Паркера рядом нет.

***

Они знают, больше ничего не будет прежним. Как и они. От того пожара остался маленький уголь, набитый горем и отчаянием. Погода в Нью-Йорке дождливая. Впрочем, как и всегда. Холодная, ненастная и к тому же, бессонная ночь. Ванда лежит в объятиях Питера. Он прикрыл глаза, но не спит. Ногам Максимофф холодно, стоило бы встать и надеть носочки, но ей не хочется. Кажется, что эта непроглядная ночь никогда не закончится. Может, если бы они поговорили, то она прошла бы быстрей, но надо ли? Слова есть, они подготовлены, выучены наизусть. Но сил выдавить их из себя нет. Им хорошо? — нет. Им плохо? — нет. Ванда ещё сильней зарывается в объятиях Паркера, а он лишь целует её в макушку. Ведьме хочется плакать… Утро. Максимофф просыпается рано, возможно сейчас пять, шесть или семь часов утра. Солнце только-только выходило за линию горизонта. Питера рядом нет. Всё нормально, она привыкла к этому и её всё устраивает. Если раньше, он будил её горячим завтраком в постель, то сейчас он будит её холодным отсутствием. И нет, он это не нарочно. Ванда откидывает одеяло, которым паучок любезно укрыл ведьмочку, идёт в ванну. На её руки сразу льётся поток горячей воды, она отдёргивает руки, меняет на прохладную. Умывается. Босые ноги встречаются с холодным полом, когда она выходит на кухню, где был парень. Питер мельком глянул на девушку, что шла неторопливыми шажочками, а потом перевёл взгляд на кружку зелёного чая с мятой на против него. Ванда села на стул и тяжело вздохнув, преподнесла ещё тёплый напиток к губам. Втянула его горько-сладкий аромат и прикрыла глаза. Нет слов, лишь до боли усталые взгляды. Ещё один такой день? — с удовольствием, вот только… так не может больше продолжаться. В один день, Ванда проснулась, Паркера рядом нет. Сделав утреннюю рутину, снова пришла на кухню. Там всё ещё стоял зелёный чай, пропитанный ароматом мяты. Паучка нет. Лишь записка. Ведьма села на стул, читая записку слёзы сами капали из глаз. Но она знала, понимала, что так будет лучше для них.