Последнее слово

«Все было решено уже давно.» — Говорила я себе, ища оправдание. Я уже не могла этого изменить. Нужно лишь чуть-чуть смелости и все это прекратиться. Одно движение и боли больше не будет. Никогда. Я беру в руки тонкое лезвие, большим пальцем проверяю его остроту. Да, одного движения будет достаточно. Смотрюсь на себя в зеркало. Я уже не та Китти, которая год назад веселилась на этом же месте в это же время. Измученный взгляд, полный боли и отчаяния, бледная кожа, контрастирующая на фоне черной одежды: джинсы и водолазка с подвернутыми до локтя рукавами; длинные и растрепанные волосы, объемные и небрежно уложенные, длинная челка, падающая на глаза. Сколько же я потеряла за это время. Друзья и просто мне дорогие люди. Здесь я влюблялась и каждый раз у меня оставалась лишь боль… Черт подери, после первых двух раз я не думала, что это случится вновь, но… Наверное, так было нужно, он появился неожиданно и я сама не успела понять, как стала нуждаться в нем. До того момента я и представить не могла, что в нас, не смотря ни на что, столько общего. Поступив в Школу Чарльза Ксавье, я и не представляла, насколько разнообразные эмоции ожидают меня тут. Это были и радость, и веселье, и грусть, влюбленность и разочарование. Новые знакомые и новые грани общения. Я даже ни о чем не жалею, наверное… Закусываю губы, смотря на свое отражение. Руки трясутся, а мне хочется заплакать, но подобная роскошь более не доступна мне. Знаете, бывает такое состояние, когда волнуешься, переживаешь, а потом становится все равно? Так вот это оно. Я перешла грань слез и мне ныне так плохо, что я уже не могу плакать. Перевожу взгляд на левое запястье и натренированным жестом напрягаю руку, внимательно оглядываю вену. Меня давно преследует навязчивая мысль разрезать ту, это будет слишком красиво и фатально. Но сейчас я готова. Прикрываю глаза, в очередной раз, представляя, как разрежу тонкую кожу, и как хлынет кровь, а я буду смотреть на это, наблюдая, как алая жидкость распространяется по белоснежному кафелю. Но я не чувствую боли. Пробирает дрожь и, отложив лезвие в сторону, я касаюсь кончиками пальцев запястья. Чувствую собственный пульс и движение сухожилий. Это будет превосходно, настоящее искусство. Тем, кто режет себя, обычно говорят, мол, если хочешь умереть режь вдоль, а не поперек, но эти люди ничего не понимают. Первые секунды прекрасны, когда раскрывается рана, и из нее начинает литься кровь, кончики пальцев холодеют от недостатка крови, немеют, а горячая алая кровь всюду оставляет свои следы. Боже мой, сколько раз я проигрывала этот момент у себя в голове и вот он настал. Эта дата была назначена уже давно, я так надеялась, что может в моей жизни появится кто-то новый, ради кого я бы могла отложить этот безрассудный поступок, но нет. Моя душа уже давно мертва. Да и к тому же добил ее уход единственного, кто был дорог. Сначала близкий друг, а потом тот, в кого я воистину влюбилась, ушли, оставив меня одну. Эта боль не дает мне покоя. С тех пор физическая боль ничуть меня не пугает. Это даже в какой-то мере приятно. Приятно отвлечься от душевных мук и позволить себе секунды блаженства. Одно точное движение и я обрету свободу, настоящую свободу. Как пелось в песни, от любви, от вражды и от молвы, от предсказанной судьбы и от земных оков, от зла и от добра… Моя душа сейчас на лезвии ножа. Возможно, там я даже обрету счастье. То счастье, которое я потеряла. Хватаюсь за голову от нахлынувших мыслей, пальцами цепляюсь в волосы и жмурюсь от болезненных мыслей, черт, я до сих пор люблю его! И… я жалею только о том, что мы так долго не общались. Действительно, это была единственная наша ошибка, или нет? Этого уже не узнать… Ведь он ушел, ушел, как и все. Конечно, я его понимаю, и… настало и мне время уйти. Беру отложенное в сторону лезвие и вновь прикладываю его к запястью. Один жест и все это прекратиться. Жалко, конечно, немного, но это больше невыносимо. Закусываю губу, смотрясь на свое отражение. Возможно, когда-то я была даже красива, не то, что сейчас. Все изменилось. Кусаю бледные губы сильнее, и по ним сказывается капелька крови. Усмехаюсь, смотря на свое отражение. Первая кровь, как говорится. Но этого недостаточно. Слизываю капельку крови с губ и собираюсь с мыслями. Делаю глубокий вдох и касаюсь лезвием кожи, вдавливаю то и медленно провожу поперек запястья. Жмурюсь от боли, но заставляю себе посмотреть на запястье. Из руки падает окровавленное лезвие, и я вижу то, что представляла себе много раз. Подступает кровь и заливает все вокруг, капает на кафель, на мои кеды, на пол, оставляя яркие следы. Безупречный алый цвет, густая и липкая кровь. Чувствую, как начинают неметь кончики пальцев от недостатка крови, а голова начинает кружиться. Какой глупый поступок. Кровь распространяется все дальше, стекает по пальцам, течет по полу и оставляет яркие пятна на кафельном покрытии. В глазах начинает темнеть, чтобы не упасть сразу, опираюсь правой рукой на раковину. Левая невольно опускает, и холодеющие кончики пальцев заливает горячая жидкость. Делаю небольшой шаг вперед и, положив запястье в раковину, чтобы видеть его, бессильно прислоняюсь лбом к зеркалу, переводя лишь мутнеющий взгляд. Такое чувство словно бы я пьяна, однако нет, даже спирт перестал помогать мне мириться со всем этим. Закидываю голову назад и мутнеющим взглядом осматриваю потолок. Похоже, это конец. Чувствую, что с трудом могу устоять на ногах и пытаюсь ухватиться за испачканную кровью раковину, но невероятно нахлынувшая слабость не позволяет это сделать, я пытаюсь, цепляюсь пальцами за кафель, но они соскользают. Бесчувственно смотря в сторону, я падаю в собственную лужу крови. Сознание покидает меня, а я из последних сил пишу на кафельном полу кровью первые три буквы имени того, кого любила. Люблю до сих пор… Но это уже не имеет значения. Более ничего не имеет значения. От нахлынувшей усталости и бессилия я прикрываю глаза, лежа на холодном, испачканном кровью кафельном полу. Черная одежда пропиталась кровью, оставляя слабозаметные пятна, прилипала к коже. На шее остался серебряный кулончик с логотипом людей икс. Невольно смеюсь, нащупав его правой рукой. Им придется менять состав. На моих губах остается легкая улыбка. Даже некое удовлетворение. Остаток сознания покидает меня. И я остаюсь лежать одна. Прямо, как и при жизни. Одиночество и есть моя жизнь. Печальная и холодящая судьба той, кто просто хотела любить и быть любимой.