Страшный сувенир

- Ого, смотри какой! Четверо ребят приклеились к витрине магазинчика, с восторгом глядя внутрь. За стеклом, на разноуровневых пьедесталах стояли разнообразные снежные шары, от которых захватывало дух. - Странно, почему так рано продают? - Детские глаза бегали от одного к другому, жадно рассматривая каждый. - Так вывеска же "Кошмар глубин". Скорее всего к хэллоуину товары продают. - Снежные шары к хэллоуину? У меня для них неприятные новости... - А ты приглядись, они какие-то... странные. - Идем, посмотрим! И мальчишки завалились в небольшую лавчонку, набитую аж до самого потолка разнообразной игрушечной дребеденью для костюмов, украшения двориков и квартир. Ничего и не напоминало о тех странных сувенирах в витрине, все как и в любом другом магазине. Из динамиков по углам играл старый добрый рок, возраст которого выдавало характерное звучание гитар. Пели, конечно же, о предстоящем празднике, необычайных тварях, зазывали заглянуть за завесу страшных тайн, увидеть все собственными глазами. Алан толкнул рядом стоящего Джозефа локтем под руку и кивнул на стеллаж за спиной молодого тощего продавца за кассовым аппаратом. Джозеф не сразу увидел, что ему хотели показать, но наткнулся глазами на несколько квадратных коробок без всяких обозначений, на одной из которых стоял еще один шар со снегом. Неумело крашеный в блондина парнишка, как самый смелый, подошел к продавцу и указал пальцем на шары. - Дайте посмотреть. Тощий недоверчиво и с каким-то презрением посмотрел на компанию малолетних оборванцев. - А деньги у вас есть? А то еще разобьете. Рыжий с розовой челкой мальчик с ликующим видом достал из кармана джинс купюру в пятьдесят долларов и с небрежным видом хлопнул ее на одну из витрин, под стеклон которой хранилось всякое барахло. - Меняет дело. Какой? - Все, - они не сговаривались, но, кто мог говорить, в один голос едва ли не выкрикнули. На прилавке появились все четыре серые картонные коробки, а мальчишичьи пальцы уже извлекали необычные сувениры. Первым справился все тот же крашеный под блондина. - Ух ты! Гляньте! - И все взгляды приковались к стеклянному куполу и сцене в нем. Не было ничего необычного. Перед любопытными глазами представал серый покосившийся дом с окнами-провалами. Обычный белый заборчик по периметру шара, во дворе одинокое дерево без листвы, лишь голые ветви, и никакой травы во дворе. Серая безжизненная земля. Алан встряхнул шар и в воздух взмыли не привычные глазу снежинки, а какие-то капельки, будто кровавый дождь. Все ахнули и стали еще энергичнее разворачивать свои. Рыжий мальчуган рассматривал доставшийся ему. Под толстым стеклом словно сцена из фильма-ужасов, все восхищенно ахнули: серо-зеленая комната, как палата в какой-то ненормальной больнице. На половину шара растянулся ряд металлических шкафчиков, в какие можно повесить вещи, а в одном из них прятались два крохотных существа - один на плечах у другого. Тот, что выше, смотрел сквозь прорези дверцы наружу, на какого-то сумасшедшего старика в лохмотьях, шаркающего от перепачканной в крови металлической койки и держащего в руке кривые страшные ножницы-клешни. А второе создание со страхом расцарапывало стеклянную стенку изнутри, были видны даже крохотные царапинки, если присмотрется. А рядом со шкафом стоит запачканная чем-то неясным тумба, в одной из полок которой лежит неживая рука. Его встряхнули и в воздух поднялись клочки-обрывки старых газет. Следующий хвастался доставшимся ему Джозеф. В шаре застыла сцена из фильма Кубрика. Самое настоящее Сияние, и отель из него. Угрюмое здание, будто горящее изнутри, и заснеженный лабиринт из высокой живой изгороди. Здесь в воздух взметнулся ожидаемый снег. Три пары любопытных глаз уставились на Алана и его пальцы, вертящие последний оставшийся шар: какая-то серая невзрачная высотка, крохотные деревца внизу, в воздухе кружится что-то похожее на снег, но какое-то неестественное, черно-серое, а в одном из окон можно, не без труда, разглядеть крохотный силуэт, держащий в руке синий воздушный шарик. Все смотрели на необыкновенные сувениры, как завороженные. Из ступора их вывел продавец. - Ну что, малышня, берите, или марш отсюда. Они сложили все деньги, какие у кого были, и все же купили себе по подарку в честь наступающего праздника, унося с собой кому что досталось. У каждого дома эти шары заняли свое особенное место. Как символ грядушего праздника. Не сговариваясь, все они засыпали, прикованные взглядами к необычным шарам, пока их всех не одолел сон. Брат бармена видел неспокойный сон, постоянно вздрагивал, крутился, вскрикивал во сне, пугая родителей. Те пытались разбудить сына, но было без толку. Он продолжал блуждать в кошмаре, даже когда отец с силой тряс его плечи. А на коже, руках, лице, ожоги, словно кислота, которой брызнули со всех сторон сразу. Вызвали скорую, врачей, отвезли в больницу. Ничего не менялось. Руки вздрагивали каждый раз, как будто он пытался расколотить окно или выбить дверь, наставил множество синяков сестрам и медбратьям, пока врачи пожимали плечами и удивлялись происходящему. В ту же ночь чертовщина творилась и с Чарли. Его обнаружили только поздним утром, когда любимец отца и цветочника проспал всевозможные отсрочки к завтраку. Его обнаружил Амори с заствшей на лице маской ужаса. Мальчишка скреб содранными в кровь пальцами, потерявшими за столько часов почти все ногти, уже процарапанный деревянный каркас кровати, лежа на спине. В его постели зияли две окрашенные в грязные разводы крови дыры, проходящие через все белье и матрас с его металлическими пружинами. Обнаруживший его мужчина тоже не смог добудиться сына и вызвал машину скорой, не оставляя попыток докричаться до рыжей головы. Джозеф же на утро был укрыт уже всеми одеялами в доме, какие нашлись, даже Ютен приехал, захватив из дома все ненужные пледы и покрывала. А мальчик все равно обхватывал себя руками, как если бы простоял на морозе в своей пижаме несколько часов к ряду. К утру мужчине и женщине у его постели казалось, что они видят облачка пара, срывающиеся с губ ребенка. В скорую звонить не стали, а раскопали старенький обогреватель и вкатили его в комнату, включая на полную. И теперь сидели рядом, попеременно отлучаясь к маленькому ребенку в родительской спальне, чтобы опять вернуться к ледяному на ощупь Джозефу. А рядом с Аланом сидела поседевшая еще больше к этому утру, убитая горем мать и едва ли не выдирающий из собственной головы волосы старший брат. Не веря. Не понимая. Они нашли его утром в своей кровати. Из уголка рта и носа стекали тонкие запекшиеся струйки крови. Потом патологоанатом напишет в посмертном заключении "падение с высоты", множественные переломы, разрывы многих органов, не мозг а месиво. Было возбуждено дело в полиции, которая теперь допрашивала всю его родню, друзей, знакомых. Канун дня всех святых выдался трауром, а не праздником. Все собрались на похоронах четырех совсем еще юных мальчишек. На свежих земляных холмиках стояли купленные несколько дней назад снежные шары. Их последняя радость в этой жизни. Страшные сувениры на праздник. В шаре Алана мальчик, что выглядывал из одного из окон многоэтажки, с шариком в руке, теперь лежал у ее подножия в луже растекшейся собственной крови, а шарик болтался под самым стеклянным куполом, словно настоящий. У Джозефа совсем сгорел, до самого остова, отель Оверлук, а страшные звери, вырезанные из заснеженных кустов будто терзали замерзшего в снегу. Тот самый странный человечек, что царапал шар изнутри, в третьем сувенире из обыкновенной лавки приколов, теперь бездыханный, как и приятель, стоявший на его плечах, был распят на грязной железной койке, а над ним навис страшный оборванный старик с ножницами-клешней в руке; царапин по другую сторону стекла прибавилось. А в четвертом шаре, в страхе, на пороге расколоченной двери в страшный деревянный дом с окнами-провалами, застыла фигурка мальчика, пытающегося добраться до приоткрытой калитки в белом заборе, прикрывающегося чем попало от страшного обжигающего до костей алого дождя, угодившего одной рукой в скопившуюся лужу красной кислотной жижи, и тянувшего другую к спасительному выходу, так и не добравшись до прочного стекла, из которого все равно не было бы выхода.