***
В этот раз он не захватывал власть во дворце Хуаньхуа, по крайней мере, делал это не так топорно, как в предыдущие разы. Для начала он решил, что было бы весело назначить Гунъи Сяо новым главой дворца. Доказать правдивость слов Гунъи Сяо оказалось легко: у Ло Бинхэ в поясном мешочке валялась какая-то бесполезная стекляшка, которую он выдал за древний и мощнейший артефакт, который отвоевал у демонов. Весь дворец Хуаньхуа, помимо младших и слуг, что пытались устранить последствия потопа из-за подорванной водной тюрьмы, собрался в главном зале. В тронном зале, если быть точным; и с трона, к удовольствию Ло Бинхэ, ещё никто не успел оттереть засохшие капли крови старого главы дворца. Ло Бинхэ дал Гунъи Сяо высказаться, потом, на основе его слов, переврал собственную историю и отправил всех в Царство Снов, где навеял подходящий случаю морок. И как смел дворец Хуаньхуа звать себя одной из великих школ?.. Всех его учеников обдурить оказалось легче, чем приманить ребёнка сладостью. Даже Гунъи Сяо оказался поражён. Он, наверное, до последнего не верил, что ситуацию удастся выправить в его сторону. Едва Ло Бинхэ закончил подтасовку фактов, и ученики вышли из Царства Снов, как на Гунъи Сяо налетел этот рой назойливых мух со слёзными извинениями, среди которого было не разобрать, кто искренне верил в порядочность Гунъи Сяо, а кто желал подмазаться к новому главе. Гунъи Сяо растерялся. Ло Бинхэ доставило истинное удовольствие смотреть, как правильные и аккуратные черты его лица искажаются в уязвимой гримасе, по которой так легко прочитать его истинные чувства! А Ло Бинхэ-то никогда не славился тем, что умел читать людей и нелюдей. Что небожители, что демоны, что презренные человечишки свою ложь и свою неумелость выдавали перед ним сами своей боязнью и пульсирующей дрожью. И не нужно было угадывать, интриганы они или нет, чьи-то марионетки или просто льстецы. Тем более, в том, самом первом мире, что породил этого Ло Бинхэ, у него на случай, когда нужно было играть во взрослые игры, была целая стая подданных. Ло Бинхэ даже того Шэнь Цинцю не сумел прочитать, пока не забрался к нему в голову и не вытащил его сны-воспоминания наружу… И каждый раз думая о том Шэнь Цинцю, Ло Бинхэ прикидывал: это искажение ци на него так повлияло, или же он всегда был мужеложцем, и все те истории про весенние дома были лишь прикрытием? Но если уж быть правдивым, то это та размазня-Ло Бинхэ склоняла Шэнь Цинцю к близости… Что же в том мире, чёрт побери, произошло? Как Ло Бинхэ — любой Ло Бинхэ — сумел бы променять податливое женское тело на тело, подобное собственному? Вот тот же Гунъи Сяо — да даже Ло Бинхэ не может отрицать того, насколько он привлекателен и изящен, несмотря на высокий рост и ладное телосложение, но возникали ли у Ло Бинхэ мысли затащить его в постель? Подчинить себе, сломать, разорвать его задницу напополам? Да никогда! Тем более, мужское тело жёсткое, твёрдое, и не слишком уж гибкое… Едва ли Гунъи Сяо в гибкости смог бы сравниться с Ша Хуалин. В томности с Цю Хайтан, в нежности с Цинь Ваньюэ, в утончённом вкусе и невероятной смекалке с Лю Минъянь, в ласке с Нин Инъин… Ни с одной из трёхсот жён Ло Бинхэ этот Гунъи Сяо не сравнился бы! Даже в фехтовании, и в том он уже когда-то давным-давно проиграл восточной мастерице меча Фэй. Поэтому, размышлял Ло Бинхэ, что же отличало его от того Ло Бинхэ, что соблазнился на Шэнь Цинцю? Одно дело в обмен на подобающее учителю обращение питать к нему уважение, и совсем другое — возжелать учителя плотью. Ло Бинхэ стоял, погрузившись в раздумья, пока остальные, включая Гунъи Сяо, решали, что же им делать. Большинство голосовало за то, чтобы Гунъи Сяо возложил на себя обязанности нового главы дворца, кто-то — из тех, кто постарше, но всё ещё не выслужившихся до попадания даже в первую десятку учеников, — намекал, что к такой ответственной задаче, как выбор нового главы, нужно подойти с умом и опираться на опытность. Впервые Ло Бинхэ за всё это время видел, как дворец Хуаньхуа выбирал своё будущее: раньше за старым главой дворца следовал либо сам Ло Бинхэ, либо же дворец Хуаньхуа вычёркивали из списка существующих школ и вписывали в летописные хроники тот день, когда Ло Бинхэ явился туда, как «последний день дворца Хуаньхуа». Посему наблюдать за прениями Ло Бинхэ в какой-то мере было интересно. Как интересно было бы узнать и то, что последует дальше: насколько изменится дворец Хуаньхуа? Насколько важна правящая рука? А что же девизы? Принципы? Потеряет дворец Хуаньхуа авторитетность или возвысится над остальными заклинательскими школами? Или же вгрызётся в своё место всеми зубами и когтями, отстаивая право зваться одной из великих школ? Ло Бинхэ поразился тому, что не догадался что-то поменять так кардинально раньше, возможно, скука бы его была развеяна уже тогда. Например, он мог бы… Стереть с лица земли одно, а то и сразу два каких-нибудь царства! Или, к примеру, уничтожить всех Владык пиков на Цанцюн, и посмотреть, что было бы дальше. Или придумать что поизощрённее… Допустим, напоить своей кровью сильных мира сего и заставить их творить безумные вещи. Например, ходить постоянно голышом или раз в лунный месяц собираться в одном городе и устраивать пьяные песнопения… Ло Бинхэ сам не заметил, как рассмеялся вслух, но на него почти никто не обратил внимания — даже девицы, все их взоры были обращены к Гунъи Сяо, ведь тот в их глазах вырастал аж до самого главы дворца! А это, как-никак, позавиднее титул, чем звание «странствующего монаха» у человека без имени. Ох. Странно, что он, вспоминая о своих жёнах, совершенно позабыл о маленькой хозяйке дворца, его ненаглядной… э-э, как же её там звали? В общем, этой мелкой стервы среди учеников дворца Хуаньхуа было не видать, и Ло Бинхэ решил справиться о её судьбе позже: далеко мелкая стерва не убежит, а с ней… с ней у Ло Бинхэ особенные отношения. После воспоминаний того Шэнь Цинцю Ло Бинхэ как-то залез к ней в голову. И если после собственного мира Ло Бинхэ был готов простить ей любую шалость, поскольку она отлично справлялась со своими обязанностями жены, то в мирах, где она не падала ниц при его появлении… Она зарекомендовала себя как человека, которого проще убрать с пути сразу. — Даочжан?.. Даочжан, как к вам правильно обращаться? — окликнул вдруг Ло Бинхэ толстенький мальчик со свиной рожей. — Боюсь, этот мир не знает имени этого презренного, — покачал головой Ло Бинхэ. — Оно или ещё не было написано, либо уже было стёрто. И сколько усилий ему пришлось приложить, чтобы не выкрикнуть, чтобы этот презренный червь не смел обращаться к нему напрямую! Чтобы он вжал рыльце в пол и визжал по-поросячьи: «Простите, простите грешного, Бессмертный Владыка, Царь Трёх Миров!», чтобы пресмыкался, но… разве это доставило бы Ло Бинхэ удовольствие? — Даочжан, позвольте этому ученику проводить вас в гостевые покои!.. Самые лучшие, что может предложить вам дворец Хуаньхуа за неописуемую помощь в разбирательствах!.. — мальчик поклонился, позади него стоял Гунъи Сяо, во взгляде которого до сих пор плескался страх: за ответственность, которую швырнули ему в лицо, за будущее своей школы, за… Ло Бинхэ не понял, о чём же ещё вздыхал Гунъи Сяо, но это не значило, что он не выяснит это в скором времени. — Этого ученика зовут Гунъи Сяо, — Ло Бинхэ замаскировал ухмылку дружелюбной полуулыбкой, потому что Гунъи Сяо хоть и сложил руки в кольцо, но поклон отдал лишь кивком головы. — Любая ваша просьба будет удовлетворена, стоит вам обратиться к первому же ученику дворца Хуаньхуа. Этому ученику кажется, что ни с чем несоизмерима ваша помощь, но он клянётся, что за неё выполнит всё, что в его силах. Ло Бинхэ посетила вторая восхитительная мысль за этот день! Он, глядя Гунъи Сяо глаза в глаза, произнёс одними лишь губами: «Благодарю». И перевёл взгляд на мальчишку-свинишку, чтобы тот отвёл его в «лучшие» гостевые покои. Ло Бинхэ знал каждый павильон, каждую комнатку во дворце Хуаньхуа, а также знал, что с покоями старого главы дворца и мелкой стервы ни одни покои не сравнятся. Перед тем, как отправить свинишку восвояси, Ло Бинхэ настойчиво попросил его не беспокоить, дабы он «уединился для глубокой медитации». И едва за ним закрылись двери, Ло Бинхэ вспомнил своё заклинательское прошлое, развесив на каждую вертикальную поверхность в выделенных ему покоях талисманы. И только после этого сбросил с себя ненужные тряпки, размотал Синьмо и открыл им портал. Да, сегодня Синьмо сослужил ему хорошую службу, поэтому почему бы не отблагодарить его за это хорошей резнёй в Царстве Демонов?***
Захватывать Царство Демонов Ло Бинхэ в этот раз тоже не планировал: не так быстро, по крайней мере. Ему не нужен был лишний шум, ведь заклинателям дай повод, и они быстро свяжут беспорядки в Царстве Демонов с дворцовым переворотом Хуаньхуа, даже если между этими двумя событиями связь минимальна. Однако. Ло Бинхэ, как и прежде, нуждался в помощи, ведь несмотря на своё могущество, он не мог быть в двух мирах одновременно. И из всех демонов только двое никогда не давали сомневаться в их преданности. Мобэй-цзюнь и Ша Хуалин. И если первый чтил законы чести, а потому безоговорочно следовал за лидером, то вторая была великолепной боевой единицей, которая, в довесок, всегда находила, чем сбросить напряжение Ло Бинхэ. В этот раз сам он не знал, в чём нуждался больше: в кровавой битве или битве постельной?.. В первый раз Ло Бинхэ помог Мобэй-цзюню обрести родовую власть и устранил Линьгуан-цзюня в ходе передачи семи ступеней мастерства. Интересно, здесь смерть предыдущего Властелина Северной пустыни уже случилась или же он до сих пор здравствует, заставляя Линьгуан-цзюня грызть ногти от зависти, а Мобэй-цзюня держаться от родового гнезда подальше? Ло Бинхэ не знал, где в этот раз искать Мобэй-цзюня, поэтому отправился в Ледяные Бастионы, что в северных рубежах Царства Демонов. И наконец-то обнажил свою сущность каждой клеточкой своего тела. Перед ледяными демонами предстал не какой-то полукровка, что едва-едва совладал с Синьмо. А настоящий Владыка Трёх Царств, и никак иначе. Ему даже не потребовалось доказывать свою силу в поединках, хватило лишь вильнуть кончиком своей демонической ауры, чтобы перед ним согнули спины. Как жаль, подумалось ему. Как жаль, что не удалось вновь скрестить клинки со столь талантливыми противниками — а командующие ледяных демонов лишь на каплю уступали тем же Владыкам Пиков с Цанцюн. Как оказалось, Властелин Северной пустыни здравствовал, если это можно так назвать… На самом деле он дышал на ладан, и Ло Бинхэ всего лишь чуть-чуть ускорил процесс его отхода в мир иной, задумавшись, что же здесь пошло не так? Когда он выходил из покоев Властелина Северной пустыни, на него посмотрели без уважения. Он сказал лишь: — Быстрее отправьте весть Мобэй-цзюню. Его батюшка скоропостижно скончался от неясной хвори, и стоит незамедлительно приступить к ритуалу наследования. Северу нужен новый Владыка. А мне… А мне нужен союзник. Ша Хуалин же… не бросилась к нему в ноги. Ведь встретил он её не пятнадцатилетней юной демоницей, замотанной в алые шелка. Ша Хуалин… Как ни прискорбно, свергла Цзючжун-цзюня и стала владычицей своего рода, завела себе гарем и обрела чересчур большую самодостаточность, чтобы у Ло Бинхэ получилось запросто переманить её к себе. Конечно, у него бы это получилось, но не сразу, а терять время, чтобы заиметь временного союзника?.. Ло Бинхэ не собирался оставаться в этом мире надолго. А Ша Хуалин не собиралась вступать с ним в бой. Она выслушала его предложение, как и подобало владычице, слегка пофлиртовала с ним и сообщила, что он, конечно, красавчик, и встреть она его лет пятнадцать назад, то, несомненно, пала бы жертвой его чар, однако сейчас… Сейчас у неё свои дела, и становиться «собачкой на побегушках» её не прельщает. Ло Бинхэ проредил, конечно, её свиту и гарем напоследок, но вернулся во дворец Хуаньхуа без особого довольства. Культура в Царстве Демонов была одна: побеждает сильнейший. В Царстве Людей было несколько иначе. В ход шли уловки, мешочки с золотом и драгоценными камнями, продажа плоти собственных детей, чтобы скрепить альянсы между семьями. Сейчас Ло Бинхэ нечего было предложить Царству Людей, единственное, что у него имелось — клятва Гунъи Сяо, которая ему никаким боком не упиралась. Что ему делать с Гунъи Сяо? Жизнь у него одна, стребовать бой — так после него же ничего не останется… А пытки ему совершенно не шли, в отличие от того же Шэнь Цинцю, Ло Бинхэ пробовал и не получал от них никакого удовольствия. Чего он ещё не пробовал — так это с Гунъи Сяо возлечь, тьфу. На что у него хоть посмотреть-то можно было? На твёрдую грудь? Маленькую задницу? Крепкие бёдра, не уступающие бёдрам самого Ло Бинхэ? Смазливая мордашка и правильная форма головы, из-за которой любая причёска была ему к лицу — не в счёт. Ах, в каком-то из миров Ло Бинхэ захватил с собой голову Гунъи Сяо как трофей и велел маленькой хозяйке дворца плести ему косы. Та захлёбывалась рыданиями, трясущимися руками возводила на голове Гунъи Сяо башенки и крендельки, вкалывала разнообразные заколки, и даже разок накрасила ему лицо… Удивительно, но Гунъи Сяо, даже мёртвому, пудра и алая помада шла даже больше чем мелкой стерве. Это Ло Бинхэ сравнил уже тогда, когда в трофеях у него была не одна голова, а уже две. Старый глава дворца же предпочёл самоубиться, что Ло Бинхэ удивило — ему казалось, старый хрен до последнего будет цепляться за свою жалкую жизнь, но, видимо, его что-то убедило, что остатки жизни при Ло Бинхэ не покажутся ему слаще смерти. Славный был мир, но кончился слишком быстро. Пока длилась «уединённая медитация», Ло Бинхэ успел наведаться в Северные пустоши ещё раз, и застал-таки Мобэй-цзюня. Тот… принял поединок лишь после того, как Ло Бинхэ убедил его в том, что Север останется за Мобэй-цзюнем: Ло Бинхэ в случае победы не будет претендовать на ныне принадлежащие Мобэй-цзюню территории. Мобэй-цзюнь отнёсся к Ло Бинхэ с подозрением, но ничего, не впервые. От Мобэй-цзюня Ло Бинхэ нужно было только одно: отправлять вести из Царства Демонов, дабы можно было найти местечковую стычку между маленькими кланами, и вдоволь там повеселиться. Ло Бинхэ также пообещал, что в случае, если клану Мобэй-цзюня потребуется помощь, он незамедлительно придёт к нему на помощь. У Ло Бинхэ осталось уважение к Мобэй-цзюню, поэтому даже то, что клятый Синьмо пожирал его разум, изничтожая всё человеческое, не заставило бы его это обещание нарушить. И, когда Ло Бинхэ заручился поддержкой хотя бы одного из своих генералов, можно было бы поразвлечься во дворце Хуаньхуа. Он вышел из своих покоев впервые за десять дней. И сразу же наткнулся на дежуривших у дверей учеников. Гунъи Сяо распорядился, чтобы они посменно несли караул и, в случае, если Ло Бинхэ обратится к ним, сделали бы всё, что он велел. А если бы Ло Бинхэ велел им сразиться друг с другом до смерти, как они отреагировали бы? — Этот презренный не знает, насколько это уместно, но он осмеливается просить аудиенции у нового главы дворца, — произнёс он лишь после того, как обменялся поклонами с дежурными учениками. Те на озвученную просьбу вскинулись, переглянулись, активно закивали головой, один озвучил: — Конечно, это самое малое, что мы можем для вас сделать, даочжан! Старший уче… новый глава давно ждал разговора с вами, даочжан! Сию минуту, этот ученик доложит… — пролебезив это, он скрылся за поворотом в мгновение ока, а Ло Бинхэ внутри похвалил его за расторопность. Чем быстрее он разберётся в своих «хочу», тем лучше. — Не соблаговолите ли проводить этого?.. — не успел Ло Бинхэ договорить, как второй тут же начал: — Нет-нет, ни о чём не беспокойтесь! Глава сам нанесёт вам визит, сразу же, как доложат! Ло Бинхэ на мгновение опешил: насколько Гунъи Сяо неразумен, что, будучи титулованным, сам наносит визиты безымянным монахам по вечерам? Он что, решил отныне справляться со всем сам? Небось, за эту неделю он на каждую просьбу усмирить духа или уничтожить демона сам срывался, безголовый сопляк. Ничему его жизнь не учит. И прежде, чем Гунъи Сяо дошёл до его покоев, три служанки, одна из которых почему-то Ло Бинхэ даже показалась знакомой, принесли подносы с едой, чаем и сластями. И удалились сразу же, даже взгляда не осмелившись поднять. Не то чтобы Ло Бинхэ хотел бы этого: взять служанку и не применяя силы он мог бы в любой момент. Но отчего-то такое поведение его задело: ужель не так хорош он для них? Или Гунъи Сяо велел что-нибудь ещё, например «относитесь к нашему гостю настороженно, лишнего взгляда бросать не смейте, и, уж тем более, не заговаривайте с ним»? Но ученики не произвели на Ло Бинхэ впечатления проинструктированных подобным образом людей. А потом Ло Бинхэ едва не расшиб себе лоб от собственной же глупости… Он сорвал все талисманы, которыми украсил своё временное пристанище, и запер одну из комнат, в которой оставил Синьмо. В случае, если Гунъи Сяо окажет сопротивление, Ло Бинхэ справится с ним и голыми руками. Ло Бинхэ уселся на кушетке, обитой оливковым шёлком, подобрал под себя ноги и принялся уминать одну из ароматных, горячих ещё булочек. Взгляни на него кто сейчас, ни у кого и мысли ни о каком монашестве не возникнет: красивый, зрелый мужчина в великолепно обставленных покоях довольствуется жизнью, ни дать ни взять — императорский сынок! Ло Бинхэ не побрезговал, рукавом утерев с губ и щёк крошки и сахарную пудру, волосы на спину с плеча перекинул, в зеркало напольное взглянул — и ничего в нём демона не выдаёт, верно? Едва ли Гунъи Сяо носит с собой артефакты, распознающие демоническую суть… Возможно, стребовать своё «хочу» у Ло Бинхэ даже получится. Сразу видно, что Гунъи Сяо его новое положение непривычно: перед ним распахнули двери ученики, а он зенки свои смущённо прикрыл да едва не попятился. Конечно, раньше ведь в его обязанностях было перед старшими двери придерживать, а никак не наоборот. Гунъи Сяо даже пробормотал благодарности и тихо попросил оставить его и «гостя» наедине. Ло Бинхэ поднялся с кушетки и поприветствовал Гунъи Сяо коротко сложив руки перед собой и чуть наклонив корпус тела вперёд. А когда поднялся, то увидел, как стремительно Гунъи Сяо сумел вернуть самообладание — в покои он входил, будучи робким и потерянным, но, столкнувшись лицом к лицу с Ло Бинхэ, преобразился до неузнаваемости. Настороженный блеск в глазах, ровная осанка и широко развёрнутые плечи, ни капли уязвлённости на лице, лишь уверенность в себе и то самое мужество, из-за которого не грехом было бы и поставить на него на Союзе Бессмертных. Гунъи Сяо… Да, в чём-то он всё-таки был хорош. Не настолько, чтобы Ло Бинхэ признал его как равного. Но настолько, чтобы счесть его единственным сносным человеком из дворца Хуаньхуа. — Мне сообщили, что вы просили о встрече, — начал без предисловий Гунъи Сяо. Сразу к делу, никаких расшаркиваний — Ло Бинхэ не понял, понравился ли ему подобный ход или лучше было бы потянуть время. Поэтому он жестом пригласил Гунъи Сяо к столу: — Не разделит ли новый глава с этим трапезу? Боюсь, для одного смиренного монаха яств слишком много. Но он отважился попробовать одну паровую булочку… — Ло Бинхэ коротко рассмеялся, понадеявшись, что тем самым сумеет ослабить бдительность Гунъи Сяо. Тот же приглашения не отверг, но ответил колко: — Для смиренного монаха вы слишком хорошо владеете искусством лжи. Ло Бинхэ изобразил удивление: — Вот как? И что же меня выдало? — Монахи не прячут свои мечи за печатями, чтобы их никто не узнал, монахи не ходят в роскошных одеяниях, стоимость которых наверняка превышает стоимость среднего храма, — Гунъи Сяо цепко оглянул одежды Ло Бинхэ, которые в первую их встречу были скрыты пыльным потрёпанным балахоном. — И монахи не требуют платы за помощь нуждающимся. — Значит, с самого начала досточтимый новый глава меня раскусил, — что ж, подумал Ло Бинхэ, так даже проще. — Действительно, я всего лишь поддержал короткую ложь, чтобы ни у кого не возникало вопросов. — В таком случае история вашего происхождения — ложь? И когда этот… этот Гунъи Сяо стал столь проницательным? — Не совсем. Су Сиянь, первая ученица дворца Хуаньхуа, в прошлом — наследница старого главы дворца, действительно является моей матерью, — Ло Бинхэ вместе с Гунъи Сяо присел на кресло за столик с кушаньями и отломил маленькую кисть винограда из грозди. — В таком случае, вы… Человек ли вы? Ло Бинхэ в этот раз грудной смех сдерживать не стал. — Что же, нелегко придётся дворцу Хуаньхуа в будущем… — он утёр невидимую слезинку со щеки. — Какой же новый глава — и без вихляющих пространных высказываний, без интриг и многочтений во словах… Опасаетесь, не демона ли вы пригрели на груди? — Один человек когда-то сказал мне… — Гунъи Сяо не изменился в лице, лишь губы сжал плотнее на мгновение. — «Так же как среди людей встречаются хорошие и дурные, демоны могут быть добры или злы». В голове Ло Бинхэ вспыхнуло воспоминание, настолько размытое и нечёткое, что если бы не слова Гунъи Сяо, он ни за что бы не поднял из глубин памяти. Кажется… Именно так тот Шэнь Цинцю ответил тому Ло Бинхэ… Но этому Ло Бинхэ никто так не сказал бы, он просто не посмел бы спросить учителя об этом в бытность учеником Цинцзин. — Не достопочтимый мастер Шэнь ли сказал вам эти слова? — сдержав ровность в голосе спросил Ло Бинхэ. Он не знал, отчего это важно: важным ли было то, что даже несмотря на искажение ци Шэнь Цинцю на деле остался самим собой? Не только в том, неправильном мире, но и в этом — был ли шанс, что учитель… учитель сбросил его в Бездну не по прихоти своей, корни которой нисходили до вросшей в сердце чистейшей ненависти ко всему, что имело демонические истоки? Нет, нет. Шэнь Цинцю всегда был и остаётся мерзавцем. И одним хорошим словом не перекрыть всё, что он уже сказал, что сделал. — …вы знакомы с мастером Шэнем? — Гунъи Сяо округлил глаза. Глаза… такой игривый восточный разрез, будто у тех демониц рода Ша Хуалин, что предпочитают не скрывать своё тело, а обнажать, звенеть побрякушками при каждом движении, что жгут благовония и танцуют соблазнительные танцы, прикрыв лицо вуалью… — Можно и так сказать, — Ло Бинхэ, естественно, не собирался раскрывать Гунъи Сяо подробности своего знакомства с Шэнь Цинцю. Более того, он и сам не хотел о своём Шэнь Цинцю вспоминать. Лишь недавно он избавился от привычки впадать в ярость от одного упоминания его имени. — Так вы придерживаетесь того же мнения, что и он? — Я привык судить не по происхождению, а по поступкам, — сдержанно ответил Гунъи Сяо. Ло Бинхэ не стал шутить, что заметил это по тому, как сурово расправился Гунъи Сяо со старым главой дворца. Только отхлебнул цветочного чая из фарфоровой чашки и приподнял бровь. — И что же вы можете сказать обо мне? — Что пока вы не стоите того, чтобы я обнажил меч. Ло Бинхэ фыркнул. Да, раньше его не такими словами привечал Гунъи Сяо. — А ежели я потребую с вас законную плату за помощь? — предположил он. — Как-никак, вы из тех людей, кто держит своё слово, даже если оно идёт вразрез с собственными принципами. — Я не стану делать ничего, что могло бы навредить другим. Я не допущу бессмысленных увечий и смертей, и не позволю вам бесчинствовать… — О, нет… Вы меня неправильно поняли, — Ло Бинхэ ухмыльнулся. — Я не говорю про других, я говорю про вас… Я помог именно вам, не нашли бы вы странным, если бы плату я решил взимать не с вас? — Мне нечего вам предложить, — покачал головой Гунъи Сяо. — Я не владею редкими артефактами или тайными знаниями. Всё, что у меня есть — моя гордость и мой меч. Так здесь Гунъи Сяо превратился в более уравновешенного Лю Цингэ? Забавны выверты судьбы, забавны… Ло Бинхэ подумалось вдруг, что раз здесь никогда не рождался свой Ло Бинхэ, передалась ли главная роль в истории этого мира Гунъи Сяо? Тот, как ни погляди, следует за ним попятам. Сначала получает наставления от Шэнь Цинцю, после — становится новым главой дворца. Вдруг и Владыкой Трёх Царств когда-нибудь станет, но не как Ло Бинхэ — силой сплющив три плоскости в одну, а… Объединив их, не допуская кровопролитных войн и не прибегая к разрушительной мощи демонического наследия. Какой-нибудь дурацкой силой любви и храбрости, ну, как в тех детских сказках про героев, которые спасали мир? — А если я посягну на вашу гордость? — Ло Бинхэ сразу ожил, ведь если Гунъи Сяо — тот самый спаситель, судьбой которому предрешено стать Великим Героем, то подмять его под себя потешит его самолюбие ещё больше. — Ч-что?.. Что вы имеете в виду?.. — неясно, о чём подумал Гунъи Сяо, но он вспыхнул и рукой неосознанно потянулся к мечу, которого на его поясе и не было. — Подарите мне одну ночь, новый глава… — улыбнулся Ло Бинхэ. — И мы расстанемся навсегда. Вы больше не услышите обо мне до конца своей славной жизни. Наутро же я исчезну, и всё, что у вас останется — приятные воспоминания. — К-как вы смеете? — Гунъи Сяо подорвался, вскочил на ноги и едва не опрокинул сапогом столик с едой. Зазвенели чашки, из чайничка выплеснулся кипяток, два красных спелых яблока спрыгнули с треснувшей тарелки и скатились со стола на пол. — Вы… Вы!.. Гунъи Сяо праведно задыхался от столь дерзкого предложения, а Ло Бинхэ, предвкушая лёгкую добычу, произнёс: — Не можете же вы быть невинны в таком-то возрасте? Пусть самосовершенствования во дворце Хуаньхуа не предполагает собой воздержание и обет безбрачия, — он пожал плечами и поднял одно из яблок, вытер его рукавом, потом подбросил в руке и словил, сжав пальцы до белизны. Чуть повертев яблоко, откусил половинку, не забыв обнажить клыки, которые Гунъи Сяо не заметил бы лишь оказавшись слепым. — Что вам какая-то ночь с мужчиной? Или я для вас недостаточно хорош собой? Так это легко исправить — стоит лишь завязвать глаза… — Прекратите! Вон!.. — Зачем же вы кричите? Что подумают о вас ваши же ученики? Что новый глава едва-едва успел занять свой пост, и сразу же повысил голос и вышвырнул вон своего благодетеля? Я, знаете ли, никуда не тороплюсь, и буду терпеливо ожидать вашего согласия… А до тех пор, пожалуй, воспользуюсь вашим гостеприимством, — Ло Бинхэ обворожительно улыбнулся. — Но не советую вам медлить… В конце концов, мне хотелось бы, чтобы вы приняли решение сами. Я знаю тысячу способов как заставить кого-нибудь делать то, что мне хочется. Поверьте, ни один из них вам не понравится. Гунъи Сяо мертвенно побледнел, стоило Ло Бинхэ показать свой истинный облик. Небесный демон — действительно демон, сын Тяньлан-цзюня, по праву рождения Владыка… — И, не думаю, что вы до такого опуститесь, но на всякий случай скажу… Моё происхождение позволяет мне не страшиться ядов и проклятий, кислота же или нефильтрованная вода из водной тюрьмы для меня — всего лишь щекотка, — Ло Бинхэ сдавил половину яблока в ладони. — Более не смею отрывать вас от дел, новый глава, — насмешливо и с задоринкой. Гунъи Сяо сделал ещё один шаг назад, с ужасом взирая на Ло Бинхэ. Наверное, он обдумывал последствия необдуманного решения. Наверное, жалел, что не прихватил с собой меч. Наверное, мечтал, чтобы мать родила его обратно. Ло Бинхэ щёлкнул пальцами и Гунъи Сяо волной демонической энергии отшвырнуло к стене. Он тут же закашлялся и сжал ладонь на груди, в которой, слышал Ло Бинхэ, панически стучало сердце.***
Что, если Гунъи Сяо был невинен? Могло бы это задержать его по пути к покоям Ло Бинхэ? Но как?.. Неужели та его интрижка с маленькой хозяйкой дворца в этом мире не случилась? Ло Бинхэ прекрасно помнил, что та досталась ему подпорченной. Или Гунъи Сяо не тот, кто портит девиц до поклонов? …с кем же тогда мелкая стерва развлекалась до Ло Бинхэ? Он твёрдо был уверен в том, что к своим… годам Гунъи Сяо познал все прелести плотских утех, здесь же ему ничего не мешало! Вокруг мельтешит столько потаскух, чьё внимание не сумел бы перетянуть на себя Ло Бинхэ ввиду своего отсутствия. В чём же дело? У Гунъи Сяо не было ни единой причины тянуть и не разбираться с «долгом». Ло Бинхэ не был особым знатоком интриг, но ему казалось, что он довольно однозначно высказался, когда ставил Гунъи Сяо условия. Не было лазейки, из-за которой тот мог бы спокойно игнорировать нахождение Ло Бинхэ во дворце Хуаньхуа. Всё просто, Ло Бинхэ — взыскательный демон: или исполни требования, или умри. Или смотри, как умирают те, за кого ты ответственен. Что Гунъи Сяо может ему противопоставить? Соберёт всех заклинателей в округе и пойдёт на Ло Бинхэ войной? Так кто ему поверит? Любому дураку покажется странным, что он захочет избавиться от «свидетеля», единственного, что дал показания в его пользу, когда он оказался в невыгодном положении — после убийства главы великой школы-то. Одна ложь помножится на другую, и в конце концов Гунъи Сяо не найдёт места под небесами. Как и не найдёт доказательств того, что Ло Бинхэ — действительно демон, ведь он обведёт вокруг пальца любую проверку, доступную заклинателям. Признаться честно, Ло Бинхэ начал скучать. Однообразные дни во дворце, однообразная резня в Царстве Демонов… Ло Бинхэ даже нашёл время разобраться с подпевалой досточтимого батюшки, благо далеко ходить не пришлось. Неизвестно, сколько бы на самом деле протянул Тяньлан-цзюнь без Цветка росы, луны и солнца. Может он и сдох уже, пока Чжучжи-лан ошивался в единственной на весь лес Байлу пещере, где рос цветок, кто знает. По крайней мере… только в том мире, где Шэнь Цинцю — грёбанный Шэнь Цинцю — пожалел демона — грёбанного демона! — Тяньлан-цзюнь вырвался на свободу. Но, как и в случае с «изменником дворца Хуаньхуа», могло случиться так, что Ло Бинхэ просто не дотянул до нужного момента, ведь Синьмо… Синьмо ещё не открыл тайну, как втиснуться в будущее. В чужое прошлое-то он кое-как сумел ворваться, а в своё будущее — нет. Не то чтобы он жалел. Как забавно: ни разу Ло Бинхэ не почувствовал тоски по жёнам и детям, дети… Дети его разочаровали. У Ло Бинхэ было много жён, много детей, но… что вообще они из себя представляли? И если жёнами он ещё мог похвастаться… Тупоголовые детишки уже грызлись за трон, но за последние годы ни разу не удосужились отнять его силой, всего лишь отстаивая право наследования между собой. Кто радовал его успехами? Да, все они были его крови. Красивые, способные, незаурядные, но избалованные — никто из них не прокладывал путь наверх, никто не испытывал лишений; сразу рождённые в достатке, сразу же знающие свою родословную. Чтобы найти Шэнь Цинцю… Того Шэнь Цинцю, в чьих глазах Ло Бинхэ увидел животный страх, что от животного же страха не мог шевельнуться… того Шэнь Цинцю, что был образцовым учителем, но всё равно сбросил любимого ученика в Бесконечную Безду… Для этого Ло Бинхэ потратил годы, много, много лет, в течение которых он просто помирал от скуки. К чему он стремился? Знал ли он, что блага так быстро надоедают? Уж лучше бы он не находил Синьмо, не знал прошлого и будущего, своих и чужих судеб… Лишь бы не испытывал скуки, что въелась в душу, голодную, насытить её Ло Бинхэ не мог вот уже… сколько лет прошло с тех пор, как он шатается по чужому настоящему, что для самого Ло Бинхэ давным-давно минуло? Ло Бинхэ уставился в потолок. Меж балок, увитых газовой тканью, на которой звёздным небом сияли крошечные блёстки, можно было разглядеть лепнину, вьющуюся гривами столкнувшихся в брачных игрищах цилиней. Столкнувшиеся рогами, замершие во времени по желанию сумасбродного архитектора. Давно не тревожил зов Синьмо, тот, окутанный печатями и двумя защитными барьерами, достаточно мирно для своей сущности выжидал. Пока окончательно сбрендивший хозяин не возьмётся за ум и не перестанет тягостно ожидать незнамо чего. А Ло Бинхэ так рассчитывал на Гунъи Сяо, но даже он не смог повеселить хоть немного. Привыкши получать всё самое лучшее, Ло Бинхэ подумал, что и первый его мужчина тоже должен быть лучшим, а много ли тех, кто не обманет стандарты Ло Бинхэ, и при этом даст себя покорить? Ло Бинхэ закрыл лицо предплечьем. Узорные выемки на наруче из жёсткой кожи арктического люторога царапнули кожу, слегка отрезвляя. И на что Ло Бинхэ только рассчитывал? Ещё один день, пообещал он себе. Он подождёт ещё один день и отправится дальше. За месяц во дворце Хуаньхуа он придумал столько затей, которые хотел бы воплотить в жизнь, что хватит до появления внуков. Сев на постели, Ло Бинхэ стиснул зубы и мучительно выдохнул. Нашёл пальцами висок, помассировал, но головная боль, у которой не было ни причин, ни предпосылок, уходить не захотела. Въелась в кости черепа, резонировала в лоб и затылок. На Ло Бинхэ будто напали и спереди и сзади, наносили одновременные удары тупым молотом вроде тех, что используют западные племена демонов. Но от кого-то Ло Бинхэ сумел бы защититься, от самого себя — нет. Чем дольше он не потакал жадности Синьмо, чем больше оставлял их крепкую и прочную связь без внимания, тем быстрее сходил с ума. Может быть к чёрту ещё один день? Ло Бинхэ, не озаботившись внешним видом, высунулся из дверей и сказал, не глядя на дежурных учеников: — Передайте новому главе, что завтра — крайний срок. И сразу же вернулся, не дождавшись ответной реакции. Как обычные люди снимаю головную боль? Ходят в храмы помолиться о своём здоровье, те, что поумнее, настаивают травы и берут пилюли в аптекарских лавках. Что помогает Ло Бинхэ? Ах, рядом с ним раньше всегда была Ша Хуалин, которая знала, что ему нужно, уже по тону его голоса или выражению лица. Ло Бинхэ остервенело сорвал с волос заколку, одну из тех, что подарила ему когда-то Лю Минъянь: цапля, державшая в клюве солнце, распахнувшая крылья, на которых покоились облака. Красивая и изящная, отражавшая все мечтания его жены и её взгляды о том, кем являлся её муж. Тот, кто покорил небосвод. Сбросил с плеч волосы, провёл ладонями по высокому вороту, плотно обхватившему шею. Душит. — Вы переступаете все границы! — раздалось позади, но Ло Бинхэ не обернулся. — Как смеете вы… — Ставить условия? По-моему, у меня есть на это право. Вы тратите моё время и свои нервы, досточтимый новый глава. Почему бы просто не сдаться? С кем или чем вы боретесь? Со мной? Со своей совестью? Гунъи Сяо подошёл к нему вплотную, резко развернул за плечо, но Ло Бинхэ продолжил, кривясь в улыбке: — Как думаете, новый глава, действительно ли ваша честь стоит так много? Священному демону ничего не стоит прямо сейчас размозжить ваш череп и залить дворец Хуаньхуа кровью. Чего же вы опасаетесь больше, чем этого? — Это!.. Это бесчестно! — воскликнул Гунъи Сяо, исказив лицо в гримасе чистейшей ненависти. — Бесчестие — именно то, чего я желаю. Так что же, — Ло Бинхэ навис над Гунъи Сяо, сцепив ладони вокруг его запястий и вжавшись грудью в грудь, — новый глава? Я не намерен больше ждать, а вы никак не развеиваете мою скуку. — Так вы хотите избавиться от скуки? — челюсти Гунъи Сяо сжались, он побелел от переполнившей его ярости. — Вы играетесь с людскими жизнями лишь из-за неё? Быть может, дело в вас? — Конечно же во мне. Я слишком хорош, чтобы в этом мире могло найтись что-то, что развлекло бы меня. И в этом мире, и множестве других. Новый глава… Я знаю о вас больше, чем вы сами. Я много раз видел, как самоотверженно вы бросались на меч в попытках защитить то, что вам дорого. Я видел, как вы шли наперекор старому главе дворца, как пытались добиться справедливости, как глаголили истину с надеждой на благополучный исход, но вас никто не слушал, ведь вы… о, мой нежный белый лотос, вы слишком мягкотелы. А ваша голова прекрасно смотрится в трофейном зале вместе с головой вашей подружки. Где она, кстати? Ждёт, пока вы разберётесь с делами, пока найдёте, на кого их переложить, чтобы потом сбежать с ней? Гунъи Сяо разинул рот, зрачки его расширились, затмевая светлый карий чернотой. Он почти не моргал, выслушивая тираду Ло Бинхэ и осознавая, в каком положении находится. — Почему, скажите на милость, я должен уговаривать вас?.. — усмехнулся Ло Бинхэ. — Я проявляю недюжинное терпение, ведя с вами диалог, а вы… Вы просто не замечаете того, как сильно я стараюсь быть обходительным. — Зачем… Зачем я вам? — пролепетал Гунъи Сяо, перестав вырывать свои руки из хватки Ло Бинхэ. — Я… Я самый… обычный… — Мы оба знаем, что это неправда, — Ло Бинхэ перебил его блеяния. — Я бы не обратил на тебя внимания, будь ты обычным. Но в каждом следующем мире я иду к тебе. Просто в этот раз… я рассчитывал на что-то новенькое. Но ты, — Ло Бинхэ приблизил лицо к лицу Гунъи Сяо так, что дыхание между ними стало единым. — Ты почему-то не хватаешься за шанс выжить. И дальше разговоров Ло Бинхэ вести не намерен: он чуть склонил голову набок, обхватив губами другие губы — дрожащие, от выступивших слёз солёные и влажные. Гунъи Сяо податливо приоткрыл рот, но отвечать не стал. Рот, ничем не отличающийся от других сотен ртов, в которых Ло Бинхэ успел побывать, наверное, чтобы получить от него удовольствие, нужно или поставить Гунъи Сяо на колени, или заставить шевелиться. Ло Бинхэ отпустил Гунъи Сяо, но лишь для того, чтобы одной рукой вцепиться в его волосы на затылке, а другой — ухватить за подбородок. Повертеть из стороны в сторону, надавить большим пальцем на нижнюю губу. Ло Бинхэ фыркнул в этот недопоцелуй. Гунъи Сяо действительно не понял, чего Ло Бинхэ добивался? Неужели эта горделивая недоросль так и не осознала, насколько он нетерпелив? Предупреждать Ло Бинхэ привык лишь раз, и то в порыве хорошего настроения. И что та сопля-Ло Бинхэ находила в поцелуях с Шэнь Цинцю? Что один, что другой — мужчины, так была ли разница? Что же именно дарило тому Ло Бинхэ удовольствие, раз он хранил верность Шэнь Цинцю, не удостаивая взглядом ни одну из окружавших его красавиц? — Неужели ты и вправду столь невинен? Никто не сумел сорвать с этих губ даже поцелуя? — с издевкой прошептал Ло Бинхэ в губы Гунъи Сяо. — Учти, в постели так бездействовать я тебе не позволю. Гунъи Сяо не ответил, его лицо то ли скривилось от отвращения, то ли его передёрнуло от неотвратимости того, что ему предстояло сделать. И молчание затягивалось. Чем дольше Гунъи Сяо прятал взгляд, тем явственнее становилось нетерпение Ло Бинхэ. По правде сказать ещё в первые годы лишь немногие из жён научились ловко следовать за изменчивыми желаниями плоти Ло Бинхэ. Быть ли им покорными или властными, дерзкими или податливыми, вставать на четвереньки или колени, показывать своё лицо или скрывать его позой или волосами, предложить поединок на двоих или же разделить ложе с кем-то третьим. Гунъи Сяо всего этого не знал, да и откуда бы ему это знать? Но зато знал Ло Бинхэ. Он ухватил Гунъи Сяо за ворот мантии, игриво пощекотал кончиками пальцев выемку меж обнажившимися ключицами и приказным тоном сказал: — Раздевайся. Гунъи Сяо отшатнулся от него как от всполохов раскалённой лавы, вырвавшейся из Бездны, светлая кожа на его шее пошла пятнами, словно Ло Бинхэ с чувством её облобызал. Схватился за пояс Гунъи Сяо с таким видом, будто ему только что предложили осрамить свою честь на торговой площади, на виду у гуляк, ротозеев и праздных пьяниц. Судя по тому, как менялось его лицо, он в этот момент переживал сразу все худшие ветви событий разом. Ло Бинхэ сказал: — Поторапливайся. Я просил ночь с тобой, я её получу, даже если ты будешь тянуть время подобным образом. Гунъи Сяо сгорбился и медленно стащил с плеч белую мантию, что он носил поверх стандартных ученических одежд дворца Хуаньхуа, бросил её под ноги не глядя. После, не дрогнув, принялся за застёжку на кожаном поясе. Со звоном серебряная пряжка ударилась о мраморный пол. После пришёл черёд шёлковой рубахи нежного кремового цвета, и у Гунъи Сяо долго не получалось развязать шнуровку на боку. Когда ему удалось, шёлк гладко заскользил по обнажённым рукам, но в последний момент рукав зацепился о его же скрюченные пальцы, не поддающиеся контролю. Поборов в руках дрожь, Гунъи Сяо остался лишь в штанах да нижней безрукавке из тонкого хлопка. Ло Бинхэ наблюдал за тем, как оголялся Гунъи Сяо слой за слоем, и не мог не отметить, сколь хорошо было сложено тело Гунъи Сяо. Он явно усердно развивал зачатки золотого ядра, дабы достичь столь желанного бессмертия. Потому и тело его имело красивые чёткие очертания. На коже Гунъи Сяо, как заметил Ло Бинхэ, прослеживалась целая карта из едва видимых шрамов. По ним легко было определить где он побывал, с какими тварями сразился и насколько легко дались ему битвы. Мелкую россыпь ожогов на бедре могли оставить только сердцевины огненной герани, растущей лишь на приграничье с Царством Демонов. Выжженная кожа на левом боку наверняка осталась от кислотного плевка гигантской осы-охотницы. С плеча на груди спускались три неровные бугристые полосы, похожие на след от демонического артефакта — кошачьей ядовитой перчатки. А вот этот длинный тонкий шрам на рёбрах… был делом рук человеческих. Самосовершенствование Гунъи Сяо было на высоком уровне, наверняка даже выше, чем у Ло Бинхэ, но, в отличие от него, в жилах Гунъи Сяо не текла демоническая кровь, способная залечивать любые раны в мгновение ока. Когда Гунъи Сяо остался даже без нательного белья, Ло Бинхэ посмотрел на него по-иному, не с точки зрения другого заклинателя, оценивающего собрата по битвам, а… как на мужчину, к которому можно было бы испытать любовный интерес. Возникла пауза. Гунъи Сяо замер перед Ло Бинхэ, Гунъи Сяо наверняка стеснялся не своей наготы, скорее, его стесняло то, что она подстегнёт Ло Бинхэ к активным действиям. И в этом он был прав. Ло Бинхэ сделал шаг, потом ещё один, а оказавшись на расстоянии вытянутой руки, вдруг опустился вниз, присев на корточки, и безо всякого сомнения тронул мягкую висящую плоть, окружённую жесткими короткими волосами. Не то чтобы Ло Бинхэ никогда не видел чужих мужских гениталий. Скольких неугодных он порубил на части? Скольких пытал, подвесив на цепь и отрезая плоть по кусочкам? Сколько странных ритуалов видел в Царстве Демонов? Но именно сейчас интерес вспыхнул пожаром, заколол в кончиках пальцев, и Ло Бинхэ ухватил безвольную плоть полной ладонью, сжал на пробу и накрыл головку большим пальцем. Кожа пусть и была тёплой, но Ло Бинхэ упорно казалось, что трогает он не живого человека, а свежеубиенного. Гунъи Сяо явно не разделял восторгов Ло Бинхэ в исследовании его тела, и сжался весь, даже там уменьшившись в размерах. Ло Бинхэ ещё раз оттянул излишки кожи на плоти Гунъи Сяо и, поднявшись на ноги, похлопал его по бедру, на котором остались капельки ожогов. — Ложись, — мотнул он головой в сторону кровати. Гунъи Сяо деревянно кивнул и неловко заполз на покрывало. Улёгся на живот, не смея оглядываться на Ло Бинхэ и тело его сковала очевидная нервозность. Ло Бинхэ повысил голос: — Твоей заднице я уделю внимание чуть позже. Перевернись. Гунъи Сяо оставалось лишь покорится его воле. Сам Ло Бинхэ понял, что от Гунъи Сяо никакой инициативы не дождётся, потому сбросил с себя всё махом, но не дождался и хоть чуточки интереса: Гунъи Сяо на него не смотрел. А ведь посмотреть было на что. Ло Бинхэ гордился остовом, которым его наделила природа, и тем, во что он облёг его самостоятельно. Гунъи Сяо походил на мертвеца, уложенного в гроб. По крайней мере лежал он в такой позе, что Ло Бинхэ оставалось лишь накинуть на него его же белую мантию, и готово! Можно было бы за руку отвести его к берегам реки Забвения. Ло Бинхэ скрутил мешающие волосы в жгут и закрепил их в пучок на затылке. Уселся рядом с Гунъи Сяо и осторожно положил ладонь на его напрягшийся каменный живот. Провёл веером пальцев вверх, слегка выпустив когти, упёрся тыльной стороной ладони на сложенные на груди руки Гунъи Сяо. Вот как. Помогать не будешь, но помешать попробуешь? Плотоядно улыбнувшись, Ло Бинхэ навис над Гунъи Сяо и смахнул его руки прочь, тут же припадая губами к доступному телу. Он не стал возвращаться к теме поцелуев, поэтому пусть Гунъи Сяо делает что хочет: морщится, закрывает глаза, кусает губы. Ло Бинхэ всё равно. Он ласкал пергаментную кожу полупоцелуями, начав с шеи и спустившись вниз, к широким плечам и крепко сбитой груди. Оглаживая бока Гунъи Сяо, пересчитывая его рёбра, Ло Бинхэ заметил, что этими прикосновениями рождает отклик в Гунъи Сяо, по телу его расходилась дрожь. Ло Бинхэ думал — предвкушающая, но оказалось, что ни черта Гунъи Сяо не предвкушал. Лишь лежал, будто позволял Ло Бинхэ собою пользоваться, при этом и пальцем не шевеля. А ведь Ло Бинхэ надеялся, что сумеет завести Гунъи Сяо, а после сказать ему, мол, ты так сторонился меня, но когда оказался в руках нежеланного мужчины, твоё тело тебя выдало. Но… Нет, Гунъи Сяо не реагировал на прелюдию Ло Бинхэ, от которой жёны его заводились за считанные секунды. Быть может, ему по душе грубость? Сомнительно, счёл Ло Бинхэ, бросив взгляд на всё ещё мягкий член Гунъи Сяо. Что ж… Ло Бинхэ собирался вытянуть из Гунъи Сяо все реакции, которые мог, а потому не побрезговал решиться на нечто для себя новое. Ло Бинхэ ненавязчиво подхватил ногу Гунъи Сяо под коленом и отвёл её в сторону, тут же устроившись между неволей разведённых бёдер. Живот Гунъи Сяо мигом поджался. Но нет, сказал самому себе Ло Бинхэ мысленно, ты так просто не отделаешься. Он склонился над животом Гунъи Сяо и оставил поцелуй у нижнего даньтяня, почувствовал короткий импульс духовной энергии. Рукой на ощупь он нашёл пятку согнутой в колене ноги Гунъи Сяо и невесомо огладил свод стопы. Второй же рукой он вновь коснулся члена Гунъи Сяо, но уже легонько, не стараясь прощупать и исследовать, чтобы не доставить лишних неудобств. Согнувшись в три погибели, Ло Бинхэ накрыл ртом член Гунъи Сяо, ещё не напряжённый, он полностью вместился у Ло Бинхэ за щекой. На вкус ничего особенного. После Бесконечной Бездны во рту Ло Бинхэ ни разу не бывало ничего, что могло бы его не усладить, но после Бесконечной Бездны Ло Бинхэ стал гораздо терпимее. К счастью для Гунъи Сяо, у его члена не было ни вкуса, ни ярко выраженного запаха мочи или прения. Такая же плоть, просто слегка солоноватая. Ло Бинхэ, не выпуская член изо рта, сглотнул и чуть повертел языком. Ло Бинхэ даже не собирался использовать паразитов, которых уже впустил в тело Гунъи Сяо во время контакта слюны. На постельном поприще Ло Бинхэ умел пользоваться не только членом. Этим языком он владел весьма виртуозно. По крайней мере жёны, чьи яшмовые врата он одаривал изысканной лаской, в унисон воспевали его умения. Всё-таки то место было мягким и уязвимым, принимало только нежные чуткие прикосновения. Ло Бинхэ не раз и не два доводил своих жён до пика одним только языком и не смел даже сомневаться в том, что Гунъи Сяо устоит. Тело мужчины не может сопротивляться вечно, оно жадно до плотского удовольствия и, в конце концов, даже такой, как Гунъи Сяо, не выдержит. И Ло Бинхэ… оказался прав. Через несколько особо умелых прикосновений языка он почувствовал, как плоть Гунъи Сяо дёрнулась под губами, начала твердеть, с губ Гунъи Сяо сорвался прерывистый вздох. Это была победа. Полная и безоговорочная. Для Гунъи Сяо этот вздох оказался неожиданностью, Ло Бинхэ видел это по изменившемуся взгляду, по искрам испуга на дне глаз, по тому, как судорожно Гунъи Сяо сжал простыни в кулаке. Тело предало своего хозяина и теперь лишь распалялось, наплевав на его волю. Гунъи Сяо мог лишь сцеплять зубы и застыть таким, каким был: с напряжённо разведёнными ногами, нервно и мелко вздымая грудью, и глядя на Ло Бинхэ со странной смесью вызова и опасения. — Сдавайся, — насмешливо улыбнулся Ло Бинхэ, все его существо злорадствовало над нелепой уверенностью Гунъи Сяо в своей непогрешимости, и тем, насколько легко оказалось её сломить. Но… каким-то неведомым для Ло Бинхэ образом он не чувствовал полного удовлетворения. Что бы Ло Бинхэ ни вытворял своим языком, ответом ему была лишь чистая физиология, как если бы он отдёрнул руку, прикоснувшись к чересчур горячей посуде. Да и Гунъи Сяо как был безучастным, так им и остался. Лишь напрягающиеся мышцы живота, чей контур Ло Бинхэ мог видеть прямо перед собой, отличали Гунъи Сяо от свежего трупа. Да как… да как он смеет?! — Не строй из себя беспомощную жертву! Если ты так и будешь лежать, бездействуя, мне это надоест. Мне уже начинает это надоедать! — прошипел Ло Бинхэ, не переставая дарить рукой ласку. Взгляд Гунъи Сяо помутнел, он бездумно приобнял Ло Бинхэ за плечи. Пальцами впился в кожу, и если бы не порог чувствительности к боли, если бы не кровь, у Ло Бинхэ уже через минуту на плечах расцвели виноградные гроздья. Ло Бинхэ напоследок лизнул побагровевшую головку и потянулся наверх, и со стороны это выглядело, будто Гунъи Сяо притягивает его к себе, но его руки, крепко вцепившиеся в плечи Ло Бинхэ, лишь следовали за самим Ло Бинхэ. — Хочешь повести? — шутливо спросил тот и неоднозначно потёрся промежностью о бедро Гунъи Сяо. Издеваться над тем, кто никогда не кувыркался в постели, доставляло Ло Бинхэ удовольствие, ведь Гунъи Сяо растерянно замер, не зная, как продолжить и что ответить. Ло Бинхэ завис над ним тенью, прищурил глаз, дожидаясь ответных действий. Неуверенно, будто не зная, дозволено ли ему, Гунъи Сяо сместил ладони с плеч Ло Бинхэ ему на грудь и аккуратно от себя оттолкнул куда-то вбок. Ло Бинхэ понял его намерения и тут же откинулся на спину, всем своим естеством выражая нетерпение. Гунъи Сяо и сам понимал, не мог не понимать, что чем сильнее Ло Бинхэ злился, тем хуже становились возможные последствия. Поэтому Гунъи Сяо, точно пересилив себя, поднялся на одной руке и, осторожно перекинув через Ло Бинхэ ногу, уселся ему на живот. Ло Бинхэ внимательно смотрел, как над ним мелькнуло нежное светлое колено, как качнулся в воздухе полувозбуждённый член, как соприкоснулась их кожа. В таком положении сзади Гунъи Сяо беспомощно открыт, но ему явно подкидывало уверенности то, что он сидит лицом к лицу с Ло Бинхэ. Тот же раскинул руки по простыням и спросил: — И что же ты будешь делать дальше? Гунъи Сяо неуверенно повёл плечом. Сейчас, несмотря на то, что действовал он самостоятельно, он не перестал напоминать шарнирную куклу. Дёрганные движения, грубые, без капли ласки касания, но Ло Бинхэ это не смущало: энтузиазма и желания у него было на двоих. Нередко его жёны в попытках удивить творили иногда по-настоящему безумные вещи. С некоторыми Ло Бинхэ познавал такие аспекты удовольствия, о которых даже самые разнузданные куртизанки не имели понятия. И это ему порядком поднадоело, поэтому такая простота в постели с Гунъи Сяо ему нравилась больше. Ведь что нужно делать в такой ситуации с мужчинами в первую очередь? Что было основой взаимодействия между ними? Благодаря опыту с особо ретивыми и откровенными жёнами Ло Бинхэ знал, каким деталям нужно было уделить внимание, чтобы успешно постучаться в чёрный ход. По-другому с Гунъи Сяо у него и не получилось бы. А Гунъи Сяо неумело гладил грудь Ло Бинхэ, большими пальцами цеплялся за крошечные горошинки сосков, и, Ло Бинхэ не лукавил, ему нравилась их стимуляция. Поэтому не было ничего удивительного в том, что его член напрягся сильнее, только вот Гунъи Сяо этого не ожидал и дёрнулся, когда тот, восставая, шлёпнул его по ягодице. Ло Бинхэ, не сдержавшись, рассмеялся. Гунъи Сяо, до этого выглядевший испуганно, как выброшенный из гнезда птенец, оскорбился и бросил на Ло Бинхэ злобный взгляд. Будто наперекор, он даже чуть подался назад, а Ло Бинхэ не повёлся, руки на ягодицы Гунъи Сяо положил, сжал их крепко и развёл, а потом вдавил в себя таз Гунъи Сяо так, что низом живота почувствовал, как судорожно сжимались мышцы ануса. И рассмеялся снова. Гунъи Сяо взбешённо выдохнул, раздув ноздри, и закрыл глаза. Внутри Ло Бинхэ всколыхнулось что-то, не оформившееся ещё в полноценное чувство, и вновь спросил: — И это всё? — Я не имею понятия, что нужно делать дальше, — грубо ответил ему Гунъи Сяо. — А дальше… тела любовников должны соединиться в сладострастном пылком танце. Ло Бинхэ заметил, как Гунъи Сяо закатил глаза, даже через его смеженные веки. Ло Бинхэ качнул бёдрами: — Чувствуешь, какими частями тела мы должны соединиться? — Мы — не любовники! Подумав, что глупо отрицать очевидное, Ло Бинхэ подхватил Гунъи Сяо под бёдра и сел, вновь приблизившись к его лицу. — Только не этой ночью, — сказал он шёпотом и вновь вцепился в губы Гунъи Сяо, мысленно приказав паразитам помочь Гунъи Сяо в искусстве поцелуя. Паразиты сделали своё дело: Гунъи Сяо открыл рот и шевельнул языком, и спустя минуту уже робко попытался отвечать сам, вторя движениям Ло Бинхэ. Руки его тоже не бездействовали: тут тоже он повторял за Ло Бинхэ, и Ло Бинхэ против воли подумал, что можно было бы научить Гунъи Сяо доставлять удовольствие лучше, чем элитную шлюху. Но Ло Бинхэ зарёкся после свершённого оставаться в этом мире. Не разрывая поцелуя, не переставая ласкать член Гунъи Сяо, Ло Бинхэ нашёл его тут же сжавшееся от касания отверстие, без лишних движений он просто разминал мышцы, кружил вокруг них, растирал кожу. Гунъи Сяо даже не заметил, как Ло Бинхэ подался вперёд и уложил его на спину. Он отдался поцелую, перестал противиться, прекрасно понимая, что чем больше сопротивления, тем больше будет боли. Ло Бинхэ не преминул воспользоваться кровяными паразитами вновь, и дело пошло легче: Гунъи Сяо уже не был настолько зажат как в самом начале, тело его расслабилось и Ло Бинхэ с лёгкостью перевернул его на живот. Подхватил за бёдра, приподнял слегка одной рукой, а другой крепко сжал его член. Хватило одного щелчка пальцами, чтобы бутылёк с жидкой и маслянистой лечебной мазью выскользнул из сброшенных одежд. Ло Бинхэ поймал его не глядя, ловко откупорил крышечку и щедро полил Гунъи Сяо меж ягодиц. Тот вздрогнул — разгоряченная кожа тут же среагировала на прохладу. Ло Бинхэ же сосредоточился на том, чтобы Гунъи Сяо даже не обратил внимания на то, что он творит с нижней частью его тела, а таял от поцелуев под лопатками, ведь каждый поцелуй обжигал, будто губы Ло Бинхэ были отравлены, плавил. Ло Бинхэ уделял Гунъи Сяо столько ласк, позабыв о себе, сколько никогда не уделял никому. Рука его стала влажной, та, что в уверенном темпе надрачивала член Гунъи Сяо, потёкший остро пахнущей для демонического обоняния смазкой. Ло Бинхэ, вопреки мыслям Гунъи Сяо, применять насилие не собирался с самого начала. Он хотел, чтобы Гунъи Сяо получил удовольствие. И потом стыдился этого. Он хотел, чтобы Гунъи Сяо вспоминал эту ночь, не знал, куда деться от этих воспоминаний. Чтобы их единение навсегда отпечаталось в памяти Гунъи Сяо, в самих его костях. В жизни Ло Бинхэ хватало как и невинных девственниц, так и бывалых обольстительниц, поэтому по опыту он мог сказать: в этой позе, на коленях и прогнувшись в спине, первое проникновение проходило легче, чем если бы он усадил Гунъи Сяо в позу наездника. А Гунъи Сяо так прогибался в спине от уверенных и расслабляющих действий Ло Бинхэ, что сам не понял, как начал оттопыривать вверх задницу, в которую уже без труда проникали длинные пальцы Ло Бинхэ. Ло Бинхэ не гнушался использовать паразитов, чтобы максимально приглушать боль и оттенять пронзительное удовольствие Гунъи Сяо, что уже не мог плотно сомкнутыми губами заглушить грудные стоны. Эта точка внутри… говорят, она есть лишь у мужчин, и именно от её стимуляции их кроет, будто течных кошек. Послав к чёрту самоконтроль, Ло Бинхэ счёл, что с него достаточно: усевшись на колени, он подтянул на них всё такого же бездействующего Гунъи Сяо, шире разведя его ноги. И точно плюнул промеж разведённых ягодиц, пальцами растёр слюну по расселине сверху вниз и по ней же скользнул внутрь тела Гунъи Сяо, раскрыв пальцами проход для вторжения. Пристроившись к нему головкой, Ло Бинхэ толкнулся вперёд и Гунъи Сяо в то же время захлебнулся воздухом и засипел, беззвучно роняя слёзы. Входил Ло Бинхэ тяжко, член протискивался с трудом, растягивая отверстие Гунъи Сяо. Природой Ло Бинхэ не был обижен ни в коей мере, поэтому потребовалось время, чтобы член смог войти полностью. Гунъи Сяо в эти секунды практически не дышал, тело его вновь одеревенело. Ло Бинхэ понадобилась вся его выдержка, дабы не сорваться и не толкнуться снова — грубее и резче. Ло Бинхэ постарался отвлечься: внутри Гунъи Сяо все дышало жаром, стенки стискивали член так сильно, что его от привычного ритма останавливало лишь недавно осмысленное обещание самому себе. Гуньи Сяо должен был получить так много удовольствия, сколько Ло Бинхэ вообще будет способен ему подарить. Так что перестраиваться пришлось на ходу. Первый толчок вышел на диво аккуратным, уже попривыкшие мышцы отверстия приняли в себя член гораздо быстрее, Ло Бинхэ скользнул глубже, отмечая небольшую, почти незаметную разницу между соитием с мужским телом и женским. На втором толчке Ло Бинхэ несдержанно застонал — движение вышло грубее и Гунъи Сяо неосознанно сжал его крепче. На третьем толчке всякие церемонности отошли на второй план. Ло Бинхэ сжал пальцами бёдра Гунъи Сяо, чуть подтянул к себе и с размаху засадил, принимаясь вторгаться в его тело необузданно и резко. Кровяные паразиты справлялись со своей задачей полностью: Гунъи Сяо всхлипывал реже, с его губ все чаще срывались томные вздохи и через пару минут комнату наполнили несдержанные громкие стоны. Иногда Ло Бинхэ уделял внимание и члену Гунъи Сяо, сжимал его в руке, не забывая провести по животу ладонью, чтобы почувствовать сквозь кожу движение члена. Ло Бинхэ обожал, когда любовницы, — а теперь и любовники, — так ярко отзывались на их близость. Чем громче стонал Гунъи Сяо, тем яростнее Ло Бинхэ вбивался в его тело. Теперь, когда Гунъи Сяо мог с лёгкостью принять его член в себя, Ло Бинхэ отбросил всякую осторожность: сжимал руками бёдра и бока, целовал-покусывал кожу на спине, вплетал пальцы в растрепавшиеся волосы и тянул за них, заставляя Гунъи Сяо прогибаться ещё сильнее. Течение времени для Ло Бинхэ с каждым толчком смазывалось, в ушах звенели собственные стоны, вперемешку с чужими, кровать постепенно начинала скрипеть, не выдерживая напора страсти. А ведь Ло Бинхэ действительно был ею полон: сколько бы он ни кончал, до полного насыщения было далеко. В первый раз он этого даже не заметил — член его не упал, он лишь продолжил толкаться в Гунъи Сяо. Во второй раз Ло Бинхэ не стал наполнять Гунъи Сяо своим семенем, он перевернул Гунъи Сяо и с чувством оросил его лицо белёсыми каплями. В третий раз под раздачу попали уже волосы Гунъи Сяо. Сам же Гунъи Сяо полностью иссох и на пятый-шестой раз уже был не в силах кончать семенем — его член лишь дёргался. Ло Бинхэ с довольствием отметил, что лишь первый оргазм Гунъи Сяо получил с помощью паразитов, все же последующие — его личная заслуга. Но в какой-то момент он задумался и вернулся к проскользнувшей ранее мысли. Подобный вид секса почти ничем не отличался от того, что он испытывал с женщинами. Так всё ли дело в позиции? Так, Ло Бинхэ в последний раз использовал паразитов, чтобы устроить последний раунд борьбы с Гунъи Сяо. Тот вымотался. Взмок, волосы прилипали к его вспотевшему телу, от поцелуев губы его распухли и растеряли очерчивающий их контур, само тело Гунъи Сяо напоминало один большой наливающийся кровью синяк. Следы человеческих и демонических зубов — несколько раз Ло Бинхэ терял контроль над обликом, — ряды царапин и полукружий от ногтей под рёбрами, на плечах, бёдрах и талии чуть выше бедренных косточек. Само лицо Гунъи Сяо… Ах, стеклянными безжизненными глазами он пялился в тот же потолок, в который за несколько часов до этого пялился Ло Бинхэ, из носа у него на щёку текла тонкая ниточка жидкой сопельки. Ло Бинхэ не удержался и слизал её удлинившимся языком. Более солёная, чем пот, но в остальном совершенно безвкусная — не следствие болезни, а следствие полного измождения. — Не покидай меня так быстро, — прощебетал Ло Бинхэ, сжимая в объятиях изломанное тело. — Чудовище… — ответил ему Гунъи Сяо бесцветным сорванным голосом. — Монстр. — Мои аппетиты действительно великоваты для одного, — Ло Бинхэ в насмешку задумался: — Может, мне позвать кого-нибудь присоединиться? Раз ты совсем обессилел. — Нет! — прорезался окрик. — Только посмей, — Гунъи Сяо осмелел и вскинул руку, сжимая её на шее Ло Бинхэ. — Пусть я умру, но заберу тебя с собой. — Тогда… Просто удели мне ещё раз. Ночь, — Ло Бинхэ бросил взгляд на зашторенное окно, — ещё не окончилась. Но скоро рассветёт. — Просто бери уже, что тебе нужно! Ужель ты спрашивал с меня за предыдущие разы? — теперь же Гунъи Сяо искренне возмутился. Ло Бинхэ фыркнул и, поддавшись сиюминутной нежности, чмокнул его в кончик упрямого носа. — Я уже ублажил тебя, — самоуверенно ответил он. — Почему бы тебе не оказать мне ответную услугу? — Ты… — сонно смыкающиеся веки Гунъи Сяо раскрылись. — Ты хочешь, чтобы я… Но я никогда не… Ло Бинхэ обхватил дрожащего Гунъи Сяо и потащил за собой. Развёл ноги, сразу же переплёл их на талии Гунъи Сяо, развёл руки и сказал: — Ну так когда ещё тебе учиться, если не сейчас? Лови момент. Гунъи Сяо вспыхнул; не ожидая подвоха он уже готов был распрощаться с Ло Бинхэ, но тот предложил ему себя, а Гунъи Сяо… всё ещё был невинен, но не считал это чем-то позорным. Наоборот, он собирался… Он собирался… На грани севших голосовых связок Гунъи Сяо вскрикнул, когда Ло Бинхэ раскрылся для него и рукой помог члену Гунъи Сяо втиснуться внутрь. Это… шло плохо. Лишь оставшиеся капли смазки и семени на едва-едва поднявшейся вновь плоти облегчали проникновение, ведь себя-то Ло Бинхэ не стал подготавливать. Гунъи Сяо понимал, что тот — демон, и ему нипочём столь слабый дискомфорт, он наверняка даже не почувствовал бы. Но Гунъи Сяо самому было больно. Он взмолил, остановил Ло Бинхэ, и Ло Бинхэ дал ему краткие секунды на то, чтобы найти отброшенный куда-то в сторону пузырёк с мазью. Внутри Ло Бинхэ — очень горячо. Гунъи Сяо вспомнил всех известных богов, просил прощения у покойной матушки за то, что позволил себя так опорочить и сам повёлся на увещевания и угрозы демона, но так хорошо ему ещё никогда не было. Ох, если… если Ло Бинхэ было хоть наполовину так же хорошо, как и ему, то Гунъи Сяо прекрасно понял, отчего тот так его измучил. Ло Бинхэ поддавался проникновнению, пожирал его плоть, будто падальщик, в череде гнили нашедший свежее мясо. Ло Бинхэ… Кажется, у него не было цели отдаться Гунъи Сяо в полном смысле, скорее, он отсёк боль для того, чтобы испытать те же ощущения, что и он, но не больше. Ло Бинхэ не метался по постели, не вздыхал и не стонал, он только подавался бёдрами навстречу, сосредоточенно наблюдал за процессом, и… Вот, как сейчас, сжимался, когда Гунъи Сяо толкался до конца. — Демон, монстр, чудовище, — повторялся Гунъи Сяо, но изнывал от того, насколько захлёстывало его удовольствие. Из последних сил Гунъи Сяо излился глубоко внутрь, ведь Ло Бинхэ не позволил ему отстраниться. Тот дёрнул бровь, пытаясь распознать, нравится ли ему ощущение наполняющего внутренности семени или нет. А после расцепил скрещенные лодыжки и подхватил бессильно упавшее на него бессознательное тело. — А как же обмен любезностями? — криво усмехнулся он.***
Ло Бинхэ, бросив прощальный взгляд на Гунъи Сяо, покинул покои, напоследок вернув снятые заглушающие талисманы обратно на двери. Ах, он остался бы лишь ради того, чтобы увидеть выражение лица Гунъи Сяо, когда он поймёт, что вместе с ними этой ночью от криков и стонов не спал весь дворец.