До самого конца

— Я хочу тебя забыть. Голос Лауриты дрожал. До крови прикусив нижнюю губу, она закрыла глаза и слегка опустила голову. Слёзы усиленно рвались наружу, разрезая изнурённое лицо влажными линиями, но она старалась быстро утирать их. Предполагаю, что в любой другой ситуации Карпова могла бы позволить себе пропустить слезинку-другую, однако ей совсем не хотелось терять последнюю каплю уважения в моих глазах. Терпеть не могу, когда кто-то плачет. Хотя Лаурита понимала, что все её попытки показать мне свою силу были бессмысленны. Через некоторое время я всё же соизволила оторваться от окна и повернуться к своей собеседнице. Не торопясь, с лёгким презрением осмотрела её с ног до головы, растягивая момент. От разговора никуда не деться, да и не мне в этом случае трусливо сбегать с поля боя. Я неохотно нарушила воцарившуюся на несколько минут тишину, даже заставив девушку вздрогнуть. — Ну, забудь. Тебе это что-то даст? — равнодушным голосом произнесла я. Лаурита ничего не ответила. Сжав пальцы в кулаки, моя белокурая девочка лишь стояла и тяжело дышала. Слышались её лёгкие всхлипывания, которые мне уже порядком надоели. Свет от луны осторожно освещал лицо Карповой, будто боясь даже прикоснуться к моей малышке, что помогало отчётливо видеть каждое движение мышц, малейшее изменение эмоций голубоглазой. Моей оппонентке не так повезло: оставив светило за спиной, я, объятая мраком ночи, могла не думать о том, что собственное выражение лица с предательски рвущимися наружу чувствами выдаст меня. Но, по правде говоря, Лу слишком хорошо меня знала, так что ей всё равно это было не нужно. Она и с закрытыми глазами, по одному только прикосновению поняла бы моё состояние. Это очень бесило. Но что я могу сделать? Освещения в комнате практически (не считая света с улицы) не было, собственно, как и мебели. Лишь старое дырявое кресло и перекошенный на один бок деревянный столик составляли весь интерьер помещения. На голых стенах красовались различные граффити, парочка из которых была когда-то нанесена нашими собственными руками. На холодном бетонном полу что только не лежало: сигаретные окурки, пустые бутылки, некоторые из которых и вовсе были разбиты, упаковки от бичпакетов, фантики, исписанные бумажки, коробки из-под сока и прочий мусор. Из перечисленного довольно-таки легко вычислить, что принадлежало мне, а что — Лауриточке, примерной студентке-отличнице, послушной и воспитанной дочери, ответственной зожнице. Девушке, на первый взгляд, идеальной во всём. Но так ли всё идеально? Единственное, что грязным пятном ложится на жизнь Карповой, не давая девушке стать по-настоящему счастливой, — женщина, что её породила. Про отца и говорить нечего: его просто не было в жизни Лу. Ну а что мать… Мягко говоря, она немного не доглядела за своей дочерью. Работала проституткой, частенько даже брала Лауриту с собой и, заботясь о психике ребёнка, запирала девочку в шкафу с наушниками. Очень, конечно, мило с её стороны! Чересчур спокойно для матери отнеслась к инциденту со своим братом, дядей Лауриты, который изнасиловал ту в шесть лет. Не стала она ничего делать и с тем, что вся эта ситуация продолжалась до семнадцатилетия Карповой. Не досмотрела женщина и за телом любимой дочки: как-то мимо неё прошли и надрезы, что делала Лу от такой явно «хорошей» жизни, и многочисленные татуировки. Да ведь я и сама знаю, что всё это такое. Мне, как никому другому, знакома боль Лауриты. Ну а насчёт тату… Тут моей малышке есть куда расти. Не упускаю возможность похвастаться своим блэкворком. Несмотря на всё это, есть один момент, за который можно даже поблагодарить её мать. Спасибо вам (большую букву вы, простите, не заслужили) за то, что не доглядели за дочерью и она познакомилась со мной, такой неправильной, такой неидеальной Махой-Рукопахой. Можете за неё не беспокоиться. Хотя, точнее будет сказать, можете даже не начинать. В этой небольшой комнате мы с Лауритой провели вместе почти два года. Она являлась местом, где не было ни тех неудавшихся родителей, ни нудных преподавателей, ни приставучих однокурсников, ни так называемых друзей. Никого. Только мы. Это стало нашим убежищем, где мы проводили всё своё свободное время. В нашем распоряжении находилось не только данное квадратное помещение, а всё заброшенное здание бывшего жилого дома. Однако больше всего нам пригляделась именно эта комнатка. Возможно, потому что она была самой маленькой в заброшке и здесь мы чувствовали себя ближе друг к другу, безопаснее, чем где-либо ещё. С милым рай и в шалаше, так ведь? Мы не стали засорять наше и без того уютное жилище мебелью. Кресла и стола вполне хватало. Притащили лишь сюда пару матрасов, дабы было, где полежать. Мы настолько влюбились в это место, что даже повесили на дверь график уборки. Но мусор, который хоть и не бросается сейчас в глаза, благодаря окутавшей всё темноте, но предполагается, вовсе не свидетельствует о нашем безответственном отношении к своим обязанностям! Дело в том, что вот уже два месяца нам обеим было не до наведения чистоты. Уставившись на шныряющего по подоконнику туда-сюда паучка, я краем глаза заметила, что и Лаурита вдруг пришла в движение: дрожащей рукой полезла в свою сумку. Через мгновение она достала оттуда конверт. Я понимала, к чему это всё ведёт, но терпеливо молчала. Мне было интересно наблюдать за девушкой, её неуклюжими движениями. — А что насчёт клятвы?! — закричала вдруг Карпова. Я знала, что об этом моя девочка не забудет. — А что? Ты приняла её всерьёз? — ухмыльнувшись, произнесла я. Уж если издеваться — так не жалея, уничтожать — так всё до конца. Посмотрев в голубые глаза побледневшей девушке, я убедилась в точности попадания своего «выстрела». Казалось, Лаурита впала в ступор, явно не ожидая таких слов от меня. Каждый вдох и выдох давался ей тяжело. Я даже испугалась, как бы она не рухнула в обморок. — Знаешь, Маш, я тебя ненавижу, — прошептала Лу, резким движением бросив ранее имевшую значение клятву на пол, и наступила на неё. Какой спектакль! — Я знаю, — улыбнувшись сказала я и лениво поглядела на несчастный конверт. В нём лежал лист бумаги, на котором мы спустя несколько месяцев после знакомства, под Новый год, написали свои обещания. Ну, что всегда будем вместе, ничто не разлучит нас и бла-бла-бла. Детская шалость, но как много она значила для меня и моей любимой светловолосой девочки. — Я так понимаю, это конец, да? Всё? Два года — всё, на что тебя хватило? — воскликнула Лаурита, начиная закипать от злости. Меня же всё больше забавляла эта ситуация. — Хм, стоит ли вообще считать эти два года? — ещё шире улыбнулась я. Каждая моя фраза добивала её, я видела. Мне и стараться не нужно было, чтобы как-то задеть малышку. Я ведь знаю, куда бить, а бью я всегда без промаха. — Ах, да, — произнесла она дрожащим голосом. — Точно. Это ведь всё игра! Конечно! Тебе просто было весело наблюдать за мной — такой влюблённой дурочкой! И на самом деле я ни капельки тебе не нужна. Всё ложь, — Лаурите уже не удавалось сдерживать себя. Слёзы потекли по бледным щекам девушки. — Только зачем… Зачем тебе это было нужно?! — Просто так, — сказала я, снова повернувшись к окну. Её нытьё начинало бесить меня. Я не хотела сорваться. Пробудить во мне зверя легко. Только кто его потом остановит? Карповой, по-видимому, не понравилось моё отношение к ней в данный момент. Она тут же кинулась ко мне, схватила за плечи и силой повернула к себе. Я не сопротивлялась. Было слишком интересно… сколько я ещё продержусь. — Я тебе не игрушка, ясно?! Будь добра, смотри на меня, когда я говорю! Я так много прошу?! — кричала она. Её голос эхом раздавался по заброшке. — Я просто не вижу особого смысла в твоих словах. Как и в этом разговоре, — спокойно, глядя Лаурите прямо в глаза, ответила я. — МНЕ ПЛЕВАТЬ! СМОТРИ НА МЕНЯ! Не на шутку разозлившаяся девочка взяла меня за ворот моей чёрной толстовки и начала трясти то от себя, то на себя. Туда-сюда. Туда-сюда. Моё терпение лопнуло. Я резко оттолкнула малышку и навалилась на неё всем телом, прижав её руки к холодному полу. Лу молчала, переводя дыхание. — Кажется, ты и сама заигралась, — холодно начала я. — Ты серьёзно думала, что так дорога мне? Ты?! Было очевидно, что я тебя использую! Зачем? А просто! Просто так! Мне не нужно от тебя абсолютно НИ-ЧЕ-ГО. Я смотрела прямо в глаза Карповой. Она же пыталась избегать моего взгляда. — Мне просто хотелось поиграть. Я крепче сжала руки девочки. У меня возникло сильное желание сделать ей так больно… Не только морально, но и физически. Как же она меня бесит. Взяла бы и задушила. Бьёт — значит любит. Ага, как же. Я слегка наклонилась к лицу Лауриты, на что та закрыла глаза. Так даже лучше: не пойман — не вор. Я коснулась губами её тёплой шеи. Как и думала. Даже сейчас она не начнёт сопротивляться. Вдруг моя девочка подала голос: — Почему именно я? — Ты никогда не уйдёшь, — немного подумав, ответила я. Не люблю врать не к месту. — После всего, что я, бывает, наговорю тебе, после всех наших ссор ты никогда не оставляла меня. Как бы больно тебе ни было. Даже сейчас. Лу, ты могла бы уже давно уйти. А ты ещё тут… Нравится страдать? Я не заметила, как мой голос стал мягче. Зато это сразу почувствовала Карпова. Она слегка подняла голову и, осторожно дотронувшись до моих губ, поцеловала меня. Я ожидала этого от неё. Она же, как-никак, моя малышка. Только я не предусмотрела, что делать в этом случае. Ломаться не было времени. Да и хотела ли я этого? Долго не думая, я просто… поддалась. Углубив поцелуй, я отпустила руки Лауриты и запустила свои под кофту. Освободившиеся ладони она запустила в мои тёмно-каштановые волосы, упорно притягивая меня к себе. Тут же обхватила моё тело ногами. Ещё пара мгновений — я уже без толстовки. Шустрая. Люблю.

***

Я открыла глаза и осмотрелась. Обнаружила себя в старом кресле. На мне лежала Лаурита, мирно посапывая. Лицо моей, до недавнего времени, оппонентки находилось так близко, что мне удалось разглядеть её слегка опухшие от слёз глаза, чуть надутые губки с запёкшейся кровью. Светлые волосы девушки были растрёпаны. Я отвела взгляд и зацепилась за лежащие на полу бумажки. Наша клятва. Вспоминаю, как Карпова бросила их на пол, как топталась на них. На моей памяти такого ещё не было! Признаю — я удивилась. Это ведь не просто ничего не значащие листы бумаги, а материальное воплощение наших чувств. Наличие этого конверта с обещаниями успокаивает наше сознание, выступая гарантом того, что мы никогда не оставим друг друга. Ну, потом-то Лаурита обязательно поднимет эти бумажки и продолжит бережно хранить их. Поднимет ведь? Должна… Я дала слабину. Как теперь назвать то, что происходит между нами? В очередной раз задаюсь этим вопросом. Да и явно не одна я. Я почувствовала что-то тёплое внутри, вновь взглянув на Лауриту. Рука невольно потянулась погладить девочку по голове. Я старалась не шевелиться и даже дышать осторожно, чтобы не разбудить малышку. Однако Карпова, к сожалению или к счастью, всё равно через несколько минут проснулась. Слегка потянувшись, она крепко прижалась ко мне. — Я тебя люблю, — тихо прошептала Лу глядя в карие глаза напротив. Она боялась моей реакции на такие простые, приятные слова. Кто я после этого? Да кем была, той и осталась: Марией Лебедевой — профессиональной спортсменкой, которой не страшно избить человека до переломов, но так страшно ранить свою Лауриту и остаться одной. Одной против всех. Оставив и её наедине с этим ужасным, жестоким миром. Грубить уже совсем не хотелось. Да и надо ли? — Я знаю, — произнесла я мягко, поглаживая Карпову по спине. Девушка вдруг развернулась и села мне на колени. Её лицо было прямо напротив моего… Обхватив мою голову руками, от и до покрытыми шрамами от порезов, она вновь поцеловала меня. Ненасытная. Когда мы оторвались друг от друга, Лаурита положила голову мне на плечо и спросила: — Что нам теперь делать? Я боялась это вопроса, потому что и сама не знала, как нам быть дальше. Каждая наша ссора заканчивается одинаково. Она переходит грань, а я хочу убить её. В этот раз мы дошли, как мне казалось, до самого конца, однако это было заблуждением. Лаурита знает всю правду, всё о моём отношении к ней. И эта дура всё равно рядом. Ненавижу. Я промолчала и сильнее прижала девочку к себе, а она крепко обняла меня в ответ. Почему я всегда отношусь к ней, как к ребёнку? Она ведь старше меня на пять месяцев. Даже ростом выше! Но… куда она без меня? Такая наивная, добрая… Моя. Лаурита, моя спящая красавица, знай: я защищу тебя от всех и вся. Разбираться не стану, а сразу набью морду любому, кто тронет мою девочку. Теперь о тебе есть кому позаботиться. Я здесь. Я с тобой. В свои двадцать три ты наконец можешь ничего не бояться. Только меня. Так, для профилактики. На улице начало восходить солнце. Небо имело оранжево-розоватый оттенок. Я знала, что Карповой наверняка сейчас названивали подружки с учёбы. У них же сегодня экзамен. Летняя сессия, как-никак. Но Лу отключила телефон. Вот она — примерная студентка, будущий юрист. Мои же одногруппники за меня вряд ли волновались. Кому стоило переживать, так это моим качкам с тренажёрки да пацанам-собутыльникам со двора. Мать осталась в другом городе, что и хорошо. Москва не для неё и уж точно не для нас двоих. Пусть занимается своими делами, я же предоставлена сама себе. Ну и этой белобрысой голубоглазой красавице. Жизнь удалась. Через некоторое время девочка принялась одеваться, и я последовала её примеру. Пока она искала в сумке резинку, чтобы собрать волосы в хвост, я вытащила из кармана джинсов пачку самых дешёвых сигарет и закурила. Подойдя к окну, я расположилась на подоконнике и уставилась в небо. — Лу, — обратилась я вдруг к Карповой, которая в этот момент расчесывала свои светлые волосы. Она повернулась ко мне. — Да? Я не знала, как начать. Уверенность покинула меня. Молчание затянулось. Лаурита, разделавшись с волосами, подошла ко мне, села рядом и вопросительно уставилась на меня. — Ты ведь понимаешь, что наш союз изначально был… Ну… — И что? — перебила меня девочка. — Мне плевать. Решимости Лауриты, казалось, не было предела. — Наше будущее… — Прорвёмся. Не сможем сами — обратимся за помощью. Пойдём в «Пацанки». Я улыбнулась. — Ну ты загнула! Туда ж не отношения приходят спасать. Поглядев на Карпову, я не нашла ответной улыбки на её лице. Она была как никогда серьёзна. — Всё начинается с нас самих. Внутри. Надо будет — пойдём. Я не шучу, — твёрдо произнесла Лаурита. На мгновение она отвела глаза, словно собиралась с мыслями. — А ещё… Никто между нами не встанет. Не позволю. Я не любительница телячьих нежностей, но всё же не могла не поддержать свою малышку. — И без Школы Леди справимся. Да, никто нас не разлучит. Ни-ког-да, — с гордостью заверила я Лу, похлопав её по плечу. — И Крис? Я закатила глаза. Вот она на что намекала. Конечно, Лаурита не забыла о ней. Ведь именно из-за инцидента с Желточенко началась наша крупная ссора. Я ответила на лёгкий флирт Крис (недофлирт — можно даже так сказать). Она хотела выпендриться, а я — показать своё превосходство. Мы любим посоревноваться друг с другом. Крис — моя близкая по духу соперница. В чём бы то ни было. Даже в демонстрировании навыков соблазнения. Да, звучит глупо, но всё же. Лу отказывается это всё понять. Вон уже изменщицей меня заклеймила! Написала сообщение, в котором попросила меня прийти «в наше место в полночь», чтобы обсудить произошедшее. Как же меня бесит эта беспочвенная ревность! Или не так уж и бесит, а умиляет? Ну, не исключаю, что специально даю Карповой поводы для подозрений. Мне нравится смотреть, как она сердится. Нравится, когда её переполняет чувство собственничества. Так интереснее жить. Так я знаю, что всё ещё нужна ей. — И Крис. Чёрт возьми, я думала, ты всё поняла, дура! — наигранно разозлилась я. — Ладно-ладно. Изменщица, — надув губки, сказала Лаурита. Она придвинулась ближе ко мне. — Дай затянусь. — Ты же не куришь, — напомнила я чересчур осмелевшей блондинке. — Пустяки. Она взяла мою сигарету и закурила. Через пару минут, наконец прокашлявшись, она пообещала себе никогда больше не брать эту гадость в рот. Как смешно и нелепо она выглядела. Совсем ещё малышка. Моя малышка.