***
— Ты двигаешься как неповоротливый старый медведь! — Рисанд отскочил от очередного удара Тамлина. — И сравнения у тебя! — напряженно выдохнув и удобнее перехватив рукоятку меча, Тамлин словно стал ниже и больше. От глаз Рисанда не укрывалось то, как каждый раз во время их тренировочных боев Тамлин непроизвольно пользовался магией, которая придавала ему физической силы, но замедляла и делала не столь стремительным. Частенько бывало так, что когда верховный правитель находился у власти уже очень давно, магия медленно ускользала из стареющего тела, находя себе новое пристанище в более молодом и сильном. Да, фейри живут долгие тысячи лет, но они тоже стареют и могут от этого умереть. Рисанд чувствовал себя несколько неудобно, что не говорил Тамлину об этом. Тамлин был свято убежден, что следующим верховным правителем станет кто-то из его старших братьев, словно не ощущал, что с каждым новым днем становится все сильнее. — Если бы не существовало войн, боюсь представить, чтобы вы — мальчишки делали по жизни, — Джосселин соскользнула с валуна у реки. — Ты обещала держать свой рот закрытым, Джо, — Рисанд на сестру даже не взглянул, пытаясь предугадать, каким будет следующее движение Тамлина. — А ты обещал, что будет хоть сколько-то интересно, — капризно заявила она, откидывая от лица темные пряди длинных волос. — Не обещал, ты сама увязалась за мной, и если отец узнает… Договорить Рисанд не успел, Тамлин метнулся в бок и обманом нанес удар по нижней части кожаного доспеха Риса. Доспех остался невредим, Тамлин лишь едва царапнул его, цели ранить или убить у него, конечно же, не было. — Отличным прием, Джо, — Тамлин отошел в сторону, убирая от лица промокшие от пота пряди и улыбаясь сестре Риса. — Всегда пожалуйста, — Джосселин улыбнулась Тамлину чуть более искренне, чем требовалось. Рисанд сдержал раздражённое рычание. Он не был идиотом, и о том, что его сестра была тайно влюблена в Тамлина, знал уже давно. И то, что Тамлин не отвечал на ее симпатию — тоже было очевидно. Но почему-то это все ужасно злило Рисанда. — Ты перестанешь злиться, если я скажу, что все равно победил ты? — Тамлин положил руку на плечо Рисанда. — Я совершенно не злюсь, но я бы победил абсолютно честно, если бы не ваш отвратительно коварный план, — Рисанд выдавил хитрую улыбку и откинул меч в сторону. — Никакого коварного плана, просто импровизация, — Джо сморщила нос от удовольствия и потянулась к припасенной подле камней корзинке с едой, что приготовила мама. — Поешь, Рис, тебя отпустит. Тамлин и Рисанд сели рядом с Джо, которая все доставала и доставала еду из корзинки, словно она была бесконечной. Тамлин расшнуровал свой кожаный доспех и снял его, оставшись в одной тонкой белой рубашке, к еде он не притронулся. Рисанд же напротив набросился на мясной рулет так, словно не ел никогда. Джо уже открыла рот, явно собираясь что-то сказать про манеры брата, но проглотила все замечания, увидев свирепый фиолетовый взгляд. — Когда мы сможем увидеть в следующий раз? — спросил Рисанд с набитым ртом. — Я на два месяца отправляюсь в военный лагерь, — Тамлин водил ладонью по концам зеленой травы. — Как вернусь в поместье — напишу тебе. Тамлин никогда не называл поместье отца домом. Рисанд тоже порой ругался с отцом, причем ссоры их были по-настоящему жуткими, когда два димантия пытались доказать свою правоту, но домом место быть не переставало. Хотя, благодарить за это стоило не отца, а мать с сестрой, к которым Рис охотно возвращался даже после самых жестоких стычек с отцом. — Жаль, я думала, Рис пригласит тебя на ночь Звездопада, — Джо печально вздохнула, откладывая свой недоеденный кусок пирога в сторону. — В Вела… Рисанд одним взглядом заставил сестру замолчать, Тамлин лишь холодно улыбнулся. — Я ничего не слышал, Рис. — Тамлин, не то, чтобы я тебе не доверял, — начал оправдываться Рис, все еще косясь на сестру и мысленно проклиная ее неспособность держать язык за зубами. — Рис, я вполне взрослый мальчик, чтобы понять, что мы не в тех условиях, чтобы безоговорочно выкладывать друг другу, где тайные выходы в домах наших родителей и какова истинная численность армий Дворов, — Тамлин махнул рукой и лег на траву, явно давая понять, что разговор окончен.***
— Мне не нравится, что ты общаешься с сыном Галеса, — отец поднял тяжелый взгляд на Рисанда. Его темные широкие брови были нахмурены, губы плотно сложены. — Я налаживаю контакты с другими Дворами, — невозмутимо ответил Рисанд, закидывая ногу на согнутое колено. Пускай внешне он и казался расслабленным, но внутри все сжалось в тугой ком ожидания. — С Двором весны нас ничего не связывает, — Халрон опустил глаза на бумаги на столе перед ним. — И после войны следовало вообще уничтожить этот Двор с Галесом и всем его отродьем. Или ты забыл, кто поспособствовал тому, что половина нашей армии пала? Рисанд прекрасно помнил войну и собственный плен. И он никогда не снимал ответственности с Галеса за все произошедшее, но вины Тамлина там не было. — Сегодня праздник, и гости уже давно собрались наверху, давай выясним отношения в другой раз? — Рис, я хочу, чтобы ты понял, что во многом дети — отражение родителей. А Галес — мерзавец и подонок, который не умеет любить и ценить. Все его близкие — это заточенные клинки, что однажды ударят точно в цель. — То, что Галес — мерзавец, я спорить не буду. Но, как и у меня мало с тобой общего, так и Тамлина ничего не связывает с его отцом, — Рисанд решительно поднялся на ноги, отдергивая рукава парадного камзола. — А я считал, что ты не настолько глуп, Рисанд. Очень жаль, что я ошибался. И так всегда. Харлону было необходимо, чтобы последнее слово было за ним. Чтобы это слово ставило болезненную точку с мерзким послевкусием. Карие глаза матери обеспокоенно смотрели в сторону Рисанда всю ночь Звездопада. Тот пытался выглядеть веселым и расслабленным, но слова отца из головы не шли. Выпивая уже пятый по счету бокал вина и чувствуя легкость во всем теле, Рисанд решительно хотел доказать отцу, что тот не прав.***
После двух месяцев в военном лагере Тамлин с тяжелым сердцем возвращался в поместье отца. Радовало, что он успел хоть немного поговорить с Рисандом и договориться о новой встрече, как только тот закончит в иллирианском лагере с новичками и встретит свою мать с сестрой. В поместье было оглушающе тихо, что насторожило Тамлина. Обычно все дворяне и прочие приближенные к власти собирались шумными компаниями в коридорах и безостановочно что-то обсуждали. А если обсуждать было нечего, придумывали слухи сами. — Тамлин! — тихий голос матери с лестницы, заставил младшего сына улыбнуться. В четыре шага преодолев высокие ступеньки, Тамлин сжал хрупкую фигуру матери в руках, вдыхая знакомый цветочный запах. — Как я рада тебя видеть, сынок. Как жаль, что ты не приехал раньше, отец с братьями отправились на охоту. Тамлина всегда удивляла искренность, с которой его мама сообщала подобные новости. Она же и правда жалела, что Тамлин не успел, и что он не проведет мучительный день в компании отца и братьев, которые обязательно сообщат ему, что лук он держит не так, и оленя надо убивать в совершенно другое место. — И правда, жаль, — Тамлин знал, истинные его мысли бы огорчили мать. Та любила рисовать в своей голове картину идеальной и правильной семьи, напрочь закрывая глаза на особую любовь старших сыновей причинять окружающим боль, на жестокость отца и абсолютную отстранённость самого Тамлина. И Тамлин, возможно, понял бы это однажды, если бы сама мать не становилась центром жестокости верховного правителя Двора весны. Даже сейчас Тамлин видел, как не до конца зажили темные пятна на шее и щеке мамы. Пальцами он коснулся ее подбородка, но она спешно отвела его руку. — Раз так, не составишь мне компанию? — она улыбалась так неискренне, столько боли читалось в ее светло-зеленых глазах, что Тамлин даже если бы и хотел отказать, не смог бы этого сделать. В музыкальной комнате они были лишь вдвоем, это место было спасением для Тамлина с самого детства. Отец ненавидел музыку, и поэтому комната находилась в другом крыле поместья, до которого он просто не доходил. Мама всегда говорила Тамлину, что у него руки музыканта. И правда, смычёк от скрипки лежал в его руке куда лучше, чем эфес меча. Но Галес бы никогда не позволил, чтобы его сын был музыкантом, а вот воином и убийцей — это совсем другое. Вечерело, когда тяжелые спешные шаги нескольких пар ног послышались за светлыми дубовыми дверями. Мама резко убрала руки от клавиш рояля, испуганно глядя на Тамлина. Галес небрежно распахнул двери, отчего те с грохотом отлетели в стены, братья зашли следом. Все в кожаных доспехах, от них пахло кровью и потом. — Что же ты нас не нагнал, братец? — Седер с размаху опустился на светлый диван у стены, оставляя грязный бурый отпечаток руки на мягкой обивке. — Успел бы поохотиться, — поддакнул Грисель, проводя рукой по короткостриженым золотистым волосам. Тамлин старался сохранять спокойствие. Он медленно положил скрипку в футляр и с тихим щелчком его закрыл, ожидая, что же выскажет отец. Тот, медленно подойдя к жене, недовольно осматривал синяки на ее шее и кривился, словно не он их оставил. — Когда же ему с нами охотиться, лучше провести время с недоноском Двора ночи, — изумрудные глаза Галеса опасно блеснули. Иногда Тамлин и правда задумывался, а правда ли он сын Галеса? Но из трех сыновей, именно Тамлин был больше всего похож на отца: золотистые волосы, изумрудные глаза, бледная кожа и вытянутое лицо. Братья же имели цвет глаз светлее, кожа у них была смуглее, как у мамы, да и ростом они были ниже Тамлина. — Если бы ты написал мне, что вы собираетесь на охоту, я бы обязательно поторопился, — Тамлин говорил спокойно и медленно, словно слова отца не заставили шевелиться у него волосы на затылке. — Действительно, моя вина, — мнимо спокойным голосом проговорил Галес. — Что не воспитал из тебя настоящего мужчину, достойного того, чтобы называться моим сыном. Тамлин ждал нечто подобное, но вспышка гнева отца все равно заставила всему внутри Тамлина оборваться. Галес уже не раз высказывался о дружбе между Тамлином и Рисандом, но до сегодняшнего дня держал себя в руках. Да и Тамлин старался проворачивать все встречи втайне от отца и его шпионов. Сегодня он осторожен не был. — Скажи мне, Амелиа, что я говорил по поводу игры на скрипке? — не глядя на жену, сквозь стиснутые зубы поинтересовался Галес. — Что это пустая трата времени, — глаза у матери Тамлина расширились от ужаса. — Да, и что если ты хотела себе дочь, надо было ее родить, а не делать из моего сына никчёмного музыканта! — сжатый кулак опустился на тонкое дерево рояля, оставив глубокий отпечаток. — Отец, это моя вина, — Тамлин вытянулся во весь свой рост, чувствуя, как ярость закипает в нем. Но прежде чем Тамлин успел подойти ближе, братья оказались позади него, крепко вцепившись в его предплечья. — Твоя вина, Тамлин, что ты все еще не нашел в себе смелости и силы, чтобы покончить с сыном Халрона, — Галес понизил голос, от чего слова звучали еще жестче. — Сначала я подумал, что ты вырос, что наконец хочешь побороться за трон, хочешь доказать своим братьям, что ты сильный соперник и для этого решил втереться в доверие к сыну Халрона, чтобы потом оборвать его никчемный род. Но теперь мне очевидно, что ты просто слабак. Тамлин дернулся всем телом, желая освободиться от хватки братьев, но те с еще большей силы сжали его. — Ты опорочил всю свою семью, Тамлин. Как тебе только в голову пришла мысль о том, что ты — сын верховного правителя Двора весны — можешь дружить с полукровкой? Сын Халрона — позор всего Двора ночи, а теперь и мой. И этот позор можно смыть лишь кровью. Тамлин дернулся сильнее, когда ощутил как магия отца медленно скользит своими "пальцами" по его животу и груди, как ее цепкие пальцы впиваются в горло, лишая всякой возможности вздохнуть. — Мои шпионы, не так глупы, как ты думаешь, Тамлин. И слышат и видят они гораздо больше, — вкрадчивый голос отца словно звучал откуда-то издалека. Тамлин пытался вздохнуть, но воздух застревал посередине горла и не проходил вглубь. Ноги и руки били в пол и воздух, пытаясь найти опору. — Но одного они, и правда, не услышали. Где Рисанд встречается сегодня с сестрой и матерью? Сердце в груди Тамлина стучала так громко, что казалось, может пробить грудную клетку и вырваться наружу. Из уголков глаз брызнули слезы. — Ты что-то хочешь сказать, сынок? — мнимая ласка в голосе Галеса звучала угрозой, но магия хоть немного отступила, позволяя Тамлину сделать болезненный вздох и зайтись кашлем. Братья брезгливо расцепили руки, Тамлин рухнул коленями на пол, хватаясь рукой за грудь и пытаясь нормально вдохнуть. Увидя, что сын не спешит рассказывать ему все секреты, Галес медленно приблизился к жене, которая замерла изваянием у рояля. — Я и забыл, что ты не особо восприимчив к боли. Своей боли. А вот чужую принимаешь близко к сердцу. В лезвие охотничьего ножа отразилась вся комната, прежде чем верховный правитель приставил его к тонкой шее своей жены. Тамлин снова забыл, как дышать, но в это раз не магия препятствовала прохождению воздуха в легкие, а ужас. — Тамлин, не разочаруй свою матушку, скажи, где Рисанд встречается со своей семьей? — отец для убедительности надавил лезвием на тонкую кожу. Красные струйки крови потекли по золотистой коже и заструились в разрез светлого платья. В глазах матери застыло изумление, а лицо отца перекосило от злости. Тамлин попытался подняться на ноги, чтобы остановить отца, но магия обрушилась на его спину, распластав на полу, не давай отвернуть головы от происходящего. — Я скажу, скажу, только перестань! — вырвался хрип из горла Тамлина. Но отец не убрал лезвие и не ослабил нажим, он ждал. — На землях Двора ночи, недалеко от горного хребта есть река. У ее истока Рисанд должен встретить мать и сестру и сопроводить вниз до иллирианского лагеря, — слова путались, Тамлин зажмурился, испытывая стыд и ужас. — Так бы сразу! — хмыкнул отец. Магия, придавливающая Тамлина к полу, пропала, он запрокинул голову. Галес отвел охотничий нож в сторону и почти ласково погладил жену по волосам, целуя в макушку. — Покажешь где это, — кивнув двум старшим сыновьям, Галес размашистым шагом вышел из музыкальной комнаты.***
Мышцы ныли, голос немного осип от постоянных криков на новичков. Рисанд устало обернулся к Кассиану, который не отставал от друга и неустанно следил за каждым иллирианцем, что пытался повторить движение и делал это с какой-то одержимой неправильностью. — Уже почти стемнело, — Кассиан протянул Рисанду бурдюк с водой. — Все-таки полечу на встречу маме и Джо, пока еще не полностью стемнело, — Рис сделал спешный глоток. — Справишься тут без меня? — Спрашиваешь, — Кассиан косо ухмыльнулся, убирая от лица широкой ладонью выбившиеся из хвоста пряди. — Расцелуй от меня сестрицу в обе щеки, не думаю, что повидаюсь с ней сегодня. Рис оставил колкие комментарии при себе. Расправив поднывающие крылья, он уже был готов взмыть в небо, когда иллирианцы у реки заговорили громче, чем обычно. Кассиан тоже обеспокоенно посмотрел в том направлении. Подсвеченные горящими факелами лица воинов у воды были перекошены удивлением и смятением. — Что у вас там? — пробасил капитан, что тренировал новобранцев неподалеку. Рисанд и Кассиан одновременно двинулись к бурлящей речной воде. Тяжелый металлический запах заполнил ноздри Рисанда, когда он забрал из рук одного из иллирианцев факел и поднес его ближе к тому, зачем все с ужасом наблюдали. Сознание никак не могло охарактеризовать то, что видели глаза. В плетеной корзинке с испачканными темной кровью краями лежали головы со спутанными черными волосами. — Рис… — в голосе Кассиана слышалась боль. Он потянул друга на себя, пытаясь увести от края реки. Но Рис вырвал свою руку и шагнул ближе к воде, чувствуя, как весь его внутренний контроль, все чувства и эмоции, что делали его разумным и рассудительным, рвутся как тонкие нити. Факел выскользнул из ослабевших рук, а ноги подогнулись. Горло сдавило, из-за чего Рисанд не мог вымолвить и слова, лишь горячие слезы струились по щекам и капали с подбородка на кожаный доспех.***
Мама встретила Тамлина в коридоре, пыталась обнять его и успокоить, но тот грубо отпихнул ее с дороги и зашел в свою комнату. Отойти от двери сил не хватило, Тамлин сполз по ней, прижимая колени в груди и чувствуя металлический привкус крови во рту - он искусал себе весь язык. Светлые глаза Джо, полные ужаса и страха, все еще стояли перед внутренним взором Тамлина, стоило тому закрыть глаза. Отец с упоением смотрел за мучениями сына, которого при помощи своей магии обездвижил и заставил смотреть, как он со старшими сыновьями расправляется над родными Рисанда, когда того на указанном месте не оказалось. Тамлин пытался сопротивляться, но он словно сражался с вязкой водой, которая от каждого движения все больше сковывала его, пока у него не осталось сил только на то, чтобы безвольно наблюдать за казнью. Галес отрезал им крылья, обе еще были живы, молили о пощаде, но верховный правитель Двора весны лишь довольно упивался их страданиями. Братья Тамлина оборвали жизни обеих взмахами охотничьих ножей. Отделив головы от тел, они сложили их непонятной черной массой из волос и крови в плетеную корзинку и отправили вниз по течению. Тамлин не слышал нравоучительных речей отца, все то время, что они возвращались во Двор весны, не слышал бахвальств братьев, словно они убили не двух безоружных женщин, а справились с целым войском иллирианцев. Тамлин лишь слышал, как ровно бьется его сердце и никак не мог понять, почему он все еще жив, когда должен получить немедленную расплату за жизни родных Рисанда. Тамлин ощущал себя предателем и эгоистом, ведь желание умереть — это просто желание найти легкий выход. В противном случае, он рано или поздно должен будет посмотреть в глаза Рисанду и признаться во всем сам. Тамлин даже задремал на том же самом месте у двери своей спальни, когда сильный толчок в районе груди заставил его вздрогнуть. Все лицо у него полыхало, а кровь как раскаленная лава неслась по венам, обещая расплавить кости. Но после нескольких глубоких вздохов, Тамлин почувствовал, как жар спадает, но все его тело словно становится сильнее и больше. В коридоре послышались шаги, Тамлин почувствовал отдаленно знакомые запахи, смешанные с запахом крови. — Достаточно, отец! — голос Рисанда прошиб Тамлина до самых костей. Он рывком подскочил на ноги и открыл дверь. Верховный правитель Двора ночи стоял напротив своего сына, перегораживающего вход в комнату Тамлина. — Хватит смертей этой ночью! — голос у Рисанда дрожал, но не от волнения, а от переполняющих его чувств и эмоций. Оба были облачены в кожаные доспехи и сжимали в руках окровавленные укороченные мечи. Тамлину не надо было даже принюхиваться, чтобы понять чья на них кровь. Но теперь он нашел оправдание странному жару, что разбудил его. Отец и братья мертвы, и значит он — новый верховный правитель Двора весны. — Это ублюдок предал тебя, Рис. На его руках кровь твоей сестры и матери, и ты готов простить ему это? — губы Халрона дрожали от злости. — Я не прощу его, отец, но и убить не позволю, ему с этим жить, — слова Рисанда были хуже удара. Тамлин хотел смерти, он хотел принять ее от рук отца Риса или от него самого. Это было бы честно и справедливо. Не прояви он малодушие, не поведись он на гнусную манипуляцию отца, родные Рисанда были бы живы. Но слова Риса пробудили в душе Тамлина что-то ему совсем незнакомое. Словно сила, что теперь нашла в нем убежище, жила своей жизнью и сама распоряжалась телом Тамлина. Халрон коснулся плеча сына, желая убрать его с пути, но Тамлин оказался быстрее. Кулак Тамлина пробил доспех и грудную клетку верховного правителя Двора ночи, тот не успел ничего сделать. Свет в его фиолетовых глазах потух и тело обмякло, повалившись на пол. Рисанд тихо выдохнул. Сила верховного правителя перешла к нему. Его окровавленные пальцы все еще сжимали рукоять меча, фиолетовые глаза полные боли и злости, не мигая, смотрели на Тамлина. Два новых верховных правителя Притиании, чья вражда началась до того, как они оба обрели эту огромную силу.***
Тамлин и Рисанд проснулись почти одновременно в своих домах поздней ночью много лет спустя после тех событий. Тамлин вышел на балкон, пытаясь привести в порядок мысли и сбившееся дыхание. Сны о той злосчастной ночи не мучали его уже очень давно, так почему решили напомнить о себе сейчас? Рисанд же прекрасно знал, почему сознание подкинуло ему воспоминания. Сегодня прошло ровно сто пятьдесят лет с той страшной ночи, и впервые Рисанд проводил эту ночь дома, а не на берегу реки. Тамлин поднял глаза к чистому ночному небу, на котором переливались тусклые звездочки. Сердце и дыхание успокоились, Тамлин потер руками лицо, чувствуя, что сна нет вовсе. Рисанд зашел в ванную, включив воду в раковине. Смыв липкий пот с лица, он мельком посмотрел на свое отражение и не найдя там того, кем он был сто пятьдесят лет назад, удовлетворенно вышел в спальню. Фейра спала, уткнувшись лицом в подушку и свернувшись калачиком. Тамлин вздрогнул, когда балконная дверь тихо скрипнула и Фейт, сонно моргая, босая и в одной тонкой ночнушке вышла за ним следом. Она не задавала вопросы, просто подошла к нему со спины и обняла. Ее теплые ладони гладили его живот и грудь. Одна замерла ровно над бьющимся сердцем. Рисанд забрался обратно под одеяло, чувствуя, что продрог. Фейра сонно перевернулась на другой бок, закидывая одну ногу на Рисанда и утыкаясь лбом в его плечо. Рисанд улыбнулся и поправил одеяло, чтобы Фейра не замерзла. Рисанд и Тамлин думали этой ночью об одном и том же. Что именно события того дня привели их обоих к тому, что оба имеют сейчас. Не стань Тамлин верховным правителем той ночью, отец бы силой заставил Тамлина жениться на Амаранте и не было бы ее тирании в Притиании и проклятья, которое разрушила Фейра ценой своей человеческой жизни. И не встретил бы Рисанд своей истинной пары никогда, да и если бы встретил, человеческая жизнь мучительно коротка. И если после всех злодеяний, что совершил уже сам Тамлин, его Двор с помощью Фейры не пал, не нашел бы он никогда старинного портала на своих землях, а если бы и нашел, то было бы уже поздно, Ефрад бы пал, а его истинную пару убили.