Жгучее пламя дождливого дня

Огненный закат медленно проходился по крышам домов. Золото солнца оживляло город. Стало уютнее и теплее. Людей на улицах все больше, в такой погожий выходной грех не прогуляться. Казалось, золото проникло и в сердца горожан, о чем говорили улыбки, звонкий, искренний смех, разговоры, полные чувств. Все оживало, будто бы в городе точно проходит какой-то праздник, пиршество…       В такие вечера Кейя особенно любил такой Мондштадт. Любил этих людей, эти багровые закаты, эти улыбки и этот шепот ветра, нежно завывающий колыбельную, играя на струнах небесного светила. Пусть он и не находил себе места в этой суматохе, она грела ему сердце. Сколько же лет он отдает себя этому месту? Который год он так восхищается этими людьми? Кто бы мог подумать, что привитая Крепусом любовь к этому краю с корнями врастет, вгрызется мертвой хваткой в его ледяное сердце. Или же… в городе держит не он?       Дилюк. Сколько же эмоций и воспоминаний навевало это имя. Кажется, все возможные чувства тонкой нитью прошли меж ними и все еще держат. Его горящее сердце смогло пустить искру во взгляд юного Альбериха, и растопить сжатое в айсберге грудной клетки сердце. И этот же огонь обжег в самый дождливый на его памяти день. Это огонь поедал, пожирал сердце и душу в тот день. И даже несмотря на это, какие то осколки, остатки в его груди бьются чаще при упоминании хозяина злосчастного пламени. Не глупо ли?       Возможно, потому он и разгонял вино по телу, сосудам, заставляя кровь кипеть от алкоголя. Возможно, пытался так заменить, искусственно повторить учащенный ритм сердца, а возможно, это единственное, что удерживает его в одиночестве не упасть с крыши в объятия грубых скал за каменной города свободы. Еще глоток — еще вздох. Еще парочка таковых и станет легче. Как же удобно топить в вине искры, что засадили в его сердце меж глыбами льда. И чего это он так переживает? Неужели Беннет задел старые раны? Попал вслепую по тем самым ожогам?       Влюбился. Не то чтобы удивительно, Беннет уже весьма давно привязался к волчонку, стоило Кли их познакомить. Он влюбился и решил спросить совета у, пожалуй, самого неподходящего человека. Что Кейя мог ему дать помимо притворства и отточенного актерского мастерства? Хотя, конечно, и льстило: выходит, он действительно выглядит таким счастливым и беззаботным. Естественно, речи и быть не могло о попытках, что предпринимал сам капитан кавалерии. Речь лилась с уст нежной мелодией и сказкой, заставляла верить, надеяться. Нельзя сразу убивать в нем столь хрупкое чувство. Нельзя травить его счастье своим горем. Да и решать это уже самому Беннету, если до такого и дойдет. Пусть хотя бы он будет счастлив. Пусть воплотит мечту о тепле после этого разговора… за них двоих.       — Глупый мальчишка, — бархатно и тоскливо начал он, — Завораживающие раскаты грома могут так легко очаровать, заманить, и так легко вмиг могут убить. Пусть об ожогах ты узнаешь только со стороны, с моих уст, ладно? — произнес тот в никуда с улыбкой, чокаясь о воздух бутылкой красного полусладкого.       Вновь глоток. Вновь вздох.