Заманчивое приглашение

Платиновый фиолетовый. Почти чёрный, с небольшой примесью жжёной кости. Затем немного солнечного стронция, совсем чуточку. Ещё брызги титановых белил и кровь. Тёмная, красного кадмия. Разбавить пиненом, чтобы потекла. Для глубины ощущений синий кобальт с вкраплениями изумрудного виридиана… Стив творил. Он то приближался к холсту, принимаясь истово размазывать краску кистями, то отходил, издалека отправляя мастихином на холст красочные плюхи. Высокий немолодой мужчина с почти лысой головой, в заляпанном краской белом халате на голое тело. Костлявые неспортивные руки споро размешивали очередную порцию масла на палитре. Цветные капли падали на пол, попадая на его голые ступни. Почувствовав очередную каплю, Стив переступал с ноги на ногу, вытирал ступню об икру длинной худой ноги, и снова набрасывался на холст. «Экспрессия, граничащая с безумием» — так охарактеризовал его творчество один из критиков. Стив усмехнулся: сами вы безумцы. Остановился, отошёл от картины и придирчиво оглядел результат своих трудов. На холсте творилось невообразимое буйство красок. Как же назвать сей шедевр? Стив взял самую тонкую кисть и вывел в правом нижнем углу: «Слон, топчущий единорога в Эдемском саду». И стилизованный вензель «SB». Теперь всё. Пусть сохнет. Сегодня у него день рожденья. Сорок третий, кажется. И опять никто не придёт. Стив плюхнулся на старый кожаный диван, не снимая халата. Оторвал пару бумажных полотенец от валявшегося на диване рулона, обтёр руки и выкинул скомканные бумажки за диван. В мастерской и так царил ужасный беспорядок. Он взял с журнального столика бутылку тёплого пива, откупорил её об истерзанный угол стола, поморщившись отпил. Полез разгребать письма на столе. Счета из банка, записка от миссис Буковски о долге за оплату мастерской. Какие–то приглашения на его, Стива, день рожденья в кафе, где будут праздновать заодно и Хэллоуин. Угораздило же его родиться 31 октября! Друзья вечно выбирали между днём рожденья угрюмого Стива и празднованием Хэллоуина в пользу последнего. А были ли у него друзья? Среди открыток попался плотный конверт. Приглашение от губернатора Пимфорта. Он сразу вспомнил крепкого 60–летнего мужчину. Это было на выставке. Хрен знает, где. Охрана губернатора окружила его, и Стив оказался прижат почти вплотную к этому круглолицему мужику. Маленькие, глубоко посаженные глазки, казалось, сканировали Стива, норовя залезть к нему в штаны. Губернатор протянул мясистую руку и крепко сжал потными пальцами его узкую ладонь. — Надолго в Иллинойс, мистер Брайт? — губернатор расплылся в похотливой улыбке. — Хотел засвидетельствовать Вам своё почтение. Ваши работы меня очаровали. Особенно, «Сон Джека в летнюю ночь»... Стив вздрогнул: его юношеские наброски нигде не выставлялись. Он тяжело сглотнул и пролепетал что–то про свою исключительную загруженность. — Конечно, конечно, мистер Брайт, — губернатор улыбнулся ещё шире, показывая ряд острых белых зубов. — И всё же я надеюсь увидеть Вас на следующий Хэллоуин у себя в поместье. Я пришлю Вам приглашение. Будет оч–чень интересно. Он так и сказал: «оч–чень», нараспев. Стиву еле удалось вырваться из плотного кольца охраны. В ту ночь он знатно набухался. Приглашение отправилось туда же, куда и вся ненужная корреспонденция. Стив ещё раз глотнул отвратительного пива. Нет, пора с этим кончать. Он нехотя поднялся с дивана. После того, как Стив перерезал себе вены в ванне, миссис Буковски воспользовалась его долгим отсутствием и выкинула её нафиг. Теперь вместо ванны была дырка в полу и слабый–преслабый душ над ней. Розетки выкорчевали до самого дивана, а пустоты залили белым раствором. Стив кривился каждый раз, когда натыкался на эти круглые белые заплаты среди безобразно–зелёных стен. Пошарив за диваном, он выудил помятый бумажный пакет с эмблемой какой–то аптеки. Ему не раз приходилось отоваривать рецепты для папы миссис Буковски, и кое–что осело в его цепких лапах. Почти тёплая вода полилась на голову тонкой струйкой. Цветной ногой он отпихнул скомканный халат в дальний угол, неторопливо отвинтил крышечку пластиковой банки, высыпал в рот всё её немногочисленное содержимое — штук двадцать розовых таблеток. Запил водой из душа. Аптекарь, мальчик ещё совсем, уверил Стива, что одной банкой слона можно завалить. Придётся поверить ему на слово. Время потянулось медленно, неспешно. В животе появилась неприятная тяжесть, стены начали отдаляться. Стив закрыл глаза. Скоро всё кончится. Если только его не вырвет к чертям. «Сорок три, сорок три!» — запиликал дверной звонок. Точнее, он пиликал что–то другое, но Стиву показалось, что он над ним издевается. Чёрт! Стива всё–таки вырвало. Прямо на раскрашенные ноги. Стив крепко выругался, кое–как обмылся и пошёл искать другой халат. «Сорок три, сорок три!» — настойчиво повторил звонок. — Да иду уже, иду! — крикнул Стив. Откуда же столько пепла? Он отряхнул от пепла старую кожанку, провёл пальцем по дивану. Всюду тонкий слой пепла. Пепел висит в воздухе, и откуда–то тянет гарью. Неужто пожар у миссис Буковски? — Мистер Брайт? На пороге стоял худой мальчик в мотоциклетном облачении. Курьер. На голове дурацкая тыква, даже лица не видно. В руках какая–то картина, завёрнутая в плотную бумагу. — Ты хоть тыкву свою сними, — проворчал Стив. — Не могу, — застенчиво сказал мальчик. — Хэллоуин. Голос совсем молоденький. Жалко его: весь день будет в тыкве мотаться. — Иди уже, — Стив махнул рукой. — Нельзя, — мальчик вздохнул. — Мне велено проводить Вас к губернатору. — Скажи ему, что я сдох, — Стив злобно усмехнулся. Мальчик продолжал нервно топтаться у двери. — Пиво будешь? — он сжалился над парнем. — Ага. Он усадил парня на диван и открыл ему свежую бутылку, потом развернул бумагу. Шквал эмоций прокатился по лицу Стива, а оставшиеся волосы на голове встали дыбом. — Слушай, — Стив облизал пересохшие губы. — Кто тебя послал? Чья посылка? — Ой, простите, мистер Брайт! Парень вытащил из–за пазухи конверт и протянул его Стиву. Тот скинул с мольберта сушившегося «Единорога» и поставил присланное полотно. Картина изображала обнажённого юношу с прекрасным телом и головой–тыквой, отдыхающего под сенью раскидистых деревьев в невысокой траве. Юноша слегка прикрывал очаровательные гениталии правой рукой, а свою голову–тыкву положил на левую руку, согнутую в манящем жесте. В правом нижнем углу подписано: «Сон Джека в летнюю ночь», а рядом — вензель «SB». — Ты понимаешь, — голос Стива дрожал, он заломил свои костлявые руки. — Я не писал это. Ну, я не помню, чтобы я это писал. Это моя фантазия, не больше. Этой картины не должно быть… Парень засунул бутылку в тыкву наполовину, и оттуда слышалось довольное бульканье. Наконец, он вытащил бутылку. — Я понимаю, мистер Брайт, — видно было, что парень слегка опьянел. — Но Вы прочтите письмо. — Да–да, — Стив так разнервничался, что забыл про конверт. — Дорогой мистер Брайт, — зачитал он вслух. — Надеюсь, после столь необычного подарка, Вы, наконец, посетите моё поместье. Юный Джек — тоже подарок. Губернатор Пимфорт. — Стив глянул на картину, потом на юношу, и брови у него полезли на лоб. — Постскриптум. Не забудьте надеть штаны. Мать твою! — выругался Стив: он и правда стоял голый в одной кожаной куртке. — А ты чего не сказал? — Хотел разглядеть тебя получше, — парень уже стягивал штаны. — Эй… Стив хотел было остановить его, но тот подошёл к Стиву и приложил тонкий палец к его губам. Их тела соприкоснулись, мальчик обнял Стива за талию своими холодными тонкими руками. — Поцелуешь? — хрипло спросил парень. — Что, через тыкву? Ну нет! — Стиву даже показалось в этот момент, что тыква настоящая. — Никогда не целуешь, — парень вздохнул. Стив опустился на колени и начал целовать парня в пупок, опускаясь всё ниже и ниже, потом облизал сморщившиеся яички, взял возбуждённый член парня в рот, прижимая его к нёбу языком. Парень стонал, сжимая голову Стива руками, а тот массировал пальцами попу парня. Член у парня настолько разбух, что занял почти весь рот Стива. Он даже чувствовал его частый пульс. Тот затрясся, извергая поток тёплой солоноватой спермы прямо ему в рот. Стив не без удовольствия проглотил. Сам он так возбудился, что готов был уже кончить без всякой помощи, но парень потянул его на диван. Стив еле успел схватить с мольберта банку льняного масла. Главное, чтобы не скипидар, промелькнула в голове мысль, прежде чем он погрузился в парня по самый корешок. Тот выгнулся дугой, сжимая Стиву ягодицы пальцами. И минуты не прошло, как Стив кончил в парня. Отпускать парня не хотелось. Он прижался к Стиву своим холодным тельцем, положив тыкву ему на плечо. В воздухе кружился серый пепел, и сильно пахло гарью. Стив гладил парня по груди. — Как он заставил тебя надеть эту дурацкую тыкву? — пальцы Стива пробежали по шершавой поверхности. — Проклятье, — тыква тяжело вздохнула. — Я его обманул. Теперь она у меня вместо головы. — Я слышал эту сказку в детстве, — Стив усмехнулся. В конце концов, не хочет говорить — пусть не говорит. — Про картину хоть расскажешь? Откуда она взялась? — Ты её написал с меня. — Но я её не писал… — Ты всё забыл. Поедем, я тебе покажу. Парень сел и стал натягивать штаны. Стив нежно погладил его по спине. Деревья вокруг стояли серые от пепла. Пепел кружился в воздухе, медленно оседая на все поверхности. Солнце еле просвечивало насыщенный пеплом воздух. Ни ветерка. Кругом стояла звенящая тишина, и запах гари щекотал ноздри. Город будто вымер. — Он любит смотреть, — парень отряхнул сиденье мотоцикла. — Поэтому не отпускает нас. Может, хоть на этот раз повезёт. Я почти полюбил тебя. Мотоцикл громко затарахтел, разрывая пелену тишины. Они вырулили на Томб стрит и покатили вдоль серых домов и заборов, оставляя на нетронутом пепле одинокий след мотоциклетных шин.