***
— Рус, — окликивает своего парня невысокий шатен по имени Эмир. — будешь кофе? — Нет, Эмир, не буду, — грубо, холодно, по-другому отвечает Рустам, нажимая на клавише в телефоне. Тот было хотел заглянуть в маленький экранчик, как он погасает. Раздраженный комик кидает неодобрительный взгляд в сторону возлюбленного, — Я же просил тебя не заглядывать в мой телефон! — рычит Рептилойд, убрав телефон в карманы спортивных штанов от «NIKE». — Рус, ты чего? — Кашоков сделал пару шагов вперед, чтобы обнять того. Рука тянется к смуглому лицу парня, на что тот отворачивается, как бы «убирая ее», — Что случилось? Я тебя вообще не узнаю, Рустам! Ни твоё поведение, ни твой характер, ни твою любовь ко мне! — в карих глазах читались боль и отчаяние кабардинца. Такое было не в первый раз, к сожалению: крики, ссоры, недопонимания, холод и безразличие к Эмиру. Бедный парень не понимал, что он такого сделал, что не заслужил его любви? Все было замечательно при их первой встрече, но со временем все стало только хуже. После года отношений. — Давай поговорим, пожалуйста, — на глазах наворачивались слезы. Он очень не хотел терять такого близкого человека, как Рустам. Ни за что. Нет. — Пожалуйста, Рус. — Не начинай, — брюнет отходит от парня, злясь еще больше. — Опять твои слезы. Опять твое нытье. Опять твои проблемы. Надоело, Эмир. — Давай успокоимся, хорошо, ты просто устал… — Да как ты не можешь понять! — Рептилойд переходил на крик. Сильный крик. — Мне противны твои объятия, твои поцелуи, твои нежности. Мне противен ТЫ, Эмир.В самое сердце…
— Уж лучше голос сорвать, кричать, чем просто поговорить? — без уже ранних слез, без гнева, без каких-либо эмоций. Рустам просто стоял, понимая, чего наговорил. Пути назад не было, да и он не жалел о сказанном, так как это была правда. — Собирай свои вещи и уходи, Эмир. Пожалуйста, просто уйди из моего дома и из моей жизни, — тихо, чуть хрипловато произнес брюнет и сам вышел на улицу со слегка мокрыми глазами. Ему тоже было больно говорить это. Больно говорить правду. Как бы ни было, а Эмир — его близкий человек, который заслуживает большего. — «Он найдёт себе лучше…» — сидя на лестничной площадке и, куря сигарету, думал он. — «Прости, Эм. Прости меня…» Эмир тем временем, слегка потупив, обдумывая всю «прелесть» данной ситуации, начал собирать свои вещи. После, дверь захлопнулась за кабардинцем — он ушёл. Ушёл, но навсегда ли? Скорее всего.*
Ветер нарушал покой деревьев, покрытых снегом, сбрасывая белые кучи на замерший асфальт дорог. Кашоков направлялся в студию, немного опаздывая. Он понимал и знал, как ему будет трудно смириться с тем, что они теперь не вместе. Понимал, как трудно будет видеть его рядом, в одном помещении, очень часто. Если бы он мог, то он бы заплакал. Очень горько и громко от своей безысходности и мыслей. Так бы громко и сильно, что никогда бы не смог сделать этого снова. Добравшись до здания, он входит в него, где встречает Нурлана: — Мы думали, что ты уже не придёшь на съёмки, — облегчённо выдохнул азиат, когда увидел брюнета. На душе стало легче. — Просто немного задержался дома, всё нормально, — чтобы не застать лишние расспросы про Рустама, Эмир быстро проходит вперёд к остальным ребятам. — Привет все. — Ты задержался, — забеспокоился Лёша. — И где Рус? Шатен, как бы сильно не хотел этого, проигнорировал друга, уйдя в примерную. — Что это с ним? — Не знаю. — хмурится Илья. Он не меньше переживал за комика. — Может, поругались? — Где ты такое видел, чтобы они, особенно Эмир, даже когда ругаются, так себя вели? Думаю, Рустаму не лучше сейчас. — Надо поговорить с ними, но позже. А сейчас надо готовиться к выходу, — Сабуров приобнимает обеспокоенного парня. Щербаков молча кивает. Компания, потратив минут 20 на грим и переодевание, выходила на сцену. — Всё будет хорошо, — кидает Кашокову блондин. Тот с надеждой кивает.*
— Да, это был разъеб, — усмехался Илья, довольно и устало рухнув на диван. — Сомневаюсь, что он еще к нам придет. — Так и надо этому петуху, — говорил Леха в адрес Майами. — Будь подобрее, Лёш, — упрекает Нурлан, всё равно гордясь за него, от чего целует в макушку. — Я же просил, — засмущался Щербаков, немного покраснев. — Нур, блять! Ребята смеялись с лица блондина, в то время как Нурлан, не стесняясь никого, грубо, но с лёгкой осторожностью, чтобы не нанести вред, прижимает Лешу к твёрдой спинке дивана и нежно целует в пухлые губы, посмеиваясь через поцелуй. Тот же, тоже еле сдерживая свою невозмутимость, начинает улыбаться и посмеиваться, расположив руки на широких плечах возлюбленного. Поцелуй затянулся, но остальные были не против, лишь посвистывали и хлопали. Взгляд Щербакова падает на Эмира, что грустно посматривал на друзей. В глазах читалась зависть. Он хотел этого. Хотел объятий. Хотел этих нежный и горячих поцелуев. Хотел любви. Хотел быть любимым. И заметив вопросительный взгляд голубых глаз, карие смотрели в сторону, а щеки слегка краснели. — Всё, хорош, — отстранился Алексей. — Давайте будем решать, где праздновать новый год? — начинает Тамби, — Уже пора. — Согласен, — кивает Нурлан, держа Лёшу за талию, — Но с жёнами надо ещё обговорить. В одиночку — не вариант. — Давайте в чате спишемся и решим, что и как. А там — как пойдёт, — предлагает Макар и встаёт с дивана. Остальные повторяют за ним, соглашаясь. Они не будут тут долго задерживаться, так как хотят домой, чтобы отдохнуть. — Нур, иди, я догоню, — шепчет встревоженный Лёша своему парню. Нурлан же, просто целует его в лоб и уходит. Голубоглазый не теряет времени и подходит к комику, нежно обхватив предплечье: — Эмир, отойдём? — звучало осторожно и нежно. — Это срочно? — Ну, скорее да, чем нет. — Я щас не могу, Лёш… — озадачено чешет затылок брюнет, — Давай встретимся позже? — Хорошо. Буду ждать.***
Часы показывали 20:00. Лёша сидел и терпеливо ждал своего друга, который немного опаздывал на встречу. Пока время плавно шло, он задумался о теме будущего диалога между ними. — «Что-то серьёзное?» — брови сводились к переносице, — «Неужели они так сильно поссорились? Расстались?» — волнение от подобного наростало с большой скоростью, заставляя отрицать происходящее. Ну не верил Алексей в то, что такие похожие в интересах и характера люди, гармонично смотрящиеся друг с другом, могли разойтись, да еще и так резко и неожиданно! В какие-то моменты он сам завидовал их тёплым и спокойным отношениям. С Нурланом, кончено, было тоже очень хорошо, но не так спокойно и «мягко»: азиат не стеснялся никого, особенно своих друзей, когда ему приспичивает поцеловать или укусить Щербакова за разные части хрупкого тéльца. Не то, что бы блондина это как-то бесило, скорей смущало перед людьми. Дома, вот, — пожалуйста, хоть целый день доставлять ему удовольствие, но наедине и дома. Только так. Задумчивого комика окликивает мужской голос, заставляя выйти из «транса»: — Лёш, привет, — поздоровался Эмир, присаживаясь напротив. — Я стучал, но ты не открывал, поэтому решил войти сам, хах. — Извини. — Всё хорошо, — улыбается он, будто ничего и не произошло у него в жизни. — Ты хотел поговорить? — Да, хотел, — звучит не очень уверенно с его стороны. Руки не могут найти себе места, скользя то по пуфику, то по своим же джинсам. — Вы расстались? Звучит настолько неожиданно, в лоб, что кабардинец на секунду забывает о чем идёт речь, хлопая ресницами: — С кем? — Ну не с Нурланом же, блять, — раздражённо фыркает Щербаков из-за порыва эмоций и напряжения. — Я про Рустама. — У нас всё нормально. — Не ври мне, Эмир, я же вижу… — Что ты видишь? — рычит Кашоков от раздражения, настигшего из-за любопытства блондина. — Ты не можешь всё знать. — Я хочу помочь…! — Мне не нужна твоя помощь, у меня всё отлично! — Ты меня никогда не слушаешь! — Лёша хватается за голову руками на пару секунд. Брюнет встаёт с диванчика и направляется к выходу: — Если это всё, о чём ты хотел поговорить… — А у него дети есть… — рвано срывается с нежных, чуть потрескавшихся губ. Звучит больно даже для него самого, так как очень обидно за коллегу. Эмир же останавливается. — И жена красивая. О тебе не вспоминает, ведь это уже было, Эм… Надо было видеть лицо собеседника: всё бледное, будто перед Лёшей мертвец, а не живой человек, зрачки сузились, а дыхание стало рваным и неритмичным. Но, не дослушав возможные дополнительные высказывания коллеги, Эмир в спешке удаляется из его квартиры, захлопнув дверь за собой. Лёша остался один, но, к счастью, через пару минут приходит Сабуров: — Лёш, привет, — здоровывается казах, — Я видел Эмира, что у вас тут произошло? — брови свелись к переносице, но не от возможной ревности, а от переживаний и тревоги к парню и коллеге. — Ебались, Нур, е-ба-лись. И правда, можно было так и подумать, ведь Лёша был только в длинной широкой футболке Нурлана, которая еле-еле прикрывала бёдра, а волосы были расстрёпаны. Но, честно сказать, казаху нравился такой вид парня при любом раскладе. — Ха-ха, так бы и лопнул от смеха. А если серьёзно? Я же волнуюсь, как-никак. — Только это между нами: Эмир и Руст расстались сегодня, — настроение опять упало, неуспев прийти в норму. Кажется, нужна ещё доза успокоительного для Алексея. Обомлел и Нурлан, замерев с курткой в руках. В глазах потух огонёк — было обидно за Лёшу и Эмира, очень обидно и жаль. Да и кому понравилась бы боль близкий людей? Именно — никому! — Ох… — отмерев, он повесил куртку и осторожно подошёл к Лёше, боясь отпугнуть от себя. Грубые руки стали мягкими и тёплыми, даже горячими, прикосаясь к оголенным плечам блондина — обжигает, но приятно. Ладони спустились к талии, чуть прижимая его к себе, но без каких-либо пошлостей, нет, — Не переживай так сильно, солнышко, — звучало это очень тепло и нежно, особенно от брюнета, который не так часто был таким, только в очень тяжёлые моменты для своего возлюбленного. — Пожалуйста… Хорошо? — Хорошо, — Щербаков нервозно поджимает губы, а глаза слегка намокли. Пара секунд — и он уже сидит, свесив худые ноги, на кухонном столе. Руки Нурлана всё также находились на его талии, скользя то вверх, то вниз. Прохладные, чуть потрескавшиеся губы казаха прильнули к слегка не ровному носику блондина, как бы успокаивая. — Люблю тебя, Нур… — голубоглазый поддаётся эмоциям, сжимая ткань на спине возлюбленного. — И я тебя, Лёш… Очень.***
Следующий день. В гримерке сидел Эмир и просто плакал — слова Лёши о жене и детях оказались самой горькой правдой…*НЕСКОЛЬКИМИ ЧАСАМИ РАНЕЕ*
Кашоков и Рустам решили поговорить о расставании и узнать точно ли это. Пара ссорилась ни один раз, бросаясь словами, но потом всё было снова хорошо. В любом случае требовалось серьёзно поговорить, пусть даже и в итоге они разойдутся — всё равно. Рустам и сам понимал это, поэтому и договорился с ним о встрече у него дома для разговора. Вот Эмир уже в подъезде спутника: поднимается на нужный этаж, стучится в квартиру 27. По ту сторону, в квартире, слышится женский смех, а также суета. Эмир нервно сглотнул. — «Неужели Лёша сказал правду…?» Дверь открывается. В проёме застывает высока и красивая брюнетка с «чайными глазами», которые красиво переливались на солнечном свете, что пробивался через окна подъезда. Она подает голос: — Здравствуй, Эмир! — улыбается незнакомка и протягивает руку, — Вы меня, скорее всего, не знаете, но я — Марина, жена вашего коллеги и друга — Рустама. Муж никак не мог меня с вами познакомить, но, наконец-то, мы увиделись! — Марина была переполнена такими чувствами и эмоциями, что еле сдерживала себя, чтобы не натворить глупостей перед мужчиной. — З-здравствуйте, очень приятно, Марина, — комик осторожно протянул руку и пожал её в знак приветствия. Его тоже переполняли разные эмоции: испуг, недопонимание, печаль, разочарование, гнев, например. В груди Кашокова снова всё перевернулось, как при ссоре с Рустом и при ссоре с Лёшей. Он просто не верил. Он злился. Много злился. Злился не на жену и, дополнительно, детей, нет! А на бывшего парня. Злился на его ложь. Эмир же не был глупым, он бы всё понял и помог, чего, к сожалению, не понял Рептилойд… — Вы проходите, проходите! — продолжала девушка, — Я позову Ру… — Нет! — резко хватает её за руку кабардинец и сжимает. Пара секунд — и он ослабить хватку. — Н-нет, не надо. Я уже ухожу, мне правда пора. — У вас всё хорошо, Эмир? Если вы с мужем поругались, то обращайтесь ко мне, я вам помогу и поговорю с ним. Вы только… — Спасибо вам, Марина, но я не нуждаюсь в этом, — убеждает её шатен, натягивая улыбку, — Приятно было познакомиться с вами, до свидания! — он сразу же спускается по лестнице вниз, как услышал легкое «до свидания, Эмир!». После того, как он вышел из душного подъезда, Кашоков скрылся из двора жилых многоэтажек…*НАШЕ ВРЕМЯ*
Слезы так и стекали по щекам и медленно «разбивались» об стёршийся ламинат гримерки. Кабардинец просто не мог найти себе места от такого количества новостей за пару дней. Он не понимал как так вообще вышло? Почему же Рустам столько молчал? Почему так скрывал, что даже при расставании не осмелился признаться ему о том, что у него есть семья? Но, честно сказать, Кашокова волновало больше как там сейчас Лёша. Он очень переживал за блондина. Переживал, что обидел его. После таких событий, единственный любимый человек для Эмира остался — Щербаков. Хотелось прямо щас кинуться в его крепкие объятия, обвить шею голубоглазого руками и… — «Да что это со мной!» — вздрогнул комик от своих же мыслей насчёт парня, — «Надо извиниться! Вот и всё!» — убеждал себя брюнет, но, в глубине души, прекрасно понимал, что с ним происходит. Понимал свои чувства. Понимал свое неравнодушие к Лёше…Чёрт…
***
Часы показывали поздний вечер, прошло пару недель. Эмир находился в зале, где сидели и другие комики, покуривая кальян и много выпивая, особенно Лёша, Эмир и Рустам. Каштановые глаза сверлили голубые, на что блондин лишь глупо улыбался, загоняясь в краску. Вроде казалось, что тут нет ничего такого, но не для брюнета: сердце его билось сильно-сильно, а по телу ощущалась приятная дрожь, от чего он покусывал свои и так потрескавшиеся от морозца губы. Очень хотелось поддержки со стороны Алексея как можно больше, но кабардинец иногда забывал о том, что у него есть парень, который был крайне осторожен со всеми и ревнив, тем более, к Лёше, который очень любил поговорить с кем-либо, и не только. К Эмиру это, конечно же, тоже относилось. В последние дни, как и в первые, он думал, что просто привязался к нему, пытаясь восполнить утрату им, но, как оказалось, это было совсем не так… Те повадки бывшего парня, которые он искал во всех после расставания, переросли в повадки, что смахивали на Щербакова. Комик ругал себя за подобные мысли и чувства к коллеге, но ничего сделать не мог. Уж лучше покончить с собой, но перед этим признаться в симпатии другу. Да, наверное, он так и поступит при отказе. Но вот, когда колено не переставало дёргаться от количества адреналина и нервов, комик встаёт с места и просит Лёшу в гримёрку, на что тот, думая, что ему надо выговориться или поговорить о проблемах, оставляет парня и друзей, направляясь за Эмиром: — Что-то случилось, Эм? — закрывает за собой дверь Щербаков, интересуясь, как в губы впивается брюнет, прижимая его к двери. Миниатюрные пальцы грубо коснулись бледных щёк, оставляя красные следы. Клетчатая рубашка Кашокова полетела вниз, на пол. Эмир, постанывая в пухлые губы друга, снимал с обоих одежду, пытаясь максимально неотрываться друг от друга. Лёша подхватил на руки кареглазого, рухнув на старенький и потрепанный диван, надвесая сверху. Из комнатки только еле слышно доносились стоны, но на середине процесса, когда Алексей уже двигался в Эмире, почти закончив, его будто ударили по голове чем-то тяжёлым и твёрдым до такой степени, что он отрезвел и в спешке отстранился от небольших губ партнёра, замерев на месте: — Что м-мы… Не-ет! — осознание нахлынули слишком быстро. Блондин аккуратно отстранился от тела и встал с дивана, начиная одеваться, — Это… это всё не правильно, — Щербаков буквально рвёт волосы на своей голове, понимая, что переспал с человеком, которого толком не знает (так как Эмир не так давно в программе). Он уже доказал этой ситуацией, что не достоин своей второй половинки. Да и панические атаки снова начали посещать Лёшу в данный момент, а только казалось, что всё прошло. Прошли эти походы к врачу. Прошли эти горы таблеток, чтобы он не вскрылся где-нибудь в подворотне, пока шёл домой. К своему счастью, в те сложные дни он и встретил казаха который помог ему встать на ноги, быть собой. Но это было тогда, давно… — Лёш, ты мне нравишься, правда! — комик взял свою одежду в руки и начал признаваться в чувствах, — Я пытался найти Рустама в других людях, но понял, что я, — сделал он паузу, — искал во всех далеко не его. Просто я не могу без тебя, Лёш! Лёша же понял, что себя за такой поступок непростит никогда и ни за что. — Эмир, — он собрался с мыслями, пока прибывавший алкоголь в крови не начал действовать снова, — только есть одна небольшая загвоздка–я тебя не люблю, — говорил это Щербаков уже с ненавистью и злостью, — Я люблю только Нурлана, — выйдя из комнатушки, он направился к Сабурову, который смеялся и ни о чём не подозревал. Лицо мужчины было таким счастливым и расслабленным, что являлось большой редкостью, так как, в основном, под глазами присутствовали заметные синяки, выражающие насколько ему херово. Очень жаль было прирывать его. — Всё хорошо, Лёш? — парень заметил полную апатию в его голубых глазах, в которых раньше витали искорки и огоньки задоности и безнаказанности, если это так можно назвать, — Лёш? — Нур, нам… нам надо расстаться, — глаза предательски наполнились слезами, покраснев, — Я изменил тебе. Извини, — после сказанного он быстро взял рюкзак и удалился из студии, больше не появившись там…***
Прошло достаточно времени, чтобы многие позабыли о том, что Лёша когда-то работал в «Что Было Дальше?».Всё поменялось.
*Pov Лёша*
Эмир встретил свою любовь по имени Света, которая помогла и приняла его, да, девушка, а не парень. Сейчас у них двое прекрасных детей, которых они воспитают с большой любовью и теплом. Жена Рустама узнала, что было между ним и Кашоковым, из-за чего подала на развод, забрав детей в свою квартиру. Рептилойд завершил работу комика, уехав куда-то заграницу. Макар и Тамби нашли себе вторых половинок и планируют детей, создавая семьи. А Нурлан и я… А что мы? Мы больше не общались с того момента, ничего не известно друг о друге. Конечно, проскакивают моменты в голове тех тёплых вечеров и гулянок, не без этого, но стараюсь не вспоминать — уж слишком больно. Частенько задаюсь вопросом «Зачем я так сделал?», но потом понимаю, что если бы я промолчал, мог сделать ещё хуже. Да, Нур простил бы мне все смертные грехи, так как очень сильно любил меня, как и я его, но теперь уже ничего не исправишь… Хах. И вот, я стою в аэропорте, жду свой рейс, как сзади ко мне подходит мужчина в тёмных очках и небольшой бородке: — Далеко летите? — спрашивает он, еле заметно улыбаясь. — Да, далеко, — кратко кидаю я, на миг заглянув в шоколадные глаза, как кольнуло в сердце. — А куда конкретно, если не секрет? — вопросы не заканчивались. Но я не стал отвечать на его вопрос: — Ты отрастил эту дурацкую бородку. Теперь точно похож на Чингисхана*. Фу, — мы посмеялись, но гостю было явно не до шуток. — Почему же ты в тот день… — Так было нужно, Нур. Так было легче. — «Нужно»? «Легче»? Для кого, Лёш? Для меня или тебя? — Для меня, — я и не заметил, как слёзы начали подбираться, а в горле образовался спазм, из-за которого стало трудно дышать. Я врал. Нагло врал. Врал, чтобы не дать слабину, думая, что остался таким как раньше — самоуверенным, эгоистичным, грубым, бесчувственным, но я явно изменился. Не знаю, насколько заметно, но будто к моему характеру подобрали антонимы, сделав его лучше. — Я и вижу, — Сабуров грустно обнял меня, прижав к своей груди. Я не смог сдержаться и обнял его так крепко, как никогда. — Я так скучал, Нур… — пискнул я, не в силах сдерживать поток новых слёз. — И я скучал, Зайчик… — он обнял сильнее, сминая ткань на моей спине. Казалось, что дай ему ещё немного время и некой страсти, одежда бы давно была изорвана, а тело было покрыто лёгкими отпечатками тонких пальцев, после ласкающих не такую уже, как раньше, бледную кожу, — Давай начнём все заново? — он пытался сохранять хоть немного спокойствия и безразличия, как тогда, давно, но голос предательски дрогнул от наростающего волнения и боязни отказа со стороны любимого человека, — Будто нечего и не произошло, — глаза покраснели и заблестели от весеннего яркого солнышка, — Только в другом месте, в другом городе и в другой стране. Последние строчки звучали будто просьба, а не предложение — за это время Сабуров явно расскис… Я не отважился медлить с ответом, так как хотелось снова очутиться в одной постели с ним, почувствовать этот запах дорогого одеколона и пропитаться им. Не было тех нужных слов, чтобы описать те моменты и чувства, по которым скучали они оба много лет. Я решился: — Я согласен…***
На этой прекрасной ноте я могу подвести свой рассказ к концу, сказав только то, что мы теперь живём в Испании и тут очень классно и тепло. У нас прекрасная дочь-художник по имени Евангелина, мы любим её, чего желаем и вам. Любите друг друга и будьте счастливы. Спасибо!【КОНЕЦ】
***
Автор идеи: sonya_parkers.