чудес не бывает.

                   31 декабря. пора бы купить что-то из еды и порадовать свой желудок. примерно такие мысли были у евгении в тот момент, когда она шла в магазин. он был недалеко от ее нынешней квартиры. руки немного поддрагивали от холода, и впервые за этот декабрь девушка почувствовала детский восторг. максимова достала язык и поймала им снежинку.       она заходит в магазин и первое, что бросается в глаза — шамина. они встречаются взглядами, и заметно становится то, как даша пытается скорее завершить покупку. на самом деле, женя скучала по ней. она простила ее. но не знала как начать разговор. все эти события были сами по себе для нее очень странными. — женек… — прошептала шамина, оказавшись рядом с максимовой.       они влетели в объятия друг друга, а женя тут же заплакала. — я такую кашу заварила… я так виновата во всем этом. — шептала евгения. — я тебя простила, потому что я доверяю тебе, а ты сереже. я хочу доверять сереже. я ничего не понимаю… — все хорошо, котенок, все хорошо. — как родная мама, дарья гладила племянницу по спине прижимая к себе. — сережа спился, мы совсем без спектаклей. помоги ему, прошу тебя. мне жалко его, по нему все скучают. — помогу, помогу обязательно. — женя искренне улыбнулась скозь слезы, понимая, что помощь сереже поможет ей самой. в машине       за окном падает снег. машина пробирается сквозь сугробы, но едет по-прежнему быстро. женя смотрит в окно и видит, как снежинки падают на стекло, медленно превращаясь в воду. и снег порой падает медленно, а потом вдруг резко набирает скорость, и он летит быстро, небо становится белым, а снежинки разбиваются о стекло. женя и не питала больше ни к кому каких либо чувств. только к горошко. но это были теплые и дружеские чувства из-за того, что они были друг на друга похожи по характеру и взглядам. — даш. — хрипло проговаривает максимова. — я говорила себе несколько раз, что питаю к сереже теплые, дружеские чувства, только из-за того, что мы с ним похожи внутренне. может, сейчас, спустя какое-то время, когда я уже пережила лешу, горошко поцелуем забрал мою боль себе. это как в дешевых мелодрамах, которые я смотрела этот месяц. — а звучит все-таки красиво. — мечтательно произносит дарья глядя в окно. — что? — усмехается евгения. — женя и сережа. — теперь, когда евгения осознала всю глупость ситуации, улыбается и смущается когда кто-то произносит имя «сережа». — посмотри сообщения, которые он писал. я не знаю, честно, что он там тебе написывал, но вдруг.       женя достает телефон и смотрит на экран. в сумме, горошко удалось написать около тысячи сообщений, а позвонить около двух тысяч. она усмехается и открывает чат. серый 19:03 если когда-нибудь прочитаешь, знай, что в питере похолодало и я уезжаю в москву       блондинка судорожно переводит взгляд на циферблат. 21:45. — он уехал в москву. — произносит евгения, глотая ком из накативших слез — два с половиной часа назад. — не унывать, кому сказала. — дарья толкает ее в плечо, останавливаясь около подьезда сережи. — давай на четвертый этаж. ключи держи и беги.       максимова чувствует как в крови зашкаливает адреналин в крови и выпрыгивает из машины. словно ветер, чуть-ли не сносит дверь с петель и влетает в подъезд. перепрыгивает через одну, а то и через две ступени. попадает на четвертый этаж. дверь с цифрой 36 бросается в глаза и она тут же начинает судорожно стучать в дверь.       минут. раз. минута. два. никто не открывает. евгения засовывает ключ в замочную скважину. он не поддается. не те ключи. — сереж? — тихо. — сереж, ты дома? по ее щеке скатилась ещё одна слеза. — сережа, пожалуйста открой дверь, мне нужно тебе сказать! ее руки начали дрожать.слезы начали потихоньку щекотать щеки. нет, пожалуйста, лишь бы не так все закончилось. пожалуйста.  — сережа, твою матрицу, горошко, ты лучший человек на всем свете, открой ты эту гребанную дверь! — она била кулаками, срывалась, смотрела на время и кричала. женя не выдержала. упала. просто вниз.  — горошко, я без понятия где ты. и мне очень не хочется осознавать. мне очень стыдно и ужасно больно. я ненавижу себя, горошко. я очень много думаю о том, что если бы узнала всю боль, которую ты чувствуешь, я бы возненавидела себя ещё больше. я признавалась себе в том, что испытываю только теплые дружеские чувства. прости меня, если сможешь, прости, умоляю. ты, понимаешь, будто забрал мои неприятные воспоминания, а я… я так хочу тебя увидеть, так хочу. мое сердце всегда будет твоим, знай это. мой мир тускнеет каждую секунду. а мы с тобой мечтали о великих гастролях с театром, как ты покажешь мне польшу и питер которого я не знаю, мы мечтали. и ты был все эти месяцы другом. просто другом! а эти теплые чувства это чувство привязанности, симпатии, я не знаю… любви. это все так странно говорить человеку, который сейчас где-то в поезде едет в москву и даже не слышит! — она нервно хихикает, продолжает захлебываться в слезах. — я как маленький принц, а ты мой лис и я ведь не хотела, чтобы тебе было больно. ты сам пожелал, чтобы я тебя приручила. я теперь хочу верить в чудо, сереж. лишь бы это чудо случилось.       женя откидывает голову назад. максимова сидела на холодном, бетонном и грязном полу, спиной к двери, и не знала, что за этой же дверью сидит сергей и по его щекам так же сильно текут слезы.       он не уехал. не собрал чемодан. не вызвал такси. не закрыл дверь на ключ в последний раз. не кинул эти ключи куда-нибудь в снег, чтобы больше сюда не возвращаться. не скурил последнюю сигарету. не опоздал на поезд. не выпил кофе в последнем поезде. не отпраздновал новый год в дороге. ему не хватило сил.