходные мы с Люциусом почти круглосуточно работали над драккловым перстнем и добили его наконец, — сказал Снейп, откидываясь на спинку дивана и прикрывая глаза. — Я до сих пор не понял следующего, — сказал Кингсли. — Мы с тобой предполагали, Северус, что Упивающиеся захотят обрести контроль над Бузинной палочкой. О Воскрешающем камне ты, по твоим словам, не знал. Я сказал тебе, что Гарри пойдет с поддельной палочкой… Да не вскидывайся, я все знаю про этот дух Бузинной палочки, которым обладает Гарри, бла-бла-бла! Я считал, что все контролирую, с Гарри ничего не должно было случиться, до боя вообще не должно было дойти дело! Знаю, ты мне не доверял из-за этого. Я недооценил Робардса, ты недооценил Упивающихся, которые оказались более многочисленны и перенесли этот ритуал, чем бы он ни был, в Албанию. Но по всему выходит, ты знал, что Упивающиеся будут проводить какой-то ритуал. Знал — но мне не сказал. — Я ничего не знал доподлинно, кроме того, что сказал тебе. Я не лгал и не скрывал информацию. Мои догадки — мое дело. Мне было ясно, что они придерживают в рукаве какой-то туз, а ты слишком легко готов был подставить Поттера. Ты же убедился сам — они мгновенно оглушили и перенесли нас из Запретного леса в Албанию, а мы все трое не последние бойцы в Магической Британии и смыслим кое-что в ЗОТИ. Они могли затеять какую-то капитальную мерзость с его кровью, что-то, что было бы опасно для него как для бывшего крестража… — И это я — параноик? Да это просто какая-то паранойя в квадрате! — воскликнул Кингсли. — Кингсли, а ты называй вещи своими именами, — сказал Гарри, каждое слово вяжущей горечью отдавалось у него на языке. — Это никакая не паранойя, это просто вопиющая ложь. Наступило молчание, и все взоры обратились в сторону Гарри. И тот, единственно важный, тоже. В первый раз с момента их возвращения в школу Снейп встретился с ним глазами. — Вам, мистер Поттер, ударила в голову горячка боя? Только сейчас — не поздновато ли? — высокомерно осведомился он, приподняв брови. Гарри ничего не ответил на эту провокацию. Он обращался к Кингсли, но смотрел при этом на Снейпа. — Не боялся профессор Снейп никакого ритуала с моей кровью или с крестражем. Профессор боялся именно того, что и произошло на самом деле — Упивающиеся пытались с помощью Воскрешающего камня вызвать Волдеморта из Загробного мира. И наделить его властью Повелителя Смерти. Ибо им было известно, что я владею и Мантией-невидимкой, и Бузинной палочкой. Совершенно неважно, какую поддельную палочку я бы захватил с собой — я обладаю ее духом. — Но Повелитель Смерти — это миф, сказка, — недоуменно проговорил Кингсли, морща лоб. — Нет. Не миф. Я вызывал в пещере Госпожу и говорил с ней. И я отдал ей Воскрешающий камень, чтобы он не блуждал больше по миру живых. Нечего ему тут делать. Минерва резко втянула воздух, хватка Гермионы на его плече стала прямо-таки болезненной. Кингсли был серым, как пепел. — Ты… вызывал Госпожу? Но мы ничего не видели… — Смертные не могут увидеть Госпожу Смерть и остаться в живых, — ровно сказал Гарри, не сводя взгляда со Снейпа. — Я мог, но больше не могу. Теперь я не Повелитель Смерти больше, и Даров у меня осталось только два. — Но почему ты, Северус, не посвятил меня в эти соображения? — объяснение совершенно не удовлетворило Кингсли. — Профессор опасался, что ты узнаешь, что я обладаю — обладал — всеми тремя Дарами смерти, — ответил за Снейпа Гарри. Тот только упрямо поджал губы, но ничего не сказал. — Но я знал! — воскликнул Кингсли. — В этом нет никакого смысла. Об этом знали многие — это не самая распространенная информация, конечно, но многим из числа здесь присутствующих об этом факте известно. — Но не профессору. Профессор Снейп об этом не знал. Я все проанализировал, — при этих словах Снейп фыркнул, но Гарри и это проигнорировал. — Ему не было известно, что я обладаю Воскрешающим камнем. Он об этом никак не мог знать, поскольку Дамблдор предпочитал не класть все яйца в одну корзину. Но он догадался. Гарри наклонился, опираясь коленом о диван. Он теперь нависал над профессором Снейпом и говорил все быстрее и быстрее: — Профессор решил, что огласка о таких артефактах опасна, справедливо опасался попыток Упивающихся покуситься на жизнь Повелителя Смерти и захватить Дары. Или заставить меня служить их целям против моей воли. Или твоим целям, Кингсли. Разве не так, профессор? Поэтому меня было необходимо спасти. Желательно, чтобы я сам при этом ничего, ничегошеньки не знал! А уж если еще и удалось потоптаться по моей гордости, моему самолюбию, выставить меня идиотом перед моими друзьями — это просто идеально, одним выстрелом по нескольким зайцам, не так ли? Чтобы показать, как я смешон со своими жалкими чувствами, нелепое взъерошенное существо в очках и слишком большой одежде, похожий на своего отца, вечно влипает в неприятности, а ты возись с ним, как с чемоданом без ручки — нести неудобно, а бросить жалко! Гарри схватил Снейпа за ворот рубашки и, притянув к себе, выкрикнул ему прямо в лицо: — Да, мне только восемнадцать! Да, я влюблен в вас! Как бы я мог остаться к вам равнодушным, зная историю вашей жизни, что вы сделали для победы, на какие подвиги пошли ради меня! И вы не можете не понимать этого! Вы, который двадцать лет был двойным шпионом и ни разу не прокололся! Вы, который знает все о том, как околдовывают разум и порабощают чувства! Вы не могли не понимать моих чувств к вам, профессор — я всегда был для вас открытой книгой — но вас это не остановило, не так ли? И если этот жалкий Поттер в процессе спасения его трижды никчемной жизни еще и получит достаточно болезненный щелчок по носу — что ж, никто его не просил влюбляться! Но даже у жалкого, — Гарри трясло, он с трудом выталкивал из себя слова, — даже у нелепого... неуклюжего... очкарика! ЕСТЬ! ЧУВСТВА! И он не может вынести… вытерпеть, когда ими так бесцеремонно, так... холодно играют! Жонглируют, как шариками! Обнадеживают, подпускают поближе, чтобы в следующий миг обдать ледяным холодом, глядя свысока как на ничтожество, как на грязь под ногами! Выдохшийся, Гарри упал на свое место. Краем уха он услышал чей-то задушенный вдох и звон разбившейся хрупкой чашечки. Минерва? Мадам Помфри? Кингсли? Малфои-старшие, небось, и так все знали из первых рук. Ему было бриллиантово поебать, по-королевски. По-гаррипоттеровски, будь оно все проклято. Снейп смотрел на него. Странным таким взглядом, будто испытывал боль — не острую боль, с которой борешься, корчась и пытаясь вытолкнуть ее из тела, а такую тупую, которой отдаешься, позволяешь ей захватить тебя и нести. — Суд выслушал обвинителя и вынес приговор, не позволив высказаться защитнику. Разрешат ли обвиняемому произнести последнее слово, прежде чем приговор будет приведен в исполнение? — глухо проговорил он. — Не виновен. — Не смейте отпираться! — в бешенстве выкрикнул Гарри. — Вы играли мной, вскружили мне голову! Давайте спасем героя без его на то ведома и согласия, а заодно поиздеваемся всласть и над его дурацкими, непрошенными, нежеланными чувствами, и над ним самим! Разве может он сравниться с вечно юной рыжеволосой красавицей?! — Какой драматичный спектакль, — протянул Люциус. Гарри развернулся к нему. — А вы, профессор Малфой, наверное, были доверенным лицом профессора Снейпа, как же это слово — его конфидентом, не так ли? Вам, наверное, он жаловался на тягостную повинность держать этого никчемного Поттера на поводке? Днем, на Высших зельях, натянуть потуже, иногда и дернуть щенка, чтобы не зарывался. А вечером слегка отпустить — пусть утонет в переливах этого низкого голоса, глубинах этого темного взгляда! Рон издал какой-то слабый задушенный звук. Малфой и Снейп переглянулись. — Люциус, — мрачно сказал Снейп. — Ты рано похвастался своими актерскими талантами, друг мой. Прорехи в твоем исполнении не укрылись от острого взора мистера Поттера. — Это еще что означает — какое-то новое издевательство? — холодно спросил Гарри. — Мистер Поттер, это означает, что я иногда по вечерам подменял профессора Снейпа в его комнатах, когда ему нужно было встречаться с министром или с Яксли, — тихо и серьезно сказал ему Люциус. — Никакого вреда в дополнительных занятиях по боевой магии для вас не было, только польза, а нам необходимо было держать вас подальше от этого дела, чтобы вы нечаянно не влез… не попали в потенциально опасную ситуацию, вот и все. — Значит, это вы, профессор Малфой, под видом профессора Снейпа сказали мне идти в Хогсмид? Тем утром в субботу? Еще сказали, я плохо выгляжу, мне нужно на воздух. И в Хогсмиде вы посоветовали мне купить засахаренных цветов — гибискусов и фиалок — зачем? Наверное, решили, что я еще недостаточно сбит с толку, давай-ка передадим ему послание на языке цветов. Как там было — «лови момент» и «поглощен любовью»? Лица Снейпа и Малфоя выражали одинаковое изумление. Нет, какова игра, вы только полюбуйтесь! — Мистер Поттер, это была я, — сказала Нарцисса с досадливым выражением на лице. — Как раз в этот день Люциус и Северус были заняты работой над перстнем, и мне пришлось подменить Северуса. Но я отнюдь не делала вам никаких намеков на языке цветов! Это был просто поверхностный светский разговор, какой ведут между собой воспитанные люди. — О-о-о! — протянул Люциус с неописуемым выражением лица. — Нарцисса! — рявкнул Снейп. — Какой светский разговор, скажи на милость, какие «воспитанные люди»? Это Поттер и Снейп, ради Мерлина! Ты должна была держать Поттера на максимально возможной дистанции! — Я и держала, — защищалась Нарцисса. — Я отвечала ему холодно! — Холодно! Она отвечала ему холодно! Это же Поттер! Ад замерзнет прежде, чем ему станет холодно! Ты вообще не должна была отвечать на его вопросы, ты голову должна была ему откусить за то, что он осмелился их тебе задавать! — О Мерлин, очарование моей жены столь неотразимо, что она смогла вскружить голову впечатлительному восемнадцатилетнему юноше даже в обличии Северуса Снейпа, обладающего ярко выраженной мужской харизмой, — забавлялся Люциус. — Люциус! — хором возмущенно воскликнули Нарцисса и Снейп. — Papa, это не смешно, — предостерегающе проговорил Драко. Гарри воспринимал происходящее сейчас с такой отстраненностью, будто смотрел фильм со своим участием, он даже испытывал слабое любопытство — что там еще придумал режиссер? — А что, Драко, — проговорил Гарри, поворачиваясь к нему. — А тебе какую роль отвели в этом спектакле? Тебе же тоже привелось поносить обличие профессора Снейпа с его мужской харизмой. И как часто ты развлекался подобным образом? Это был, должно быть, твой звездный час. С каким удовольствием ты, наверное, оттягивался после того, как я замучил тебя своими вопросами! — Гарри, я тебе никогда не лгал! — глядя ему в глаза, твердо сказал Драко. — Меня позвал papa и отправил к крестному, а тот приказал удерживать тебя в подземельях. Papa сказал — это вопрос жизни и смерти! — Драко, это была я на месте papa, — призналась Нарцисса. — Мистер Поттер, я уверяю вас, никто не преследовал цели подвергнуть вас столь недостойному розыгрышу, — проговорил, морщась как от зубной боли, Снейп. — Мне потребовалось некоторое время, чтобы отточить свойственные вам мимику и жестикуляцию, только и всего. Я не мог допустить, чтобы по школе разгуливали два Гарри Поттера. — А кто тогда под видом профессора Снейпа приказал Джинни позвать Гарри Поттера в подземелья? — А вот это уже был я, — сказал Люциус Малфой. — А кстати, Джин, я так и не успел спросить — как ты вычислила Драко? — спросил Рон. — По прическе. Точнее, по жесту. У Драко есть такой характерный жест, каким он проводит рукой по волосам. Профессор Снейп никогда так не сделал бы. — Я нервничал, — сознался Драко. — Чувствовал, что что-то затевается. — Господа Малфои, из вас шпионы, как из меня — Ровена Рейвенкло! — с сердцем воскликнул Снейп. — У Лорда на моем месте вы бы выдали себя с головой! Нарцисса с достоинством молчала, Драко нахохлился, один Люциус как ни в чем не бывало поигрывал палочкой. — Ну, значит, мы все выяснили, — подытожил Кингсли, преувеличенно бодро хлопнув Гарри по плечу в безуспешной попытке разрядить обстановку. — Не все, — сказал ему Гарри. — Не все. Скажите мне, профессор, — он снова повернулся к Снейпу. — Как же вы, должно быть, ненавидите меня, раз вам приходится меня защищать, рисковать ради меня жизнью. Как же вам, должно быть, была ненавистна ваша роль все эти годы. И как же вам, наверное, хотелось позабавиться за мой счет с мистером и миссис Малфой — чтобы хоть так взять надо мной реванш, не так ли? Только вы можете рискнуть ради меня жизнью и при этом унизить, уничтожить, растоптать меня! В воцарившемся в кабинете директора молчании послышался тихий смешок Люциуса. — Люциус! — в этот раз уже весьма раздраженно воскликнул Снейп. — Ты совершенно не помогаешь! Мистер Поттер! Я клянусь вам, что ничего подобного не задумывалось и не имело места! Никто не издевался над вашими чувствами, я вообще не раздумывал о ваших чувствах, они абсолютно второстепенны! Я единственный, кто смог убедительно сыграть эту роль... — Если вам это будет нужно, вы сыграете любую роль. Вы парадоксальный человек, профессор — вы способны доверить мне свою жизнь, но принимать меня всерьез вы не способны, — услышал Гарри свои слова будто со стороны. Остросюжетный фильм с его участием приближался к закономерной развязке. — Поттер обвиняет меня в парадоксальности — меня! Мистер Поттер, позвольте заверить вас — не все в мире вращается вокруг вас и ваших чувств! Я не мог допустить, чтобы в такой опасной миссии участвовал ребенок!.. — Ребенок, — непослушными губами проговорил Гарри. — Ребенок… Вот как вы относитесь ко мне — как к ребенку… Пол под его ногами опрокинулся, и он ухватился за ручки своего кресла. Его несущийся на бешеной скорости Хогвартс-экспресс с зубодробительным скрежетом сошел с рельс — машинист не справился с управлением на крутом повороте виадука Гленфиннан. Алые вагоны один за другим переворачивались и с грохотом падали в бездну — сначала хвостовой, затем средний и головной, и наконец сам паровоз. Состав разваливался как карточный домик, который Гарри выстроил на столе в обитом бархатом купе одного из вагонов. Раздавленный, измятый, с выбитыми стеклами. Мертвый. Холодный. Стылый внутри и снаружи. Покрытый инеем. Только в груди у Гарри вращался, сначала медленно, но все быстрее и быстрее, плотный огненный шар, и когда он выбрасывал свои протуберанцы, Гарри коротко, на миг, снова чувствовал свое тело. В глазу бушующей бури неподвижно застыло белое лицо с темными бездонными провалами глаз, оно было истоком и причиной всего, началом координат и концом, и Гарри, протянув к этому лицу руку, хрипло выговорил: — Ненавижу… вас… С кончиков его пальцев сорвалась огненная змеистая молния и будто ударом кнута хлестнула Снейпа по лицу, распорола его белую рубашку, оставила мгновенно налившийся кровью след, идущий через грудь, живот, все тело. Перечеркнула этого ненавистного человека сверху донизу, будто красными чернилами контрольную. В кабинете директора спиралью закручивалась стихийная магия, в глазах двоилось и расплывалось... его рванул назад Рон, но разве Рону под силу удержать молнию… красные пятна, расползающиеся по белой рубашке, бездонный взгляд темных глаз… крики слились в какофонию, из которых он выделял только отдельные обрывки: — ...стер Поттер, как вы мо… — ...днять руку на профес… — ...бсолютно неприем… абсо... — Гар... …тановись, не смей! — Гарри, он ранен, как ты мо... — Не ожидала от ва… сле того, что он для вас сде… — ...ффиндорская благодарность, Нарси… — ...ттер, я тебя за это сам уб… ...и только смотрел и смотрел в лицо человеку, который готов был рисковать жизнью ради его, Поттера, безопасности, несмотря на абсолютную его, Поттера, для этого человека неважность… это константа, так было и так будет, и этого ничем не изменить… и тот смотрел на него в ответ… не кричал, ничем не показывал, что ему больно… только смотрел бездонными глазами… и из его глаз на Гарри смотрела бездна, бездна лжи, ледяная, безжалостная, и он тонул в ней, тонул, нечем было дышать, потому что все, что соприкасалось с этой бездной, мгновенно промерзало и становилось обледенелым, хрустким, ломким как стекло... Попятившись к камину, он одними губами произнес: — Кричер. В мгновенно наступившей тишине хлопок от появления эльфа прозвучал оглушительно. Гарри слепо протянул руку куда-то назад и, не отводя взгляда от бледного окровавленного лица с идущим наискось следом как от удара кнутом, выдохнул: — Домой.