Семейные трусы в подарок

Первый выходной декабря начался с фразы: «Сынок, я хочу сделать тебе подарок». У Лерика подкосились ноги. Слава богу, кресло оказалось рядом — он осел в него кулём и нервно икнул. Потому что папины подарки — как пи́сать на ветру́: не знаешь, как раскорячиться, чтобы не забрызгало. Очень уж любил родитель презенты со значением. А когда решил, что единственному сыну пора обзаводиться мужем и парой карапузов, фраза про подарок стала вызывать у Лерика дрожь. Сначала родитель осчастливил его поцелуйным тренажёром, уверяя, что подарок — не стёб. «Я сам двадцать лет назад, будучи неискушённым омегой, использовал подобный агрегат для обучения, — выговаривал ржущему сыну. — От умелого языка альфам крышу сносит, а полудохлый червяк во рту никому не интересен. Твой покойный отец говорил: «Нецелованный омега в пятнадцать — это нормально, в восемнадцать — патология, а в двадцать говорит о том, что он никому не нужен». Тебе до ненужности осталось полтора года, так что дерзай». Лерик смутно помнил, что отец говорил так о девственниках, но спорить не стал, а то с папули станется член с узлом для тренировки подарить. Как сглазил. На корпоративе в честь международного омежьего дня папа вручил ему зелёненький в цветочек вибратор. И ладно бы тет-а-тет, так нет же, торжественно, при всём коллективе, с растроганной речью о том, что дитятко выросло. На прошлый Новый год вручил цветастый шарфик с афродизиаком. Лерик думал, это два подарка, и переворошил упаковку, но оказалось — один. Из сексшопа. Продавцы папулю заверили, что ткань вымачивалась в специальных феромонах, и любой, даже уродливый, омега, повязавший шарфик на шею, станет сексуально привлекательным для альф. О том, что это полный бред, папа слышать не хотел. «Я на соседе эффективность проверил. Деду за восемьдесят, а слюни на меня в шарфике пускал, как подросток, так что всё работает», — безапелляционно заявил родитель. Лерик смирился и честно носил цветастую тряпку, пока не догадался залить её лаком для ногтей типа случайно, но чистке не подлежит. От подарка на двадцатилетие его вообще трясло два месяца. Мадагаскарский таракан! Десятисантиметровый оранжево-коричневый монстр в миниатюрном террариуме был вручен со словами: «Вот, редчайшее членистоногое. Привыкай к жизни с альфой. В уходе неприхотлив, жрёт почти всё, практически не пьёт, но с пивом будь поосторожней, двигается мало, умеет шипеть, свистеть и скрипеть». Лерик поначалу смотреть на таракана боялся. Еду в террариум кидал отвернувшись, поилку наполнял прищурившись, подстилку менял с матами в четыре захода под громкое шипение террариумного постояльца — шарахались друг от друга оба. Только через два месяца они притёрлись друг к другу, и таракан обзавёлся именем Шипа. А ещё через неделю Лерик отважился взять страшилище на руки и выпить с ним на брудершафт по схеме «рот-в-рот». ТОркнуло обоих. Потом Лерик доцеживал сладкую шипучку и жаловался на папины заскоки, а тараканище смирно сидел в ладони и сопереживательно посвистывал. Пьяную идиллию не разрушил даже звонок родителя, который вкрадчиво поинтересовался, не появился ли у сына какой-нибудь альфа. «Я работаю над этим. С тренажёрами», — хихикнул Лерик в трубку и отключился. Только от папы, решившего обеспечить любимой кровиночке проштампованное право на регулярный супружеский долг и яжепапное счастье, так просто не отключишься. Он водил Лерика на концерты и выставки, в театры и кафе, знакомил с детьми одноклассников и коллег, даже в молодёжный клуб пару раз вытащил. Хорошо хоть после неудачных своднических попыток не выносил мозг по классике: «Какой вам надобен жених?» и всегда становился на сторону сына, выискивая в кандидатах недостатки. Правда, от этого Лаврентию легче не жилось. Он вываливал свои горести на молчаливого Шипу, с ужасом ожидая очередного подарка от родителя. Дождался. Чёрт бы побрал приближающийся Новый год . — Сына, ты меня не слушаешь, — перед лицом Лерика замельтешила большая плоская коробка, кокетливо украшенная бантом. — Вот. Держи. Это тебе подарок на Новый год. Можно сказать, семейная реликвия. — Пап, но до Нового года почти месяц. — Вот именно! — припечатал родитель. — С кем встретишь Новый год, с тем и проведёшь, а у тебя только откормленный таракан и ни одного альфы на горизонте. Вот что с тобой не так? Лерик обречённо вздохнул: вопрос давно стал риторическим. Оба знали ответ — «красивый, умный идеалист», только относились к нему по-разному. — Я решил, что хватит тебе на тараканах тренироваться. Будем настоящего жениха приманивать. — Каким образом? — флегматично пробубнил Лерик, аккуратно распечатывая подарок, и, увидев содержимое коробки, замер с открытым ртом. В сущности, в ней не было ничего необычного: семейные трусы весёленькой расцветки с игривым хоботком на гульфике. Вот только размер белья… Лер прикинул, что в каждое полутрусие поместится по одной его попе или по полторы, если в обтяг, а объем гульфика польстит даже крупным узлоносцам, что уж говорить про его омежий пенис. Он ошарашено уставился на папу. — Это мне? — Тебе, — кивнул тот. — Зачем? — А вот это и есть наша волшебная реликвия, которая принесёт тебе счастье. Папа выглядел очень довольным собой, даже выцветшие после смерти отца глаза вновь загорелись яркой зеленью. Начал он с преданья старины глубокой, то есть с истории пращуров. Прадедушка отца омега Сеймиран был владельцем крупной ткацкой мануфактуры. Красивый, богатый, умный, но вот в личной жизни ему не везло: женихи или боялись его крутого нрава, или зарились на деньги. А прадеду хотелось, чтобы с мужем совет да любовь до самого гроба. Отчаявшись найти свою половинку, он взял одно из самых дорогих изделий мануфактуры — экстравагантное исподнее, вошедшее в моду у столичных аристократов, и тайно посетил известную колдунью. Та богатый дар не приняла, но зачаровала странное нательное бельё на поиск суженого. Наказала положить его на кресло или лавку, прикрыть ковриком и следить, кто первым из половозрелых неженатых альф на это место сядет. Тот и будет суженым. По возвращении о-прадед закатил праздник, всю округу созвал, пристроил исподнее под накидкой на простом деревянном стуле и стал внимательно поглядывать. Никто на жёсткое седалище не претендовал. К концу праздника прибыл отставной полковник Илиан Берц из обедневшего дворянского рода. Колоритный альфа, статный, но шрам через всё лицо и плачевное финансовое положение семьи исключали его из числа желанных женихов. Было видно, что полковнику веселье не в радость и визит — дань вежливости влиятельной семье. Именно он присел на стул. Полковник очень удивился, когда шикарный хозяин праздника обратил на него внимание и намекнул, что не против встречаться. Свадьба состоялась через полгода. Супруги были счастливы всю жизнь. Их сын омега нашёл суженого сам, но по настоянию родителей проверил своего альфу. Сердце о-деда не ошиблось: при сватовстве жених уселся не в удобное кресло, а примостился на лавку, где под кружевным ковриком лежало заговорённое исподнее. Папа Вэл тоже следовал традиции. Так и вышло, что драгоценное нижнее бельё, как две капли воды похожее на современные семейные трусы, хранили как зеницу ока, чтобы подарить сыновьям-омегам в определённый срок. — Вот такая история, — закончил папа. — Настал твой срок принимать семейные трусы в подарок, а потом сохранить их для своих детей. Или внуков, если у тебя родятся альфы. — О-хре-неть. Больше Лерику сказать было нечего. С одной стороны, он в колдовство не верил, но с другой — слишком много совпадений, да и труселя выглядели как новенькие, а ведь им больше сотни лет. Родителя тоже не переубедишь, будет переть как танк и настаивать. — Па, — сдался Лерик, — спасибо, конечно, за подарок, только есть проблема. Теоретически я понимаю, что делать, но практически это сложновыполнимо. Не люблю я вечеринки, ты же знаешь, а по одному альфе в гости звать – задница сотрётся. Сейчас не прошлый век, незамужние омеги на чай не приглашают. — Приглашать не обязательно на чай. Можно на шкаф передвинуть или на гвоздь вколотить, а ещё на кран починить, на лампочку вкрутить и на… забыл, как ваши компьютерные игрушки называются, — папа был непробиваем. Лерик кисло покивал и пообещал в ближайшие недели нещадно эксплуатировать подарок. В конце концов, положить семейники под накидку дивана и зазвать к себе пару-тройку симпатичных парней не сложно. Жаль, что соседа по подъезду не пригласишь — потрясающего, единственно желанного, но глубоко женатого альфу с очаровательным ребёнком. Даже родитель не знал о безответной любви сына. А смысл рассказывать? Чтобы услышать:«На чужом несчастье личный рай не построишь»? Так это Лерик и сам знал. В восемнадцать думал, что без взаимности влюблённость быстро пройдёт, но она, как вездесущий сорняк, проросла в сердце и укоренилась на три года. Поэтому и не складывалось ни с кем отношений. — Шипуля, ты веришь в волшебные трусы? — взывал он к экзотическому другу после ухода папы. — Я ведь понимаю, что зациклился на своей безответной любви и сам у себя отбираю шанс на счастье. Может, эти труселя моё спасение? Таракан, пощекотав усами ладонь, бодро переполз на семейную реликвию. Покрутился вокруг гульфика и коротко цыкнул. Лерик посчитал это положительным ответом и стал реализовывать папин план. Вспомнив прадеда, решил не облегчать претендентам задачу и пристроил труселя на старенькое кресло в углу комнаты. Оно не бросалось в глаза и стояло рядом с террариумом Шипы. Идея оказалась неудачной. Несмотря на проходной двор, в который превратилась квартира, никто из многочисленных гостей так и не присел в заветном месте. Отчасти Лерик их понимал. Он-то к своему тараканищу привык и ни в чём его не ограничивал, но альфы, увидев в кресле огромное шипящее насекомое, орали так, что уши закладывало. Они готовы были садиться хоть на коврик в коридоре, лишь бы не рядом с членистоногим. Один альфа посоветовал спрятать террариум с Шипой под большой картонной коробкой, но тут уж Лер не сдержался и предложил спрятаться гостю. Навсегда. Ну а что? Всё справедливо. Избранника надо принимать и любить со всеми его тараканами, а тут один всего, просто крупный. Конечно, Лер постоянно объяснял Шипе, что нельзя выползать из домика, когда в квартире гости, ругал его, уговаривал, но с таракана как с гуся вода: повернётся жопой и скрипит, а как только новый потенциальный жених на пороге, пугает болезного до усрачки. Оружие массового альфьего поражения какое-то! Пристраивать трусы на диван или стул Лерик не хотел из принципа. А ещё из твёрдой уверенности, что резвый таракаша везде залезет и любого зашипит. Видимо, не нравилась постоянная движуха в квартире или тупо взревновал, тоже ведь альфа, хоть и членистоногий. За пять дней до нового года Лерик решил: «Хватит!», и вдруг понял, что из-за жениховской суеты сердечные страдания по недоступному соседу притупились. Это было хорошо. Хоть какая-то польза от сомнительной авантюры. Лер решил убрать семейную реликвию в коробку и забыть как страшный сон. Хорошо, что сначала понюхал — не розами труселя пахли. Шипу ругать не стал. Любой взрослый испугался бы альфьего ора, а таракаша маленький, вот и обделался. — Ничего-ничего, — приговаривал Лерик, — сейчас мы их в ванильной пене прополощем, на сушилочке аккуратно разложим и будут к утру как новенькие. Шипа согласно свистнул и заполз на кресло, намекая, что надо выстирать и прикрывавшую семейники подстилку, чем вызвал у хозяина восторженную гордость: «Ну до чего же он у меня умный и сообразительный!». Постирушки были в самом разгаре, когда в прихожей пиликнул рингтнон. Лерик сразу подумал, что пришёл один из альф, получивший отказ после судьбоносного «Хватит!». Злость затопила по маковку: и не лень же навязываться? В сильном раздражении распахнул дверь и забыл как дышать. На пороге мялся Дэн, растрёпанный, невообразимо милый в своих драных джинсах и застиранной голубой рубашке. — Лаврентий, простите, что побеспокоил, но я тут никого практически не знаю. У нас блендер сломался, не могли бы вы мне одолжить ненадолго. — Да! Я вам дам! — радостно рявкнул Лерик и, увидев, как брови альфы поползли на лоб, добавил смущённо: — В смысле, блендер. Пригласив соседа в комнату, стал лихорадочно рыскать по ящикам мебельной стенки. Он не любил готовить, но папа регулярно дарил кухонную технику. Мультиварка, мясорубка, миксер, пароварка, электрогриль, блендер, овощерезка, микроволновка, чайник — хоть магазин открывай. Лерику хватало на кухне двух агрегатов (подогреть еду и воду закипятить), остальную технику он прятал до лучших времён. — Вот, наконец, на… Лерик радостно повернулся и замер на полуслове. Тело прошило ледяным ужасом. Дэн сидел в кресле. Там, где минуту назад находился маленький и родной мадагаскарский таракан. Теперь уже бывший. Горло сжало спазмом. — Ши…па, — натужно прошептал Лер и громко разревелся. Дэн бросился к нему, лихорадочно ощупывая и испуганно заглядывая в глаза, а он продолжал горько выть: — Ты меня всего лиши-ыл. Любви-и-и, сча-а-астья, а теперь и Шипы-ы-ы. — Ну что ты, я давно в тебя влюблён. Лерик подумал, что ослышался. А через секунду, что оглЮчился. Потому что из-под отложного воротника соседской рубахи выглядывала живая тараканья голова и нагло дёргала усами. Тело тоже было вполне себе живое, что оно тут же продемонстрировало, резво перебравшись из укрытия на крепкое альфье плечо. — Шипа, — восторженно выдохнул Лерик и протянул руку. Таракаша юркнул на импровизированный мостик и с тихим поскрипыванием, похожим на недовольное ворчание, сполз по хозяйскому телу на пол, шелестя лапами в направлении кормушки. Лерик не успел отойти от радостного облегчения, как тут же накатило новое, не менее радостное: «Дэн сказал: "Влюбился"? Правда-правда?». Словно услышав его мысли, сосед утвердительно кивнул. — Да. Через неделю после того, как мы сюда переехали, — бархатистый сексуальный баритон хотелось слушать и слушать. — Увидел тебя во дворе — улыбчивого, ясноглазого такого, в смешной шапке с помпоном — и влюбился. Но ты неприступный всегда, красивый и юный. Разве может тебя заинтересовать обычный небогатый тридцатилетний альфа? — Ты не обычный. Я в тебя тоже… с первого дня, как увидел, — смущённо залепетал Лерик, опуская взгляд. Сердце счастливо трепыхалось чуть ли не в глотке, но какой-то тоскливый комок всё ещё давил в подреберье. Он вдруг понял какой. — А как же твой муж и сын? Ты их не любишь? — Почему же, очень люблю. Никого ближе родного братишки и племянника у меня нет. Просто мы не афишируем, что родственники, так удобней. Комок в груди рассосался как отёк после льда. Теперь ничего не мешало счастливому сердцу, и Лерик даже зубы сжал, боясь, что оно выпорхнет птицей из тела. Дэн неверно понял молчание и отступил назад, но кто б ему позволил? Уж точно не влюблённый омега, дорвавшийся до своего идеального альфы. Они схлестнулись, как дикие звери. Глодали губы, сплетались языками, пили дыхание друг друга. Лерик даже не понял, когда остался без штанов, и его изнывающий член попал в восхитительный влажно-жаркий плен. Было потрясающе, блаженно хорошо. Потом было хорошо на диване. И на кровати тоже. Когда сексуальная горячка немного отступила, Дэн спросил с надеждой: «Мой?» — Конечно твой, — счастливо улыбнулся Лерик, — до последней капли спермы. Новый год они справляли большой дружной семьей: папа Вэл, Дэн с братом Симой и очаровательным племянником Максом и счастливый Лаврентий. Под бой курантов все загадывали желания, потом обнимались, пускали с балкона маленькие фейерверки и обменивались подарками. По обоюдному согласию с папой Симе вручили коробку с заговорёнными трусами. В упаковку вложили листок с художественно изложенной историей и рекомендацией по использованию семейной реликвии. Лер горячо заверил новоиспечённого деверя, что тот обязательно встретит своего избранника. Главное — верить в чудеса, слушать своё сердце, и судьба обязательно проявит благосклонность. Судьба в лице мадагаскарского таракана согласно пошипела и уткнулась головой в небольшую лужицу шампанского. Новый год же. Всем хочется праздновать.