***
Солнце падает на бледное лицо и светлые волосы, заставляя поморщиться. Веки с трудом разлепляются, а сам парень щурится из-за солнечного света прямо в алые очи. Он опускает глаза, наблюдая перед своим лицом рыжие ушки. В то же время он понимает, что Горо лежит непозволительно близко, упираясь лбом в ладонь Каэдэхары. Это показалось ему очень милым, двигаться было боязно — вдруг разбудит, поэтому рука лишь осторожно поднимается и оказывается на затылке друга. Тонкие пальцы проникают в волосы, по цвету напоминающие карамель, так же осторожно гладя. Чужие уши рефлекторно опускаются из-за ощущения приближения, но после немного поднимаются вновь, а рыжий хвост немного виляет, щекоча лодыжку Кадзухи под одеялом. Они так близко к друг другу. Спят в обнимку без какого-либо смущения, хотя они друзья. Кажется, он уснул раньше, пока рассматривал очередную игру, прохождение которой смотрел Горо. У лиса длинные ресницы, отдающие рыжим на кончиках, такие же брови и веснушки, что были намного виднее летом. Сейчас они тоже были, рассыпанные на лице мирно спящего парня. Выглядели мило. Он выглядел мило. Как они успели так сблизиться за два года, чтобы спать вместе? Хотя, сейчас и выбора не было — лишнего спального места в квартире нет. Кицунэ жмётся ближе, утыкаясь куда-то в грудь и обвивая сильнее, даже закидывая ногу на ногу беловолосого, а после обвивая её пушистым хвостом. Для них было привычно спать в обнимку и Кадзуха просто не мог сдержать улыбки, когда это происходило. Рыжие локоны рассыпаются на плечо Каэдэхары, блестя на солнечном свету. Он был прекрасен и неповторим, что во внешности, что в характере, а алоглазому оставалось лишь молча наслаждаться этим творением, подобно чудом. Как Горо смог так незаметно и быстро подобраться к сердцу блондина, становясь по-настоящему родным? Как же Кадзуха был глуп, когда предавал такого искреннего и чистого человека? Тонкие пальцы вновь оказываются между пушистыми прядями, осторожно перебирая их и мягко проводя по таким же мягким ушкам. Кажется, он мог бы лежать так всю жизнь, наслаждаясь тишиной, покоем и данной идиллией. Он искал что-то, а счастье оказалось намного ближе, чем парень мог представить. Тишину нарушает тихий стук в дверь, а далее её скрип. Женщина заглядывает внутрь, а после улыбается, видя эту картину. Бей Доу кивает, когда сын подносит указательный палец к губам. Конечно, она не собиралась будить кого-то, поэтому зашла так тихо. –я ушла, завтрак на плите, я не готовила ничего, так что приготовите что-нибудь, как проголодаетесь до вечера, пока– шёпотом произносит родительница. –пока– так же шёпотом и с улыбкой отвечает Каэдэхара, слабо кивая. Брюнетка скрывается за дверью, закрывая её, а после и вовсе слышится хлопок входной двери. Рыжик не шевелится, только продолжает тихо сопеть. Он исхудал с момента, как они последний раз обнимались, Кадзуха понял это ещё вчера, но не стал ничего говорить. Да и синяки под глазами не говорили ничего хорошего. Интересно, насколько долго голубоглазый спокойно не спал? Он уже когда-то говорил о том, что не часто получается выспаться, даже в выходной, а тут ещё и стресс такой. Пусть спит,он намучался с Томо не меньше Каэдэхары, это он знает точно. Возможно, алоглазый и сам заснул, пока размышлял об этом. Он совсем не помнил, сколько прошло времени в размышлениях и медитативном поглаживани чужих волос, пока хватка лиса не ослабла, а сам он вытянул руки и ноги вместе с хвостом под одеялом, потягиваясь. –доброе утро. Как спалось? — всё с той же улыбкой спрашивает пепельноволосый. –доброе. Так хорошооо– последнюю гласную парень довольно тянет, чуть ли не мурлыкая и вновь обнимая друга. –я рад. Давно ты не спал нормально? Просто любопытно– всё же алоглазый решает задать этот вопрос, обнимая парня в ответ и продолжая гладить мягкие волосы. –не помню, наверное месяца два или три– пожимает плечами рыжий. –ты серьёзно? Как ты спал это время вообще? — спустя пару секунд молчания, в небольшом шоке спрашивает пепельноволосый. –просыпался часто ночью, кошмары снились, бессонница, спал часа четыре где-то, больше не получалось– отвечает Горо, не видя шока друга и не думая, что это так плохо. –о боже, бедный мой лисёнок– вздыхает алоглазый, прижимая страдальца к себе. Сердце кицунэ пропускает удар, а ушки тут же поднимаются, когда друг произносит излюбленное прозвище, что не звучало такое длительное время. Рыжая голова поднимается, а голубые глаза с удивлением смотря в алые. Ему не показалось? Кадзуха снова назвал его так? Неужели теперь всё будет как раньше? –что ты так поражённо смотришь? — всё с той же улыбкой спрашивает Каэдэхара, не совсем понимая, что конкретно смутило друга. –а можешь ещё так назвать? — вместо ответа на вопрос, просит голубоглазый. Блондин хихикает. Теперь ему понятно, что так изумило друга. Это совсем не сложно, так что парень повторяет приятное и ему самому прозвище. Голубые глаза будто бы загораются, а ушастик крепче обнимает друга, вновь прижимаясь поближе. Каэдэхара по-доброму смеётся, проводя ладонью по спине Горо, а после снова повторяет «лисёнок» только в этот раз уже шёпотом рядом с мохнатым ушком. Это заставляет лиса вздрогнуть, а рыжие ушки опуститься. –так не надо делать– слышится приглушённый голос рыжика. Беловолосый только снова хихикает на это, но действительно не повторяет. Они лежат молча ещё какое-то время и только наслаждаются этим долгожданным спокойствием, по которому так скучали. Несколько минут проходят быстро, а Кадзуха решает, что всё-таки хватит валяться на кровати. Пора завтракать. –мама ушла, но оставила нам завтрак, сказала приготовить что-нибудь, если проголодаемся до её прихода. Идём? — озвучивает свои мысли Каэдэхара, а после передаёт слова женщины. –я могу что-нибудь приготовить на ужин. Что бы ты хотел? — отвечает вопросом на вопрос Горо. –не знаю, надо посмотреть, что есть вообще, а сейчас пошли завтракать, а то ты исхудал так за время нашей разлуки, надо тебя откармливать — Каэдэхара задумывается на пару секунд, а после решает отложить выбор, вместо этого тыкая лучшего друга в бок. –хорошо-хорошо, идём — усмехается на это лис, соглашаясь. Друзья поднимаются с кровати, а после направляются на кухню. Кадзуха открывает сковороду, находится уже давно остывшая яичница. Пепельноволосый наливает в чайник воды, а после ставит его на подставку. Кухня наполняется привычным шумом, а парень раскладывает завтрак по тарелкам. Те же через пару минут оказываются на столе, пока пушистик наблюдает за этим, довольно виляя хвостиком. Он выглядит счастливым, что не может не заметить Каэдэхара, так что улыбка не сходит с его лица. Пепельноволосый подсаживается к другу, пока тот включает очередное видео. Завтракают они молча, под комментарии летсплейщика и звуки игры, ведь чайник через пару минут затихает. Друзья ещё несколько минут просто смотрят видео с пустыми тарелками на столе. Первым поднимается ушастик, забирая тарелки и проходя к раковине, чтобы помыть их. Кадзуха же встаёт следом, но становится заваривать чай. Аромат трав распространяется по кухне, доходя и до довольного кицунэ. Чистые тарелки оказываются в шкафу, а лис возвращается на свой стул, выключая телефон, ведь смотреть больше нечего. –какие планы на вечер? — интересуется алоглазый, ставя кружки на стол, а после вновь садясь рядом. –да никаких, я бы хотел остаться, если можно, но могу и домой пойти– пожимает плечами рыжик, отпивая чай. –конечно можно, оставайся, не думаю, что мама будет против, но если хочешь — можем ей написать и спросить– отвечает беловолосый. Он был бы рад, если бы Горо остался ещё на денёк, а завтра они вместе бы поехали на учёбу. Это будет здорово, да и родительница любит друга не меньше, чем сам её сын. И Горо здесь будет куда лучше, чем с его родителями. Ему в принципе без них будет лучше. Мысли об этом заставляют вспомнить тот случай в их квартире.«твой дружок знает о том, какой хуйнёй ты страдаешь?»
Слова звучат в голове, словно гром среди ясного неба. Что это значит? Какой хуйнёй? Курит? Режется? Может, это из-за того случая в больнице? А может, это вовсе какая-нибудь глупость, которая просто не устроила тирана? Вариантов много, а подтверждения нет ни одного. Если только спросить напрямую. Захочет ли Горо отвечать? Скорее всего нет, раз так отрицательно реагировал на этот вопрос. Это было очевидно, но это всё так сильно граничило с мыслями о больнице, где лис лежал две недели, а после нагло всем наврал, что не спросить об этом всём Каэдэхара просто не может. Он должен спросить, и так почти всё время не принимал участие в поддержке лучшего друга, даже если не брать в расчёт последние несколько месяцев. Ему нужно убедиться в ложности собственных догадок. –не нужно, раз ты так уверен– отнекивается рыжик, чем выводит из мыслей алоглазого. Как ушастик отреагирует на эти вопросы? Захочет ли он доверять бывшему лучшему другу после всего, что он натворил? Может, Горо вообще больше не будет ему ничего рассказывать из своей жизни, полностью закрывшись. Этого Каэдэхара точно не желал, не сейчас, когда он наконец всё осознал. Он тяжело вздыхает, пытаясь привести чувства в порядок и отодвинуть переживания немного назад. Вопрос в голубых глазах напротив уже читался, а парень опускает взгляд на бордовую жидкость в чашке, пытаясь правильно сформулировать собственные мысли. –за этот месяц я очень много думал обо всём, и о наших взаимоотношениях в том числе, и понял одну очень важную вещь. Я был крайне эгоистичен к тебе, что просто отвратительно. Я знал, что тебе плохо, знал, что у тебя проблемы, но чаще всего просто игнорировал. Я даже представить не могу, насколько больно тебе было слышать всё это тогда, тем более от меня, человека, которого ты считал лучшим другом. Мне правда безумно жаль, что я так отвратительно повёл себя, но сейчас дело не совсем в этом– Кадзуха начинает монолог, не поднимая глаз на слушателя, что, кажется, хотел уже начать отнекиваться в начале последнего предложения, но был перебит. Алоглазый делает паузу на несколько секунд, а после продолжает: –за эти два года нашей хорошей и крепкой дружбы я считал, что хорошо знаю тебя, но сейчас я понимаю, что был не прав. То голосовое заставило меня знатно поволноваться, когда на утро я вспомнил о его существовании и всё же соизволил послушать. Я и не предполагал, что тебя избивают, да и то, что ты сбегаешь из дома и ночуешь на улице. Меня крайне разозлило то, что до сих пор я даже не догадывался об этом, а ты ещё и сказал, что это не важно. Пока я ехал, перебирал все варианты нашего диалога, и почему-то в моей голове ты винил меня за то, что я не послушал раньше, не помог. Нет, скорее я винил себя и боялся того, что ты тоже будешь винить меня, что было тебе вовсе не свойственно. Я поступил глупо, когда начал ругаться вместо того, чтобы поддержать и попытаться помочь, ведь тебе и так было плохо. За два года нашей дружбы, а это достаточно много, я всего трижды видел тебя в слезах и пару раз слышал очень приглушённо во время звонков, но сейчас я понимаю, что это очевидно случалось куда чаще, чем я могу себе представить. Всё это время я просто игнорировал твоё состояние, эгоистично требуя поддержки в каких-то глупостях и получая её, за что мне правда стыдно. Возможно, я бы не начал этот разговор, если бы не тот случай с больницей, что волновал меня и волнует до сих пор, ещё и фраза твоего отца. Всё это время я закрывал глаза на очевидное, что с тобой, что с Томо и теперь я хочу знать правду, чтобы помочь и не потерять тебя снова– Кажется, после сказанного алоглазый задержал дыхание. Было страшно. Страшно услышать отказ и то, что Горо больше не хочет быть искренним и рассказывать что-то. Он просто не хочет этого слышать, а когда друг вздыхает, так и вовсе немного отворачивает голову от него. Кицунэ молчит ещё пару минут, иногда постукивая небольшим ноготком по кружке. Молчание было слишком напряжённым и долгим — так его ощущал Кадзуха, хоть оно и длилось всего несколько минут. –ты хочешь услышать правду? Уверен, что хочешь знать это? — задаёт вопрос Горо вполне серьёзно. –хочу, я уверен в этом– также серьёзно отвечает Каэдэхара, твёрдо решив это. –хорошо, но я я покурю, если ты не сильно против– со вздохом произносит рыжик, поднимаясь из-за стола. –ладно, кури, но обнимать я тебя после этого не буду, пока не проветришься– недовольно соглашается алоглазый, цыкнув перед этим. –хорошо– усмехается на это рыжик. Горо проходит в коридор и достаёт небольшую пачку из внутреннего кармана ветровки. Там было семь сигарет и зажигалка, что было достаточно удобно, и не надо искать источник огня по всем возможным карманам. Парень проходит на балкон, вход на который как раз был на кухне. Он был застеклён, но всё равно в одной футболке было прохладно, если долго стоять. В прочем, главное, чтобы Кадзуха не заболел, а он заходит следом, закрывая за собой дверь, чтобы запах не проник на кухню. Не хватало ещё, чтобы вся квартира провоняла никотином. Голубоглазый открывает окно полностью, друг встаёт в другой конец балкона, хоть за его спиной и стоит небольшое кресло. Бей Доу ведь тоже курила, да и просто любила летом сидеть на балконе, так что тут и небольшая тумбочка есть. Белая палочка оказывается зажата между тонкими розоватыми губами. Зажигалка характерно щёлкает, источая совсем слабый свет в и так освещённом помещении. Парень подносит обе руки к сигарете, одной закрывая её от ветра из окна, а второй зажигая. Пару секунд, и зажигалка оказывается обратно в пачке, а из приоткрытого рта и губ, немного сложенных трубочкой, выходит дым, сравнимый с настоящим ядом, как и сами сигареты. Все уже давно знали о вреде никотина, пусть ты сам куришь, или просто стоишь рядом и дышишь этим. Друзья находятся в тишине ещё полминуты, пока травяная трубочка уменьшается. Лис думает, как начать и откуда, ведь рассказать он мог очень много. –что ты конкретно хочешь знать? — решает уточнить ушастик, чтобы понимать, откуда начать. –что имел ввиду твой отец вчера, почему ты был в больнице. Я знаю, что ты наврал им, у тебя никогда не было проблем с лёгкими, тем более это произошло сразу после нашей ссоры, и это заставило меня переживать– произносит Каэдэхара то, что его сейчас больше всего интересует. Горо молчит ещё полминуты, думая. Стоит ли заходить так далеко? Вспоминать то, что было несколько лет назад, чтобы Кадзуха понял всю трагичность происходящего? Да, определённо стоит. По крайней мере, так будет проще описать свои чувства в тот момент. –резаться я начал в четырнадцать, когда понял, что с моей семьёй что-то не так. Я видел, как других детей любят и ценят, от этого мне было больно и завидно и я пытался заглушить эту внутреннюю боль физической, не зная, куда себя деть, примерно в это же время отец и начал меня частенько избивать, ведь я начал противиться их жизненному строю. Это помогало, физическая боль действительно заглушала душевную, помогала успокоиться и привести мысли в порядок. Я всегда считал, что контролирую это, до одного момента, но сейчас не об этом. Раз я зашёл так глубоко в прошлое, то буду рассказывать в хронологическом порядке. Тогда у меня ещё были хоть какие-то друзья, плохие, но были. Они тоже приносили мне боль и моральную, и физическую, но тогда было важно быть с кем-то, а не одному, чтобы не утонуть в собственных размышлениях– парень прерывается на несколько затяжек тлеющего яда и мыслей о том, что сказать дальше, а после лис продолжает, опуская рыжие ушки: –ближе к концу года мне надоело и это. Я пытался наладить нормальный контакт с друзьями, чтобы они нормально относились ко мне, а не вытирали постоянно ноги. В итоге я остался один. Я не был ни для кого ценным другом и они предпочли собственные компании вместо того, чтобы я ебал им мозги. Каникулы девятого класса я провёл в полном одиночестве, чуть ли не полностью в своей комнате, а после началась подготовка к экзаменам. Учителя начали давить, родители делали только хуже: «какого хуя ты ничего не учишь?», «не сдашь — можешь не возвращаться домой», «нашей семье не нужен двоечник», «как ты поступать будешь с таким отношением?» и многое другое. Людей, с которыми я мог отвлечься хоть немного от этого больше не было. Я пытался уходить полностью в учёбу, но всё это приводило лишь к пятничным истерикам. Я не знал, как буду жить, куда буду поступать, был уверен, что не сдам экзамены, не знал, что мне делать и как справляться со всем этим в одиночку, и всё же решился. До сих пор помню этот день, будто это было вчера. Шестнадцатое апреля, в тот день в четыре вечера в мои руки дрожали, когда я привязывал верёвку к люстре. Было страшно, ужасно страшно и больно внутри, до сих пор в дрожь бросает, когда вспоминаю эти чувства. Я не хотел умирать, но другого выхода у меня не было. Слёзы не позволяли нормально видеть что-то перед собой. Я долго стоял на табуретке, решаясь и пытаясь взвесить все за и против. Решился, ощущение крайне неприятное, жгучее, страх охватывает лишь больше, заставляя барахтаться. Висел я так недолго, отчаянно борясь за собственную ничтожную жизнь с самим собой. Верёвка порвалась, уже не помню откуда её взял, кажется, где-то дома нашёл, да дурак был. Удар о пол был неприятен не меньше, синяки неделю не сходили, я ещё о валяющуюся рядом табуретку стукнулся. Лох, короче, полный. Не знаю, сколько я пролежал на полу, кажется, даже сознание успел потерять, а может и нет, этого никак не узнать, да и это не так важно. Об этом не знал никто, вообще. Я никогда ещё не говорил об этом, но это далеко не всё– очередная пауза, во время которой кицунэ выкидывает потухший окурок в окно и вновь продолжает, ведь алоглазый безмолвно слушает эту исповедь лучшего друга: –ситуация лучше не стала, но экзамены я сдал на отлично, что было не удивительно, ведь снова ударился в зубрёжку ночами, лишь бы заглушить собственные мысли и тревогу. Наконец, получилось немного расслабиться, когда наступили каникулы, а родители работали допоздна. А потом в моей жизни появился лучик света, такой забавный и странный. Так резко ворвался и заполнил собой всю пустоту, избавляя от боли и тревог. Кажется, я наконец смог дышать, после всего что случилось. Я думал, что наконец обрёл долгожданное счастье. Я понял это недавно, но ты тогда стал моим смыслом жить, Кадзуха– на лице лиса даже появляется улыбка, пока взгляд голубых глаз устремлён в такое же голубое небо, а в их уголках вновь скапливаются слёзы. Тонкие пальцы вновь открывают пачку, а голос продолжает рассказ: –это было чудесное время, я бы сказал лучшее. Меня даже не так волновали придирки родителей, да и избиения стали не такими регулярными, ведь мы почти не контактировали. Когда началась учёба стало тяжелее. Возможно, ты не помнишь, как я переживал во время первой сесси и боролся за каждую пятёрку, но тогда он избил меня, ведь из-за одной четвёрки я не получал полную стипендию. Именно тогда я и вернулся к своей привычке резаться, снимал так напряжение и стресс. Ты заметил это первым спустя два месяца по моей глупости, я обещал тебе прекратить, но солгал, а потом это так же случайно увидел отец, кажется, прошло ещё два месяца, а может и больше, не помню. Он был в ярости, говорил о том, что знает эту нашу новую моду, что я получу по заслугам, раз мне нравится боль. Ты видел последствия этого в виде большого синяка на животе и вроде, как у меня получилось убедить тебя в том, что это я просто так упал, я на это надеялся, по крайней мере. Это служило дополнительным стимулом прекратить и исполнить обещание. К этому времени как раз закончилась вторая сессия и начались каникулы в качестве затишья. Они прошли вполне хорошо и я действительно смог прекратить. Всё вроде было нормально, а потом объявился Томо. Он словно ураган ворвался и начал стремительно разрушать мою счастливую жизнь, забирая единственный смысл. В тот день, когда вы гуляли и ты забыл о нашей ночёвке я вновь нарушил обещание, поэтому и извинялся. Теперь я резал плечи, чтобы минимизировать риск раскрытия и тобой, и отцом. Это сработало, только вот Томо продолжал уничтожать мою жизнь изнутри твоими руками. Ему нравилось это. Тогда, когда мы виделись, месяц назад, я видел в его глазах наслаждение моим негодованием. Он специально пытался как-то задеть меня, я знал это и чувствовал то, что он пудрит тебе мозги. Я снова остался один и начал захлёбываться в собственных мыслях. Я снова ощутил эту боль, пытаясь что-то исправить, но всё было без толку. Ты не хотел меня слушать, не хотел видеть то, что твой возлюбленный совсем не хороший человек, и винить тебя в этом глупо. Я начал резаться чуть ли не через день. Когда появилась Кокоми стало немного легче, но я не мог скидывать на неё всё это, она и так натерпелась со мной слишком много. Она помогала мне и я очень благодарен ей за всё это. Она безумно много сделала для меня. После второй нашей ссоры я был растоптан окончательно– тонкая трубочка, что была в половину меньше, вновь зажимается меж губ, пока парень поднимает рукав футболки, обнажая множество ран от порезов, что не были шрамами, но заживали очень долго, тогда и продолжает, возвращая всё на место: –я потерял контроль с порезал слишком глубоко в тот день. Я понял это, когда увидел кровь в зеркало, остановил её и вернулся в привычное русло. Тот день был праздником для брата, ведь он выиграл, так что и меня позвали есть торт, очень удачно трогая именно за то плечо. Фактически свежая рана вновь начала кровоточить, что заметила мать и подняла рукав, не поняв, что это за пятна. Кажется, он был в ещё большем бешенстве, чем в прошлый раз. Я пытался объясниться, но это было обречено на провал. Я полетал в стены кухни, получил ещё несколько синяков и пинков в живот, а после сбежал, схватив лишь телефон и куртку. Я бежал так быстро, как только мог, даже и не зная куда. Вроде я бежал чуть ли не час, но точно не скажу. Оказался я на мосту, понимаешь, насколько далеко убежал, там я и остался, думая о том, что делать дальше. Я просто не мог прийти к Кокоми почти посреди ночи в таком потрёпанном виде. Я просто сидел и думал обо всём это, ведь зарядки было не так много. Почему-то мне вспомнился день нашей первой встречи, такой хороший и тёплый день, когда я был искренне счастлив. Тогда-то я и понял, что потерял смысл собственного существования, которым ты был. Сам не знаю, как глаза мои оказались на тёмной воде, а мысли заполнялись фразами о том, что так будет лучше. В этот раз страшно не было. Я написал два прощальных письма, которые поставил на таймер в три дня. Удача никогда не была на моей стороне, так что я не хотел бы, чтобы ты и Кокоми читали это при живом мне, так что прочитать не дал бы, даже если бы сохранил. Я смотрел в тёмную воду, что оказалась жутко холодной, в этот раз мне было не страшно, совсем не страшно. Я больше не хотел жить, как в первый раз. Наступило удивительное спокойствие и лёгкость. Если бы всё прошло удачно, то я наконец бы обрёл покой. Больше бы меня ничего не волновало, мне бы больше не нужны были деньги, больше бы не было ничего. Так я и оказался в больнице, даже совсем не колебался. Врач сказал, что меня вытащили люди, гуляющие вдоль реки и вызвали скорую, родители чуть ли не с деньгами отказывались от госпитализации в психушку, на что врач пожелал лишь удачи, хороший мужик. Слёг я с бронхитом, поэтому и проторчал в больнице две недели. Наврал по понятным причинам, об этом знала только Кокоми, которая несколько раз приезжала ко мне. Отец об этом и говорил вчера, он со мной неделю после этого со мной не разговаривал, а сейчас не упускает возможности напомнить. Хочешь знать моё мнение насчёт этого всего? Я жалею о том, что был таким дураком три года назад, что не додумался купить нормальную верёвку и жалею о том, что эти чёртовы люди вытащили меня– Горо наконец замолкает, подводя свой монолог к логическому завершению и снова выкидывая окурок в окно. Чем больше он говорил, тем сильнее сжималось сердце пепельноволосого, что всё так же стоял в углу балкона, впиваясь тонкими пальцами в небольшой подоконник. Он ведь даже не догадывался о том, насколько плохо и тяжело было рыжему всё это время. Он не представлял, сколько слёз пролили глаза цвета чистого родника. Он боялся. Боялся услышать то, что был прав в своих догадках, а он был прав. Всё было даже хуже, чем он предполагал, ведь попыток было две и в одной был виноват. Как вообще после этого всего Горо может так спокойно обнимать его, успокаивать и называть другом? Он бросил его. Бросил, совсем не думая о том, как тяжело будет рыжику. Каким же эгоистом он оказался, а ведь когда-то считал себя хорошим другом. Слова о том, что лис жалеет о собственной жизни, просто разрывают сердце, заставляя глаза наполниться слезами. Почему он плачет? Сейчас должен плакать Горо, а не он. Ноги сами собой несут ближе к другу, а руки почти тут же обвивают, сжимая узкие плечи. Сколько же он натерпелся за всё это время и ведь стоит сейчас, рассказывает всё это по какой-то прихоти человека, который предал его. Как он вообще мог променять лучшего друга, на какого-то парня? Парня, который в итоге оказался полным придурком и даже маньяком. –почему ты плачешь?– как-то монотонно задаёт вопрос голубоглазый, смотря куда-то на дома вдали. –потому что я ужасно виноват перед тобой– голос Кадзухи звучит даже тише, чем у лиса. –все совершают ошибки, тебя можно– только вот договорить Каэдэхара ему не даёт, разворачивая к себе и говоря прямо в лицо: –хоть раз подумай о себе. Хоть раз. Скажи то, что хочешь сказать, скажи что я виноват, потому что я виноват. Скажи то, что чувствуешь, хватит думать обо мне– Горо молчит, смотря на заплаканное лицо друга перед собой. Его белки были розоватыми, как и кончик немного опухшего носа. Прозрачные капли скатывались по бледным щекам, падая с подбородка на пол балкона, а тонкие пальцы сжимали узкие плечи перед собой, кажется, готовясь вытрясывать слова из молчащего Горо. Кицунэ молчит, минуту, две, пока его глаза медленно наполнялись слезами. Он столько терпел, столько молчал, что казалось, не хватило бы и дня, чтобы рассказать всё это. Сколько недосказанности было в его столь небольшой жизни. –ты проебался, Кадзуха. Раз сто за последние несколько месяцев. Ты успел не единожды оскорбить меня, пользуясь знанием о моих слабостях. Ты несколько раз бросил меня, осмеливаясь после этого вернуться за помощью, потому что больше не к кому. Ты поступил отвратительно не единожды, а после выпрашивал прощение. Тебя выбросили, как использованную игрушку, и ты прибежал ко мне, потому что знал, что я не смогу отказать. Я всегда был на твоей стороне, старался поддерживать тебя даже в отношениях с Томо, когда ты не хотел меня слушать, и ты знал, что я всё ещё на твоей стороне, что я всё ещё та самая брошенная собачка, которая будет радостно вилять хвостиком, когда хозяин вернётся. Ты заставил меня снова вернуться к тому состоянию, в котором я был, когда мы встретились. Заставил меня снова чувствовать то разрывающее душу отчаяние, забытое мной когда-то. Заставил снова ощутить себя брошенным и ненужным, словно всех этих двух лет просто не было. Ты заставил меня вернуться к тому, от чего я так старательно убегал, держась за тебя, как за последнюю надежду и слышать всё это от тебя было невероятно больно. Ты бросил меня, но я готов простить тебе всё на свете, лишь бы не ощущать то разрывающее изнутри одиночество. Я готов забыть всё, что угодно, лишь бы ты оставался со мной– на несколько секунд голубоглазый замолкает, а после прижимается к худому телу, утыкаясь в плечо, с силой стискивая футболку на чужой спине и продолжая уже практически шептать: –не бросай меня, я не вынесу этого снова, просто не вынесу, а сколько бы не пытался умереть – у меня всё равно ничего не выходит. Пожалуйста, делай всё, что угодно, но не бросай меня. Я с ума сойду, если ты ещё раз так сделаешь. Я не могу так, не могу– Кицунэ чуть ли не взвывает, прерываясь лишь на периодические всхлипы и только сильнее прижимает к себе друга. Каэдэхаре кажется, будто у него сердце разрывается, то ли из-за слов Горо, что были крайне неприятны, то ли из-за того, сколько он боли причин ему. По его щекам тоже не переставая текли солёные капли, а тонкие пальцы сами собой опускаются на рыжие локоны, осторожно поглаживая. –я не брошу. Обещаю, больше я не брошу тебя, никуда не денусь, пусть хоть весь мир будет против, но я обещаю, что ни за что больше не брошу тебя. Мне правда жаль, ты и без того натерпелся столько, прости, правда, прости, мне не хватит и тысячи извинений, чтобы ты смог простить меня. Ты слишком хороший человек для этого мира и меня, прости, прости меня– Каэдэхара шепчет, ведь на большее сейчас его голос не способен. Они ещё долго так стояли у открытого окна на балконе, обнимая и прижимая друг друга до побеления костяшек. Ни один не хотел отпускать другого, а разговор этот был просто необходим. Это было больно для обоих, но это была правда, которую им было необходимо принять. Можно долго отбрасывать собственную вину, убегать от проблем, но только если принять и пережить их – будет возможно отпустить это. Они просто стояли и плакали, обнимая друг друга, и наконец вернулся долгожданный покой в их сердцах. Возможно, кто-то скажет, что это был идеальный момент, чтобы Горо признался в собственных чувствах к другу, но он сам так не считал. Их отношения, как друзей, только наладились, да и алоглазый только вышел из токсичных. Лис назвал бы себя идиотом, если бы решил после всего этого, что Кадзуха готов к новым отношениям и вообще любит его. Нет, сейчас был просто отвратительный момент, граничащий с эгоизмом, а ушастик совсем не такой, чтобы поступать так с лучшим другом и любимым человеком. Он просто не может позволить себе так издеваться над человеком, чей счастливый мир был разрушен за несколько часов буквально сутки назад. Нет, он бы ни за что в жизни так не поступил. –я рад, что мы поговорили об этом. Ты многое для меня сделал, и я правда хочу хотя бы попытаться улучшить твоё ментальное состояние– уже более спокойно произносит пепельноволосый, утыкаясь носом между рыжих ушек. –я тоже очень рад, спасибо, правда спасибо– не оставляет Каэдэхару без благодарности голубоглазый. Они ещё какое-то время просто обнимаются, а после пепельноволосый прогоняет парня с балкона, закрывая окно и сам уходит, ведь «не хватало им ещё заболеть». Горо не противится, лишь хихикает на это бурчание. Они несколько часов играли в игры, смотрели что-то и просто обсуждали разные темы. Этого не хватало обоим, очень не хватало того тепла, что всегда было в их дружбе. Время пролетело незаметно и стремительно, не оставляя за собой и следа последнего выходного перед учебной неделей. Уже и есть захотелось, так что Горо любезно предложил свою кандидатуру в качестве повара. Отказывать ему никто не стал, да и некому было, так что уже через пару минут алые глаза наблюдали за метающимся по кухне рыжим хвостом, рассказывая что-то своё. –вообще, я думал о том чтобы вернуться к тренировкам – как-то невзначай произносит Каэдэхара. –да? Ты хочешь?– с интересом начинает расспросы ушастик. –да, думаю обсудить это с мамой, но я уже долго об этом думаю и хочу всё же вернуться к этому, тем более скоро лето, не надо будет париться насчёт учёбы – задумчиво отвечает пепельноволосый, говоря как есть. –ну хорошо, раз ты хочешь то обязательно вернись, спорт это хорошо. Буду ходить с тобой на соревнования– поддерживает эту идею Горо. Кадзуха на это только хихикает, а после интересуется, может ли чем-то помочь, на что получает отрицательный ответ и дело вовсе не в том, что он может спалить всю кухню, нет, это тут не причём. Ещё полтора часа проходят быстро, когда хозяйка квартиры наконец возвращается после работы. –Горо готовил?– интересуется Бей Доу с набитым ртом. –а я помогал!– тут же отвечает ей сын, пока сидящий рядом друг хихикает, не собираясь отрицать эту маленькую ложь алоглазого.