I don’t wanna be your friend
I wanna kiss your lips
I wanna kiss you until I lose my breath
Ведьма была известна своим шаловливым, несколько безумным поведением. Ее ни сколько не стеснял тот факт, что от некоторых ее, так скажем, чудачеств работники Фатуи смотрели на нее косо, а немногие даже называли бесстыдством. Она довольно часто слышала разного рода шепотки, летящие ей прямо в спину. И не то, чтобы ее это беспокоило. Что могут сделать осуждения мелких шестерок девятому Предвестнику. Все дело было в специфичном подходе к работе, да и во взгляде на жизнь в целом. На дипломатических встречах она вела себя игриво и свободно и в некоторых случаях даже не чуралась постельного способа достижения своей цели. Даже во время серьезной схватки редко ее можно увидеть сосредоточенной; в такие моменты в ней скорее открывалась новая сторона, личина сумасшествия, которая вкупе с безрассудством и полной бесбашенностью иногда вводила противника в панику. Даже мощные удары Электро вторили ее безумию. Сама Предвестница в такие моменты напоминала ту самую колдунью из легенд, которая, даже горя на костре, будет хохотать как умалишенная. А для Ведьмы же все было просто: жизнь — это большая игра, которую нужно пройти легким красивым шагом. И потому нет ни одной причины не делать то, что хочешь, и не получать того, что желаешь. Если спросить Ведьму о желаниях, она, не особо задумываясь, перечислит несколько вещей, всегда разных. И в конце обязательно добавит «Одиннадцатый Предвестник». Потому что его она хотела целиком и сразу. За каких-то четыре года из четырнадцатилетнего нескладного новичка Чайлд превратился в высокого и соблазнительного Одиннадцатого Предвестника Фатуи. И сгорит она заживо прямо на этом месте, если не воспользуется положением и не трахнет его. Она плавно вышагивает в кабинете Тартальи. Так, заскочила поболтать о кое-каких важных новостях из Натлана, обсудить парочку моментов. Осматривает полки с книгами, проводя пальчиком по пыльной поверхности. Смотрит в сторону стола, где в горе бумаг сидит рыжий дьявол, дописывает оставшиеся отчеты. Он даже не чувствует хитрый взгляд, за которым бесы уже начинают свои пляски. О, милый невинный Чайлд. Увлеченный битвами, Ведьма наблюдала, он игнорирует любое женское внимание, попросту не замечает этого, даже и не думая пользоваться открывшимися возможностями. И секрет, таящийся внутри этой рыжей головки, скрываемый за привычной фатуйской формой — на что он способен? — будоражит кровь больше, чем любая огненная вода. А Ведьма безумна. Она всегда пролезает за рамки нормы, пробуя то, что пробовать запретно. Ведьма по-кошачьи приближается ко столу и опирается о его край бедрами. Смотрит из-под ресниц, скользит взглядом по запутанным рыжим волосам, по очерченным скулам, прокладывая дорожку ниже к воротнику, открывающему вид на ямку между ключицами. Каков он на вкус? Девушка чувствует легкие разряды на пальцах. Чайлд в кои-то веки поднимает взгляд, отрываясь от бумаг, и смотрит вопросительно. Ведьма слегка ухмыляется. Слишком поздно, милый. Слишком близко, чтобы успеть ускользнуть. — Я почти дописал, ты что-то конкретное хотела обсудить? Ведьма ведет плечом: — Только то, насколько в Натлане жаркая погода. Тарталья смотрит не понимающе, пытается осмыслить, с каким именно делом это может быть связано, и недоумение на его лице вызывает у Ведьмы усмешку. Она внутри практически танцует от восторга, настолько он ничего не замечает. — В Натлане действительно жарко, да. Я, эм, не очень люблю жарку погоду. — Правда? А я вот люблю, когда тепло, — Ведьма чуть скалится, поправляет юбку, случайно оголяя край чулка. Замечает, как быстро Чайлд переводит взгляд с обнаженной женской кожи обратно на лицо, словно обжегся, и довольно улыбается. — Мне нравится ощущать себя разнеженной в комфорте и тепле, — приближается медленно и неумолимо к Чайлду, который начинает что-то подозревать. Смотрит прямо в его глаза, гипнотизирует и видит его обостренное внимание, напряженные мышцы. — В Снежной такой ледяной климат, а я такая мерзлявая. Скорее, мне нужно было родиться в Натлане. Ведь жар меня совсем не пугает. Последние слова почти мурлычет, касается коленом коленей Чайлда, ставя ногу между ними, и легко проводит по скуле кончиком пальца. Тарталья наблюдает снизу вверх, прикован взглядом, в котором плещется знакомый неосознанный им огонь. Интерес. Любопытство. Чайлд даже не шевелится, он застыл, тем самым позволяя Ведьме быть все смелее и безнаказаннее в своих действиях. Она задевает пальцем губу, слегка оттягивая ее и наблюдает за реакцией. Как расширяются его зрачки, заполняя почти всю радужку. И в себе ощущает необузданную скопившуюся электро по всему телу, которая жаждет вырваться наружу. Но Ведьма продолжает свою тягучую пытку. Она скользит ладонями по плечам и плавно присаживается на колени Предвестника, оказываясь совсем вплотную. Чувствует, как Чайлд инстинктивно подается вперед, их лица разделяют миллиметры. Изучает светлые ресницы и веснушки, которые незаметны только на таком расстоянии. Тянется как за поцелуем, но мажет губами по коже щеки, совсем близко, опаляя дыханием. Ощущает, как мужские руки ложатся на талию, словно пробуя. Чайлд тонет. В зеленом безумии глаз, ощущая жар внутри будто от ожидания битвы. Но другой. Более приятный, более жгучий. Хочет броситься прямо в омут, но не действует, позволяет Ведьме вести игру и издевательски-медленно расстегивать пуговицы на его пиджаке. Ведьма безумна. В ней клокочет желание древними и первобытными силами, но она тянет, тянет эту сладость, растягивает удовольствие ожидания и истому. Целует плавно, слегка проводя языком по губе, но сразу отстраняясь. Ловит чужой вздох. Наслаждается тем, как ладони с талии смещаются ниже, на бедра, и сжимают крепче. О, Ведьма каждый раз готова отдать все за одно лишь ощущение мужских рук на ее теле. Она мокрая насквозь, но держит ситуацию под контролем, целуя вязко, и добирается наконец ладошками до идеального пресса, поглаживает горячую сухую кожу. Языки сплетаются, Чайлд, не думая, задирает короткую юбку бесстыдницы, обжигая касанием нежную кожу. Дышать становится тяжело. Она чувствует недвусмысленно выпирающий член, раззадоривающее трется об него киской, выбивая глухой рык. Чайлд сминает женские губы неумело, но яростно, отбрасывает эту сдержанность, смело мнет бедра и грудь, стягивая шелковую официальную блузу. Накал между ними дорастает до критической отметки. Ведьма не помнит себя. Она всегда в такой момент забывает обо всем, обожает просто отдаваться бурному потоку, не сдерживая никаких потаенных желаний. Впивается в нежную кожу шеи, зализывая укусы сразу же, отбрасывает от себя эту чертову рубашку, стягивает кружевной топ, оставляя грудь оголенной. Под взглядом Тартальи плавится нутро. Тот покрывает жадными поцелуями ключицы и нежную кожу груди, заставляя Ведьму выгнуться навстречу. Елозит по болезненно сжатому брюками члену, хватает ртом воздух. Она больше не может терпеть, она никогда не терпит, поэтому торопиться расстегнуть брюки. Не снимая юбку, просто оттянув резинку кружевного белья, насаживается со стоном облегчения и удовольствия. Член входит легко, и Чайлд хрипло выдыхает. — Как же это… — он пытается что-что сказать, но Ведьма затыкает его своим ртом, и начинает плавно двигаться. Член достигает матки, вызывая импульсы в теле, которые смешиваются с электроразрядами. Ведьма насаживается до упора, громко стонет, и теряется во взгляде голубых глаз, затуманенных похотью и обожанием. Они оба почти сходят с ума от удовольствия и жара. Внезапно Чайлд подхватывает предвестницу и встает, сажая ту на стол. Листы с отчетами и заметками летят на пол. Он буквально вдавливает девушку под собой в поверхность стола, пиявкой присасывается к коже шеи. А Ведьма не против, Ведьма любит засосы. Она вообще не думает об этом, ведь Тарталья вколачивается в нее сбивчивым, яростным темпом, как сорвавшийся с цепи голодный пес. Громкие стоны, переходящие на крики, наполняют кабинет. Ведьма жмурится и царапает спину партнера, скрещивает лодыжки за его спиной. Глубже. Теснее. Трение о чувствительные точки и резкая смена угла проникновения доводят ее до пика. Чайлд чувствует, как плоть сжимает его член, глухо стонет, и спустя пару глубоких толчков изливается внутрь. Роняет голову куда-то в женское плечо и пытается отдышаться. Он всегда думал, что самое лучше ощущение можно получить от битвы, но как же, черт возьми, он ошибался. Ведьма смахивает со лба мокрые пряди. Она чувствует невероятное удовлетворение. Чайлд еще не вышел из нее, и она ощущает себя наполненной — в прямом и переносном смысле. Сперма стекает вниз по складкам, но Предвестницу это мало волнует. Зелье, которое она принимает уже довольно давно, не оставит после этого небольшого промаха никаких последствий. Оно того стоило. Чайлд смотрит в лицо Ведьмы и натыкается на хитрый и сытый взгляд зеленых глаз. Он чуть тянется и легонько целует в нос, затем отлепляется от девушки, встает, чешет голову. — Так ты вроде хотела о чем-то поговорить. Ведьма хохочет в голос.