Аристократия

Он хороший парень, честно, этот Говард Лайонс. Умный, обаятельный, не лишенный харизмы. Красивый, если уж на то пошло - пол-Хогвартса по нему слюни пускает. Только не любят, когда его не выделяют. Ещё хуже - когда выделяют не его. Когда я спустилась в гостиную, там сидел лишь Одинокий Лэнни, сумрачно глядя на невыполненное домашнее задание по истории магии. - Привет, Сэм!- обрадовался он. - Не знаешь, библиотека когда открывается? - В девять, - зевнула я. - Пропустишь завтрак - может, успеешь. Если книгу сразу найдешь. - Спасибо, - сказал Лэнни. - А ты... - Нет, ты же знаешь. К завтраку я спустилась самой первой. Только за учительским столом уже сидел профессор Поттер, такой же сонный, как и я. Автоматически взглянула на весы - Гриффиндор на третьем месте. Что за год! Команда по квиддичу у нас, конечно, лучшая во всей школе, но вот все остальное... Когтевран набрал себе умников и умниц и радуется. А нам что? Неужели ответственный и храбрый - качества несовместимые? Вскоре спустился Ричард, широко зевая, а за ним и все остальные. - Что за день, - пожаловался он мне. - Две истории магии со слизеринцами, сдвоенная трансфигурация, руны и зельеварение. - И, дай угадаю, ты не выучил ни одного предмета? - Надо же соблюдать равновесие, - пожал плечами Рик. - Смотри, Джеймс идет. Хей, мы здесь! - замахал он рукой. - Доброе утро, - улыбнулся Джеймс, садясь за стол. - Что такие мрачные? - Да меня тут терзают нехорошие предчувствия, что в конце года мне придется любоваться на счастливого профессора Флитвика и терпеть недовольного профессора Лонгботтома, - вздохнула я. - Зрелище не из легких. - Брось, Сэм, год только начинается. - Угу, и Когтевран уже сто двадцать очков заработал. А мы - шестьдесят, и то, похоже, только моими стараниями. - Не преувеличивай, ещё же Лайонс. И квиддич скоро. Не хочешь попробоваться в охотники, кстати? Ты же хорошо летаешь, - постарался перевести тему Джеймс. - Летать одно, играть - другое, - нравоучительно сказала я. После завтрака прибыли совы. Рику, как обычно, его многочисленные и постоянно находящиеся все новые и новые родственники прислали море рекомендаций. Джеймсу досталась коробка сладостей из дома - профессор Поттер улыбнулся со своего места. Мне принесли только Ежедневный Пророк - впрочем, как и всегда. - Ничего нового, - наскоро проглядев его, сообщила я. - Ну что, пошли? - У нас история магии, да? - Верно. Только мне ещё нужно заскочить в библиотеку, я подойду позже, хорошо? - и я стремглав вылетела из Большого Зала. В библиотеке было малолюдно. Одинокий Лэнни спешно дописывал положенные два свитка. Я пошла сразу в раздел зельварения - оно интересовало меня больше прочего. У библиотекарши мне удалось выторговать всего две книги из Особой секции - "Закупоренная смерть" и "Как поймать удачу за челку", но и это было весьма большим достижением. Какое счастье, что мистер Лонгботтом одобряет тягу к знаниям! Уже на выходе я столкнулась с Говардом Лайонсом - он пытался доказать Филчу, что чернильница сама собой опрокинулась на статую Мерлина. Когда я проходила мимо, он кинул на меня умоляющий взгляд. Я незаметно осмотрелась, но Пивза не обнаружилось - к моему глубочайшему сожалению. Придется изображать его самой. - Мираклес тутикес, - тихо шепнула я, мысленно представляя полтергейста. Воздух вокруг пошел мелкой рябью, из него возник слегка расплывающийся образ толстенького человечка. Я незаметно взмахнула палочкой, прошептав "Вингардиум Левиоса", и свеженаполненная чернильница рухнула на пол. Филч мгновенно обернулся, и, заметив колеблющийся кокетливо хихикающий морок вдалеке, завопил: - Пивз! Нам с Говардом удалось ускользнуть. - Спасибо, - сказал он. - За Гриффиндор, - усмехнулась я, салютуя палочкой. - У тебя сейчас что? - внезапно спросил он. Темные глаза смотрели на меня почти в упор. - История магии. - Заклинания, - явно обрадовался Лайонс. - Нам по пути, пошли. Я лишь вздохнула. Лайонс, конечно, очень и очень милый. Умный, ответственный, заботливый. В прошлом году вырвал нам победу в соревновании факультетов. Короче, весьма приятный парень. Только вот из богатой семьи аристократов. А следовательно - привык получать то, что хочет. И получал. Но в прошлом году ему внезапно потребовалась я. Мы шагали по гулким коридорам. Говард улыбался, то ли себе, то ли мне, то ли просто в пустоту. Когда мы дошли до кабинетов, я вздохнула с облегчением - непонятно почему. - Еще раз спасибо, - неловко сказал он Я, смущенно пробормотав что-то вроде "Днзчто", ускользнула на историю магии. Говард смотрел мне вслед до тех пор, пока я не исчеза за массивными дверями кабинета - учась со слизеринцами, поневоле начинаешь чувствовать взгляды в спину. - Чего так долго? - прошипел Джеймс. Я села на свое место и аккуратно расправила юбку. Профессор Бинс, даже не заметивший моего появления, продолжал что-то бубнить себе под нос. - Помочь надо было, - прошептала в ответ я. - Кому? - дотошно уточнил Джеймс. - Гриффиндорцу. Слушай, какая разница? - Лайонс, - догадался Ричард. - Интересно, что ему от тебя надо? - Будто ты не понимаешь, Ричард, - перебил его Джеймс. - Наша Сэм - одна из умнейших и красивейших девушек Хогвартса, включая профессор МакГонагалл. - Ха-ха, - сказала я. - Еще и смеетесь. На первом курсе я даже не заметила его - хотя, как показала практика, он очень даже заметил меня. Я смутно помню его с определения - расплывчатый силуэт, застывший в моей памяти. Все мое время занимали уроки и библиотека - мне, как магле, пришлось изучать все с нуля. С однокурсниками я не пыталась даже сблизиться - почему-то мне это просто в голову не приходило. Меня не дразнили и не обижали как гриффиндорцы, так и все остальные, в том числе и слизеринцы. Когда Джеймс первый раз заговорил со мной, я была так удивлена, что чуть не хлопнулась в обморок. Но, как бы то ни было, мы подружились буквально через три дня после нашего первого разговора. С Ричардом же все произошло настолько незаметно, что я даже не могу ничего вспомнить на этот счет. Постепенно я начинала контактировать с окружающими, у меня появились приятели со всех курсов и факультетов. Я влилась в мир Хогвартса спустя полгода после моего туда прибытия. На втором курсе я впервые отметила его - Говарда Лайонса. Раньше я не обращала на него внимания, но, будучи болельщиком Гриффиндора, я не могла не заметить его ловца. Тогда Говард был примерно с меня ростом. Видясь с ним в коридорах, я исправно улыбалась ему - хотя как личность он не очень меня привлекал, потому что вечно на меня за что-то злился. Сейчас я думаю - может, из-за его чувств? Хотя Лайонс еще тогда отличался крайней высокомерностью, во всем его поведении просматривалось аристократичное изящество. Не знаю, быть может, я элементарно завидовала. На третьем курсе мне начали признаваться в возвышенных чувствах. Полагаю, в такие моменты я была чудо как хороша - раскрасневшаяся от гнева и смущения, удивленная. Себя я не считала и до сих пор не считаю особенной красавицей. Скорее, у меня нестандартные черты лица. И ещё рядом со мной любой почувствует себя настоящим рыцарем, защитником слабых и невинных дам - в силу моей миниатюрности. Встречая Лайонса, я уже не смотрела ему в глаза - потому что смотрела только вперед, а на линии моего взгляда находились его ключицы. Мои друзья уверяли меня, что им не нравится, как он на меня смотрит. Я не проверяла. На четвертом курсе я заглянула ему в глаза и поняла, о чем они говорили. Говард все прекрасно осознавал, потому не торопился падать к моим ногам. Но сам факт его чувств терзал меня не хуже его признания. Я пыталась отдалиться и сбежать от него при малейшей возможности - он провожал меня грустным взглядом покинутой собаки и не пытался меня остановить. Иногда я будто ощущала чужие прикосновения на своих волосах или лице - и, поворачиваясь, замечала непрерывно смотрящего на меня Лайонса. Как он это делает? - задавалась я вопросом. Жажда знаний пересилила страх, поэтому однажды я прямо спросила его об этом. "Потому что я люблю тебя," - ответил он, и я тут же пожалела о своем любопытстве. На пятом курсе Лайонсом резко заинтересовались девушки. Он высок, красив, умен, богат, да еще и капитан команды! Лайонс упорно интересовался мной. Я впервые начала задумываться - а что, если? Иногда мне приходили странные письма - без признаний или жалоб, просто описание чужих мыслей. Я догадывалась об их авторе, но не могла заставить себя подойти и задать вопрос. Чужое присутствие мной порой ощущалось так реально, что хотелось обернуться. Я боялась уткнуться носом в знакомую ключицу. На шестом курсе он вымахал еще выше, правда, я тоже неожиданно начала расти. Я все равно приходилась ему чуть ниже плеча, моя миниатюрная фигура переросла во что-то вроде "она худющая, кажется, что вот-вот переломится напополам". До этого я очень неуютно себя чувствовала, смотря на человека снизу вверх, а так было в большинстве случаев, тогда же мне резко стало безразлично. Лайонс затаился. Я впервые влюбилась - очень глупо и всего на три дня, после чего чувства прошли бесследно как для меня, так и для их объекта. И сейчас, на седьмом, я не могла понять, чем же задела Лайонса еще тогда, на распределении. Но почему-то сам факт этого неисправимо грел мне душу, заставляя подниматься по утрам в плохую погоду и улыбаться на экзаменах. Если раньше признания в любви коробили и порой даже возмущали меня (это все хорошо, но я-то тут причем?!), Говард и его чувства совершенно не вызывали у меня раздражения. Обычно я ощущаю себя немного неловко - в большей степени из-за того, что не отвечаю взаимностью. Трудно делать выбор, зная, что счастье человека находится в твоих руках. На Рождество в Хогвартсе осталось всего шестнадцать учеников, шестеро из них - гриффиндорцы, включая меня, Джеймса, Ричарда, Говарда и Одинокого Лэнни. Узнав это, я невесть чему улыбалась весь день. Подарков на Рождество я традиционно получила немного - от двух своих друзей, знакомой с Когтеврана, от Лайонса и от родственников. Я уверяла себя, что от дальних - почти вода на киселе, но у меня редко получается хорошо соврать, особенно себе. А даже если бы так и было... кровь не водица. Мне все время говорят, что им кого-то напоминаю. Отдаленно, словно уже видели очертания моего лица где-то. Но мой нос приводит их в смущение - если бы не он, образ в их головах уже сложился бы. "Какой у вас чудесный нос!" - и молчат. "Знаешь, когда ты смеешься, твои черты меняются. Становятся более... хищными, что ли." Когда я только сидела на стуле со Шляпой на голове, я поняла, чем является для меня мое происхождение. Мое родство с Темным Лордом может сыграть роковую роль в моей жизни - поэтому нужно это скрывать. Тем более, я - магла, и наша связь столь отдаленная, что если бы не Шляпа, я бы и не подозревала о нем. Ну, по крайней мере, я надеюсь на это. Я смяла конверт в кулаке. Зачем они мне пишут? Почему каждый раз бередят рану, еле закрывшуюся после распределения? "Твоя любящая тетушка Мэнни" Мэнни! Какая, к черту, Мэнни?! Счастье от подарков - и почему я была так рада простому гребню для волос от Лайонса? - было затуманено письмом. К нему прилагалась маленькая магловская фотография - красивый молодой человек на улице. Мое лицо было копией его, только чуть женственней. Нос. На Рождество вечно одно и то же - и этот его дурацкий нос! Когда я спустилась в гостиную, Джеймс, и Ричард были уже там. - Привет, - жизнерадостно улыбнулся мне Джеймс. Он красовался в вязаном желтом свитере с буквой "Дж" на спине. По рукавам шла затейливая вязь из листьев белладонны. Наверное, миссис Поттер узнала о происшествии на зельеварении... Мистер Поттер, кстати, тоже не мог вспомнить меня - хотя он уж точно видел этот мой прекрасный нос не раз, в разных ракурсах и на другом человеке. - Спасибо за подарок, мне очень понравилось, - вспомнила я. - Тебе спасибо, - рассмеялся Джеймс. - Я говорил, что у тебя потрясающий вкус? - Каждый год говоришь. - По такому случаю не жалко и повторится. - Твои подарки всегда вовремя и кстати, - подтвердил Ричард. - Я думал, ты подаришь мне что-нибудь для ЖАБА. - Тут уже ничем не поможешь, - улыбнулась я. Плохое настроение, вызванное письмом, улетучивалось. - Пошли на завтрак, что ли? - Рано еще. Мы сгрудились вокруг камина - холодно же - и принялись перемывать кости друг другу насчет подарков. Постепенно я все ближе пододвигалась к огню от гложащего нервы мороза, и сдалась, когда чуть не подпалила себе челку. - Сейчас приду, я только за шарфом. - И ещё плед принеси, - понеслось мне вдогонку. - Ха-ха. Письмо все еще валялось на кровати. Я задумчиво взяла исписанную ровным, аккуратным почерком бумагу. От одинаковых строчек рябило в глазах, но два слова, выведенные с таким сильным нажимом, что лист продырявился к шести местах, четко выделялись среди окружавшего их единообразия - "Темный Лорд". Кину в камин, решила я. Взяв шарф и три пледа, спустилась вниз. Прижавшиеся друг другу Джеймс и Ричард представляли собой очень трогательное зрелище. - Сиротки со спичками, - поделилась я своими соображениями. - Сидят вокруг костра и греют отмороженные перемазанные в саже ладони. - Сама такая, - фыркнул Джеймс. - Иди сюда, сиротинушка. Втроем теплей. Я кинула письмо в камин и начала закутываться в плед, прижавшись к горячему боку Ричарда. - А что ты выбросила? - Плохие воспоминания. Мы молча уставились на огонь. Бумага никак не желала загораться, видно, отсырев в полете. - Завтрак скоро, напомнил Ричард. - Пошли, - согласилась я, кинув последний взгляд на злополучное письмо. Тетушка Мэнни, ха. Позавтракав, я поднялась в гостиную. Удобно устроившись в кресле неподалеку от камина, я открыла книгу. Почти под боком у меня сидел Говард и хмурился, глядя на что-то в его руке. Я пригляделась и узнала свое письмо. Мое сердце упало. Вот и конец, отдаленно подумала я. Конец подаркам на Рождество и анонимным письмам, конец бесконечным взглядам на коже, конец моим новым гребням - после такого я их в жизни не надену. Конец пледам у камина и расшитым свитерам, конец не сделанным домашним заданиям, конец обсуждению газет, конец ворчанию о Соревновании Факультетов. Конец меня в Гриффиндоре, если уж на то пошло. Конец красно-желтым шарфам и радости на стадионе - Слизерин никогда не выигрывает, конец книгам из Запретной Секции. - Отдай, - всколыхнулась я. - Это не твое! Зачем ты вообще только взял его из камина?! Я уже начала привыкать, мне начало нравиться, я начала скучать - и все?! Какой же ты ужасный! Зачем ты меня приручил? Какого черта?! Почему я позволила... себе... влюбиться... в такого идиота... как ты... Отдай немедленно... - Прости, - равнодушно сказал Говард. Я бросила ненавистную бумажку в камин. Она опять не желала загораться - видно, хм, тетушка Мэнни наложила на нее какие-нибудь чары. Разозлилась - и огонь яростно вспыхнул в камине, опалив даже потолок. От письма не осталось даже пепла. Я перевела взгляд на Лайонса. В его зрачках плясало пламя. - Прости, - повторил он. - Я не знал. - Никто не знал, - огрызнулась я. Ужас полз по телу холодным щупальцами - и я не знала, то ли от того, что он узнал, то ли от того, что я наговорила. - Ты ведь сказала только что... - Забудь. Пожалуйста, забудь, - сорвалась я. - Все забудь, ну пожалуйста, - я глубоко вздохнула. - Не забуду. Так ты и правда сказала... - Послушай, тебе срочно надо влюбиться в кого-нибудь заново, - безостановочно краснея, сказала я. - Ну, и забыть разумеется. А потом собраться с силами и признаться ей. - Конечно, - легко согласился он. - То, что мне нужно. Влюбиться по уши, подойти к ней, - он приблизился ко мне, я машинально задрала голову. - И сказать ей: "Я люблю тебя... Сэм". Я отпрянула - но он поймал меня за руку и прижал к себе. - Теперь ты от меня никуда не денешься, - прошептал он мне в волосы. - Не отпущу уже. - Что? - Сама напросилась. И поцеловал меня. - Знаешь, мне абсолютно все равно, кем ты кому приходишься. У меня в семье столько Пожирателей Смерти было, что уже и вспомнить страшно. - Аристократ, - прошипела я. И поцеловала его.