What You Think I Am

      Сильные руки впиваются в его спину, пока его самого протаскивают через весь участок, спотыкаясь и едва успевая переставлять ноги по очереди в нужном порядке. Гэвин шипит при каждом движении.       На его теле расцветает бесчисленное множество цветастых синяков. Кровь стекает из носа, затрудняя дыхание. И здоровенный порез красуется на лбу, растягиваясь к правой щеке.       Гэвин облажался.       О, он капитально облажался.       Может, это была просто неудача, а может, карма. Будто мир наконец решил, что все, достаточно. Честно говоря, Гэвин был неправ. Детектив вывел много людей из себя. Его второй сущностью было вести себя как урод по отношению ко всем вокруг.       Коллеги Гэвина терпеть не могли ни его отношения, ни того, как он может быть слишком уверенным в одну секунду и измениться, буквально взорваться, в другую. У Гэвина были проблемы с контролем гнева, он не слепой. И о своей «обаятельности» он тоже был прекрасно осведомлен. Так что не стоило удивляться, что чья-то месть все-таки настигла его. Звучит даже поэтично: Гэвин Рид, ненавистник андроидов, становится заложником одного из пластиковых уродцев, которых он клялся уничтожить. — Здравствуй. Меня зовут Коннор. Я андроид, точно такой же, как и ты.       Гэвин глядит прямо перед собой. Ну конечно, тупая псина Андерсона просто обязана была стать переговорщиком. Это мог бы быть буквально кто угодно другой.       Гэвин с Коннором не ладил давно. С самого начала революции андроидов Коннор был безмозглым. Он был просто глупым андроидом, который выполнял все приказы, как собака. Уже за это Гэвин его ненавидел. И нормальным его назвать язык не поворачивался. — Я выполняю приказы только от Лейтенанта Андерсона, — да-да, закрой уже свой рот. Боже. Тупая жестянка действовала ему на нервы.       После всей этой андроидской борьбы за свободу — марша — все поменялось. Они внезапно стали людьми, и если было что-то, что Гэвин не любил еще больше, так это люди. Любопытные люди, громкие люди, плаксивые люди, умные люди, высокие люди. Любые. — Вы наверняка думаете, зачем же я сейчас собрал вас всех здесь, — Гэвин прислушивается к голосу андроида позади него. До абсурдного смешно, как тот проигнорировал Коннора, но вот так ржать, как безумец, когда на тебя наставлена пушка, было не лучшей идеей.       Андроид был на удивление крепок. Большие руки, еще бóльшие ноги и ладони, которые без труда могли бы сдавить череп Гэвина, словно виноград. Не учитывая этого, у того все равно, кажется, был комплекс бога: весь такой ваше величество и размахивал пистолетом как палкой-копалкой. — Вашему вниманию: Гэвин Рид!       Рука грубо заставляет Гэвина поднять лицо и посмотреть толпе зевак в глаза. Было это совсем не обязательно — он и так смотрел, куда надо. Но, кажется, андроиду доставляло огромное удовольствие обращаться с Гэвином, как с какой-то куклой. — Я уверен, вы все хорошо знакомы с Гэвином, — андроид дергает Рида за волосы, выбивая неожиданное шипение у него из глотки. — Не делай этого. Иерихон предлагает лечение. Мы можем помочь тебе, — Коннор молит.       Андроид лишь усмехается. — Мне не нужно никакое лечение! Я делаю вам всем услугу. Гэвин Рид — это ужасный человек, он груб, надоедлив и ленив.       Гэвин закатывает глаза. — И сегодня мы наконец узнаем, насколько он еще и эгоистичен...       Рука проводит по его лицу почти ласково, но острые ногти впиваются в рану на щеке. Гэвин пытается уклониться и отстраниться, но с силой андроида ему не тягаться. — Будучи грубым и надоедливым, он не заслуживает смерти, — а вот и Найнс.       RK900 стал его партнером несколько недель назад. Перепалки между ними не кончались. Начиналось все с язвительного словца Гэвина или жалобы от Найнса о рабочей этике или о плохих привычках, которые обычно и начинали спор. Эта парочка огрызалась бы в ответ бесконечно, но терпение Гэвина таковым не было, и он неизбежно начинал угрожать напарнику деактивацией. Заканчивалось все Гэвином, прижатым к его же столу, как какой-то нервный жук, пока он не успокоится достаточно, чтобы не укусить кого-нибудь.       Бывало иногда и похуже: Фаулер вызывал обоих в свой аквариум, орал на напарников и добавлял еще одну заметку о дисциплинарном нарушении к бесчисленной коллекции уже прикрепленных к его личному делу. — Оу? Ты так не думаешь?       Найнс и Гэвин встречаются взглядами всего на секунду. Черт бы его побрал, в глазах жестянки была нотка беспокойства, но он отвернулся, чтобы не убеждаться в своих догадках. — Давайте узнаем, что сам Гэвин думает обо всём этом, — андроид вновь дергает его за волосы, чтобы перевести внимание на Хэнка.       Пистолет направлен точно Хэнку промеж глаз. Андерсон постепенно осознает ситуацию и медленно протягивает руки вверх. — Гэвин Рид. Скажи мне. Должен ли Хэнк занять твое место? Должен ли он умереть вместо тебя?       Гэвин концентрируется на собственном дыхании. Черт. Когда его грудная клетка сжалась? Будто одного легкого не досчитался. Выдохи были неровными, как будто он задыхался.       Может, это был вид Хэнка на другом конце прицела, что заставил его застыть. Или это было то, что Хэнка он знал давно и лично и это не была просто очередная жертва. Это был Хэнк. Его коллега.       Когда-то Гэвин был совсем зеленым копом, тогда, когда его знаменитый шрам ещё не был на своем месте, когда молодое тело было бодро и мускулисто от частых посещений зала. Когда-то он не кидался на всех подряд. Когда-то он работал под непосредственным руководством Хэнка.       Хэнк Андерсон был самым молодым лейтенантом Детройта. Бесчисленные нераскрытые дела, раскрытые при нем, и сотни спасенных жизней. Он был грубоват, но, несомненно, добр. Он был всем, чем хотел быть Гэвин.       Много долгих ночей проведены над плечом Хэнка, пока тот просматривал папки. Гэвин следовал за этим человеком, как утёнок, на места преступлений, постоянно отмечая, как Хэнк раскрывал дела, подмечая ключевые детали и отслеживая каждую причуду лейтенанта. Все, чтобы он мог быть таким же, как Андерсон.       Смерть Коула разрушила все. Хэнк потерял самого себя, и то, как он смотрел на жертв… Отстранился. Вовремя на работу он больше не приходил. Если появлялся на местах преступления, то только пьяным.       Гэвин знал, кем тот был до смерти сына. Он знал Хэнка. И он абсолютно ненавидел то, чем стал Хэнк, но он не ненавидел до смерти. Особенно не такой. — Хэнк не должен умереть, — наконец находит срывающийся под конец предложения голос Гэвин. — И почему же? — Рука андроида играла с волосами человека, движение обычно принимаемое за ласковое, но, знание, что это псих сейчас дотрагивался до него, не облегчило ситуацию. — Хэнк тот еще урод. Но ему не насрать. Ты не видел, как он спускал часы на работу с делами, пытаясь найти мать совсем юной девочки. Ты не видел, как он отбирает информацию, насколько он становится сосредоточен, насколько он вообще гениален. Сейчас этого не видно, но он реально пытается.       Гэвин судорожно сглатывает. — Если б моя кошка сегодня умерла, я б ревел, как сука. Я представить не могу, каково это потерять сына. Тем более так, как потерял Хэнк.       Забавно. Не так давно Гэвин был взбешен чем угодно, что делал Хэнк. Он убивал себя и свою репутацию. Размышляя об этом сейчас, он понимает, насколько дерьмово он поступал с Хэнком. Забавно: люди говорят, что вся жизнь проносится перед глазами и заставляет задуматься. Это действительно так.       Оставшись довольным, андроид опускает пистолет. Все дружно выдыхают, но напряжение нарастает уже через секунду, когда дуло пистолета обращено к Найнсу. — Что насчет него? Позволишь ли ты ему занять твое место? Позволишь ему умереть? — Спрашивает андроид.       Найнс делает шаг вперед, перебивая мысли Гэвина: — Я с удовольствием займу место Гэвина.       Нет! Тупая жестянка! Он не может пожертвовать собой! Не ради Гэвина. Взгляды среди полицейских, обращенные на него согласились с его мыслями. Жжет, конечно, неприятно, зато все вполне справедливо.       RK900 был самым продвинутым андроидом, он был быстр, как в вычислениях, так и в беге. Найнс знал, как заставить подозреваемых говорить, даже самых молчаливых. Найнс, вероятно, мог бы справиться со всем ФБР в одиночку, и все же он решил присоединиться к полиции. Он решил помогать людям.       Гэвин помнит первую их встречу. Хватило лишь взгляда на RK, чтобы началась перепалка.       Найнс был профессионалом, он почти из штанов выпрыгивал, чтобы произвести хорошее первое впечатление. Даже после резких слов Гэвина в кабинете у Фаулера, Найнс решил сделать ему, Гэвину, кофе. Он зашел настолько далеко, что даже узнал у Тины предпочтения нового напарника.       И Гэвин бросил один взгляд на чашку кофе, прежде чем вылить её прямо перед ним. Он помнит обиженное лицо Найнса. Все еще новоиспеченный девиант, он не готов к этому жесткому миру, и при этом у него еще не было его привычной язвительности. В то время Гэвину было все равно, до сих пор он почти не думал об этом.       Боже, он действительно был уродом. Чувство вины зарождается в животе Гэвина, он чувствует тошноту. Каким-то образом его обращение с Найнсом, кажется, заставляет его чувствовать себя еще хуже, чем когда его держат под дулом пистолета. Он облажался тогда, но он не облажается сейчас. — Найнс не заслуживает умереть сегодня, — голос Гэвина увереннее, чем в прошлый раз, а брови его были сведены к переносице из-за сосредоточенности.       Это выбивает психа из колеи. Его хватка остается на прежнем месте, но усиливается, сам андроид перекатывается с ноги на ногу. Нервничает. Странно. Он чувствовал себя намного более уверенно до этого. И куда ж делось его величество?       Пушка перемещается снова. Дуло гуляет по пространству участка, почти останавливаясь на офицерах. Все-таки оружие останавливается на Конноре. Все вмиг затихают.       Гэвинова злоба на Коннора была небезызвестна.       Сценарий слишком знаком. Пистолет был направлен прямо на Коннора, металл насмешливо блестел. Рука Гэвина не была на пистолете, но он хорошо осознавал свое место в этой сцене. И снова андроид позади него задает тот же самый вопрос, что и раньше. Должен ли Коннор умереть? Заслужил ли он это?       Неудивительно, что Гэвину требуется больше времени, чтобы подумать об этом, чем об остальных.       Это мог быть его шанс наконец-то разобраться с Коннором навсегда. Паинька, надоедливая жестянка, знает все; его было бы легко убить. Скорее всего, в этом обвинят психа, держащего Гэвина в заложниках, и Гэвину это сойдет с рук без предъявления обвинений.       Глядя мимо Коннора, с любопытством обшаривая глазами комнату, Гэвин задается вопросом, насколько все разозлились бы на него, сделай он это.       Без сомнения, будут крики. Хэнк, скорее всего, придет, чтобы набить Гэвину морду. Черт возьми, даже Найнс, скорее всего, обходил бы его стороной. Они и так не были закадычными друзьями, но смерть его брата определенно не помогла бы его партнерству с Гэвином.       Брат. Твою мать.       Найнс и Коннор были братьями. Будучи созданными для схожих целей, они должны были быть соперниками, если уж на то пошло. И все же эти двое поступили совершенно противоположно. Гэвин работает в полиции с самого начала. Как бы он ни старался игнорировать их, он все равно слышал, насколько эти двое близки. Он видел, как они общались, он видел, как Коннор утешает Найнса после тяжелых дел. Или как они обнимаются, когда празднуют, или как они проводят время за обедом вместе, болтая о бессмысленных вещах.       А Коннор был сыном Хэнка. Глупый андроид больше не был просто безмозглым роботом. Коннор уже проник в сердца каждого. Это включало и Хэнка.       Гэвин солгал бы, если бы сказал, что Коннор ничего не изменил. С каждым днем Хэнк становится все более и более здоровым. И Гэвин видел обеды, которые Коннор упаковывает для своего человека, он почти уверен, что Хэнк сейчас тоже ходит на групповые сеансы. Коннору удалось изменить его, он совершил невозможное. То, чего Гэвин когда-то не смог.       И сколько бы Гэвин ни пытался, он никогда не будет достаточно хорош. Он не лучший в своем деле, как Хэнк, он не лейтенант, не сержант и вообще не имеет достойного звания. Гэвин не является высокотехнологичным андроидом, он не может анализировать места преступления даже почти с такой же скоростью. Гэвин даже не может понравиться своим коллегам. Он не такой дружелюбный, как Коннор, он не заставляет всех улыбаться одним своим существованием. О нет. Гэвин был ничем.       Как Гэвин был ничем, так он всегда и будет ничем.       Мысль ранит. Ранит, будто острый нож, вонзающийся в живот. Знание кажется отстраненно холодным, но в то же время огненным и болезненным одновременно. Правда действительно ранит, но это было до одури невыносимо больно.       Он действительно был ничем.       Гэвин был ничем.       Ничем. — Ну, должен ли он умереть? — Слова неожиданны, они заставляют Гэвина вздрогнуть. Его разум был затуманен, но вопрос спускает его с небес. Похоже на ведро холодной воды, опрокинутое прямо на него. Должен ли Коннор умереть? Заслужил ли он этого? Должен ли он занять место Гэвина?       Ответ стал очевиден.       Никто не будет скучать по Гэвину, если он умрет. Никто не будет скорбеть по нем на его похоронах. Гэвин даже не удивится, плюнь кто-нибудь на его надгробие. — Нет, — Гэвин хрипит, — он просто ребенок. Коннор — хороший ребенок. Он любит собак и… И рыб. Он такой, блядь, хороший. Делает кофе каждое утро. Я видел его с пончиками. Он играется со своей дебильной монеткой и всегда пытается шутить, заставить людей улыбаться. Коннор просто старается стать человеком. Он не заслуживает смерти. Не сейчас. У него еще вся жизнь впереди.       Удивленные взгляды зевак то и дело встречаются в непонимании. Казалось, никто не хотел высказываться по поводу слов Гэвина. Во всяком случае, все были шокированы такими откровениями, даже андроид позади него кажется удивленным. Андроид, не задумываясь, ослабил свою хватку на Гэвине, который даже не потрудился высвободиться из неё. — Если кто-то заслуживает умереть сегодня, так это я, — продолжает Гэвин, глотая слезы, он объясняет: — Я просто урод. Все, что я делаю, это жалуюсь и ссорюсь. Хожу вечно злой. Мой характер всегда предсказуемо выходит из-под контроля, и это заставляет всех вокруг меня ходить на цыпочках. Я неприятный и грубый, и я никогда ни в чем не буду достаточно хорош, — он вздыхает, — неважно, как сильно я буду стараться, я не буду лейтенантом. Я никогда не буду таким же детективом, как Найнс. И я, очень, мать вашу, вероятно, никогда не сделаю никого счастливым, как Коннор.       Дрожь пробегает по телу Гэвина, чувствуется адреналин, но не хороший. Нет, это намного хуже. Как будто кто-то тряс его с огромной силой в попытке перемешать все органы внутри него. Тем не менее Гэвин заставляет себя продолжить. — Если ты очень хочешь убить кого-нибудь сегодня, прошу, убей меня. Обещаю, по мне не будет слез. Все будет прекрасно, мы наконец разберемся со всем этим, и все смогут вернуться к своим делам, — этими словами Гэвин пытается убедить и себя.       Раздается удивленный смешок, почти истеричный. Андроид, удерживающий его в заложниках, практически трясется от смеха, чуть ли не плачет. Он неприятно похлопывает Гэвина по плечу. Тут же он, кажется, собирается с мыслями и вновь становится серьезным. — Ладно. Ты смог удивить меня, Гэвин Рид. Признаюсь, я думал, ты будешь умолять меня сохранить тебе жизнь.       Рука у него на подбородке. Она нежная. Пальцы медленно двигаются по коже лица, уже через секунду — сжимают челюсть. Андроид проталкивает дуло Гэвину в рот. Вес на языке странный, но не неожиданный. — Я рад, что мы с тобой пониманием друг друга. Ты действительно заслуживаешь умереть, Гэвин.       Язык касается холодного металла, чувствуется вкус как у монетки. Глаза закрываются. Гэвин отказывается открывать их снова. Он не хочет видеть лица андроида. Более того, он не хочет встречаться со своими ошибками лицом к лицу; мгновенно вспоминаются все его неудачи, каждое сказанное им слово, каждый замах, каждый спор, каждое действие, которое он когда-либо делал.       Он вдыхает, намного спокойнее, чем можно было ожидать. Гэвин готов, он знает, что ему конец. Пришла наконец его очередь быть наказанным за все его дерьмо.       Еще один вдох.       Еще один в—       Звук выстрела все еще раздается эхом по всему помещению, перекрываемый криками. Что-то теплое стекает по телу Гэвина, оно жидкое, и оно пропитывает его одежду. Он не осмеливается открыть глаза. — Гэвин!       Его трогают руки. Холодное дуло пистолета больше не во рту. Его мягко оттолкнули в сидячее положение. Все-таки найдя в себе смелость, он открывает глаза. Несколько офицеров и коллег суетятся над ним, успокаивающе выглаживают круги на его спине. Он чувствует, как их обеспокоенные взгляды прожигают в нём дыры. Гэвин судорожно сглатывает.       Повсюду голубое. И наконец он начинал понимать, что произошло. Тот андроид теперь лежит на земле совсем не далеко от Гэвина. С пулей в голове. Коннор стоит все там же, но со своим табельным оружием в руке. Теперь все было ясно: Коннор выстрелил в андроида.       Вся кровь преступника окрасила тело Гэвина. Она все еще теплая. У Гэвина никогда не было проблем с кровью, в конце концов, он работал на местах преступлений. Но при виде ярко-голубой жидкости что-то в нем щелкнуло. Это могла быть кровь Хэнка, это могла быть кровь Найнса. Это… это могла быть кровь Коннора.       Как треснувшую плотину, его прорывает. Текут слезы, они смешиваются с кровью и грязью на щеках Гэвина. Он очень сильно дрожит. Его сердце бьется судорожно, как будто пытается вырваться из груди. Гэвин начинает яростно рыдать. Успокаивающие руки на его теле и обещание скорой помощи нихрена не успокаивают его.       Последний час снова и снова повторяется в голове Гэвина, это похоже на бесконечный кошмар. Он был ужасным человеком! Настоящий кусок дерьма! Найнс мог погибнуть! И Хэнк! Черт возьми, даже глупый, раздражающий, Коннор мог умереть.       И Гэвин…       Гэвин мог умереть. Он должен был. Но не умер.