Проживая моменты

Кружка приятно жжёт пальцы. На контрасте с буйством природы за окном – первую половину недели в Лондоне было ветрено и сыро – в комнате стоит оглушительная тишина. Время кажется тягучим, едва движущимся, ещё чуть-чуть – и один момент вообще перестанет сменять другой. - Этот свитер тебе не идёт, Джон, - слетает с губ фраза. Момент уходит. - Я проиграл. Шерлок быстро спускается по лестнице, состроив гримасу разочарования и разведя руками – словно намекая, что не мог этого не сказать. Слишком кричащий свитер. Слишком дурацкие олени. Джон хотел поднять себе настроение, и позабавить Шерлока, если тот найдёт это забавным – и, отчасти, он нашёл. Рука дёргается, капли кофе стекают по пальцам. Момент. - Яичница на плите, кофе в твоей кружке, - озвучивает Джон очевидные мысли. – Тосты в тостере. Знаешь, я сейчас просматриваю сводку новостей, на случай, если.. гхм. Мы могли бы чем-нибудь заняться. Взять дело. Шерлок кивает, останавливаясь возле другой половины стола. Конечно, Джон немного злится, что проиграл, но когда он смотрит на идеально выглаженный чёрный костюм, в который облачён Шерлок, то не может его не понять. Шерлок выглядит идеально. В отличие от него. Смольные, блестящие кудряшки могли бы двигаться, будь окно открыто. Момент. Он подталкивает в сторону Шерлока планшет, тот с ногами забирается в кресло напротив. Пока Джон ковыряется в остывающей яичнице, детектив размашистым движением кисти пролистывает одну страницу за другой. - Скучно, скучно, скучно.. -Блядь! – вилка ударяется о стену. Остатки желтка отпечатались на обоях, и могли бы конкурировать со смайликом в области нестандартного декора. – Я проиграл. Шерлок пожимает плечами, наполовину удивленно, наполовину «я-же-тебе-говорил». Джон старается не смотреть в его сторону. Зачем они вообще начали эту глупую игру? Шерлок слишком часто надоедал своими ремарками, и Джон попросил его заткнуться, а Шерлок явно находил в продолжении своё извращённое удовольствие.. И тогда он предложил соревнование. Если Шерлок заговорит – Джон проиграл. Если доктору хватит умения общаться с ним, не выводя на разговор – что ж, пронесло до следующего раза. Пока что выходило из рук вон плохо. Шерлок ёрзал, мешался и всячески выдавал свое намерение продолжить разговор. Ему нравилось быть центром внимания. Нравилось приковывать к себе взгляды. Если Джон большую часть своей жизни был рад, когда внимание было направлено не на него – в армии быстро понимаешь цену обычному обращению – то его сосед был практически его полной противоположностью. - Боже, да ты сейчас из штанов выпрыгнешь, - пробормотал Джон в половину голоса. – Хочешь, телек включу? Шерлок нетерпеливо кивнул, и Джон, тяжело поднявшись, прохромал до лежащего на журнальном столике пульта. Психосоматика вернулась к нему вместе с ноябрём. Так же отвратительна, как грязная каша на бульварах и чёрные, подгнившие листья – только ещё и болит. Джон мог бы подобрать сотню эпитетов – птичий клюв дробит его сухожилия, стальные лески перетирают кожу.. В конце концов, он же писатель. Доктор потянулся через стол и забрал планшет у Шерлока, за пару движений открыв свой блог. Он тупо уставился в планшет. Кажется, он собирался что-то написать. - Я проиграл. - Я же молчал, - полувопросительная интонация вслед за Джоновым голосом разрезает тишину, и Джон внезапно понимает, что скучал по этим глубоким, правильным нотам. Он искал тишину, и эта тишина по иронии его не слишком радовала. Но и возвращаться к полноценному общению с Холмсом ему тоже не хочется. Слишком дорога ментальная сторона вопроса. -Ты слишком громко думал, - отвечает Джон, и со стороны его друга слышится смешок. Джон тоже улыбается. Забавная отсылка. – Нашел что-то интересное? Я, честно говоря, нет. Если не считать интересным столкновение мусоровозов на Фаррелей-роад. Шерлок снова фыркнул, и как бы в подтверждение его слов коротко мотнул головой. Затем встал, и обойдя по дуге стол, остановился за плечом соседа. Когда Джон обернулся, тот зацокал, кивая на планшет – Джон перевёл это, как «не стоит писать о нашей маленькой забаве». - Ладно, - он легко соглашается. – Может, если нет дела, пойдём прогуляемся? Страшно надоело тут сидеть. Шерлок кивает. На него практически тут же садятся пальто, чёрные кожаные перчатки, шарф, пара лакированных ботинок. Джону требуется куда больше времени, чтобы одеться. По правде говоря, его рука тоже не лучшим образом реагирует на смену сезона. Перемежающийся тремор мешает застёгивать пуговицы, и Шерлок терпеливо наблюдал, как стоически доктор сражается с каждой из девяти. Затем кивком указал ему на трость, и встал у двери - как бы предлагая её придержать. Джон проигнорировал жест снисхождения, и стиснув зубы, опёрся на трость, толкая дверь первым – всё как в начале их знакомства, внезапно подумалось ему. Почему-то момент, который захватила эта мысль, тоже показался ему несоразмерно тягучим – будто какой-то уголок реальности, как муха в меду, бесконечно пытался его настигнуть.. Вдобавок к двойному пыточному устройству – его дурацким руке и ноге – железная тяжесть на мгновение сжала сердце. Но всё это прошло так же быстро, как и началось. Джон Ватсон стряхнул оцепенение и неровным шагом вышел на улицу. *** - У меня сегодня день рождения. На следующий день Ватсон дожидается вечера, чтобы спуститься в гостиную. Может, это лень заставила его провести большую часть дня в кровати – а может, нога, и всё сильнее впивающиеся в неё птицы-лески-клювы. Сюда и нежелание видеть друга можно добавить. У него день рождения, а Шерлок будет упрямо молчать, Джон его знает. Только из нежелания сдавать позиции. Будь он менее тщеславен – легко сдался бы ради Джона, и признал, что эта дурацкая игра выматывает их обоих. Но Шерлок Холмс всегда таков, каков он есть. - Я знаю, - мягко замечает Шерлок, поднимаясь с кресла и двинувшись в его сторону. Руки детектива покоятся за спиной. Джон не ожидает подарка, но он ещё более удивлён, когда видит, как руки – абсолютно пустые – распахиваются в объятии. Джону неловко, и он почти тянется в ответном жесте – пока не вспоминает про ритуал. - Я проиграл, - Шерлок убирает руки, будто их и не было, и непроницаемым взглядом утыкается в грудь Джона. Джону кажется, что их и правда не было, этих рук – но момент, бесконечно мягкий, как суфле в микроволновке - отпечатался в его памяти. - Я знаю, что ты знаешь, - Джон неловко переступает с ноги на ногу, стараясь игнорировать искры в правой. – Я просто подумал, мы бы могли пойти куда-нибудь развеяться, может, выпить. Что скажешь, Шерлок? – детектив морщится, - а, ничего не говори. Ты согласен? Собственное косноязычие наверняка похоронило бы Джона на месте, если б не армейская выдержка. Они шагают по улице, попадая под порывы ветра – удивительно тёплого, для этой-то поры года. Пальто Шерлока развевается, как у героев дешевых супергеройских фильмов. Сам-то Шерлок наверняка был бы героем дорогих – приходит Джону в голову нелепая мысль, и очередное движение воздуха откидывает Шерлоковы кудри – так, как он почти мечтал вчера, сидя на Бейкер-стрит. Ошеломительно. Джон едва не давится воздухом. Они останавливаются, чтобы Шерлок покурил, и Джон втайне наслаждается этим, хоть и всем своим видом выражает осуждение. Дым, колючий, как и дешёвый табак, из которого он образуется, удивительно приятным образом наполняет его ноздри. Хоть сигарету курит Шерлок, Джон сам жадно затягивается отлетающим от него облачком дыма – это почти разделённый поцелуй, думается ему. Почему-то эта мысль не пугает Джона, как пугала десятки раз раньше. Ему внезапно хочется услышать голос Шерлока, очень хочется, как будто это единственная опора слепца в его тёмном мире, которую можно лишь осязать. Джон делает попытку. - В какой бар пойдём? – Шерлок вопрошающе ведёт плечами, мол, это ты пригласил. Джон кивает. Позже они по обоюдному соглашению – молчаливому Шерлока и озвученному Джона – сидят у барной стойки в обшарпанном на вид здании, пахнущем сиропом и потными людьми. Не самое веселое место для праздника. Джон напивается вдрызг – и Шерлок его в этом поддерживает. Коктейли залетают в него один за другим, царапая горло, и они периодически выходят на свежий воздух – Шерлок с сигаретой в зубах – и всё это тоже проходит за один момент. Но в этот раз скорость поражает. Джон даже не успевает различить последовательность – коктейль-сигарета-боль в ноге становится слабее-коктейль-робкая попытка пробраться на танцпол. Шерлок смотрит осуждающе. Обзор на его фигуру, слишком строгую для этого места – на нём сейчас тот же чёрный костюм – закрывает расплывчатый силуэт полуголой девицы. Джон пытается с ней потанцевать. Выходит не слишком плохо – впрочем, не будь в его партнёрше столько же алкоголя, вряд ли его сочли бы вариантом, достойным рассмотрения. - Пойдём наверх? – Джон первым проявляет инициативу. Наверху только туалеты, и девушка прекрасно это знает, раз соглашается, целеустремленно хватая его за руку. Они протискиваются через толпы пьяных людей, пока не попадают на лестницу. Уже на третьей ступеньке начинаются поцелуи – слишком сложно даётся каждая из них, дезориентация вкупе с больной ногой – и Джон понимает, что сегодня ему перепадет. Пожалуй, ему давно не перепадало. Джон не может уцепиться за мысль, что с этим не так, пока влажные губы партнёрши с хлюпаньем не отстраняются от его лица. О, они уже в туалете. Глаза фокусируются на кафельной плитке стены напротив, и Джон понимает, что не так. Шерлок. Он шагает к нему словно из ниоткуда, лицо искажено яростью, и рывком оттаскивает от него партнёршу. Та, будто тряпичная кукла, ударяется о стену. Шерлоков кулак, не давая ему возможности даже осознать, впечатывается прямо в скуловую кость – и тут же затылок Джона ударяется об стену. Девушка кричит. - Чёртов псих! Она ретируется поспешно, как только может, пока кулак Шерлока методично бьётся о препятствие, представляемое лицом Джона по отношению к стене. Боль прошивает всё его сознание. Острое колено приземляется ему под дых, выбивая из лёгких последний воздух, и Джон складывается пополам. - Я проиграл, - хрипит он, когда падает на колени, не в силах терпеть обрушившийся на него вихрь. Шерлок избивает его методично, до кровавых соплей, но из горла мужчины не вырывается ни одного звука. – Хватит, - Джон не уверен, говорит он это по отношению к ударам или к чёртовому молчанию, вкупе с решимостью на лице Шерлока, его вздутыми ноздрями и упрямо сжатым ртом. Джон терпит еще несколько ударов ботинком по рёбрам, пока остатки самоуважения не покидают его. – Пре-кра-ти-и… Град ударов останавливается так же внезапно, как начался, и Джон просто лежит, поскуливая, пытаясь собрать по кусочкам эту маленькую реальность, состоящую из кафеля, битых писсуаров и кровавого пятна, закрывающего ему часть обзора. Птицы-лески-клювы теперь были почти везде. Джон удивляется, как ещё Шерлок пощадил его мужское достоинство. Этот момент был тоже длинным, но не бесконечно, а ограниченно – всё, начиная со стен и заканчивая его собственными костями, давит на него, заставляя время продавливаться вперед через узкое отверстие зрачков, а затем и оплывающих век. Ожидание обрывается коротким плевком, который приземляется на щеку Джона, и Шерлок с отвращением на лице уходит. *** Джон не помнит, как оказался на Бейкер-стрит. Помнит только, как смыл дрожащими руками кровь с лица и укутал себя в плед, садясь поближе к окну. Шерлок, не двигаясь, сидел в другом кресле и смотрел на него. - Знаешь, это даже забавно, - едва шевеля губами, говорит Джон. Словно пытаясь компенсировать то, что лучший друг избил его в день рождения. Будто бы забавность может всё это оправдать. – Они думали, что у нас, знаешь, те самые парочковые ссоры, - он пытается устроиться поудобнее, но всё равно какая-то мышца болит, сдавленная между креслом и его задницей. – Будто ты приревновал меня к той девчонке. Шерлок молчит, в упор глядя на него. Джону неуютно. Не то, чтобы ему вообще может быть уютно сейчас – но странным образом его сосед переворачивает всё с ног на голову. Это он жертва. Он должен так смотреть. – Вероятно, я проиграл тогда несколько раз.. но это не имеет значения. -Джон, - голос вспарывает тишину. Он проиграл. Он наслаждается, будто самым греховным пороком, этими звуками – низким баритоном, по изяществу сравнимым разве что с пением скрипки в руках ладного скрипача. Его имя ложится на ноты идеально. Джон хочет слушать этот голос, и слушать снова, и он такой идиот, но не может этого сказать. Пути назад больше нет. - Ты смотришь, но не наблюдаешь. Джон отчаянно смаргивает, пытаясь побороть едва различимый гул в ушах, возникший после этих слов. Что-то не так. Глаза Шерлока снова мягкие, снова смотрят на него с жалостью. Что-то крупно не в порядке. - Я проиграл, уже дважды, - губы двигаются на автомате, и гул немного отступает. Ему вдруг становится страшно необходимо сохранить дистанцию, но Шерлок двигается вперёд, и вот-вот через мгновение коснётся его. Джон отворачивается, и тогда, в отражении окна, впервые видит, как пересекаются не две, а три их руки. Шерлок устраивает его ладонь в своих, так бережно, что это не может не контрастировать с его действиями пару часов назад. Его голос разносится по комнате. - Почему ты должен проигрывать? Тебе нравится мой голос. Ты не раз восхищался им, не правда ли? – он словно проникает в Джоновы мысли, и это не на шутку пугает. – Почему говорю я, а проигрываешь ты? На этот вопрос у Джона нет ответа. - Посмотри на стол, - он переводит взгляд, - что ты видишь? Джон тупо пялится на столешницу, усыпанную крошками. Момент слишком растянулся. Или слишком сжался. Он не понимает. Кружка с остатками гущи на дне стоит на одном краю. Такая же полная – на другом. Из сковородки сверкает желтым глазом нетронутая яичница. Кажется, он забыл вынуть тосты. - Что ты видишь? – голос Шерлока пробуждает его, звеня в сознании – и он переводит взгляд на его лицо, потрясающее, доброе лицо с полными губами и тяжёлыми веками. Шерлок не спал неделю, должно быть – в его мешках под глазами можно уместить Млечный путь. – Ну же. Но Джон продолжает тупить, схваченный в плен внезапным осознанием, как редко он смотрел в глаза Шерлока последнее время. Они кажутся ему огромными и такими яркими – о, если бы он только мог еще стереть из них жалость!.. Шерлок одаривает его последним понимающим взглядом и медленно опускает глаза. Сердце сжимается от предчувствия. Он повторяет за Шерлоком, глядя на ладонь, покоящуюся в руках детектива. Тот медленно поворачивает ее, пока пальцы не приземляются на Джоновы костяшки. Шерлок бережно поглаживает их, и это ощущается как бархат на разбитой до мяса коже. Чешуйки пепла лежат между большим и указательным пальцем. Момент останавливается. Медным куполом накрывает осознание. (Сигаретным дымом растворяются в воздухе накрывающие его руки.) Джон не понимает, его ли это крик – но он действительно кричит, пугая себя самого. (Комната абсолютно пуста.) Осознание продолжает накрывать Джона с головой, как безбрежный океан, и он силится сделать вдох. (Какой и была всё это время. Какой и должна быть.) Выходит хреново. Пожалуй, это будет вторая самая долгая ночь в его жизни.