Испанский секрет Чанмина

Сквозь сон Йе почувствовал тяжесть чужого тела и обжигающее дыхание на правой щеке, которой в следующее мгновение коснулись мягкие губы. После они проложили влажный след через кончик носа к левой. Ещё через секунду нежный рот накрыл губы спящего, подарив вкус карамели с еле уловимыми нотками красного вина. Юркий язычок, плавно проникнувший во влажную глубину, заставлял задыхаться и желать большего. Чонун терялся в ощущениях и не мог поверить в реальность происходящего. Такие сны были не в новинку, не первый месяц истязая тело и разум главного вокалиста. Только вот этот был реальнее всех остальных, но по-прежнему Йе не сомневался в личности своей сладкой грёзы. Поцелуй становился требовательнее, настойчивее, воздуха катастрофически не хватало. До слуха Чонуна донёсся тихий мелодичный стон, заставивший распахнуть, наконец, глаза и упереться в затуманенный взгляд тёмных омутов вечного макне. Раскрасневшийся и тяжело дышащий Рёук, сидящий на его бёдрах, отстранился, облизав губы, как-то хитро посмотрел на старшего и принялся расстегивать пуговицы своей серой рубашки. Йе с раскрытым ртом наблюдал за разворачивающимся действом, часто моргая и пытаясь отогнать остатки сна. - Рё, ты что делаешь? – судорожно сглотнув, хрипло выдавил вокалист. Ничего не ответив и лукаво улыбнувшись, младший снова потянулся к губам Йесона. Так и не дав Вукки сдёрнуть со своих плеч рубашку и перехватывая хрупкие ладони, тянущиеся уже сомкнуться на затылке, Чонун увернулся от поцелуя, чем вызвал недовольный возглас. Воспользовавшись замешательством Рёука, старший соскочил с кровати и во все глаза уставился на своего маленького соблазнителя. Противостоять ему было сложно: нежный, изящный, красивый, желанный, любимый… Да и зачем бороться с собой, когда объект многомесячной любви сам идет на контакт? Но Йе-то знал, что любит. А вот о наличии ответных чувств у донсена даже не подозревал… Что-то здесь было не так… Из размышлений Чонуна вывел медленно приближающийся Рё с уже голым торсом (и когда только успел?). На лице вновь блуждала улыбка, а глазах вспыхивали шаловливые искорки. Йе поёжился и попятился, пока не упёрся спиной в стену. Вукки вплотную приблизился к старшему, а тот как завороженный просто завис на созерцании лица любимого, не смея вымолвить и слова. - Хён такой красивый, - ласковый шёпот, и тёплая ладонь коснулась щеки Йесона. - Хён так вкусно пахнет, - аккуратный носик уткнулся в ямку между ключицами и шумно втянул воздух, а в следующую секунду шеи коснулись горячие губы, вызвав толпы мурашек. Йе бросало то в жар, то в холод. Голова шла кругом, ноги подкашивались. Кровь гулко стучала в висках, а в горле пересохло. Старший впитывал в себя каждое слово, каждое движение Рёука, с жадностью вдыхал аромат его парфюма, смешанный с дурманящим запахом желанного тела. Когда влажный язык проник в ушную раковину, обведя завиток, а ровные зубки прикусили мочку, казалось, вся прилившая к голове кровь резко устремилась к паху. Тишину комнаты прорезал низкий, сиплый стон. Йе не сразу сообразил, что стон принадлежал ему самому. Эта мысль на мгновение отрезвила, и, собрав всю волю в кулак, Чонун за плечи отстранил от себя младшего на расстояние вытянутой руки. Рё тут же надулся и обиженно запыхтел, пытаясь вновь обнять Чонуна. - Вукки, ты что творишь? – не обращая внимания, Рё с ослиным упрямством тянул руки к сильному телу хёна. Йе надоело, что его вопрос дважды пропустили мимо ушей. Резко встряхнув младшего, заставил посмотреть себе в глаза и с угрозой в голосе произнес: - Ты хоть соображаешь, что если продолжишь в том же духе, оттрахаю так, что мало не покажется?! – от последовавшей реакции Чонун аж как-то растерялся: Рёук радостно заулыбался и отчаянно закивал головой, с удвоенным усилием стараясь приблизиться к Йе и разочарованно скуля от безуспешности своих действий. Сдерживая безумные порывы донсена, старший внимательно изучал его лицо: щёки пылали, язык то и дело пробегал по аккуратным губам, а глаза как-то лихорадочно блестели. Сам младший тяжело дышал и мелко подрагивал. Первая мысль - Вукки пьян. Но запах вина еле ощутим, других спиртовых примесей в нём не имелось. Под кайфом? Вроде никто из мемберов такими вещами не баловался. Последнее, что Йесон помнил перед сном, как оставил в гостиной группку чуть подвыпивших ребят, решивших в честь неожиданно выпавших выходных откупорить несколько бутылочек вина, привезённого из Чили. Вукки весь вечер потягивал только один бокал, не решаясь на большее: ему до сих пор было стыдно за тот дикий стриптиз, устроенный вместе с Сонмином прямо на журнальном столике в последнюю такую алкогольную посиделку. Если дело не в алкоголе, тогда в чем же? Почему-то на задворках сознания мелькнула хитро улыбающаяся моська Кюхёна. Маленький засранец каким-то непостижимым образом прознал про сердечные переживания хёна, споил, а затем выведал подробности, после чего, торжественно пообещав обязательно помочь, неожиданно вырубился. Йесон изо всех сил надеялся, что мелкий забудет о данной клятве, но что-то подсказывало, что к сложившейся, непростой для него ситуации, макне таки приложил свою красивую ладонь. - Хорошо, - неожиданно спокойно произнес Чонун, а Рё перестал копошиться и с интересом уставился на вожделенный объект, - ты… ты иди пока на кровать… посиди. Я сейчас, - и ободряюще улыбнулся. Рёук снова кивнул и кинулся к постели, хватаясь за пояс штанов и пытаясь непослушными руками расстегнуть ширинку. Воспользовавшись отвлекающим манёвром, Йе схватил сотовый и быстро набрал номер Кю . - Что ты сделал с Вукки? – не церемонясь, прорычал главный вокалист, буквально тыкая пальцем в небо. - И тебе доброй ночи, хён, - хмельной весёлый голос на другом конце несуществующего провода изредка прерывался громкими битами музыки и шумом голосов. – Я же обещал помочь? - Ну? - Ну я и помог, - самодовольство, сквозившее в голосе, казалось осязаемым. – Не стоит благодарности, хён. - Что ты ему подмешал? – драгоценные секунды утекали сквозь пальцы, старший обернулся к Рё и облегченно выдохнул: с поясом-то младший расправился, но теперь смешно катался по кровати, запутавшись в штанинах узких брюк. - Это наркотик? Это опасно? - Нет, что ты! - возмущению макне не было предела. - Просто несколько капель чудесного испанского средства из личных запасов Чанмина. Проверено на Эмбер, - продолжили радостно вещать из трубки. - С ним всё будет в порядке? - простонал Йе, прикрыв глаза, чтобы не видеть, как Вукки все-таки справился со сложной задачей, и сейчас в одних плавках, сложив ладони на коленях и нетерпеливо ёрзая, восторженно взирал на него. - С Максом? – недоумённо заплетающимся языком. – Ну-у, после того, как Эмбер пришла в себя… сомневаюсь… Я его после этого не видел… - С Вукки, идиот! - Как грубо, хён! С ним всё будет замечательно. Только не вздумай бросить малыша в таком состоянии! Это вредно для организма, знаешь ли, - поучительно наставлял макне. – Всё, ладно, мне пора. Удачи, хён! - гудки оповестили о том, что разговор окончен. Тяжко выдохнув ещё раз, Чонун обратил свой взгляд на Рё: тот продолжал сверлить его жадным взором, елозя по простыням и часто дыша. Долго сдерживаемые нежные чувства к Вукки в дикой смеси с желанием дурманили разум, превращая в животное, готовое накинуться на свою жертву. Но она в принципе и не против, а очень даже за. Йе хотел младшего до боли, до безумия, но нельзя было с ним так поступить. Ведь он ничего сейчас не соображал, находясь под действием какого-то вещества, стремясь только к удовлетворению плотского желания. На утро Рёуку будет ужасно стыдно уже только за свое поведение, а если они пойдут дальше… страшно представить, как это отразится на их отношениях… Постояв так несколько томительных секунд и что-то для себя решив, Чонун кивнул головой и стремительно подлетел к Вукки. Тот даже пикнуть не успел, как оказался вкруговую завёрнут в одеяло, лишившее его возможности шевелить конечностями. Удовлетворенный собой, Йе подтянул Рё выше к изголовью и ложась рядом, устроил голову младшего на своей груди и тесно прижал к себе. Рёук только жалобно заскулил, пытаясь выбраться из тёплого плена. - Тшшш, мой маленький, успокойся, - ласково шептал Йесон, пытаясь утихомирить беспокойный свёрток в своих руках. – Полежи чуть-чуть, и всё пройдет. - Но, Чонуууун, мне так хочется, - Рё чуть не плакал. - Знал бы ты, радость моя, как хочется мне… - выдохнул старший, закрывая глаза и зарываясь носом в медовую макушку. Но ни через полчаса, ни через час младший не успокоился, тяжело дыша, слабо постанывая и беспрерывно копошась, то и дело задевая возбужденную плоть Йесона. Тот сам готов был зарыдать и уже наплевать на своё благородное обещание поберечь пятую точку любимого. Надо что-то делать с мелким, иначе он больше за себя не ручался… Только вот что? От нахлынувших мыслей Йе покраснел и сильнее зажмурился, но потом резко сел, выудив из одеяла не идеальное, но такое любимое, тельце донсена. Рё вздрогнул и тут же покрылся мурашками, обратив полный желания взгляд на старшего. Чонун же старался на него пока не смотреть. Ну дела! Любить – любил, а таких вещей стеснялся. Йесон неуверенно коснулся ладонью нежной щеки, скользя пальцами ниже к шее, проходясь по груди, и останавливаясь на подрагивающем плоском животе, не решаясь идти дальше. Вукки эта медлительность достала, и он в мгновение ока стянул с себя оставшееся бельё, буквально запрыгивая на хёна и впиваясь тому в губы. Йе, не ожидавший такой прыти от усыпившего его бдительность донсена, повалился на спину и несколько секунд пролежал в полнейшей прострации, наслаждаясь поцелуем. Но потом вспомнил, что, вроде как, он пришел к какому-то решению и перенял инициативу в свои руки: быстро оказался сверху, подмяв извивающееся тело под себя, стал покрывать пылающее лицо поцелуями, вылизывая шею и оставляя влажную дорожку, повторяющую путь его ладоней несколькими минутами ранее. Рё нетерпеливо мычал и беспокойно метался по простыням, вскидывая бёдра. И Чонун ответил на просьбу любимого, нерешительно коснувшись губами подрагивающей плоти, глазами следя за реакцией Рёука, которая последовала незамедлительно: тот выгнулся дугой, запрокинул голову назад, пальцами вцепляясь в края подушки по обе стороны от головы и выстанывая имя Йесона. Приободрённый Йе прошелся языком по всей длине, останавливаясь на сочащейся головке, лаская нежную кожу, а потом вобрал плоть в себя. Младший беспомощно застонал, подгоняя и заставляя быстрее двигать головой. Рё надолго не хватило, и с вымученным хрипом он излился в рот Чонуна. Проглотив белёсую жидкость и облизав губы, старший на трясущихся руках подтянулся на уровень лица Вукки и медленно поцеловал того в покрывшийся испариной лоб. Младший тяжело дышал, но на губах расплылась блаженная улыбка. - Всё, а теперь спи, - укрывая донсена одеялом и ложась поверх него, прошептал вымотанный Йе. - И не возненавидь меня завтра, пожалуйста… Этой долгой ночью сон так и не посетил главного вокалиста, бережно прижимавшего к себе любовь всей его жизни и уже не обращавшего внимания на собственное болезненное возбуждение. И только под утро Йесон позволил усталости и переживаниям взять верх и погрузить его в сонное царство.

***

Проснувшись от назойливого солнечного лучика, скользящего по лицу сквозь незашторенное окно, любимого тела рядом собой Чонун не обнаружил. С мучительным стоном вспомнил события ночи и прикрыл лицо обеими руками. И что сейчас делать? Что говорить? Как смотреть в глаза Вукки? Что чувствует донсен? Обуреваемый невеселым мыслями вокалист поплелся в душ: проблема, торчащая колом в пижамных штанах, сама по себе никак не хотела разрешаться. На обратном пути Йе уловил какое-то копошение на кухне и заглянул в приоткрытую дверь: Рё, стоя к нему спиной, с каким-то остервенением что-то помешивал в кипящей кастрюльке на плите. Сердце пропустило удар: вот он, такой тёплый, родной и любимый, с влажными после душа волосами, в которых затерялись солнечные блики, в смешной пижаме с любимыми жирафами. Ещё вчера, до злополучной попойки, смотревший восхищенным взглядом на любимого хёна и всегда прислушивающийся к его советам, принимавший дружеские объятия и ласку и, вероятно, не допускавший и мысли об истинной природе чувств Чонуна к нему. Йе вздохнул и зашёл внутрь, закрывая за собой дверь. - Вукки… От неожиданности младший подпрыгнул на месте и быстро обернулся, прижимая к груди половник и смотря испуганным взглядом. И тут же густо покраснел и опустил голову. - Вукки, я… - Чонун, я… - начали одновременно. - Можно я первый? - Вукки с мольбой посмотрел на хёна. Тот растерянно кивнул и замер в ожидании. - Прости меня, хён! Я не … я не знаю, что на меня нашло! – в отчаянии затараторил Вукки, заламывая руки. – Это будто был я и не я… видел все со стороны и не мог остановиться, – младший начал нервно кусать губы и до побеления костяшек сжал несчастный половник. - И мне так хотелось… мне безумно хотелось… а не так всё было должно у нас с тобой начаться… - сообразив, что именно только что сорвалось с его дрожащих губ, Рё сразу замолк и затравленным взглядом уставился на Йе. А тот забыл, как дышать, медленно переваривая смысл последней фразы. Уловив мгновенные изменения со стороны старшего, Рё повернулся к плите и попытался объясниться, продолжая терзать многострадальный черпак: - То есть… я … ну… это… - поток бессмыслицы был прерван теплым дыханием на затылке. Рё медленно повернулся и наткнулся на тёмный, полный затаённой надежды, взгляд Йесона. Как зачарованный, Вукки всматривался в глубину карих глаз, не в силах оторваться. Несколько томительных мгновений, и неуверенная улыбка расцвела на губах старшего. Донсен улыбнулся в ответ, еле сдерживая подступившие слёзы тихо зарождающейся радости. Обхватив лицо любимого обеими ладонями и прикрыв глаза, Йе прикоснулся лбом ко лбу младшего и судорожно выдохнул от облегчения. Хотелось плакать и смеяться одновременно от накатывающего волнами счастья. - Йе, - старший почувствовал теплые руки поверх своих. - М? – открывая глаза, потерся носом о щёку донсена. Тот отвел одну руку хёна от своего лица, поцеловал середину маленькой ладони, вызывая приятную дрожь по всему телу старшего и вновь заглядывая в любимые глаза, чуть краснея. - Я люблю тебя, Йе. - Я люблю тебя, Вукки. Рё несмело чмокнул хёна в губы и уткнулся носом тому в шею, обхватывая тонкими руками талию Чонуна. Старший счастливо улыбнулся, крепче прижимая к себе любимого. Им сейчас некуда торопиться, у них всё ещё впереди. Так они и стояли, впитывая тепло друг друга, мысленно благодаря: кто – свою болтливость на нервной почве, кто - макне с «волшебной» бутылочкой Чанмина. «Надо все-таки будет поблагодарить мелкого, - подумал Йе, - предварительно, конечно, отвесив подзатыльник». А в это время тот самый мелкий с довольной улыбкой во все тридцать два тихо прикрыл дверь кухни, скрыв от постороннего мира обнимающуюся парочку, и, что-то мурлыча и весело вытанцовывая, направился в сторону своей комнаты, ласково гладя большим пальцем в кармане драгоценный пузырёк с мутной жидкостью. Его прям таки распирало от гордости за самого себя и ощущения, что он тот ещё амур всемогущий, соединяющий любящие сердца. «Кому бы ещё помочь? С этими все и так ясно. Максу, соблазнившему своё китайское, изо всех сил косящее под паренька, счастье, это зелье тоже больше не требуется… Хм… Хичоль-хён что-то говорил о строптивости Тукки-хёна… Точно! Стоит пригласить старших пропустить по стаканчику красного винца. Из запасов Мина, разумеется. И уже сегодня. Да» - с такими мыслями юный купидон, завернувшись в теплое одеяло прямо в пропахшей никотином после клуба одежде, отбыл в мир сновидений, совсем даже и не подозревая, что сегодня вино предстоит ему пить вовсе не с хёнами, а с милой китайской нуной, с которой Эмбер не преминула поделиться испанским* секретом Чанмина.