Дорога.

      Тёмная ночная дорога, освещённая лишь редкими тусклыми фонарями, спряталась среди ветвистых елей и сосен. Мир будто выцвел, стал серым — светло- и тёмно-, и до безумия грязно- — и безнадёжно чёрным.       По дороге устало плетутся люди. Редкие иммунные среди сотен и тысяч обезумевших заражённых. Ещё недавно случайно встретившиеся незнакомцы, теперь — будто бы семья, несмотря ни на что бегущая, бредущая, из последних сил ползущая от смерти, наступавшей им на пятки.       Четвёрка выживших, уставших донельзя, измотанных, плетётся, внимательно высматривая хоть какое-то безопасное место. Они давно не видели убежищ, их запасов едва ли хватит до следующего вечера… Вот удача — ранений серьёзных ни у кого из них нет, да только те, что есть, — сильные ушибы, царапины и порезы, синяки и ссадины — так противно не дают о себе забыть, постоянно ноя и заставляя то и дело морщиться. Выжившие идут молча по тёмной дороге. Их путешествие монотонно и убаюкивающе, никто и слова не произносит, пытаясь сберечь последние силы. В воздухе только звуки шагов, отдалённое рычание и слабое жужжание ламп фонарей.       Николас вспоминает давнее путешествие на лодке. Он почти не моргает, так что тёмный асфальт, размытый пред уставшими глазами, покачивается подобно волнам. Ещё бы запах другой и звуки — крики чаек или там…       Ник останавливается как вкопанный, осознав, что шаги Эллиса, идущего позади него, затихли. В голове тут же закружилась добрая сотня вариантов, что могло случиться, замелькали панические картинки, как парня утащил Курильщик, как на него напрыгнул Жокей, как он давным-давно уже отстал, а Ник не услышал, утонув в своих мыслях…       Мужчина резко оборачивается.       Эллис сидит прямо на земле, скукожившись, обхватив голову руками, уткнув взгляд то ли в асфальт, то ли в собственные ноги. Его винтовка лежит рядом на земле, кажется, просто выпав из рук (и как только Ник не заметил грохота).       — Эллис… — тихо выдыхает Николас, не пытаясь позвать парня или резко напомнить, что нужно идти дальше.       Мужчина медленно подходит к механику и присаживается на колени рядом. Мягко, почти невесомо гладит его рукой по спине — раз-другой, чтобы не задеть никак не заживающие раны, но дать понять, что рядом.       — Эллис? — все так же тихо. Не требовательно. Не резко или холодно. Так устало, взволнованно и заботливо.       И не надо никаких слов, не надо пытаться его успокоить, не надо расспрашивать. Только имя, одно его имя, вкрадчиво, негромко; касание — осторожное, но до безумия важное. Быть рядом. Не только там, на полях сражений, но и здесь, где война, может, и похлеще. Здесь, где человек того и гляди на кусочки рассыплется и не собрать уже будет. И никаких тогда историй и улыбок, никаких шуток и восторженных взглядов.       Глубоко вздохнув, Эллис всё же поднимает глаза на Ника, всё те же бесстыдно голубые и такие искренние глаза, блестящие от подступивших было слёз.       — Я устал, — шепчет парень дрожащим голосом.       — Я знаю.       — Нет, это не… Не от дороги, я…       — Я знаю, — почти неслышно повторяет Николас, сгребая механика в объятия, не давая ему говорить, не позволяя ему расплакаться, не позволяя ему рассыпаться. — Мы справимся. Мы обязательно справимся вместе.       Прикрыв глаза, Николас мягко гладит Эллиса по голове, чуть покачивая, будто убаюкивая. И плевать ему на зомби, плевать на Ро и Тренера, застывших дальше по дороге, плевать на собственные старые зудяще заживающие и новые ноюще расцветающие раны. Он шепчет парню, что всё будет хорошо и, к собственному удивлению, сам в это верит впервые за очень долгое время.       …прошла, кажется, вечность, но и её было мало, чтобы вдоволь насытиться этими объятиями, такой долгожданной близостью, когда дыхание парнишки щекочет шею, когда ощущаешь, как он пахнет — так тепло и по-домашнему, и даже примесь крови и грязи не способны этому запаху помешать, — когда то ли слышишь, то ли чувствуешь, как его сердце перестаёт бешено колотиться, успокаивается, начинает биться мерно и умиротворённо… И как бы Нику хотелось застыть в этом моменте, раствориться во времени, сбежать от реальности… Но им нужно было идти. Им нужен был отдых, нужна была помощь.       — Итак, Файрболл, — отстраняясь, наигранно бодро проговорил Николас. Он протянул руку удивлённому парню, который, похоже, и сам уже забылся в этих объятиях: — идём дальше?       Секундное замешательство. И Ник готов был поклясться, что сердце у него замерло… Но на лице южанина вновь расцвела привычная, уже такая родная улыбка. Он молча взял Николаса за руку, задерживая пальцы в этом прикосновении намного дольше, чем нужно бы. Ник, едва сдерживая улыбку, кивнул, помогая парню подняться.       Они справятся. Вместе — точно.