***
Мы с Мерфи быстро шли по коридору колледжа в сторону спортивных раздевалок, дабы окончательно обмусолить тяжелую контрольную работу. Я едва справился с заданиями, на миг почувствовал себя тупым как пробка, получил свою заслуженную минимальную оценку и по-быстрому свалил от пристального взгляда профессора, который явно был недоволен мной. Мерфи выглядел потеряно, то ли от своего очередного «неуда», то ли его все еще гложило случившееся с Тейтом. Бедный парень, мне искренне жаль его, ведь спорт — это вся жизнь Маршалла. Я даже чувствую некоторую вину за случившееся, хоть и сам парень уверяет, что это пустяковая травма. В раздевалке было пусто и тихо. Я вошел первым, закрывая кем-то невыключенный душ, и принялся раздеваться, чтобы надеть обмундирование члена футбольной команды. — Пиздец, — Мерфи уселся на лавку, откинувшись головой на стену, — он что, специально дал контрольную, зная, что мы почти не ходим на его предмет? — Мне попался вопрос о древних цивилизациях, — я усмехнулся, оставшись в одних трусах, — я вспомнил только о Майя. — Ты хотя бы сдал, — азиат нехотя стащил с себя кожаную куртку, — а мне топать в конце мая на пересдачу. — Зато нормально подготовишься, — пожал я плечами, застегивая каркас для поясницы на себе. Друг вздохнул, тоже облачаясь в форму для американского футбола. Раздевалка постепенно наполнялась людьми, оттеснив нас ближе к выходу на стадион. Я решил выйти на свежий воздух и немного размяться перед тренировкой. Андреа сидела на трибунах в компании с Рамоной. Сегодня по пути на учебу, я попросил Андреа поговорить с девушкой, посчитав, что так мы испугаем ее меньше, нежели набросимся на нее всей толпой и начнем расспрашивать о Томе. Андреа как-то неестественно смеялась, вытянувшись на сидении и подставляя лицо теплым солнечным лучам. Я пробежался кружок по огромному полю, в надежде привлечь внимание девушек, а может быть и просто потешить самолюбие. Андреа махнула мне рукой, улыбнувшись, а Рамона почему-то поднялась, сказав что-то, расстроенно бросилась прочь почти бегом. Я подбежал к Андреа, снимая по пути шлем и спросил, слегка задыхаясь: — Что такое? — Я сама не поняла, — девушка озадаченно спустилась ко мне сверху, — она очень странно себя ведет. — Что она сказала? — мне безумно сильно хотелось коснуться ее руки. — Чтобы я не лезла, — голос Андреа похолодел, — сказала, что Тома найдут и он ответит за все, что совершил с ней. — Что? — я нахмурил брови, обхватив пальцы Андреа и сплетая их между собой. — Не знаю, Эд, я ничего не поняла, — она вздохнула, — я позвоню в полицию, спрошу, как идет расследование. — Послушай, — начал я, — у Рамоны очень странное поведение. Как думаешь, она в курсе, что мисс Блэк ждет ребенка? — Боже, еще и это, — девушка вздохнула, прижавшись к моему плечу через низенькую оградку трибун. Мы с секунду молчали, пока не раздался свисток тренера, оповещающий о начале тренировки. Я нехотя отстранился от любимой девушки, сказав напоследок: — Езжай домой и позвони в полицию. Расскажи им, что поведение Рамоны показалось тебе странным. Может, они расскажут о том, как допрашивали ее. — Хорошо, — тихо произнесла Андреа, — но я лучше поеду туда лично. Я кивнул и быстро понесся через все поле к своей команде. Ничего не понятно. Что совершил Том, за что он должен поплатиться? Еще более непонятно то, что же скрывал такой тихий и всегда спокойный брат Андреа? Что еще преподнесет нам это расследование, какие тайны о жизни Тома мы узнаем дальше? Забавно. Не зря говорят, что в тихом омуте водятся черти. Вот и он, с виду одиночка, помешанный на Древней Греции, мечтающий стать учителем, оказался полон тайн и сюрпризов. Интересно, что с ним случилось? Сбежал, как только узнал о беременности своей взрослой подружки? Или действительно совершил нечто непоправимое? Боится навлечь беду на сестру? Черт, его нет уже неделю. Именно в это время Андреа отправилась на свой последний рабочий день, оставив дома брата, как обычно, наедине с книгами и крепким горьким кофе, которое он пил в невероятных количествах. Этот вечер можно считать точкой невозврата. Я устал. Признаюсь. У меня нет никакого желания играть в юных детективов, распутывать клубок того, что же случилось на самом деле. Пусть разбирается полиция. За все то время, что мы пытаемся расследовать и вынюхивать, мы не узнали ровным счетом ничего. Ничего, что могло бы хоть как-то вывести на след.***
Вечером ничто не предвещало беды. Я вернулся домой поздно, уставший и голодный, с одним желанием — поспать хотя бы немного, чтобы начать нормально функционировать. Но моим мечтам вновь не суждено было исполниться — привезли декор и костюмы для предстоящей вечеринки. Конечно, это не было для меня неожиданностью, я просто забыл об этом, ведь бессонная ночь наложила свой отпечаток. Я немного потерялся, какой же сегодня день недели. В общем, поспать после тренировки мне так и не удалось. Пока рабочие разгружали все эти древнегреческие колонны и статуи, мы с Андреа торчали у меня в комнате, примеряя различные образы для завтрашнего вечера. Андреа, в полузастегнутом наряде Артемиды, прикладывала разные диадемы к густым каштановым волосам, в попытке оценить, какая же из них лучше подойдет. — Эдриан, ну какая? — канючила девушка, слегка надув губы. — Серебряная с зелеными камнями, — спокойно отчеканил я, глядя на нее в большое высокое зеркало, — тебе застегнуть платье? — Я уже не уверена, что хочу быть Артемидой, — вздохнула девушка, так и не нацепив диадему за волосы, развернулась ко мне. Я посмотрел на нее с мягкой полуулыбкой, присаживаясь в мягкое кресло: — Но почему? Артемида — богиня охоты и женского целомудрия. — Я слишком беспечна для такого божества, — пожала плечами несостоявшаяся богиня, приближаясь ко мне. — Образ не всегда должен отражать сущность. Для того мы и люди, чтобы иметь возможность быть тем, кем захотим, — легкая усмешка коснулась уголков моих губ, — даже если дело касается простой костюмированной вечеринки. Она уперлась ладонями в мои колени, нависнув над лицом, и с широкой улыбкой произнесла: — Знаешь, иногда хочется быть исключительно только собой. Даже ты, Эд, ты разный. Ты один с друзьями, один с мамой, и совершенно другой со мной. — Это какой? — я чмокнул ее в носик, прищурившись. — С друзьями ты часто очень расслабленный, шутишь и дерзишь, с Аидой — у вас война, даже несмотря на то, что вы любите друг друга, вы как два спущенных с поводка пса, — Андреа села на мои колени, прижавшись спиной к груди, — ну, а со мной, ты просто безумно нежный и заботливый. Я усмехнулся, забирая ее в плен своих рук, проведя носом от виска вниз по щеке: — В любом случае, это сложно назвать маской, — продолжала Андреа, накрывая мои сцепившиеся у нее на талии руки своими теплыми ладонями, — ты просто разный, подстраиваешься под характеры других людей. Я почувствовал, как по телу разливается приятное тепло от ее прикосновений. Нежно поцеловав открытую шею девушки, я крепче прижал ее к себе, поглаживая большими пальцами тонкую шифоновую ткань на груди. Андреа вытянула босые ноги, перебрасывая их через подлокотник кресла, по-прежнему оставаясь на моих коленях, а затем невесомо дотронулась своими губами до моих. Я на краткое мгновение замер, поддавшись искушению, завел руки за тонкую кружевную резинку бюстгальтера, торчащую из расстегнутого на спине платья. Словно почувствовав теплые прикосновения на своей разгоряченной коже, девушка слегка вздрогнула, углубляя свой сводящий с ума поцелуй. Возбуждение с головой накрыло меня, я чувствовал, как напрягается член. Наверняка, Андреа это чувствует тоже, во всяком случае, она заерзала на моих коленях. Я вытащил непослушные пальцы из-под резинки, запустив их ниже, проводя по нежной коже поясницы, отчего она тут же покрылась мелкими мурашками. Андреа выпустила воздух в поцелуй, издав звук, почти граничащий со стоном, но так и не расплела наши языки и губы. Лишь стянула с себя лямки белоснежного платья. — Нужно снять это платье полностью, — почти задыхаясь, прошептал в поцелуй я, — мы же не хотим испортить костюм? Андреа кивнула, поднимаясь с моих колен, и рывком стянула ткань с себя, оставаясь в одном тонком бежевом белье. Я закусил губу, неотрывно глядя за процессом, и как только девушка изящно переступила через платье, поднялся за ней. Приблизившись, я обхватил ее хрупкую фигурку, притягивая к себе, оставляя страстные поцелуи на плечах и шее. Она среагировала мгновенно, запуская свои прохладные пальцы под футболку, смело пробежалась пальцами вдоль позвоночника, в конце оттянув резинку домашних штанов. Возбуждение нарастало с бешеной силой. Тянуть не хотелось. — Готова? — я поднял на нее глаза, распаленный и раскрасневшийся, чувствуя, как ее руки проходятся по паху. — Да, — сдавленно выдохнула девушка, касаясь эрегированного члена. На этих словах мне окончательно снесло крышу. Я наступаю на нее, заставляя упасть в прохладу простыней на кровать, а она в свою очередь стягивает с меня ненужную футболку. Разряды тока пронизывают мое тело, заставляя коснуться ее бедер губами, вбирая мягкую податливую кожу в рот. Андреа стонет, забираясь непослушными пальцами в волосы. Я легко кусаю нежную внутреннюю сторону бедер, а затем горячо зацеловываю укушенное место, чувствуя, как девушка извивается от моих действий. — Я не могу больше, Эд, — хрипло шепчет она, сжимая в руках мои волосы, — иди сюда. — Нет, сначала нужно снять эти красивые трусики, — я ехидно улыбнулся, проведя носом по краю кружевной резинки, после чего осторожно стянул их до самых стоп. Девушка, не выдержав, одним движением стянула с себя бюстгальтер, обнажая слегка смуглую кожу мягкому свету, льющемуся из торшера у кровати. Я поднялся, расцеловывая себе дорожку вверх, и, оказавшись возле приоткрытых губ, жадно впился поцелуем, прижимаясь пахом в ее разведенные ноги. Она, движимая желанием, заерзала, закинув длинные ноги на спину, попутно жарко отвечая на поцелуй. Не знаю, откуда во мне столько терпения, так долго затягивать с прелюдией, но так хотелось расцеловать ее разгоряченную кожу, клеточка за клеточкой. Андреа извивалась подо мной, водя ножками по спине, упорно протягивая ладони между нами, в попытке прикоснуться к члену. Когда же ей это удалось, моему терпению пришел конец, я сорвал с себя всю оставшуюся одежду и мягко толкнулся меж ее влажных половых губ. Она застонала громче, прогнувшись в спине. Я ненадолго застыл на месте, прижатый к ней ногами девушки, давая несколько минут привыкнуть к ощущениям, а затем резкими толчками продолжил движения. Андреа запрокинула голову, цепляясь за простыни, собирая ее в кулак. Я продолжил целовать открывшуюся шею, попутно обдавая кожу тяжелым горячим дыханием. Толчки становились все грубее, почти вколачивались в девушку, заставляя практически кричать, жадно хватая ртом воздух. Я чувствовал, как мышцы сокращаются, плотнее обхватывая скользящий член. Она скоро кончит. Пальцы сами нашли и несильно сжали маленький сосочек на груди, отчего девушка тотчас кончила, сильно изогнувшись в спине. Я сжал грудь в руке и быстро довел себя до оргазма, излившись ей на живот. Андреа подняла на меня прекрасные каре-зеленые глаза и широко улыбнулась. — Ты ведь все еще принимаешь таблетки? — я опустился рядом с ней на подушку, и она сразу же прильнула ко мне, положив голову на плечо. — Да, конечно, — Андреа слегка смутилась, — не переживай. — Тогда пойдем в душ? — я поцеловал каштановую макушку. Она вновь улыбнулась, зацепив с прикроватной тумбочки коробку с бумажными салфетками, одним движением вытерла с живота белую вязкую жидкость. В душе мы долго целовались, стоя под горячими струями воды, словно пытаясь наверстать полугодовое отсутствие в жизни друг друга, крепко прижимаясь к оголенным телам друг друга. Я впервые за долгое время почувствовал себя живым, нужным, любимым, словно мне вновь дали расправить крылья и парить на них на небесах. Организм послушно отзывался на каждое прикосновение Андреа, залечивая душевную рану, что я оставил нам обоим когда-то. Все это уже неважно, мы оба пообещали забыть себе об этом, как о страшном сне. Главное, что мы любим друг друга. Ты — мой дом, ты молчание; Закричи, на прощание; Бьются стекла об камушки; На щеках — тонкие ручьи.